- Мурита, Мурита, Мурита! - разносится над огородами. - Мурита, девочка моя, кошечка моя хорошая, где же ты? Иди скорей домой Муриточка!
Соседи страдают, но животное не хочет приобщаться к великой латиноамериканской культуре. "Вот стою я", - думает, - "Простая русская Мурка. И за что мне такое наказанье? Мяу!"
А у нас бабушка в неравном бою с природой поливает из шланга все, до чего он может дотянуться. В конце концов, дотягивается до бочки, но изможденный непрерывной борьбой с температурными аномалиями насос не выдерживает и останавливается.
Я болею и сплю. Заснул дома на кровати, пока Муся солила огурец, ребенок гулял во дворе, а комары в тенечке у пруда точили жала и терпеливо ждали. Во сне меня собрали, посадили за руль, отправили на заправку, на речку, на дачу. Во сне я пил чай, ел ягоды с кустов, разбирал насос и сматывал километры поливальных шлангов. Во сне противно, как наяву, над ухом жужжали комары, и как наяву больно втыкали в меня заранее наточенные жала. Во сне я закрывал двери и ложился спать. Просыпался и ехал домой, потом шел на работу.
Потом была суббота. Я греб изо всех сил, но оставался на месте. Пришлось прибавить. Тогда мы стали медленно, сантиметр за сантиметром продвигаться вперед, туда, где на мелководье весело плескались люди. Рядом со мной в больших оранжевых нарукавниках барахтался ребенок, его сносило еще быстрее. Мы хватались друг за друга, кричали "Караул» и «Спасите-помогите!". Нам никто не верил, люди стали черствее друг к другу. Время от времени я толкал его вперед, против течения, и меня относило снова. Ребенок барахтался, его сил хватало, чтобы недолго оставаться на месте, но пока я плыл до него, нас снова сносило течением. Руки наливались тяжелыми металлами, мышцы сжигали последний кислород, нервные клетки отмирали миллионами. Дна не было. Позади водная гладь призывно чернела неизвестностью.
Редкий я доплыву до середины Комелы вдоль. Нынче там такое течение, особенно ближе к середине, оно сносит, не разбирая, взрослых и детей, над водой и под водой, и даже захватывает нижние слои атмосферы.
- Муся! - закричали из последних сил мы с ребенком, - Подойди к нам поближе, протяни руку дружбы!
Муся сидела в воде и наслаждалась легкостью бытия в самом прямом смысле. Она помахала нам ручкой и продолжила процедуры. Тогда мы закричали громче, и наконец, она обернулась. Наши задумчивые о смысле жизни взгляды ее насторожили, она немного подошла ближе, до того места, где вода была ей по грудь. И даже немного глубже, но выше вода не захотела подниматься, красоту не спрячешь. Но до нее нам все равно оставалось бы плыть часа полтора. Потому что течение.
- Вы осторожнее там, - решила приободрить нас наша Муся, - тут ребенок из пионерлагеря как-то утонул.
Мы обернулись на черную неизвестность. Комела впадает в Лежу, Лежа в Вологду, Вологда в Сухону. Сухона в Северную Двину. В конце концов, всегда есть надежда по дороге зацепиться за попутную баржу, а в Устюге, я слышал, живут добрые, отзывчивые люди, и даже Дедушка Мороз.
Но я Устюг нам сегодня совсем не хотелось. Пришлось проплыть эти полтора метра и ступить на вновь обретенную сушу, чтобы потом снова ехать на дачу, выкачивать остатки пруда, кормить комаров и соседских кошек.