Через месяц она полетит домой. А пока надо было работать.
Была обычная пятница, которую все безумно любили по самой простой причине: два дня отдыха с высыпанием, что было самым важным и ключевым словом. Любовь к пятнице летала по комнате и поднимала всем настроение.
У Машки пятница не вызывала особых эмоций. Она, по привычке, просыпалась рано, как в обычный, будний день. Единственное, что её радовало, так это то, что можно было подольше почитать, погулять с Дашкой и управиться с кое - какими домашними делами.
Эта пятница выделилась не только тем, что она была последним днем недели, но и тем, что работы было, на редкость, мало. Соответственно, количество "чайно-кофейных пауз" было обратно-пропорционально загруженности. Темы разговоров были самые разные. Они рождались спонтанно, неожиданно, задавая тон, возбуждая интерес.
Комната слушала разговоры ни о чем. Машка не была расположена к ним, не входила в них, просто смотрела в окно и пила чай. Иногда голоса пропадали, потом снова появлялись. И опять не слышно было тишины, которая покорно отступала, уступая место шуму, и пряталась куда - нибудь в уголок. В какой-то момент разговор зависал. Казалось, всё : тема исчерпана. Но вдруг кто-то находил вопрос, неожиданно появившийся ниоткуда, и опять всё начиналось с новым усердием.
Последнее, чем можно было завершить затянувшуюся "паузу", была погода.
Ею всегда были недовольны: то дождь слишком сильный, то ветер холодный, то облака мрачные. Машка смотрела в окно: "Главное, наверное, чтобы внутри человека была хорошая погода. Иногда, даже при солнце, внутри пасмурно и дождливо, как в ненастный день. И, наоборот, в сильный проливной дождь - будто солнца напился, и слепой от дождя день дарит своё ласковое тепло и нежность..."
- Марианка, иди к нам, - услышала Машка.
Подошла. Присела. Чашка с чаем приятно согревала ладони.
- Ты собираешься пластику делать? - спросила Марта. - У Кузьмича много знакомых врачей, можешь обратиться, если что.
- У меня есть неотложные дела, это пока подождёт, - сказала Маша.
- Какие неотложные?
- Разные, неважно, - сказала Маша и повернула голову к двери, в проёме которой появился Олег. В одной руке у него была коробка с тортом, в другой - небольшой пакет.
Машка вернулась на место.
Олег поставил коробку на стол к девочкам:
- Это вам, девчонки, весна всё- таки.
Взял пакет, подошёл к Машке:
- А это тебе. Наконец, я узнал, что ты любишь. Вот, угощайся.
Он открыл пакет и достал упаковку шоколадных вафель.
- Эти? - спросил он, наклоняя голову, чтоб заглянуть в глаза.
- Спасибо, не стоило суетиться, - сказала Машка, включая принтер.
Олег побагровел, но ничего не сказал. Он подошёл к девочкам.
- А мне чаю не полагается? - в голосе чувствовалась не то напряжённость, не то нервозность. Чай пил молча, что было ему совсем несвойственно.
До конца работы оставалось меньше часа. Кузьмич объявил, что можно уйти пораньше. Машка начала собираться. Подошёл Олег.
- Слышал пластику собираешься делать? - просил он.
"Да что ж такое? - раздражённо подумала Машка, - почему это всех интересует?" - И что? - уже громко сказала она.
- Могу помочь.
- Чем?
- У меня есть знакомые врачи, отличные хирурги и потом... - он как-то замялся, - есть же и финансовая сторона дела, могу и в этом подсобить, - он внимательно посмотрел Машке в глаза, - у меня есть квартира в центре, могли бы...
В одно мгновение Машка почувствовала, что её становится всё меньше и меньше, вот сейчас она совсем исчезнет, и её совсем не станет. Рука, не спрашивая разрешения, размахнулась, чтоб опуститься на это самодовольное изображение, именуемое лицом. Но его рука оказалась проворнее.
- Э-э, легче, легче, - сказал он, опуская её руку.
Девочки притихли, не понимая в чем дело. Ясно было одно: произошло непоправимое.
Машка шла домой пешком. Она шла решительным, быстрым шагом. Как ни странно, она ни о чём не думала, казалось, мысли покинули её на неизвестное время. Она зашла в магазин, купила пару лимонов. Продавец, молодая узкоглазая девушка, внимательно и удивлённо посмотрела на неё. Машка позже вспомнит, что не поздоровалась, как обычно.
Ключ никак не попадал в замочную скважину, будто сопротивлялся, не хотел открывать дверь; змейку от сапога заклинило, пришлось стягивать с ноги, приложив усилие; ключи, словно, решившись на самоубийство, с грохотом упали на стол. Машка сняла куртку, достала бутылку с водкой. Когда -то бабушка положила ей в сумку - для компрессов. Именно для этой цели Машка отлила немного Насте, у которой болело горло.
Бутылка стояла на столе, рядом - нарезанный лимон, исходивший неповторимым ароматом.
Машка пила первый раз в своей жизни. Она жмурилась, закрывала мокрые от слёз глаза ладонями и снова наливала.
- Машка, ты докатилась до последней черты, - это были её последние слова, после которых она провалилась в какую-то пропасть.
Утро разлилось по всей кухне. Машка сразу и не поняла: почему она одета, почему в кухне, почему так болит голова, почему такое отвратительное состояние. Все вопросы отпали в одно мгновение.
На столе сиротливо стояла бутылка. Она смотрела на Машку своим пустым взглядом, предчувствуя своё неминуемое переселение в корзину с мусором.
Машка подошла к зеркалу. Закрыла лицо: "Запомни,Машка. Это в первый и последний раз. Это не выход."
Продолжение следует.