Не более чем тень. Глава 6

Эльвира Глушкова
Глава 6.
Прошел целый месяц, как Тодор поселился в военном лагере. Он даже не понимал, что практически все время ошивался рядом с соперником, и так и не поговорил с Майей. Зверь караулил Александра, пытаясь найти в нем червоточину, слабость. Доказательство того, что выбор Майи ошибочен. Но, как назло, капитан Садов был идеален. Да, это был уже не юный мужчина, но достойный человек. Он всегда поступал по совести, и никого не упрекал за ошибки. Но главное, он искренне любил Майю. Такое положение дел приводило Христофа в бешенство, он как акула ходил вокруг и искал повод зацепить Александра. А кто ищет, тот всегда найдет.
Одним из лунных вечеров Тодор по обыкновению сидел вблизи командных армеек, и прислушивался к разговору собравшихся покурить офицеров. В этот раз между капитаном и его приятелям разгорелся спор. Предметом был вопрос, стоит ли сохранять жизнь немецкой женщины. Спор был теоретический, и на стороне Александра не было никого. Неприятно высокий голос настойчиво повторял:
- Немец - он всегда немец. Мужик или баба - все одно. Сейчас он не в фашистском движении, а завтра за Гитлера пойдет убивать советских солдат. Так что, если есть возможность, надо сразу и прикончить гадину.
- Перед тем, как выносить смертный приговор, необходимо выяснить, является ли подозреваемая приверженцем врага, или это просто несчастный человек, оказавшийся не в том месте, не в том время. Так как убивать женщину только из-за национальной принадлежности неправильно. Это и есть фашизм, с которым мы сейчас боремся. – Садов активно жестикулировал обеими руками, держа папиросу в зубах.
 - Так это вы сейчас НАС фашистами назвали? – громко прозвучал голос, ранее не учувствовавший в дискуссии. Все вокруг замерли. Тодор стоял в метрах пяти и дерзко смотрел на капитана, слегка приподняв одну бровь.
Александр перевел пристальный взгляд на новобранца. Перед ним стоял вздорный мальчишка, невоспитанный и не умеющий себя контролировать. Практически ребенок, готовый в порыве эмоций сломать себе жизнь одним словом. Толпа вокруг ждала, затаив дыхание, но даже не мордобоя один на один, а коллективного наказания невежды, поднявшего голос на офицера, да еще и с такой ересью. Ситуации подобного рода легко могла закончиться расстрелом. Но Садов был другого склада человек. Он подошел вплотную к оппоненту, в этот момент все мышцы Христофа напряглись, колени чуть согнулись, зверь был готов к прыжку. Спокойным голосом капитан приказал: «Иди за мной, поговорим». Ситуация была действительно сложная, поскольку одно неловкое движение, и Тодора могли просто казнить. Александр направился в сторону леса, Христоф – за ним, оставив стольких без зрелища. Минут восемь шли молча, стараясь уйти достаточно далеко, чтоб никто в лагере не слышал ни звука. Впереди офицер, а в десяти шагах за ним – собранный в ком зверь, не сводящий пристального взгляда из-под черных бровей. Александр остановился:
- Ну, рассказывай, что у тебя за претензии. - Капитан повернулся к Христофу. Они оказались на поляне, окруженной плотным рядом высоких деревьев. Сильный ветер качал шумящие кроны, но у основания стволов лишь слегка шевелил листья осоки. В лунном свете двое стояли лицом к лицу, как на арене, полностью противоположные. Александр, подобный доблестным рыцарям из средневековых романов. Ровная спина и открытый взгляд, какой может быть только у того, кому нечего стыдиться и нечего скрывать. Тодор же абсолютно другой, сжавшийся, напряженный, стелящийся по земле, как дикий кот перед атакой. В лунном свете он казался еще чернее:
 - Оставь Майю. Исчезни. Ты ей не нужен, – прошипел Христоф.
 - Мне кажется, не твое это дело. И не твой выбор.
 - Это всецело мое дело, уже практически год как. И я не позволю куче стервятины встать между нами.
 - Так это ты? Тот назойливый ухажер, от которого бедная девушка сбежала из родного города?
- Ты ничего не знаешь… - В горле Тодора постепенно поднимался звериный рык.
- Я знаю только то, что услышал от Майи. Случайная встреча, дружба. Но ты начал совать нос в жизнь, в которую тебя не звали, в которой ты был не нужен и она… - В долю секунды разогнулась пружина, которую натягивали столько дней. Один прыжок и зверь оказался рядом. Он запустил пальцы сквозь форму в грудину Александра и легким движением раскрыл грудную клетку как книгу, обнажив еще бьющееся сердце. Садов увидел белые обломки собственных ребер смотрящих в стороны и успел осознать, что именно случилось. Но, перед тем как здоровый, полный доблести и жизни мужчина рухнул на землю, как подкошенный, его глазах замер вопрос: «Как?!». Тодор был в восторге: как долго он выслеживал добычу и, наконец, одолел ее, здесь под деревьями при свете луны он стоит над трупом поверженного врага.
 Зверь сразу сообразил, что делать дальше. Все легко поверят, что так вывернуть человека наизнанку мог только медведь. Тодор нагнулся над телом, чтоб обыскать и пробормотал: «Ну, я тебя предупреждал. Так что сам виноват». Во внутреннем кармане был свернутый во много раз газетный лист, раскрыв который, Тодор нашел тоненькое золотое колечко. Приступ гнева накатил по-новой. Замахнувшись, чтоб выбросить, остановился, и, завернув обратно, спрятал себе в карман.
Действительно никто не заподозрит сварливого рядового в смерти капитана. Христоф прибежал к палаткам, мастерски изображая панику. Отряд храбрецов собрался мгновенно, и через полчаса тело вернули в лагерь, где все принялись оплакивать любимого капитана Садова. Тодор ушел в тень. Сейчас не надо было привлекать к себе внимание и тем более нельзя показываться перед Майей. Должно пройти время, неделя, может две. Она поплачет и будет готова его принять.
***
Когда Тамара, наконец, выбралась из Галиной квартиры, день уже подходил к концу. Свежий воздух очистил сознание. Несмотря на травму, настроение было приподнятое, зоркая чувствовала прилив сил. Так бывает всегда после рассеивания теней. Более того, раны и синяки заживают намного быстрее. Лицо она наспех вытерла хозяйским полотенцем, но майка была полностью залита кровью. Галина так быстро вытолкала ее за дверь, что попросить, чем прикрыться, Тамара просто не успела. Во всяком случае, пусть и мятую, но свою тысячу рублей она получила. С легкой досадой глядя на зеленую купюру, зоркая подумала: "Надо будет поднять расценки". Садясь в маршрутку, девушка старалась не поднимать глаз на окружающих, она и без того знала, что все на нее пялились и строили догадки, что же могло произойти. Наконец она добралась до дома. Дверь закрылась, и внешний шум стих. Тамара осталась наедине с собой, в тишине коридора она вслух произнесла: "Аня. Завтра я сделаю все правильно". После поглощения тени девушка чувствовала эмоциональный подъем, поэтому ей казалось, что она обязательно все исправит, спасет подругу, ведь это же такой близкий человек, с ней просто не может случиться горе.
Успокоившись собственными рассуждениями, девушка зашла в ванную, хотелось снять безвозвратно испорченную майку и смыть с себя остатки этого ужасного дня. Она подошла к зеркалу. Под глазами были синюшные кровоподтеки, отек с лица уже почти спал, и стало видно, что маленький аккуратный носик стал кривым. "Сломала!? Я сломала нос!? Сколько последних капель может быть в этой чаше?!" Но хуже всего было то, что он уже начал заживать, а остаться в двадцать четыре года с выгнутой вправо переносицей очень не хотелось. Приняв душ и переодевшись в чистое, зоркая поехала в травматологию.
Больше двух часов хирург колдовал над лицом потерпевшей, после чего ей было настоятельно рекомендовано остаться в больнице. Конечно же, она не послушала и при первом удобном случае сбежала домой. "Завтра обязательно надо увидеться с Анной"- от этой мысли стало не по себе. Невнятный страх зашевелился, но очень глубоко, а эффект от рассеивания тени был еще силен. Положительный настрой не покидал девушку, даже несмотря на гипсовую повязку на носу.