18+ ХХ
Кратко: параллельный мир. Эпоха соответствует примерно поздне-римской. Купец Торакс вместе с сыном Гаером и дочерью Тандой едет из приграничья в столицу Империи. С ними под видом рабыни Пикколо едет дочь опального патриция Виния. Торакс для утех купил Бестию, молодую рабыню. По их следу идет Фальцо, один их лучших сыскных чиновников империи. По дороге они остановились в таверне городка Долчестера. Рабыням предстоит клеймение.
Глава 16. Клеймение
Брат и сестра
Гаер вместе с Тандой были рано посланы в постель отцом на том основании, что оба переутомились и нуждаются в отдыхе. При этом отец ссылался на красноту их глаз и некоторую бледность лиц, чтобы доказать детям, не находящих никаких оправданий вмешательству в их свободу. Торакс и сам не задержался, а пошел на ужин со сборщиками налога, взяв с собой Бестию. Так что Гаеру с Тандой пришлось не только рано пойти лечь спать, но и укладываться спать самим, без рабынь привычных игр на ночь.
– Слушай, Гаер, – Танда ворочалась с боку на бок, наконец, решилась и пришла в комнату к брату. – Мне скучно, и очень одиноко. Можно к тебе?
– Конечно, можно! – Гаер приподнял край одеяла.
– Скажи мне честно, Гаер, кто лучше в постели: я, Рыжая или Пикколо? – спросила Танда с нарочитым спокойствием.
– Ты – вне конкуренции! Горячая и сладкая! Но, лаская тебя, я не чувствую власти. Мы с тобой на равных! С Рыжей и Пикколо ситуация другая! Я делаю с ними то, что хочу. Их желания никто не спрашивает! И в подчинении Рыжая была хороша, но отнюдь не так хороша, как Пикколо... С Пикколо, когда ты проникаешь своим фаллом...
В этот момент он навалился на Танду, чтобы она на деле почувствовала разницу.
– Хорошо... – стонала девушка в его объятиях. – Как хорошо! – Танда укусила брата за мочку уха. – Если быстро кончишь, я ухо тебе совсем откушу! Вот и будем наравных!
Некоторое время Гаер не мог говорить.
Потом, когда Танда лежала на его плече и отходила от пережитого оргазма, он продолжил разговор.
– С тобой мы как две лошади в одной упряжке. С Пикколо я всадник. А она как мой Пегас, когда я еду на Пегасе и перевожу в легкий, а затем в полный галоп... Тогда как с другой девушкой... ладно... это все было хорошо... Это было хорошо, но это было как разница между ездой на Пегасе и любом муле...
– Отлупить бы тебя, да лень! – Танда встала и, слегка пошатываясь, пошла в свою комнату. – Приходи ко мне утром! – обернулась она в дверях. – Я буду проверять, кто из вас лучше умеет лизать!
Сны с участием Немезиды ему больше не снились.
Утро
Утром оба проснулись полные энергии и кипящие от возбуждения. Гаер, поняв, что слегка обидел сестру, старался и тщательно вылизывал языком маленькую горошинку, не забывая работать пальцам в кишке.
Танда, простив вчерашнюю обиду, глубоко в рот заглатывала фалл братика. «Как подумаю, что сегодня будут клеймить наших рабынь, так вся теку от возбуждения!»
Торакс плохо спал и встал позднее обычного. Как всегда, он чувствовал голод после ночных приключений, и завтрак прошел в сердитом молчании. Единственный раз, когда он действительно рассмеялся в это утро, было, когда сын привлек внимание к потешной манере ходьбы Пикколо, возвращенной Амеаной в их комнаты.
– Как если бы, – так выразился Гаер, – проститутка имела кол в глубине зада.
«То, что произошло с Пикколо накануне и произойдет сегодня утром, может очень сильно осложнить отношения с родственниками, когда мы вернемся в Роднеро. Может и прав сын, оставить рабыню себе? Но по пятам идут ищейки империи! Оставить – и отправиться на крест? Даже если ее не найдут... Но я дал слово!»
– Первые рабы прибывают, отец, – Танда выглянула в окно. – Мытари тоже здесь! У них жаровня, хорошие угли и набор клейм. Не пора ли отправить наших рабынь вниз?
Бестия с Пикколо казались очень подавленными и, похоже, не разделяли восторженный интерес Танды к происходящей во дворе гостиницы подготовке.
– Сколько там девушек, Гаер? – спросил Торакс голосом, который явно показывал, что его терпение близко к срыву.
– По крайней мере, двадцать, отец. И рабов столько же. Они сейчас все время подходят. Многие плачут. И Амеана только что выгнала девушек из кухни. Довольно много мужчин. Собралась толпа зрителей. Я думаю, отец, пора спускаться. Если мы задержимся, соберется такая толпа, что нам ничего не удастся увидеть!
– Ох, ладно! Вы, рабские отродья, раздевайтесь, сложите туники и подойдите сюда. Теперь возьмите с собой эти две деревяшки и держитесь за них, они – подтверждение, что пошлина за вас была уплачена. Если вы их выпустите, я ни в коем случае не собираюсь уплачивать налог дважды. Вы завтра же окажетесь на шахте в Корнуолле и никогда не выйдете из нее, даже когда помрете. Не имеет смысла реветь, Пикколо, ваши шкуры будут помечены горячим железом, и на этом – конец!
"На что же я согласилась?" – Пикколо, кажется, паниковала, когда момент клеймения был так близок. Она крепко держала в руке небольшую деревянную дощечку, что дал Торакс, но казалась, была не в состоянии сделать и шага. Торакс поднял руку, чтобы ударить ее.
– Не дури, – Бестия быстро взяла руку Пикколо и потащила к двери. – Не пропадем!
Гаер и Танда пошли следом.
Взгляд Гаера задержался на двух нежных задах, которые вскоре встретятся с раскаленным железным клеймом. Он почувствовал ощущение возрастающего возбуждения, подумав, что вскоре их украсит изображение имперского орла.
Двор гостиницы наполнился зеваками, хотя клеймение еще не начиналось. По одной стороне двора легионеры выстраивали в ряд прибывающих рабов и рабынь. Все были обнажены, и многие плакали от страха.
Солдаты не осторожничали. Они шагали по двору, поддерживая порядок среди обреченных кулаками, ударами древом копий по голым задам и плечам.
Толпа зрителей шумела, предвкушая забаву, некоторые, помогая солдатам поддерживать порядок в очереди, пинали рабынь и угощали их затрещинами.
Пикколо с Бестией, спотыкаясь, вышли во двор. Их заметил легионер и шагнул к ним.
– Откуда вы пришли, две маленькие проститутки? – грубо спросил он.
Бестия указала на комнаты, где остановились Торакс с Гаером. Хотя она была в лучшем состоянии, нежели Пикколо, но тоже была очень испугана и обнаружила, что почти не в состоянии говорить.
– Подать уплачена, – произнес Гаер, сделав шаг вперед, – у них есть с собой расписки.
– А, – сказал солдат, поворачиваясь к нему, – и кто Вы, юный господин?
Уважение, с которым он разговаривал с Гаером, сильно контрастировало с грубым пренебрежительным тоном, что он использовал с Бестией.
– Я Гаер, сын Торакса, а они – две наших рабыни!
– Господин Фальцо, – крикнул легионер, – вот молодые Торакса и их рабыни!
«Вот они, голубчики, – чиновнику показалось, что его дорожный кошель приобрел приятную тяжесть от золотых монет, – вот вы и попались!»
– Рабыни Торакса, – продолжал легионер, – и одна, – многозначительно кивнул он на Пикколо, – как раз того возраста, и цвет волос совпадает.
– Под это описание подойдет половина девушек, что стоят в очереди, – хмыкнул Фальцо, холодно оглядев дрожащую девушку сверху донизу, – но она выглядит как обычная маленькая проститутка, а не как дочь Зиновиев. Можешь ли ты представить себе, чтобы компания снобов из высшего класса позволила фаллу их семейства разгуливать обнаженной с кольцом на срамных губах и колокольчиками на лодыжке? Однако я хорошо знаю моего старого друга Торакса, и есть один надежный тест!
Он грубо схватил Пикколо за руку и повернул вокруг, так чтобы спина девушки было обращена к нему. Положив руку на затылок Пикколо, он заставили нагнуться вперед, раздвинул ягодицы и рассмеялся.
– Никакая это не Виния, – вымолвил он. – Они никогда бы не позволили Тораксу овладеть ею подобным образом. Она просто обычная девушка-проститутка. Приятная задница, однако. Мне хотелось бы знать, позволит ли Торакс старому знакомому насладиться ею, если я хорошо попрошу?
«Однако детки Торакса выглядят гораздо вкуснее! Похоже, я знаю, какой первый взнос заплатит мне Торакс за то, что я оставил дома свою юную жену и вот уже столько дней не могу по-человечески оттянуться! Конечно, вчера мне доставили кое-какое удовольствие…»
Клеймение
– Доставь эту парочку в строй, солдат, и хорошенько подумай, прежде чем беспокоить меня снова, – Фальцо отвернулся, решив, что пока разговор окончен.
Его ладони вспотели в предвкушении удовольствия и барыша. «И детки хороши и я, похоже, скоро поймаю золотую рыбку!» – Но, ни один мускул не дрогнул на его лице. Опытная ищейка поняла, что идет по верному следу.
– Вы слышали, что сказал господин? – закричал легионер, не слишком обрадованный получением выговора от Фальцо и срывающий это на двух беззащитных красотках-рабынях. – Ступайте к той стене, пошевеливайтесь! – он плашмя ударил своим мечом, нанеся сперва Пикколо и затем Бестии сильные удары по задам. Бестия схватила Пикколо за руку и, волоча за собой, поспешила через двор, чтобы присоединиться к другим рабам.
Наблюдающая за девушками Танда видела, что Пикколо была все еще близка к панике и зарабатывала себе от солдат и их гражданских помощников-энтузиастов больше ударов, чем надо. Бестия делала все возможное, чтобы успокоить и удержать от побега с предназначенного места в очереди, продолжая сжимать за руку, несмотря на получение многочисленных ударов по собственному телу. Вдруг Танда узнала Цереус. Она старалась притиснуться в очередь, ближе к Бестии и Пикколо.
– Держись, Пикколо! – Цереус протолкалась через толпу и взяла за руку.
– Все будет хорошо, – шепнула ей Бестия, взяв Пикколо за другую руку. – Это больнее, чем порка. Но зато не так долго! Парней клеймят первыми!
– Подержите меня вы, – попросила их Пикколо, – когда подойдет моя очередь! Мне так будет легче!
«Как бестолковы Бестия с Цереус, – подумал Гаер, – несомненно, связавшись с Пикколо, они ничего, корме лишних пинков не получат». В воздухе витал запах жареного мяса... Первые рабы, получившие клеймо, выли и плакали. Регулярно раздавался крик нового несчастного.
«Они скоты, едва отличающиеся от любых других животных, с ними надо обращаться с помощью битья, – думала Танда, – им полагается терпеть удары и носить клейма! Однако как эротично вертятся юношаи под раскаленным железом! Я прямо-таки вся теку! Может, уговорить отца купить мне раба?»
Легионеры строго смотрели за порядком в очереди на скамью. Малейшее колебание или задержка в движении карались ударами и руганью. Двор заполнился какофонией гама, криков, звуков глухих ударов, наносимых по голым спинам и задам, визга и рева от боли и над всем этим – пронзительными криками детей, когда раскаленное железо у одного за другим выжигало клеймо на их обнаженной плоти.
Гаер и Танда увидели, что настал черед девушек. Послышался первый громкий женский вопль, усилились возгласы одобрения от стоящих вокруг мужчин, тихие причитания донеслись из толпы ожидающих клейма.
Они попытались протолкнуться туда, где стояла жаровня с углями. Толпа здесь была плотнее всего, и они не смогли намного продвинуться. Они уже примирились с тем, чтобы только слушать, а не наблюдать забаву.
Только Фальцо с небольшого помоста возвышался над толпой, неумолимо надзирая за процессом. Мужчина повернул голову и поймал взглядом Гаера с Тандой.
– Идите сюда, – зычно крикнул он. – Пропустите юных господ! Сына и дочь моего старого знакомого Торакса. Пропустите немедленно!
Толпа раздвинулась. Гаер и Танда оказались рядом с Фальцо около жаровни и в паре футов от крепкой деревянной скамьи, наскоро приспособленной для клеймения.
Вверх скамьи был уже мокрым, и на земле под ней образовалась лужа мочи.
– Большинство из них мочатся, когда раскаленное железо касается их тел, – объяснил Фальцо. – Гаер, смотри и запоминай! Кто знает, может тебе придется заниматься и этим. Я сделаю тебе протекцию в нашем ведомстве.
«Однако, Танда хороша! И Гаер вкусен! – Фальцо все еще колебался между служебным долгом и возможностью очень неплохо провести время и заодно пополнить кошелек. – Пожалуй, я их обоих хочу, и значит, я их получу!»
– Большое Вам спасибо! – Гаер не собирался идти в имперские чиновники, но отказываться от предложения не стал, вспомнив, что хорошие связи никогда никому не вредили.
– Ты очень похож на отца! А ты, Танда, просто красавица! Хорошо, стойте здесь, и увидите все, – Фальцо положил правую руку на плечо Гаера, а левую на плечо Танды. – Устроились хорошо? Мы продолжим работу!
Мужчины, которые перестали работать, пока Фальцо разговаривал, опять бросились действовать.
Мужчины работали споро и быстро. Трое мужчин заправляли собственно клеймением. Двое занимались отволакиванием девушек из головы строя к импровизированной плахе.
Несчастных заставляли лечь на скамью, удерживая на месте, придавив за шею и усевшись за ноги. Третий мужчина один осуществлял собственно клеймение. Он использовал три железных клейма, чередуя их применение, так чтобы каждое клеймо, будучи извлеченным из жаровни, было раскалено докрасна.
Как только клеймо впечатывалось в тело, жертву просто отпускали в толпу. Некоторые немедленно забирались их хозяевами. Другие бегали, завывая и держась за свои зады, а некоторые и появлялись позднее, с радостью наблюдая страдания подруг по несчастью. Гаер почувствовал, что возбуждается сам, и, глядя на мужчин вокруг себя, мог увидеть, что с ними происходит аналогичное.
Фальцо, не убирая руки с плеча, начал поглаживать Танде щеку своим большим пальцем.
«Похоже, он меня хочет!» – Танда подвинулась ближе к нему и ощутила твердый предмет, давящий через складки тоги.
– Я думала, что Вам нравится Гаер, – прошептала она мужчине.
– Мне он тоже нравится, – ответил Фальцо, – но никакой мальчишка, тем не менее, не сможет сравниться с красивой юной свободной девушкой!
– Я не могу узнать, почему? – отвечала Танда с радостным хихиканьем.
– Почему – это легко, – Фальцо прервался, чтобы пнуть ногой девушку, которая недостаточно быстро отходила от скамьи. – Брысь, проклятая, убери отсюда ленивую тушу, собачье дерьмо, – крикнул он и затем повернулся обратно к Танде.
– Извиняюсь за это. У рабов нет выбора. Например, ваша Пикколо! Я вижу ее, она мне нравится, и если владелец не против, трахну ее. Если девушка свободна, или парень свободен, а я грешным делом люблю и тех и других, то они должны выбрать меня сами, отдаться по доброй воле. Сейчас я увидел вас и подумал, что вы именно такая красивая пара, которых я могу полюбить по-настоящему. Для тебя, Танда, у меня есть золотая цепь с рубинами, а для Гаера кинжал с серебряной рукояткой и изумрудом на ней, которые царь Далмации дал мне за спасение жизни!
– Кинжал с серебряной рукояткой? – переспросил Гаер.
– И ожерелье с рубинами? – Танда обожала драгоценные камни, впрочем, как и любая женщина.
– Да, они здесь. Хотите посмотреть? – Фальцо вытащил кинжал и ожерелье из складок тоги.
– Вы убили им кого-нибудь? – изумленно спросил Гаер.
Фальцо улыбнулся.
– Если твой отец даст разрешение, вы придете ко мне в комнаты сегодня вечером? Если да, вы сможете получить кинжал и ожерелье, и если захотите, я также расскажу вам эту историю!
– Да, я приду, – ответил Гаер.
– Благодарю Вас, – Танда согласилась вслед за братом. – Я тоже буду!
«В первый раз мужчина делал мне серьезное предложение! – она чувствовала себя польщенной, что этим мужчиной был Фальцо, личность безрассудной смелости, ума и отваги. – Этот человек поимеет меня по-настоящему!»
– О, взгляните, – добавила Танда, – сюда подходит наша Пикколо!
Она зачарованно смотрела, как хрупкое тело приволокли к скамье и со зверской силой опустили вниз. Горячее железо прижалось к нежному бедру, и Пикколо пронзительно вскрикнула. Мужчина грубо стащил девушку со скамьи и швырнул на землю.
– Пикколо, – закричал Гаер. – Поднимайся теперь в комнаты, – резко скомандовал он. – Я собираюсь взять тебя, как бы ни болела твоя задница!
– Не израсходуй сейчас всю энергию. Придержи кое-что для нынешнего вечера, – крикнул вслед ему Фальцо, посреди взрывов смеха из толпы. И прихватите с собой эту красотку! Нам понадобится прислуга!
Сладость жареного мяса
Как только Гаер вернулся назад в комнату, он подтащил Пикколо к окну. Он так развернул все еще всхлипывающую девушку, чтобы левый бок той был на свету. Он нетерпеливо осмотрел место, где горячее железо было прижато к боковой стороне бедра, и обратил внимание, как четко было выжжено клеймо.
– Сюда, сюда! – Гаер шагнул вперед и обхватил руками дрожащее тело.
Девушка, пошатываясь, поднялась на ноги, запрокинула голову назад, и Гаер смачно поцеловал в губы, наслаждаясь страданием игрушки. Гаеру подумалось, что он почти в состоянии испытать на вкус боль. Тонкие руки Пикколо прошли вокруг шеи и обняли его. Гаер скользнул правой рукой ниже спины Пикколо. Он дал ей минуту полежать на закруглении зада красотки, затем переместил в сторону на левое бедро. Ногтем большого пальца он нашел отпечаток клейма, что так сурово и всецело устанавливал рабство. Ощущение клейма возбудило его. Это был жестокий позор, но он очень по-варварски подчеркивал выразительность ранимой красоты прелестной Пикколо.
Он ощутил, как извивается тело в его руках, когда это действие послало свежие волны боли по измученному телу.
Минуту он стоял, затем упал на колени и прижался губами к подвергнутой пытке плоти. Пикколо захныкала и невольно попятилась.
– Стоять! – Гаер схватил девушку за талию, удерживая на месте, в то время как язык изучал очертания имперского орла.
Гаер больше не мог сдерживаться. Он встал.
Пикколо увидела фалл Гаера. Не надо было никакого распоряжения. Она знала, что от нее требуется. Она понимала также, что это будет настолько же больно, если не больнее, чем клеймение, которое она только что испытала, но боль не имела никакого значения, когда служила удовольствию Гаера. Пошатываясь, она подошла к кушетке. Колени несчастной ослабели, а ноги, кажется, были сделаны из свинца, но она знала, что у нее нет выбора. Она с неохотой улеглась лицом вниз, раздвинула ноги и раскрыла руками ягодицы.
Зрелище дрожащей рабыни, предлагающего болезненный, но красивый зад для удовольствия, увеличило возбуждение Гаера до уровня лихорадки. «У Пикколо не было возможности полностью восстановиться от изнасилования отцом, – он смазал кончик указательного пальца жиром и начал работать им в анусе Пикколо. – Чтобы наслаждаться девушкой снова и снова, мне надо также тщательно смазать жиром свой фалл».
Ему, однако, ни разу не пришло на ум, что он должен полностью отказаться от удовольствия. Девушка вскрикнула, когда Гаер исследовал больное место. Страдания Пикколо только еще более возбудили в парне страсть.
Насилуя Пикколо, он вспоминал ужас на лицах несчастных девушек, когда их волокли на скамью, как их худенькие тела, хотя их крепко удерживали, ухитрялись дернуться прочь от приближающегося железа, страдание на их лицах, когда раскаленное железо терзало плоть.
Гаер был так возбужден, что муки Пикколо, хотя и были сильны, продолжались недолго.
Когда кризис прошел, Гаер полежал минуту рядом с плачущей девушкой. Затем он уселся и проверил зад красотки. Насколько он мог увидеть, он не открыл раны вновь.
- Пойдешь к господину Фальцо вместе снами! – Приказал он.
- Слушаюсь, господин!
В этот момент Торакс с Бестией вошли в комнату. Гаер встал, чтобы поприветствовать отца, а Бестия поспешила к кушетке.
Бестия обхватила жалобно всхлипывающую Пикколо руками, и бросила быстрый взгляд назад через плечо. Гаеру почти показалось, что в глазах Бестии будто бы был намек на осуждение. Он быстро прогнал эту мысль. Это было нелепо: рабыня, осмеливающаяся делать замечание господину.
Танда осталась во дворе, решив досмотреть до конца, а заодно и послушать комплименты, щедро раздаваемые в адрес Фальцо.
Со двора гостиницы донесся звук отчаянного вопля, смешанный с громким мужским смехом. Было очевидно, что клеймение продолжается.
Гаер посмотрел в окно. Толпа мужчин теснилась так близко вокруг скамьи, что он не мог разглядеть ничего из собственно процесса клеймения, хотя ясно видел толпу обнаженных девушек, ожидающих встречи с огненным клеймом. По возгласам мужчин и энтузиазму, с которым легионеры изводили подопечных, было ясно, что всем, кроме несчастных рабынь, это событие доставляло удовольствие.
"Фальцо к концу дня будет пребывать в состоянии очень большого возбуждения!" –подумал Гаер.