Приехали они из Молдавии в наше село во время войны. Несколько семей. То ли бежали от войны, то ли были высланы. Жить расселили всех по разным домам, там, где было мало-мальское жильё. Все приехавшие были молдаванами, знавшими русский язык. Они быстро адаптировались среди местного населения, то есть нас. Были, в основном, женщины, дети и пара мужчин в возрасте пятидесяти лет. Женщины стали работать в колхозе в бригаде огородников, так как были прирожденными земледельцами - умели выращивать овощи. Детвора быстро подружилась с сельскими сверстниками и научилась играть в местные игры. Один из мужчин, Михей, достал где-то саженцы яблони ранетки и заложил сад. Сад быстро принялся и стал плодоносить на нашу ребячью радость. Осенью яблони были усыпаны красными маленькими яблочками приятными на вкус, которые колхоз сдавал государству, из них делали вкусное повидло.
Ребятня не дожидаясь, когда созреют яблоки, по вечерам лазили в сад и, нарвав запазуху незрелых плодов, убегали от Михея, ночевавшего в это время в садовом шалаше. У него была маленькая чуткая собачка, которая сразу начинала лаять, как только учует нас. Мы никогда не попадались ему в руки, но штанов и подолов рубах было порвано много - цеплялись за изгородь сада. Яблочки, сорванные нами, были ещё зелёными и такими кислыми на вкус, что когда их жуёшь, сводило скулы. Однажды мы всё-таки попались Михею, он подкараулил нас и схватил одного за ухо - это был мой друг Колька.
- Ну что, попался воришка? Сейчас я тебе ухи-то оборву, так же как ты обрывал зелёные яблочки, - незлобливо сказал Михей. Мы со Стёпкой притаились за плетнём и нас не было видно.
- Знаю, что сидите за плетнём! Идите к моему шалашу, воспитывать вас буду, а не придёте, то ваш друг будет без уха ходить, оторву! - пригрозил он нам.
Делать нечего, пришлось идти к шалашу, который стоял у плетня со стороны берёзового леса. Михей, держа Кольку за ухо, подошёл к своему шалашу и отпустил его.
- Вон в калитку заходите, а то полезете по привычке через плетень, - показал он рукой на калитку, сделанную из тонких палок. Шалаш был большой, сверху накрыт толстым слоем камыша, а внутри солома, прикрытая рядном. Рядом горел небольшой костёр.
- Садитесь, сейчас я вас арбузом угощу, только сегодня сорвал, сам ещё не пробовал, первый раз посадил тут, на пробу, - сказал хозяин сада и шалаша. Михей залез в шалаш и выкатил из него арбуз, небольшой, но арбуз. Стёпка, как городской житель, может в своей жизни и видел арбуз, может даже пробовал, но мы с Колькой видели его впервые, не то чтобы пробовать. Михей достал большой складной нож, наставил его острием на арбуз и надавил - арбуз с треском развалился на две половины. Мы с удивлением смотрели на красную мякоть арбуза, с чёрными точками семян.
- Созрел, надо же, - удивленно сказал садовник, - сейчас мы его попробуем на вкус, - и стал резать арбуз на дольки. Дал нам по дольке и сказал:
- Ешьте, наверное, сроду не ели такой ягоды, должен быть сладкий, вон какой красный!
Арбуз был сладким, мы откусывали по небольшому кусочку и проглатывали вместе с семечками. Сок тёк у нас по подбородку на рубашку, но мы не обращали на это внимания.
- Да вы семечки-то выплёвывайте, не глотайте, а то в животе у вас, арбузы вырастут, - смеялся Михей и сам ел арбуз. Он был рад не меньше нас, ребятишек, потому что вырастил тут, в холодном Зауралье, свой арбуз.
- Ладно, ребятишки, бегите домой, а то вас там потеряли, наверное. В сад больше не лазайте, приходите сюда, скоро слива поспеет, я вас угощу, есть тут у меня одна, посажена на пробу, да и яблочки, когда созреют, на много слаще, чем эта зелень.
- Спасибо, дедушка Михей, за арбуз! Мы придем к тебе с ночёвкой, отпросимся у родителей, в ночное отпускают и к тебе отпустят, - сказал Колька за всех нас.
- Приходите, пока ночи тёплые! У костерка посидим, я картошки принесу, напечём, да и мне веселее с вами, а то вдвоем с Мухой...
Муха - это его собачка, весело виляла хвостом и настораживалась, как только чуяла посторонние звуки. Мы поднялись на ноги и побежали по домам, нам нетерпелось рассказать своим о том, как мы ели арбуз у деда Михея возле его шалаша.
Второй мужчина, как мы его звали, дядя Ваня, был толстым и добрым человеком, в колхозе работал скотником, ухаживал за молодняком бычков. Зимой подвозил корма на лошади, летом же, на этой лошади пас их в поскотине. Иван сидел на своей лошади. Казалось что у неё вот-вот подогнутся ноги - настолько тяжелым был груз у неё на спине. Он слезал только по нужде: это когда загонял своих бычков в загон, или нужно было идти домой. Иван был весёлым и приветливым. Его любили все – взрослые и дети, которым он рассказывал интересные истории о своей родине Молдове. Со взрослыми он мог выпить прорву водки, закусывая домашней колбасой и не пьянеть. Мы, дети, любили его за байки, за то, что он курил крепкий самосад и давал нам затянуться разок, после чего долго хохотал, видя, как мы со слезами закашливались и долго не могли прийти в себя. Ещё он угощал нас домашней колбасой, которую они делали по осени, когда резали свинью. У нас в селе колбасу никогда не делали, просто не умели.
- Колька, дядька Иван вчера свинью резал. Сегодня колбасу жарят, такой запах идет, я чуть не захлебнулся, - сказал я другу, придя к нему домой.
- Нук чё? Сбегаем к нему, может угостит? Даст по кусочку? Всегда давал, - обрадовался Колька. Иван и правда был не скупым, хлебосольным дядькой и всегда угощал чем-нибудь таким, чего у нас не делали. Иногда давал сам, когда мы прибегали к нему на работу, а дома выносила его дочка, красавица Люстинка. Она была старше нас лет на пять-шесть.
Прошло время, дед Михей уехал со своей женой на родину.
- Поедем домой, помирать на родной земле, - с грустью сказал он, прощаясь с земляками, которые остались в селе навсегда.
Яблоневый сад ранеток и выросшая слива остались без хозяина. Сад постепенно вырубался, на его месте стали строить дома селяне. В настоящее время мало кто помнит тот сад, который вырастил молдаванин Михей, на месте сада стоят дома селян, целая улица. Не стало толстого Ивана, не стало запаха на весь край домашней колбасы, которую умели делать только молдаване.
Время - песок.