Глава 4 Лена
"Пусть ты Диану потерял в пути,
Но вот перед тобою Афродита!"
(Не знаю, чьи стихи, но в масть)
Через полтора месяца скитаний, на обратном пути, когда исследования завершились и командирские полномочия перешли к Вась-Вась, он, без согласования, на правах верховода, завернул к Савельеву.
Ой, неспроста Вась-Вась так настойчиво зазывал Леху на кордон Ивана Савельева. Тот был не просто его закадычным другом. Вась-Вась доводился леснику кумом, крестным отцом его единственной дочери, Лены.
Будучи бездетным бобылем, крестницу любил пуще жизни. После того случая (не грузи думалку, про тот случай ты и Леха пока не знаете), целый день пролежал с карабином в засаде. Повезло падлам, менты их раньше повязали, иначе все трое полегли бы.
За время экспедиции Вась-Вась настолько привязался к Лехе, как говорится, души в нем не чаял. Едва ли можно назвать голову Вась-Вась бесхитростной, но бесхитростные мысли ее посещали. В последнее время втемяшилась и упорно терзала дивная блажь - обженить Леху с Леной. Оба молодые, красивые, добрые - ангелы во плоти. Чем не пара? С такими невинными намерениями ввел своего нового друга в дом Савельевых.
Внеплановое отаборивание Леху не воодушевило. К чему? До Миренска два часа ходу. За пару дней сляпал бы отчет, к концу недели дома, в Москве, с мамой и Стасом, по которым изрядно стосковался.
Хозяин, могучий мужик, не чета Вась-Вась, встретил у калитки. Наобнимавшись с приятелем, улыбаясь, глядя прямо в глаза, протянул руку. После рукопожатия мелькнула мысль, как эти железные пальцы могут чувствовать курок?
Хозяин пропустил гостей вперед. Леха не Олег Табаков, лицедейство не его фишка. Пригнувшись в дверях, с кислой мордой, вслед за Вась-Вась, вошел в дом и остолбенел.
Посреди горницы милая, улыбающаяся хозяйка, а рядом диво дивное. Под сердцем что-то кольнуло, разлилось теплом, ледышка, оставшаяся от Оксаны, растаяла.
Мать и дочь, все так же улыбаясь, как ни в чем ни бывало, рассматривали гостя. Они читали его как открытую книгу. Недаром один из персонажей Шолохова, со знанием дела, заявил: «Ужасно ушлое животное женщина…».
Оторопь и временное слабоумие прошли не сразу. Оклемался уже после церемонии представления, проведенной, сияющим от уха до уха, Вась-Вась. Кто-кто, а этот хитрован, понял, что дело на мази.
Затем была баня. Хозяин, с приятелем вдвоем, так ухайдохали гостя, что во время ужина носом клевал.
Наутро выяснилось, что Лене обязательно нужно навестить тетю Лизу, мамину сестру, проживающую в Миренске. Грех упустить подвернувшуюся оказию.
***
Городок пристроился на двух увалах в слиянии рек Лены и Миренги. Половина города со стороны Лены именовалась Посадом, а вдоль Миренги - Выселками. Посад кормился с деревообрабатывающего комбината и рыбзаводика, Выселки – с региональной пересыльной тюрьмы.
Главная улица Миренска, носящая имя вождя мирового пролетариата, полого спускается к реке. Мило беседуя, Леха с Леной вышли к набережной. В объятиях крутых лесистых берегов, блестя на солнце чешуйками легкой ряби, могучая река змеей извивается за горизонт, - вид достойный кисти Левитана.
Набережная тоже впечатляет! Крайние дома по обеим сторонам улицы изгибаются, образуя полукруглую площадь, с парапетом по краю обрывистого берега. К реке ведет широкая каменная лестница, с двумя промежуточными площадками. Ее основание, расширенное в обе стороны, служит причалом.
Каждый житель, канувшей в лету коммунистической супердержавы, был одесситом, или, хотя бы раз в жизни, видел легендарный фильм «Броненосец Потемкин». Главный архитектор Миренска и был, и видел, и не удивительно, что на берегу великой сибирской реки возник Приморский бульвар черноморского города-героя. Все как на родине Бабеля и Жванецкого, только «дома пониже и асфальт пожиже». Да еще не хватает бронзового Дюка, хотя пьедестал стоит, где положено.
До пятьдесят шестого на нем обретался грозный дядька с усами. Сменивший его лысый мужик с кепкой в руке, продержался до начала девяностых, и слинял в Китай, закосив под цветной металлолом. Накануне нового тысячелетия какой-то энтузиаст налепил на постамент портрет первого российского президента. Очередной небожитель не продержался и года – дождем смыло. С той поры пьедестал осиротел. Достойных занять вакантное место не находилось - поизмельчали народные вожди.
Притулившийся к причалу дебаркадер работает одновременно рестораном и речным вокзалом. В середине дня ресторан практически пустовал. Лишь две небольшие компании расположились в противоположных концах зала. Молодые люди заняли столик у окна. Любезная пожилая официантка, приняв заказ, удалилась, и Лена продолжила рассказ о своем уникальном дедушке – отставном леснике, живущем на заимке в двадцати километрах от города. Внезапно улыбка слетела с ее лица, уступив место ужасу. Округлившиеся глаза уставились за спину собеседника. Алексей обернулся - от дальнего столика к ним приближался трехаршинный кусок бекона.
Небольшая голова с короткой стрижкой и оттопыренными ушами, торчит из бочкообразного торса, без какого либо намека на шею. Курдючное пузо мощными складками нависает над штанами, приспущенными спереди по самый небалуй, и колышется в такт его шагам. Полусогнутые руки, с растопыренными пальцами, напоминают лапы нильского крокодила. Бедра, какие не снились борцам сумо, циклично обкатывают друг друга, придавая походке хозяина эдакий морской колорит.
За столом, откуда отчалил экстравагантный корабельный хряк, сидит пара гоблинов, ощерившись наблюдающих за происходящим. Стол ломится от вина и снеди, не хватает зрелищ, каковые они и предвкушают.
Леха осведомился у подошедшего громилы о целях его визита, продолжая спокойно сидеть в пол-оборота к чудовищу. Благодушие впрок не пошло. К пожеланию: «исчезни, фраер», Бекон добавил увесистую оплеуху, пославшую Леху на пол вместе со стулом.
Дипломатическая часть саммита окончилась. Леха в автомате завершил падение кульбитом на ноги. Бекон стоял к нему правым бортом, облокотившись на столик и, брызжа слюной, что-то говорил Лене. Про Леху он давно забыл, безмятежно вывалив печень под любимый правый хук.
Рука по локоть вошла во что-то студенистое. Бекон забавно хрюкнул, рухнул на колени и застыл в позе мусульманина, творящего обеденный намаз. Перевернутый ресторанный столик дружески хлопнул богомола по загривку.
Теперь Леха в бою. Все чувства обострены до предела. Ни одна мелочь не ускользает от восприятия и оценки. Видит все одновременно: Лену, поджавшую ноги под стул, а кулачки к подбородку – с ней все в порядке; компанию немолодых людей за столиком поодаль, застывших с вилками в руках и разинутыми ртами – опасности нет; двух гоблинов, бегущих в его сторону – этих надо принять.
У первого в руке «розочка»* – успел смастерить из бутылки водки. Второй безоружен. Передовик, не сбавляя скорости, сделал фехтовальный выпад, целя «розочкой» в лицо супостата. Леха уклонился и встретил прямым в челюсть. Гоблин застыл, будто налетел на стену, и беспорядочно осыпался на пол, запутав все свои конечности.
Второй нападающий остановился в растерянности, оценивая масштабы разгрома соратников. При этом весь вид его говорил: «А что? Я ничего... Я просто так…пописать вышел». Небольшая лужица неподалеку вроде бы это подтверждала, хотя могла иметь отношение к разбитой вазе. Алиби следовало доказать. Сообразив, что сменить штаны проще, чем вставить зубы, заднеотсталый браток решил сойти за некомбатанта*. Прикинувшись сестрой милосердия, усердно засуетился вокруг своих «крепко отъехавших» дружбанов. Леха уважал Женевскую конвенцию и твердо следовал принципу: "Не делай врагу зла больше, чем того требуют цели войны".
Милиция прибыла оперативно. Участников конфликта и немногочисленных свидетелей препроводили в ближайшее отделение. Зачинщиков потасовки установили опросом свидетелей. Действия Алексея квалифицировали как необходимую оборону.
Сложилась странная ситуация – пострадавшие есть, а потерпевших, то бишь пострадавших от преступления, нет. На радость дежурного по ОВД, никто ни на кого заяву писать не собирается. Недолго думая, страж порядка принял соломоново решение – если нет потерпевших, то нет и преступления.
Идиллию чуть было не разрушил метрдотель ресторана, потребовав возмещения ущерба, нанесенного его заведению. В соответствии с многовековыми традициями, выплату контрибуции возложили на побежденных, на чем и порешили.
Леху отпустили вместе со свидетелями, в числе которых находилась Лена. Проигравшую сторону задержали в отделении до утряски вопроса о репарациях ресторану. Проходя мимо угрюмо сидящего Бекона, Леха тихо, чтобы менты не слышали, и с милой улыбкой, чтобы менты видели, пообещал: «В следующий раз убью».
Выйдя на улицу, обнял Лену, прижал к себе. Девушка уткнулась ему в грудь и беззвучно заплакала - сказалось перенесенное нервное напряжение. Дальнейшее произошло само собой. Алексей приподнял ее подбородок, поцеловал в соленые от слез губы и предложил: «Давай поженимся». Лена, рассеянно улыбнувшись, зарыдала.
Вот и пойми этих женщин! Они так и стояли на крыльце отделения милиции – растерянный здоровяк и прильнувшая к нему хрупкая плачущая девушка.
На следующий день подали заявление в ЗАГС.