- О, мой ангел, Вы точны как никогда! – Лояль припал губами к ладошке подошедшей Жозефины: - А это редкое и ценное качество для женщины. Для красивой женщины в особенности.
- Ну, перестаньте, Лояль. Вы меня смущаете своей коварной галантностью.
- Никакого коварства. Я всегда говорю правду, только правду и ничего, кроме правды.
- Эти Ваши адвокатские манеры. Хи-хи. Кстати, Вы расскажете мне о процессе Видаля, который Вы с триумфом выиграли вчера?
- О, с превеликим удовольствием! Прошу, - Лояль подставил локоть, Жозефина нежно обхватила его. Под руки, они спустились со ступенек крыльца старинного здания городского суда и вальяжно направились гулять по бульвару Мориса в сторону парка.
- Погода чудесная, настроение прекрасное, моя спутница самая очаровательная и я в полном расположении. Итак, известный Вам прокурор Мерье, он Вам, кажется, родственником доводится?
- Да. Муж.
- А! Так вот, это бестолковое, до непостижимости глупое существо построило своё обвинение на показаниях единственного свидетеля, некоего Гуля, который утверждал, что видел, как Видаль вышел из дома убитой ровно в восемнадцать ноль-ноль. То есть в то самое время, когда по заключению судебно медицинской экспертизы наступила смерть мадам Ромеску от семидесяти четырёх колотых ран.
- Какой ужас!
- Казалось бы дело ясное и совершенно безнадёжное для моего подзащитного. Не хотите ли шоколадного мороженого?
- Нет, что Вы. Я слежу за фигурой.
- Ох, Жозефина, Ваше совершенство вне опасности.
- Вы искуситель.
- Так вот. Сам Видаль утверждал, что во время совершения преступления находился в кафе «Услужливый Пьер» под восьмым столиком, где его и обнаружила полиция через два дня, опознав его отпечатки пальцев на мусорном баке перед домом убитой. Никто из посетителей, равно как и хозяин заведения не смогли точно указать когда именно Видаль появился в кафе и отлучался ли куда-либо в тот роковой вечер. Таким образом, алиби у моего клиента отсутствовало. И, тем не менее, я неопровержимо доказываю, что оснований для обвинения Видаля нет!
- Каким же образом?
- Вот изумительный скверик. По-моему здесь будет весьма уютно. Как Вам?
- Очень мило. Красивые каштаны.
Они повернули в сквер. Остановились под огромным цветущим каштаном, распространяющим чудный аромат радости и вдохновения. Лояль посмотрел на часы. Половина второго.
- Прокурор вызывает свидетеля обвинения и тот, присягнув на библии, уверяет, что видел Видаля у дома мадам Ромеску в шесть часов вечера. Прокурор с довольной физиономией садится. Свидетель мой.
Лояль погладил Жоззефину по талии. Повернул её спиной. Начал спускать с себя штаны.
- Что же дальше? – Жозефина устроилась поудобнее, задрав юбку.
- Дальше? Я выдерживаю положенную паузу, концентрируя, таким образом, внимание присяжных и судьи (для которых вопрос уже решён) и начинаю. Скажите, месье Гуль, что было надето на Вас в тот вечер? И напоминаю, что Вы под присягой. Гуль удивляется, хлопает глазами. Мерье начинает нервничать. То же, что и сейчас на мне, отвечает свидетель. То есть вот эта куртка? Да. И поскольку шёл дождь, Вы, вероятно, накинули на голову капюшон? Конечно! Позвольте? Снимаю с Гуля куртку, прошу прокурора надеть её. Мерье негодует, но судья идёт на встречу и ему ничего не остаётся, как подчиниться. Наденьте капюшон. Надел. Показываю ему руку. Сколько пальцев Вы видите, месье прокурор? Что? Каких пальцев? Благодарю. Разоблачайтесь. Ваша честь, позвольте и Вам, для ясности вопроса, примерить этот предмет одежды. Заинтригованный судья напяливает куртку, капюшон и выясняет, что не видит ничего, кроме своего носа и кончиков ботинок. Ту же процедуру я предлагаю проделать… аккуратно, Жозефина… каждому из присяжных. Они с интересом меряют по очереди куртку и пытаются что-либо разглядеть из-под капюшона. Я развожу руками. Вопросов к свидетелю больше нет. Спасибо. Жалкий протест прокурора, разумеется, отклонён. Видаля отпускают из зала суда. Против Гуля возбуждено дело о лжесвидетельстве. Вот так!
Лояль отлип от трепещущей Жозефины, стал застёгивать ремень.
- Возьмите мой платок.
- Благодарю, Вы так любезны, - принявшая вертикальное положение Жозефина поправляла чулки, взяла платок: - Я не перестаю поражаться Вашим талантом.
- Ничего сверхъестественного. Это моя работа, которую я умею делать и люблю.
- Страшно представить, что если бы не ваше радение, этот несчастный невинный человек мог бы оказаться на гильотине! Позвольте я поцелую Вас!
- О такой награде я могу только мечтать, мадам. Но, уверяю Вас, я её не заслужил.
- Ваша скромность Вас погубит. Хи-хи.
- М! Однако, тринадцать тридцать две. Я благодарю Вас за волшебную прогулку, и льщу себя надеждой вскоре вновь увидится с Вами, несравненная Жозефина. Но мне необходимо спешить в магистрат. Я провожу Вас. До автобуса. Если Вы позволите и доставите мне этим удовольствие.
- Ах, конечно. Мне будет очень приятно.
- Будьте добры, мой платочек.
- Да-да, - Жозефина вынула и вернула платок Лоялю.
Они вновь взялись под руки, не спеша направились к автобусной остановке.
«Чудесный, чудесный день, чудесный день», чирикали воробьи.
19 декабрь 2017