Новогодняя сказка
Конечно, такая карусель могла закрутиться когда угодно, но случилась эта история исключительно под Новый год.
Гражданин Морозов, не обремененный финансовыми возможностями в денежном эквиваленте, пообещал жене своей с той же фамилией подарок к Новому году.
А в том – сем, в пятом – десятом, подкопленные деньги растворились. Но обещал же. Поэтому Морозов находился в некотором напряжении.
И вспоминает этот гражданин, что его самый лучший друг Митька Сосулькин одалживал у него деньги до лучших времен. А так как Митька уже два месяца не звонит и не появляется, значит, эти времена уже наступили.
Морозов позвонил другу.
- Слушай, Мить, помнишь, ты мне деньги должен?
- Помню, конечно.
- Так, старый год уже заканчивается, а в новый – надо входить без долгов.-Примета такая.
- Да, какие проблемы, - отозвался Сосулькин. - Три дня подождешь?
- Подожду, конечно. Уж, столько ждал.
- Не парься старик, через три дня верну.
Морозова отпустило. И вроде уже счастливое лицо жены промелькнуло перед глазами на фоне елочных украшений.
Сосулькин в это время чесал грудь и думал думу. Нет, долг он отдавать категорически соглашался, но в такое предпраздничное время это было бы неразумным, когда каждая сотня была подсчитана и расписана. Предпраздничное настроение скукожилось до неузнаваемости, ожидание боя курантов превратилось в зуд.
Боже, как он мог забыть! Дальний родственник жены поэт Вьюгов – Завихрушкин ему должен. Брал взаймы под выпуск сборника стихов. Год почти прошел. Наверное, уже стал известным, может, вернет деньги.
Уточнил номер у жены, позвонил. Намекнул про долг и про примету.
Вьюгов – Завихрушкин не стал запираться. Помню, помню, спасибо огромное. И за деньги и за напоминание. Все собирался тебе позвонить, сегодня хотел, да ты опередил. Сборник вышел, расходится с успехом (о том, что книжка расходится только по родственникам и друзьям поэт уточнять не стал). Скажи только, когда?
Сосулькин прикинул, дал себе фору по времени:
- Через два дня, к вечеру. И вперед в Новый год без долгов.
- Без проблем.
Настроение у Сосулькина сразу разлилось, выплеснувшись из берегов, а Кремлевские куранты раскатились малиновым звоном.
Но проблемы у поэта Вьюгова – Завихрушкина были. И весьма приличные. Ему сейчас отдавать долги перед Новым годом – смерти подобно. Он каждый Новый год выдавал шедевр, но исключительно в праздном настроении. После чего долго отмечал сие творение. Отдать долг, значит, появлялась большая вероятность остаться без шедевра. Но и не отдавать нельзя, где деньги потом искать для нового сборника? Может, у кого перезанять? Он взял свою записную книжку и побежал глазами по забытым и полузабытым фамилиям.
Перелистав все страницы, тупо уставился на последнюю фамилию – Январский. Кто такой? По привычке поискал рифму, выскочило – царский. От это подарок под Новый год. На том царском ужине, который устроил поэт на хороший гонорар по случаю удачной халтуры, этот Январский столько набил себе в брюхо, что, разомлев до непристойного обжорства, обещал половину потраченного вернуть. А что, сам сказал, никто за язык не тянул.
И поэт позвонил.
Январский долго припоминал, кто звонит, но согласился со знакомством и даже, как ни странно, вспомнил давний ужин, и то, что еще более странно, свои обещания.
- Конечно, конечно. Мое слово тверже алмаза. Отдам, не беспокойся.
Вьюгов – Завихрушкин, набрал в легкие воздуха и, взяв себе тоже временной гандикап, попросил рассчитаться через два дня.
- Заметано, я позвоню, где и когда.
К поэту тут же прилетела муза с рифмой к фамилии Январский – Краснодарский. Причем рифма не была связана с прекрасным и благодатным краем, а исключительно с портвейном.
У Январского настроение было полностью противоположное. Он знал, что в новый год лучше всего входить без долгов – примета такая, но как входить, он совершенно не представлял. “Черт дернул меня за язык, - ругал он то - ли себя, то - ли черта. – Где же я сейчас деньги найду? Только кредит отдал – все лето дом на огороде строил. Столько денег на материалы угрохал. Один шифер во что обошелся.”
Вспомнив про шифер, Январский запнулся за неприметный бугорок из прошлого, затерявшийся в анналах памяти. “Так шифер у меня еще оставался, а остатки попросил сосед. Деньги обещал отдать, но так и не отдал. Как такое можно забыть? Невероятно!” – это уже Январский ругал только себя.
Бросок к телефону – секундное дело.
Тимофей Карлович Снежнебаба такой гадости под Новой год от судьбы не ожидал. Звонок застал его врасплох.
- Да, привет. Спасибо, хороший шифер, не протекает. Конечно помню про деньги. А когда надо?
Январский прикинул: плюс –минус, выбрал плюс и сказал, что можно через два дня. Но к утру.
Сосед клятвенно пообещал через два дня в восемь утра завезет деньги.
- Да-да, в Новый год без долгов. Конечно помню. Бывай.
Морозов доедал макароны по-флотски, когда ему позвонил сослуживец.
- Слушаю, Тимофей Карлович.
Далее последовала небольшая пауза, во время которой Морозов серел лицом.
- Да, помню, одалживал. Срочно нужны деньги? А когда? Сколько можете подождать? Ага, послезавтра. Конечно, в Новый год – без долгов. Сильная примета. Хорошо.
И положил трубку.
“Да, чего тут хорошего!” Про макароны по-флотски было забыто, как про батарею Тушина. “Все летит к чертям собачьим, - лихорадочно подвел итог гражданин Морозов. - Никакого подарка жене, ну это полбеды, хотя и нехилой. Но Сосулькин деньги отдаст только через три дня, а сослуживцу возвращать долг уже послезавтра. “Что-ж, Митька, извини.”
Сосулькин никак не ожидал такого поворота, чтобы долг отдать не через три дня, а уже послезавтра. “С каких шишов? Поэт только отдаст через два дня к вечеру. Что нельзя было сразу сказать?”
- Как послезавтра к утру - удивился Вьюгов - Завихрушкин, договаривались же по-другому? - Ах, обстоятельства изменились? Понимаю. Хорошо, постараюсь.
Январский скис сразу, как только узнал, что деньги надо возвращать уже завтра. Единственное, что он мог сделать оттянуть время до вечера.
Снежнебаба проклял себя, что взял шифер, мог и рубероидом крышу сарая покрыть. Деньги соседу по даче понадобились уже завтра к обеду. Горит, что - ли? Хотя было и неудобно звонить сослуживцу, но раз дал слово вернуть долг, то положение обязывало.
Морозов просто потух. Как завтра к утру? Что за гонки? Машинально набрал номер Сосулькина, от чего ввел его в полный ступор. “А не обалдел ли Морозов от счастья, что долг возвращаю? Сегодня отдай – не греши”, - только и мелькнуло в голове Митьки? Прежде чем он позвонил Вьюгову – Завихрушкину.
Поэт вмиг протрезвел. “Чо за дела? Прямо сейчас? – хотел спросить он, но только выдавил - и где?” Договорились на Центральной площади у скульптуры Деда Мороза в восемнадцать часов.
Поэту не оставалось ничего, как звонить Январскому и долго объяснять ему ситуацию, в которую тот никак не мог вникнуть. С трудом, но вник. И сник. Сегодня в шесть вечера на Центральной площади у скульптуры Деда Мороза срочно отдать долг поэту. Извольте бриться.
Снежнебаба понял только одно, что деньги соседу по огороду надо отдать сегодня в шесть, а то его зарежут.
Морозов позвонил Сосулькину, назвал место, время, которые изменить было нельзя и стал одеваться.
И собрались пять мужиков возле ледяной скульптуры Деда Мороза на Центральной площади. И было на часах ровно восемнадцать. Стояли и тупо смотрели друг на друга вникая в ситуацию.
На все про все ушло два часа, но вышли из запутанной ситуации и вошли в Новый год без долгов.
И как-то так получилось, что все рассчитались с долгом, а у каждого еще и осталось.
“Не может такого быть”, - воскликнет въедливый читатель. Может, может. Как было сказано в начале повествования, такая история могла произойти исключительно под Новый год, когда еще случаются сказки со счастливым концом.