Три пинка от Киевлянки. 2007 г

Памиро-Алай, ущелье "Кыргызата", июль - август 2007 г.
(путевой дневник)


16 июля 2007 г., понедельник
Дворники ‘Ауди’ гоняют по стеклу снег с дождем. На высоте 3100 м легковушка и микроавтобус выныривают из тоннеля. Мы перевалили Киргизский хребет и теперь по горному ‘серпантину’, покрытому слоем снежной каши, спускаемся на юг, постепенно приближаясь к Ферганской долине.

Ближайшая цель - город Ош, финальная - горы: Памиро-Алай, Кичик-Алайский хребет, ущелье Кыргызата.

Взмах дворников, брызги снега. Завороженная этой картиной в стиле пессимистического футуризма, я усмехаюсь вслух: ‘Галоши-помидоры!’. Поймав недоумевающий Варюхин взгляд, поясняю. Несколько недель назад, спросив, куда я собираюсь, один старший товарищ по альпинизму заявил: ‘Я в Кыргызате никогда не был, но Гарик рассказывал, что это очень тёплый район. Целый месяц ни облачка, все маршруты скальные, ходятся в туфлях. В общем, галоши-помидоры!..’. Обувные овощи я и вспомнила.

Ненормальный оказался сезон. Обещанный сухой район заливало грозовыми дождями. Местные киргизы рассказывали, что нестерпимо жарким было прошлое лето, а в этом году их ‘достали’ дожди.

- - - - -
Если интересно, вот СТАТИСТИКА. Если неинтересно, не трать время и пролистни. Смысл в том, что погода в нашу смену творила, что хотела:
17 июля: солнечно
18 июля: солнечно
19 июля: переменная облачность
20 июля: утро - переменная облачность, вечер - гроза, дождь, град
21 июля: дождь
22 июля: дождь со снегом
23 июля: утро - переменная облачность, вечер - метель, гроза, дождь
24 июля: утро - солнечно, вечер - дождь
25 июля: утро - переменная облачность, вечер - гроза, дождь, град
26 июля: гроза, дождь с градом
27 июля: утро - переменная облачность, вечер - гроза, дождь, град
28 июля: солнечно
29 июля: солнечно
30 июля: солнечно
31 июля: утро - переменная облачность, вечер - гроза, дождь
01 августа: утро - переменная облачность, вечер - гроза, дождь, град
02 августа: снег, гроза, дождь
03 августа: утро - дождь, вечер - переменная облачность
04 августа: утро - солнечно, вечер - облачно
05 августа: переменная облачность
06 августа: утро - переменная облачность, вечер - гроза, дождь, град
07 августа: утро - переменная облачность, вечер - дождь
08 августа: переменная облачность
09 августа: солнечно
Из 24 дней в горах с осадками было 14, без осадков - 10. Практически кавказский, уллутавский расклад. 
‘Галоши-помидоры!..’ - там, на перевале под снегом, и закралось первое смутное предчувствие, что этой фразе суждено стать фирменным ругательством насчёт погоды.
- - - - -

Снежная колея от колес. Между прочим, в сейсмическом районе отличный асфальт!.. Консультанты (кто был и не был в Кыргызате) уехали в ‘Уллутау’. Что мне стоит специально для них затащить осенью килограмм помидоров на Шихан: число овощей по числу дождливых дней в засушливом районе!?. - ерунда, я просто смеюсь. Лишь бы у них в ‘Уллутау’ (в нашем ‘Уллутау’!!) всё было хорошо. Сами-то они в этом не сомневались: ‘Еще бы! В такой-то компании!..’ 

Лишь бы только были живы. Это всё, чего я хочу. 

Съезжаем из снега в дождь. Еще спуски, подъемы, тоннели.

Душный ветер Ферганской долины. Оба передних стекла опущены. Я еду на заднем сиденье между Варей и Андреем, и два потока, схлёстываясь как раз посередине, сильно бьют в глаза и ноздри. Прячась от ветра и мечтая подремать, накрываюсь своей черной штормовкой, надев капюшон на лицо. Минут через пять удар по тормозам, и водитель, сквозь зубы ругнувшись, сворачивает к обочине. ГАИ, что ли?.. Выглядываю из-под куртки. Точно. Наш шофер вылезает с документами, и ветер доносит в машину диалог (по-русски, на повышенных тонах):

-Э, ты кого там везёшь, а?! Кто там в мешке?!! Кого спрятали?
-Брат, ты что?! В каком мешке?! Девушка там сидит, просто ей ветер дует!
Гаишник еще раз подозрительно вглядывается в салон ‘Ауди’. Глаза его из круглых европеоидных возвращаются к нормальной азиатской форме, и нас отпускают с миром. 

С тех пор, как вчера в 23:30 высадились из поезда на станции Чу, мы почти сутки только и делаем, что либо ждем пересадки, либо куда-то несемся на машинах. Через Бишкек, через перевалы, и вот в 20:30 наконец-то приезжаем в Ош. Селимся в простенькую гостиницу на стадионе, оставляем вещи, идем ужинать в кафе, что-то едим, возвращаемся. Засыпаю мгновенно, едва упав на подушку.



17 июля 2007 г., вторник
В 06:30 в дверь уже стучали: «Девочки!..»  Мы продрали глаза и приготовились к подвигам.

Ну, вот. Нас 9 человек.
Два мастера спорта всего Советского Союза:
-руководитель экспедиции Михаил Семёнович Левин (обычно шифрующий себя как мс_ЛМС) и
-Сергей Александрович Морозов.
Первый из Челябинска, 72 года, Близнецы. Второй из Озёрска, 75 лет, Козерог.
Два инструктора:
-Самат Аскаров (Трёхгорный, 57 лет, КМС, Весы) и
-Андрей Лиукконен (Москва, 38 лет, 2 разр., Козерог).
Две женщины:
-Варвара Смагина (Озёрск, 27 лет, 3 разр., Телец) и
-Надежда Модестова (Снежинск, 30 лет, 2 разр., Рыбы).
На этом двойственной число заканчивается, и остаются еще трое участников:
-Азат Акбашев (Уфа, 20 лет, 2 разр.; ещё Рыбы или уже Овен?.. скорее, первое),
-Юрий Бушуев (Озёрск, 36 лет, 3 разр., Скорпион),
-Анатолий Анохин (Озёрск, 43 года, новичок, Весы).

К чему последний пункт - знак Зодиака? А просто впервые в жизни подвернулась возможность заранее, ‘на Земле’, еще до личного знакомства ‘просчитать’ новых людей на предмет нашей предсказуемости друг для друга. Тем более что никакой иной информации о них у меня всё равно не было. Вот и посмотрим: правда все эти звёздные свойства или нет. По крайней мере, когда более-менее разобралась в особенностях своего знака, мне стало проще воспринимать окружающих теми, кто они есть. И я с любопытством ныряю в новый эксперимент. 

- - -
Сегодня день заброски. Половина народа в 07:30 уезжает со снаряжением в базовый лагерь. Остальные отправляются на базар закупать продукты. С 09:30 до 14:00 мы с Варей носимся по оптовому рынку, на ходу что-то записывая, рассчитывая и вычеркивая купленное из бесконечного списка экспедиционных кормов. Время от времени, сменяя друг друга, нас разыскивают среди прилавков Юра или Толя, взваливают на себя добычу и относят в условленное место, где в роли сторожа среди мешков и коробок сидит Сергей Александрович.

Расквитавшись с делами, тут же в кафе съели по огромной порции очень-очень вкусного лагмана и напились зеленого чая. Жара градусов сорок, пот рекой. Ош - город Роз всех сортов, расцветок и размеров. Они тут везде: и в клумбах, и в качестве живых изгородей. В общем, где в наших уральских городах кусты волчьих ягод, там в Оше повсюду розы. И везде такси: либо микроавтобусы (по-местному ‘бусики’), либо малютки ‘Daewoo’ (думаю, сборки соседнего Узбекистана). Над городом царствует крутая двугорбая гора.

В назначенное время вчерашний ‘бусик’ за нами не приехал. Сидели со своим скарбом в переулочке, в тени чего-то мощного и широколиственного, каждые 10 минут выбегая на площадь смотреть машину. Попутно провела разведку насчет обратного транспорта Ош - Бишкек в августе: можно хоть целый автобус заказать! Но это 9,5 - 10 тысяч сомов.

В 16:45 пришла машина. Загрузили продукты, съездили в гостиницу забрать оставшиеся вещи. После поселка Иски-Наукат хорошая асфальтовая дорога заканчивается. Теперь трясемся по камням вдоль реки. В 20:00 доехали до моста в небольшом селении. Водила заявил, что дальше дорогу размыло и ему не проехать. Может, боялся, может, ленился, но явно врал. 

Выгружаемся. Свободных рюкзаков для переноски тяжестей у нас нет, поэтому берем коробки под мышку или мешки на плечо и долго-долго топаем в базовый лагерь. Приходим уже в глубокой темноте, шарахаясь по камням и ручьям. Сами бы не нашли, но мальчишки из местного коша проводили.

Михаил Семёнович показывает, куда поставить палатку. В темнотище, практически на ощупь селимся в моем RedFox’е вдвоем с Варей. Размышлять о том, где жить (со мной или со своими озёрцами), всё равно раньше завтрашнего утра она не будет. М.С., как я поняла, ориентирован на то, чтобы женщины в экспедиции жили отдельно от мужчин. Да без проблем!

Едим арбуз и падаем спать. Часть вещей (еще на одну ходку) осталась внизу, доверенная на хранение местным жителям.
 
Где-то близко в черноте ночи шумит река. Звёзды сплошняком.
Здравствуй, Азия! Семь лет не виделись.



18 июля 2007 г., среда
С 06:30 метания с готовкой еды на костре, на каких-то арчовых веточках. Дров тут не вагон.

После завтрака ‘молодежь’ ушла вниз, в ходку за грузом, девочки снова парились с меню и сортировкой продуктов. Варя как кассир по образованию еще ‘на земле’ была назначена завхозом. Я официально никем не назначена, но помогаю во всех этих раскладках. Заметила, что у народа тут есть тенденция переваливать все хозяйственные заботы на женские плечи.

Пока мы что-то до одурения считали и фасовали, Самат возился с костром. Вскоре он сообщил, что готовы два ведра горячей воды и нам можно помыться. Сходила за мылом и полотенцем и обнаружила, что он отнес ведра на берег ‘в очень хорошее место’, которое оказалось в прямой видимости и от палаток, и с тропы. Причем Аскаров с Морозовым уже заняли места в первых рядах партера, на камнях. 

-Я говорила, что не надо сюда, но разве Самата переспоришь! - озадаченно сообщает Варя. Даже не собираюсь спорить, просто ухожу с ведром.
-Что, не понравилось место? - с явным разочарованием спрашивает Самат.
-Не-а, вон там лучше! - с ‘наивным’ видом утаскиваю воду на сто метров выше по течению, за поворот реки и за густой арчовник. Шоу отменяется. Купанием горных нимф полюбовались только Горы.

В такой же гонке сварили обед. Снизу подошли ребята. Сразу после еды начали в ритме аврала собираться на выход. Левин прямо-таки выпинывает нас из лагеря. Задача: подняться сегодня до ночевок на озере 3900, там жить пять дней и за это время сходить ‘открывашку’ и два первопрохода.

Вокруг палаток разгром и свалка. Андрей подкрадывается и фотографирует на мобильник трусики, купальники и прочие личные вещи, валяющиеся, между прочим, внутри женской палатки. За такой отстойный шпионаж молодой инструктор мгновенно падает в моих глазах. Фу! 

Уходим я, Варя, Самат, Андрей, Юра, Толя и Азат. Михаил Семёнович строит группу и проводит перекличку по снаряжению. Блиц-опрос:
-Модестова! Ты что, потащишь с собой вторую верёвку на 1Б?!.
Тон провокационный, ребята напрягаются. Но за мимолетные встречи на скалах, за ‘принципиальный конфликт’ зимой в Коуровке, и особенно за целых два дня путешествия в поезде у нас было достаточно возможностей ‘прозондировать’ друг друга, так что теперь я испытываю только кураж и кайф от этой игры. Не ведусь на тон и отвечаю на суть вопроса: 
-Да! Если там есть хотя бы теоретическая возможность спуска дюльферами или закрытый ледник, то - обязательно.
М.С. ухмыляется и чуть кивает. Кажется, доволен. Впрочем, разве хоть кому-то дано до конца разгадать взгляд Близнецов?..

Выдвинулись в 16 часов. Полезли по какому-то курумнику вдоль реки, без тропы, наугад. Это в первый-то полный день в горах - сразу с большими рюкзаками. Привалы бессистемные. Азат направляющий, он останавливается всякий раз, когда кто-нибудь сильно отстает. Я не отстаю, но втягиваюсь тяжело. ‘Никого не слушай. Разгоняешь пульс до ста двадцати - и идёшь в своём темпе. Главное, ровно. Кто будет орать и торопить - посылай всех на хер.’ - ‘Я не умею так с людьми.’ - ‘Надо уметь.’ - ‘Не хочу.’ Это ‘Ала-Арча’-1997 . ‘Не сдерживай дыхание. Дыши часто. Как собака!’- это ‘Уллутау’-2004. Голоса людей, с которыми мы пересеклись в Горах. Я помню. Ловлю воздух, ловлю ритм. Шаг за шагом, всё дальше.

Ни до ‘четвёртого дворика’ в ущелье Суйчикты, ни до озера мы не дошли. В 19 часов встали на ночевку на морене возле речки, где-то на полпути. Самочувствие нормальное. Фиговее всех Толе: он вообще-то яхтсмен, а в горах, да еще и с рюкзаком оказался первый раз в жизни. Варюха - молодчина, туристка. Азат молодой и здоровый, Андрей приехал уже с акклимухой. Гвардия резвая.

Юра мечтал посмотреть эдельвейс. Они долго не попадались. Когда нашла - показала. Так сбылась его маленькая мечта - и еще кадры на память.



19 июля 2007 г., четверг
Подъем в 07:00. Ясно. Солнце где-то в вершинах, а мы в тени, здесь еще холодно. Завтрак, выход в 08:50. Потеряли 40 минут на переходе реки - складывали камни, делали переправу. В 10:25 услышала первый обвал откуда-то со склонов юго-восточной экспозиции, но не разглядела.

Второй день лазанья с рюкзаками. Без дороги, по средним и крупным курумникам. Иногда попадаются козьи тропы, на некоторых даже построены турики из камней, но человечьей тропы нет. К 14:00 добрались до маленького мутноватого озера, больше похожего на лужу. Высота 3700. У Андрея свой карманный альтиметр, а Варе Михаил Семёнович вручил огромный авиационный прибор, чтобы замерять высоты на первопроходе. И теперь она таскает эти полсамолёта в поясной сумке.
 
Поставили палатки, перекусили, отдохнули. Достали кошки, буры, ледорубы и веревки, пошли искать, где бы позаниматься. НИ ОДНОГО ЛЕДНИКА!!! Облазили кучу одуреннейших морен, но ни льда, ни даже малюсенького снежничка для занятий не нашли. Зато обнаружили другое озеро, более симпатичное. Скорее всего, туда-то нам и надо было, однако решили, что переносить лагерь уже смысла нет.

Как утомляют морены! Или это я разбаловалась в ‘Уллутау’?.. Кружили по ним до 17 часов, пока Самат не приказал спускаться. Вниз пошли по такой ‘заднице’, что даже смотреть было страшно: метров 300 очень крутой разнокалиберной сыпухи на песке, причем склон напитан водой. Шли по-грамотному, зигзагом, плотной группой. Самат вёл, я была предпоследней. Кожей и ногтями ощущая нежелание идти по этому склону, постоянно косилась вверх, потому и заметила обвал: склон высоко над нами пополз.

-Камни!
-Вперёд! - крикнул кто-то, не глядя, вспомнив только что слышанную инструкцию Самата о том, что если сыпанет, нужно быстро пробегать вперед.
-СТОЯТЬ!!! Всем стоять! Обвал впереди по ходу!

Вот тогда увидели. Это был небольшой сель из песка с водой и камнями. По счастью, никто выйти под него не успел. Быстренько сменили галс, отвернули влево, и Самат увел группу на теневую часть склона. Оттуда мы видели, как по солнечной стороне морены то и дело сходят камни. Бог миловал, спустились благополучно. По дороге наслушалась от озёрцев комплиментов на тему ‘Надежда, вот у тебя опыт! Как ты только увидела?..’. Отшутилась, мол, я давно уже Кот Учёный, но впечатление от морены осталось мерзкое.

Перешли несколько рукавов речки, и в 18:00 были у палаток. Натянулась облачность.

Сварила полную клаву гречки с мясом, съели всю. Сегодня ‘горняшка’ взялась за Варю, которая со страдальческим взглядом 'рабыни Изауры' принялась извиняться передо мной за то, что не может помочь с готовкой ужина (Чего там готовить? До кипения - и давление загнать!). Ужас. Что за психомазохизм?! 

Наконец-то пацаны начали понемногу помогать в продуктовых делах, а то уж закралось подозрение, будто М.С. берет в горы женщин как бесплатную кухонную рабсилу. Несамостоятельность взрослых мальчиков просто поражает: будут сидеть и ждать, пока им принесут, подадут и в рот положат, но пальцем не шевельнут, чтобы сделать что-то самим. Детский сад!.. Да и Варюха их разбаловала своей демонстративной готовностью услужить и угодить: ‘Ты не наелся? Хочешь, возьми мою долю сала (лепёшки, сыра, паштета и пр.)! Я могу не есть!..’. Если б меня с таким надрывом угощали, то, честное слово, кусок поперек глотки застрял бы, но мальчики - ничего, воспринимают как должное.

Я стараюсь не грузиться, потому что не принимаю этих правил игры. И, выполняя посудно-кухонную работу, абстрагируюсь от ее эмоциональной стороны. Да, я умею приспосабливаться и жить в жёстких, ‘армейских’ отношениях. Но желаю жить только в тех отношениях, которым меня научили в ‘Уллутау’: без напряга и страданий, в любви и уважении (настоящие мужики разбаловали своей заботой?..). Здесь будет так же - это вопрос времени. Вот Юра уже заинтересовался принципом работы автоклава, вызвался затянуть болты и сам начал спрашивать: ‘Что тебе помочь?’.

Весь день болит голова. В 21:25 ложусь спать. С мерзкой морены всю ночь постреливают камни. 



20 июля 2007 г., пятница
Вылезла в 04:30 (люблю собираться не торопясь), поставила воду, подняла всех в 05:00. Переменная облачность.

В 06:00 выход двумя группами: Самат и Азат - обрабатывать косую полку на Киевлянке (для первопрохода-‘тройки’), а Варя, я, Юра и Толя под руководством Андрея - на акклиматизационную ‘открывашку’ (пик Бориса Ручьёва, 1Б к/тр.).
 
Ручьёв (4555 м) возвышается прямо над озерными ночевками, и вчера Андрей заявил, что к 09:00 мы уже с него спустимся. Я возразила, что по сыпухе да без акклимухи дай Бог к 10 часам успеть на вершину. Инструктор не поверил, ну и зря. Долго-долго пилили по осыпям, чем-то похожим на разрушенную черепицу, только толстую и угловатую. Останавливаясь на отдых, высматривали две фигурки на противоположной стороне ущелья. Наших башкир было хорошо видно на опасной морене, а потом на леднике. Разглядывали путь первопрохода на ‘Безымянку’ - соседнюю с Киевлянкой вершину, куда Левин запланировал для нас 2Б. Но там в самом начале маршрута - ледопад. И путей обхода не видно.

После длинного сыпушного гребня, почему-то напомнившего мне ала-арчинский пик Учитель, мы вылезли на жандарм, увидели рядом вершину и обалдели: снежный кулуар и полторы веревки троечных скал в натечном льду. Андрей пролез в кошках и повесил перила, я страховала, Юра фотографировал (в том числе процесс заворачивания бура в 10-градусный лед - для отчётности).

Из кулуара вылезли вправо на скальную башню. На вершине были в 11:20. Тур пустой. Оставили свою записку. Когда подлез Озёрск и развернул свои флаги, я предпочла приспуститься на пару метров, чтоб не толпиться в кадре. Не люблю демонстраций.

Спуск - два дюльфера до перемычки. Там перекусили, отдохнули, поболтали и поскакали вниз по сыпушным лифтам. Юру с Толей ‘плющило и колбасило’, у меня трещала голова (внутричерепное давление не поспевало за быстрым сбросом высоты), Варя отмучилась вчера и теперь чувствовала себя отлично, а Андрюха у нас вообще акклёманный, он только что с Алтая приехал. Толя на спуске убредал в сторону, не желал слушать инструкторские воспитательные речи о правилах поведения в Горах и препирался.

У палаток были в 14:00. Азат и Самат вернулись еще раньше. Косую полку они не обработали, даже не начали. Самат предложил пару часов отдохнуть, а потом либо перенести лагерь на 4 часа ходу вверх (прямо под начало маршрутов), либо завтра выходить в 02 часа ночи. Выбрали завтра.

Пришла гроза с ливнем и градом. В это время мы с Варей и Юрой на улице варили макароны с тушенкой и закатывали в клаву. Получилось вкусно.

17:10. Собираюсь выспаться, если удастся.
Вечером снова дождь.



21 июля 2007 г., суббота
Будильник пропищал в 00:30. Выглянула - дождь. Никого поднимать не пошла. Спали до 09 часов, в 10 позавтракали рисовой кашей. Что дальше - непонятно. Вчера ледопад под Безымянкой нам с Андреем откровенно не понравился. Сегодня гора не пустила, но часть снаряжения лежит наверху в заброске (Самат и Азат оставили под камнем).

Народ говорит, что если мы не сделаем эти первопроходы для М.С., то никакие собственные планы нам не светят. У меня появляется ощущение, что задачи, которые Левин поставил перед нами на пять дней, в полном объеме заведомо невыполнимы, причем он-то об этом знает!..

Дождь поливал ровно сутки.

- - -
…Отрава. Отрава. ‘Сладострастная отрава’. Она въелась в кровь и в глаза. Она заставляет умолкать, едва лишь начинаются восторженные разговоры. Она подкралась ЗИМОЙ с метелью ледяных иголок.
Мне вот что интересно: смог ли мальчик Кай когда-нибудь забыть ВСЁ, что успел увидеть сквозь те осколки зеркала Снежной Королевы? Сколько он выдержал после этого  в уютном доме, с милой Гердой и розами?..   
- - -

В 19 часов поднялся ветер, похолодало, открылись горы и небо. Самат ходит и распевает погодные заклинания.



22 июля 2007 г., воскресенье
Подъем в 23:00. Облачно, местами звёзды.

В темноте надеваем каски прямо у палаток. Выходим искать первопроходы. По плану Андрей, Толя и я должны взойти на безымянную гору (ориентировочно 2 к/тр.), а остальные под руководством Самата - на Киевлянку (ориентировочно 3 к/тр., это Юре с Варей нужно ‘в клеточку’). Маршруты начинаются с одной точки в разные стороны. На схеме в книжке наши вершины называются соответственно Чарат Южная и Чарат Главная.

Вчера приболела, сегодня наглоталась фуразолидона и пошла. Странное ощущение невесомо легких ног. Лезем на тот же склон, где три дня назад увернулись от селя. Уже тошнит от морен, от скользкого мокрого курумника. Варюха уронила свой налобный фонарик - достать не удалось, он так и остался светить в дыре между больших камней, как обречённая звёздочка. Будет гореть там до самой своей смерти.

Вместо запланированных четырех поднимались 2,5 часа. Темно, густой туман. Пошел снег. На крутой осыпи, кое-как найдя в живом склоне упоры для ног, уселись на ‘холодную ночевку’ на рюкзаках. Накрылись чехлами и плащами, скучковались и прижались друг к другу для тепла. Так досидели до рассвета.

Туман не уходил. Видимость лениво менялась от 10 до 100 метров и обратно. По сизым лицам товарищей видно было, что лезть не охота. Да и фотографии в тумане не получатся, а без снимков с маршрута первопроход не засчитают. Этак порассуждав и уговорив самих себя, отступили. Перед уходом Самат велел всё снаряжение (кошки, веревки, каски, обвязки) оставить в заброске под камнем. То есть положить КОШКИ ВЫШЕ ЛЕДНИКА, спускаться с камнеопасной морены без каски и бросить новую ‘динамику’ на несколько дней в холоде и сырости?!. Ни фига! Разгружаться отказываюсь, но почему-то один только Андрей меня поддерживает и свою веревку тоже не бросает. Остальные ребята послушно складывают и прячут снарягу.

-А если, когда будем сюда возвращаться, снег на леднике растает? Как без кошек?
-Э, ерунда! - Самат беспечно отмахивается, - Не растает!
Вольному воля. Каждый поступает, как считает нужным. Уходим.

Странный тут снег: липучий и скрипучий, как стиральный порошок. Совсем не похож на кавказский. Похож ли на ала-арчинский? Не могу определить. Не помню я того снега. То есть по виду-то помню, а вот по ощущениям - нисколько. Ни десять, ни семь лет назад я его абсолютно не чувствовала.

Спустились к палаткам на озере. Большинство настаивает, чтобы оставить почти весь лагерь на 3700, ведь завтра М.С. снова погонит нас сюда же. Мне интуитивно хочется забрать снаряжение с собой. Но ведь тогда мальчики в порыве рыцарства вызовутся меня разгрузить, а это уже как-то по отношению к ним некрасиво. И этот единственный дурацкий аргумент заставляет меня оставить каску, обвязку, веревку и остальную снарягу в палатке Самата на 3700. И эта ошибка - последовать не своему внутреннему голосу, а ‘приличиям’ - едва не будет стоить мне жизни.

В 13:00 мы были уже на базе-3000. Левин сказал, что лагерь на 3700 оставили зря: никого он ради первопроходов туда еще раз не погонит, просто мы должны были продышаться на высоте. А еще, наверно, сработаться, сходиться и сжиться между собой, без руководства и присмотра начальства - но это мои молчаливые домыслы, а М.С. завтра пошлёт людей обратно за вещами.

-Надежда, у тебя умотанный вид. Тебе надо еще расходиться. Завтра пойдешь с Анатолием на Гелинташ.
-Так вся снаряга наверху.
-Ничего там не нужно, это гребневая 2А. Одна веревка тут есть, вот ею обвяжетесь. Умеешь?
-Конечно.
-Из лагеря утром выйдете - к обеду уже вернётесь.

Михаил Семёнович вызывает к себе Толю и, вооружив его фотографиями, описаниями и нарисованной от руки схемой, отправляет в разведку. Задача - найти начало маршрута, чтобы завтра он мог сразу привести нас к месту старта.

Наконец-то появилось время снять и промыть контактные линзы.
Базовое жилище - ‘RedFox’ - мокрющее. Размышляю, не переселиться ли на косогор ближе к реке, но снова начинает накрапывать дождь - и оставляю всё как есть. Варя рассказывает, что с тех пор, как в 19 лет ушла от родителей, то самое ощущение своего дома появляется у нее только в палатках. Я понимаю, о чем она говорит, но не разделяю женской тоски по гнёздышку. Никогда не ностальгировала по домашнему уюту и обустроенному быту. Палатка в моем восприятии - переносная крыша над головой и лежбище, где можно вытянуться и поспать. Палатка - часть путешествия и приключения, но не иллюзия стен. Вот одно из различий знаков Воды и Земли. Варя - отличная девчонка, нормальная и спокойная соседка. У нас всё хорошо. 

Толя возвращается неожиданно быстро и, тыча пальцем в нарисованную схему, очень уверенно и убедительно рассказывает Левину, что начало маршрута нашёл, и даже немного поднялся по скалам, и даже ‘видел вот эту самую 30-метровую гладкую плиту, но в одиночку туда не полез!’. Михаил Семёнович ставит ему ‘отлично’ за разведку и выпускает назавтра нас втроем под руководством Самата. Контрольный срок - 18:00. 

Что-то цепляет внутри. 

Тяжело мне в Азии. Не то она ревнует за любовь к Кавказу, не то я отвыкла от нее. Сумасшедшие морены в Кыргызате, не лучше каракольских и алтайских. Ни одной человечьей тропы, только бестолковые скотогонные, все в навозе от коров, овец и неизвестно кого еще. По той же причине пить сырую воду рискованно даже из казалось бы чистых ручьев. Коровы, а особенно овцы ходят везде. Взбираются под самые скалы и съедают всё, что растет, кроме арчи и жёстких пучков лука. Здесь даже эдельвейсы крохотного роста. Все живое приспосабливается, жмется к земле, чтоб не сожрали.



23 июля 2007 г., понедельник
Подъем в 06:00. В 07:30 мы с Толей и Саматом вышли на Гелинташ (3900 м), 2А. Из снаряжения - веревка, несколько закладок, крючьев и карабинов. Больше всего напрягает отсутствие каски. Поэтому из двух своих шапочек выбрала флисовую бандану: в ней жарко, зато она толще, чем косынка х/б.

Вопреки уговорам, надела рюкзак. В нем только 12 метров расходной веревки, перекус и аптечка. Самат предлагал положить всё это к нему (он, загадочно улыбаясь, набрал объемный баул теплых вещей), но я сказала, что рюкзак всё равно возьму, даже если пустой. Привычка.

Утро ясное, солнечное. Толя всю дорогу трындел, что однажды был на Шихане и пролез там четвёрку, а это значит, что мне бояться нечего, поскольку в случае чего он затянет меня на верёвке куда угодно. И тому подобную чушь. (Это новичок-то, который собрался лезть 2А налегке и в галошах, меня ‘затянет’! Ну надо же!)

Вскоре Толя остановился и уверенным жестом указал на скалы:
-Пришли! Вот начало маршрута.
-Но это не гребень! - вырвалось у меня. Мы стояли напротив СТЕНЫ. Довольно разрушенной, изрезанной полками, скальными башнями и вертикальными желобами.
-Да всё как на картинке: вон плита!
-Толя, это не та плита. Наша плита должна быть на гребне.
-Всё правильно, здесь! - неожиданно поддерживает его Самат.

Дальнейшее было бредом. Мы поднялись метров десять по простым скалам. Дальше шла хорошая 7-метровая щель, вдоль которой можно было подниматься. Перед ней Толя деловито переобулся в галоши, и здесь же они с Саматом оставили лыжные палки. Свои складные я убрала в рюкзак вместе с Толиными ботинками.

Самат выпустил Толю лезть первым и развлекаться, как ему вздумается. В результате тот по часу возится с крючьями и закладками, стоя на тропе, зато принимает через плечо в местах, где требуется реальная страховка. Когда подошли к спорной плите, я увидела, что она преспокойно обходится слева по щели. 100% не то место, мы не на маршруте! Ну, ладно, пролезем и уйдем по полкам влево, поищем выход на гребень. Тем временем звезда озёрского яхтинга устанавливает в щели закладку и, повиснув на ней, зачем-то уходит маятником на пять метров вправо по монолиту.

-Ты что делаешь?! Выходи наверх!
-Левин сказал, что надо забить крюк в центре плиты!
-Толя, он говорил вообще не про эту плиту!
-Он велел забить крюк в центре плиты, и я его забью!

В бессилии от такого идиотизма я оглядываюсь на Самата, но инструктор лишь хихикает:
-Вот какие у нас скальные занятия получились!
Я в принципе не против скальных занятий, но время уже 12 часов, а мы всё еще в 70-ти метрах над землей, и по горизонту вспухают дождевые облака.
-Нам бы ‘холодную’ не схватить с такими занятиями.
-Э, ерунда!..

Мне пришлось изрядно повозиться, чтобы спасти из центра плиты хотя бы карабин. Крюк, ввиду отсутствия второго молотка, так и остался торчать в единственной трещинке посреди монолита как памятник маразму. 

Бессистемные полки и стенки. Всё в живых камнях. Из-под Толи непрерывно летит, потому что в галошах и налегке он прётся тупо вверх и, встречая живьё, просто швыряет его вниз. Время идет, погода портится. Я повторяю Самату, что мы лезем не по маршруту: Левин нас выпустил на гребневую 2А именно потому, что там ничего не должно прилететь сверху. Здесь же, при почти полном отсутствии снаряжения, и в первую очередь касок, развлекалочка с самого начала очень опасна.

-Во-первых, это не гребень, а во-вторых, это не двойка!
-Нет, это гребень, просто он такой вот изрезанный. И это нормальная двойка. В теплых районах они все такие.
-Не может быть. В ‘Уллутау’ таких двоек нет, и в Ала-Арче тоже.
-Это холодные районы!
-И в Караколе нет!
-Это тоже холодный район! - победоносно восклицает Самат. 

Неправда. Мне есть с чем сравнить: там, где мы ломимся, лазанье никак не проще 3А - 3Б.

Обращаю внимание, что Самат предпочитает идти отдельно, оставив нас с Толей в связке. Перед вертикальным черным камином еле уговорила его сделать пояс из станционной петли и в случае необходимости вщелкнуться в перила на скользящий карабин. Инструктор начинает подъем, не нагружая веревку. Логично: чёрт знает, какая там станция!

- - -
‘Живой’ камень, с полведра размером, я увидела метрах в десяти у себя над головой. На самом краю полки. За него зацепилась уходящая вверх веревка. Догадаться, как это получилось, было делом секунды. Шкурой, как дикий зверь, я поняла, что сейчас произойдет. То, что камень мой, было даже не предчувствием, а пред-знанием. Веревка легла в таком положении, что освободить ее, пустив волну, было невозможно.

Так. Полезу с верхней страховкой, и, если веревка натянется, она столкнёт камень. На меня. Стенка, над которой он лежит, развалюшная, поэтому лезть можно только правее нее, по 15-метровому черному камину. Веревка захлестнула углом: она уходит тоже направо, а камень лежит слева. Очень плохо лежит. Звери знают, что землетрясение случится неминуемо - и спасаются. Я знала, что камень вот-вот упадёт - и тоже спасалась.

Осторожно, мягко, не позволяя веревке натянуться, я начала обходить стенку по черному камину. Маленькие зацепки. Вертикаль, местами враспор. Полноценная, грязная, разрушенная тройка!.. Лезу, не спуская глаз с камня, отгоняя парализующее ощущение неизбежности (должно быть, вот так же Андрей Болконский гипнотизировал упавшее к его ногам пушечное ядро). Мой единственный шанс - забраться на полку правее камня.

У меня почти получилось.

Но этот момент сверху, с другой, невидимой мне полки, на которую вышли Толя и Самат, донёсся стук и грохот.
Инстинктивно прикрыла голову, вжалась в скалу.
 
Прямо в черный камин, по которому я поднималась, обрушился камнепад.
Запоздалый, уже бесполезный крик: ‘Камни!..’. 

Резкий рывок веревки. Меня сметает с зацепок и рваным маятником швыряет вправо. Несколько камней тяжело вмазываются в рюкзак, что-то бьет по плечам, сверху еще сыплется, но я вижу лишь сбитый веревкой и падающий на меня тот самый камень.

У СМЕРТИ ЗАПАХ СЕРЫ.
Секунда полной тишины - только звон в ушах и запах серы.
 
Потом какая-то грязь на переносице мешает смотреть. Автоматически отираюсь рукой - кровь.

Веревка, столкнувшая на меня камень, одновременно притиснула его к скале. И он съехал, как по направляющему рельсу. То есть с гораздо меньшей скоростью и энергией, чем в формуле, которую я так и не выучила.

Камень пришел мне на левое бедро, врубившись острой гранью.
Первые посттравматические секунды, в которые абсолютно нет боли.
 
‘Боже, ТОЛЬКО НЕ ПЕРЕЛОМ! Что угодно, только не перелом. Только чтобы двигаться самой!!!’. Освобождаюсь из-под камня, сваливаю его с себя. Тяжелый. С грохотом уходит вдоль стены. Жутко.

Веревка, на которой я вишу в импровизированной ‘обвязке’ из петли булиня, адски врезалась в ребра и сдавила грудную клетку.

Что с ногой? Деформации не видно - кажется, кость цела. Попробуй шевелить. Голеностоп двигается легко. Слава Богу, не сломана! Колено - хуже, но работает. Тазобедренный - совсем туго, но всё-таки подчиняется.
 
Спокойно. ВЫБИРАЙСЯ. Сейчас главное - выбраться на полку. Там, если что, можно даже лечь. Там будет ясно. 

Снова стираю кровь (здесь некому, как в красивой джайлыковской сказочке о братской любви, облизывать мне глаза; но, вроде, течёт несильно, не зальёт), начинаю выползать вверх, повторяя свой путь по камину. Как там верёвочка, не перебита ли? Насколько она пострадала в камнепаде?.. Звенящая вата растворяется. Вернулся ветер, оклики сверху, мой собственный - сквозь зубы - крик. Я задыхаюсь в петле. Поняла ужас казни через повешение: ощутив, что веревка двинулась, страховщики потащили ее со всей дури. Вот теперь верю, что в старые времена альпинисты теряли сознание, провисев в грудной обвязке лишь несколько минут. 

Вылезаю на полку, с которой обвалился камень. Но даже приостановиться здесь не удается. Ведь чем выше я поднимаюсь, тем легче Толе или Самату выбирать страховку. И плевали они на мои просьбы подождать. Веревка впивается, душит и грозит переломать ребра. Приходится лезть вслед за ней. Нога потихоньку слушается. Боль разливается, тяжелеет. 

Увидев, что я долезла до них, эти два орла, не дожидаясь и не дав осмотреться, сразу уходят дальше.

Снова сыпучая стенка. В ее основании Толя с восторгом обнаруживает намертво замолоченный титановый крюк. По его мнению, это доказательство того, что мы идем правильно. Я делаю вывод лишь о том, что мы не первые сюда забурились. 
Еще один рассыпушный вертикальный камин - бордово-красный.
И так долго, без конца, в давным-давно натянувшемся тумане.

-Самат, мне нужно осмотреться. Давайте остановимся на минутку.
-Чего ещё останавливаться?! Вперёд! 
-Меня побило камнями, нужно осмотреться.

Инструктор ‘типа не слышит’ и шагает дальше по простым скалам. Через пару минут, мысленно послав его в пень, притормаживаю и заглядываю на ногу. Ух ты!.. Рана, к счастью, не резаная, а ушибленная, поэтому кровь уже свернулась. Теперь по-любому обойдусь без перевязки. Да и некогда: дело глубоко к вечеру, нас плотно накрыла ‘задница’. Только сейчас Самат начинает торопиться.

Гром. 
Шестой час вечера. Вершина. Видимость 10 метров. Самат снимает записку каких-то четвёрочников, покоривших Гелинташ в 2005 году, и пишет свою.

Молнии. Снежная крупа.
Нулевая видимость. Метель. ЗВОН по скальным гребешкам. Пригибаясь, наугад отступаем по полкам, сбрасывая высоту. Идти вниз гораздо больнее, чем вверх.
Возвращаться по пути подъема?!. Где-то ведь должен быть правильный двоечный гребень!.. Вот если бы пересидеть непогоду и найти его!.. Как зверь, чудом вырвавшийся и не желающий вновь подходить к ловушке, я НЕ ХОЧУ спускаться в те камины, где меня чуть не убило.

Самат злится и подгоняет. Над одной из стенок он заколачивает крюк для спуска - при этом камни прямо на глазах раздвигаются. Хмыкнув, он двумя ударами добивает вертикальный лепесток по самую проушину и вдергивает туда кусок расходника:
-Страховка готова! 
-Да эта хрень не выдержит!..
-Чего боишься? У тебя же верхняя страховка! Давай быстрее!

Каждый шаг вниз на молитве и заклинании.
Из-под Толи камни валятся непрерывно. Снова один прилетает мне в раненую ногу, другой, чудом миновав голову, - в плечо.

У смерти запах серы. 

Выбираюсь из кулуара, в котором всё рушится, стараюсь слезать по скальным гребешкам. Левая нога практически отказывает. Быстро спускаться, несмотря на все старания, у меня не получается.

Уже в сумерках, в девятом часу, попадается отличная горизонтальная полка, прикрытая сверху крепкой скалой. Вполне пригодна для ночевки на троих. Но Самат вроде как не собирается тут останавливаться. Он спускает меня, а потом Толю на четверть веревки вниз, однако сам почему-то не слезает, остается на приглянувшейся мне полке и заявляет, чтобы мы где-нибудь там у себя устраивались на холодную ночевку.

Здесь тоже есть полочка, но она наклонная, а стенка сверху - разрушенная. Фигово, но больше приземлиться некуда. Предложение, чтобы мы поднялись обратно и ночевали все вместе, Самат молча игнорирует. Я предполагаю, почему он услал нас, но даже не злюсь: мне безразлично и противно. Лучше сдохну, чем попрошу из его рюкзака со шмотками что-нибудь теплое на ночь. (Сдохну?! А хрен тебе! Ни за что!!!) Слава Богу, что не перелом. А то фиг бы эти двое меня с горы сняли. (Да и стали бы?.. они ведь не обязаны.)

Толя присмотрел чуть в стороне нависающий камень и решил вырыть под ним пещеру для ночевки. Выпускаю его туда на страховке. Пусть роет. Хоть и бестолковое, но занятие.

Я сажусь на рюкзак и отдыхаю. Начинается дождь. Внизу громко шумит Джолджилга. Вода в реке, вода с неба. Мы не пили целый день. Выцеживаю зубами дождевую влагу из рукава своей тонкой флиски. Мелочь, не спасает. Впрочем, в отличие от Толи, я почти не страдаю от жажды. А может, лучше умею ‘отключать’ несбыточные желания. Для восстановления сил есть леденцы и орехи.

Самат кричит, что под горой ходят двое с фонарями. Это нас ищут. Контрольный срок был в 18:00, а мы не вернулись. Наверно, у Левина снова язва разыгралась, а ребята на ушах стоят. Нам и посигналить нечем: голосов не слышно, фонарики мы не взяли, а пока Толя ищет свою зажигалку, два луча отворачиваются от Гелинташа и уходят вниз, в направлении лагеря. Мы смотрим на них с горы.

А что они могут для нас сделать?.. Залезть сюда в темноте по таким-то скалам, принести снарягу и помочь спуститься? Никаких шансов. Ребяткам сейчас стрёмно, гораздо хуже, чем нам, - от неизвестности.

По крайней мере, они не видели нас мертвыми - это должно вселить надежду до утра. Пусть уходят.

Толиного землеройческого пыла хватает от силы на час. Затем он возвращается, говорит, что пещера не получилась, и со смесью развязности и смущения заявляет, что нам с ним суждено провести вместе ночь. Кто бы сомневался. Куда ж ты теперь денешься, бесстрашный наш! Сейчас я рассчитываю на единственную пользу от его яхтсменства: водоплавающие не должны бояться холода и сырости. Случись после всех выходок истерика из-за внеплановой ночевки - это было бы совсем уж! Потому что пережить эту ночь с наименьшими потерями мы сможем только вместе. Никакой романтики - рассудочная борьба за выживание.

Основательно намочив нас, дождь прекращается.
Проясняется и холодает. Высыпают звёзды.

Ночной холод пощипывает лицо. Пар изо рта не даст соврать: градус тепла резко снизился.

Да, в одном лишь тонком трико, надетом поверх тонкого термобелья (да еще мокрая!), я прежде ни разу в ‘холодную’ не встревала. Ни черта, я обязательно выдержу! И не только не умру, но даже не заболею! Просто будет чуть труднее, чем в прошлые разы. Чуть больше терпения.

Из моего рюкзака (с лыжными палками внутри) мы с Толей устраиваем лавочку, на которой сидим рядом, согреваясь друг об друга то разными боками, то спинами. Время от времени встаем и делаем зарядку, но осторожно: на наклонной полке размахивать руками и ногами надо аккуратно.

Иногда тянет ветерок. По счастью, слабый. Стараюсь поворачиваться к нему ушибленной частью ноги: холод - анестезия. То, что надо при ушибе: покой и холод. Через пару часов обнаружила, что синтетическая одёжка практически высохла. Да, ‘это вам не х/б и не шерсть’!

Испытание холодной ночевкой Толя выдержал достойно. За предусмотрительного Самата я не беспокоилась.



24 июля 2007 г., вторник
Родной мой и любимый, я осталась жива. Теперь при желании мы можем отмечать твой и мой ‘второй’ день рождения вместе. День, который я встретила на сыпушной полке, прижимаясь спиной к спине с человеком, едва не убившим меня.
 
Всю ночь над Горами висели созвездия и с запада на восток летели самолеты. На дне ущелья шумела река. На ее берегу до утра светился огонек в киргизской юрте. Мир жил своей жизнью.

На рассвете нашлись перчатки, которые я обронила в темноте, - они примёрзли к сыпухе.

Если мама была хотя бы единственным человеком, кто молился за меня, для Господа Бога этого оказалось достаточно.

Тронуться в путь мы смогли не в 05, а только в 06 часов, когда совсем рассвело и стало видно землю. Вчера нам не хватило лишь полчаса светлого времени, чтобы спуститься на осыпи!

Все 12 метров расходных петель, которые я привезла с расчетом на четвёрки, остались на убойных стенках Гелинташа. 

Сделав крюк, мы подобрали палки, брошенные Саматом и Толей у точки старта, и заспешили вниз.

На зеленых полях увидели две красные фигурки с рюкзаками и палками. Наши! Спасотряд -  Лиукконен и Акбашев. Они долго не узнавали нас против солнца. Наконец, с криком: ‘Самат!.’ - Азатёнок бросился на шею своему инструктору. Потом они с Андрюхой обнимали нас, отпаивали из термосов. А потом мы все вместе спешили вниз по тропам - успокаивать остальной народ. 

Какая-то незнакомая группа, которая уже в курсе нашей пропажи. База-3000: Варя, Сергей Александрович, Юра. Всеобщие объятия: ‘Слава Богу! Как мы за вас волновались!..’

-Михал Семёныч..
Левин резко привлекает к себе, крепко и коротко целует в губы, резко отстраняет. Секунда - глаза в глаза. Всё нормально. Жмёт руки мужикам. 
-Ну?! Скажите хоть!
Толя порывается пуститься в живописный рассказ. Левин обрывает:
-Всё в порядке?!
-Всё в порядке.

Больше ничего не надо. Нас кормят и отправляют отдыхать.
Чтобы не подхватить какую-нибудь женскую проблему после ‘холодной’, я устраиваю профилактику по собственному методу: вытаскиваю на улицу коврик, надеваю все теплые вещи, забираюсь с головой в спальный мешок и в таком виде ложусь спать на солнцепёке. Нужно хорошенько прогреться. Временами просыпаюсь от жары, но тут же отрубаюсь снова. Молюсь о том, чтобы не заболеть. (Прогрев подействует, в результате до конца смены - ни соплинки!)

Отоспавшись, остаток солнечного времени хожу в максимально закрытой одежде, стараясь двигаться плавно и не хромать. Иначе М.С. может заволноваться и не выпустить меня с остальными второразрядниками на Карагой. А я чувствую себя уже нормально (рана поверхностная, просто сильный ушиб), и мне очень-очень нужно это восхождение!!! Ведь у нас так мало времени.

В районе полудня разбор полётов. Восхождение на Гелинташ группе не засчитано, так как после долгих индивидуальных и перекрестных расспросов Левин пришел к выводу, что вместо 2А мы пролезли там, где много лет назад некто по фамилии Нецмех просил у него засчитать первопроход четвёрки. (Так вот откуда крюк в стене!..) Кстати, четвёрку этому Нецмеху тоже не засчитали, с формулировкой ‘это маршрут нелогичный, и вообще это не маршрут!’ - почти слово в слово, что я всю дорогу твердила Аскарову.

Наконец, всё с нашими похождениями разъясняется, М.С. отсылает Толю готовиться к очередной двойке и уточняет у Самата:
-Ну что, ты даёшь Надежде рекомендацию на 4Б?
-Нет, не даю, - неожиданно заявляет тот. У меня обрывается сердце.
-Нет?! - кажется, Левин удивлён не меньше. - Почему?
-Она медленно спускалась, - с каменным лицом вождя индейцев произносит Самат. - Излишне страхуется, особенно на спуске.

Бред какой-то! То есть сейчас он готов свалить всё на меня, хотя на самом деле мы запоролись на стену исключительно из-за Толиного вранья о проведённой разведке, а потеряли время и встряли в ‘холодную’ из-за его же возни с забиванием крючьев на тропе и ‘в центре плиты’! (А кто его в этом поощрял?!) Или надо было рассказать, по какой причине я спускалась медленно и какую медпомощь оказала моя группа?.. Или что инструктор так же, как новичок, не отличает стену от гребня? Или (что более вероятно) ему было просто по фиг, где мы лезем. Неужели я читаю рельеф лучше, чем КМС?!.

-Значит, Надежда, сходишь завтра на Карагой по 2А с Бушуевым, Смагиной и Анохиным, самостоятельно. А ты с Лиукконеном и Акбашевым.. - Михаил Семёнович начинает обсуждать тактику с Саматом.

Дальше я не слушаю и отправляюсь собирать снаряжение. Выходка Самата напоминает мелкую, пакостливую личную месть. Но за что?!.
 
Вчера, пока мы плутали на Гелинташе, Азат, Андрей, Юра и Варя притащили на базу все вещи из лагеря-3700 и из заброски под Киевлянкой и Безымянкой. Рассказывают, что снег на леднике, действительно, растаял полностью, и подниматься к тайнику без кошек было неприятно и очень рискованно. Предупреждала же насчет той бестолковой заброски!.. Ладно, умная, а почему свою каску оставила на 3700, а не принесла вниз? Если внутренний голос беспокоился?!. Слава Богу, обошлось царапиной между глаз, а не дыркой в башке. Делай выводы.

Отпиваемся: сутки ни глотка воды во рту не было. Выспалась и отдохнула. Потом с Левиным и Бушуевым разобрали завтрашний маршрут.

Озёрских третьеразрядников и их новоявленного значкиста Михаил Семёнович загнал на травянистый склон над лагерем разучивать самозадержание. С долей вызова спросила, надо ли мне присоединиться к отделению, но он жестом показал: отбой.

Вечером пошел дождь. В штабной  палатке-столовой М.С. провёл лекцию по НС, а потом для разрядки почитал альпинистские анекдоты.

Нам рассказывают, как тут готовились просить у киргизов труповозную лошадь, описывать наши пожитки и вызывать родственников. Как спасотряд вышел снимать с горы нас или то, что от нас осталось. О смерти альпинистов Левин говорит без эмоций - больше полувека в горах. Должно быть, так же спокойно он инструктировал ребят о том, как правильно (когда найдут) разбирать перепутанную веревку, закрывать наши лица, разгибать и укладывать окоченевшие тела. А сам - оставшиеся на базе видели - глотал таблетки до тошноты, потому что наша группа не вернулась с восхождения. Вот так же бесстрастно он перечисляет, встречая знакомые фамилии в книжках или отчетах, кто где когда и как погиб из его знакомых. Многие его истории  заканчиваются фразой: ‘Это было последний раз, когда я видел его живым’. Долго он в Горах, слишком многое видел. В холодноватых светло-карих глазах - если любовь, то без нежностей.
 
Речь о нас как о неживых слушается отстранённо. Без страха, без удивления. Нам повезло.

-Киргиз на лошади проехал, посмотрел - никто под горой не лежит, - взволнованно рассказывает Юра. - Михаил Семёныч говорит: ‘Завтра пойдёте искать, наверно, в скалах лежат’. Я поздно вечером говорю: ‘А может, ещё надежда есть?’ А он: ‘Уже никакой!’.
-А сам вчера столько лекарств наглотался, я видела, - шепотом добавляет Варя, - аж ему плохо было. Только показывать не хотел, как сильно за вас переживает. Мы все тут волновались!
-Но мы всё равно верили, что вы живы!

Я думаю о том, что М.С. нарочно готовил ребят к самому худшему. Чтобы учились. На всём, даже на этом. И что, проговаривая для них вслух свои страшные инструкции, он тем самым про себя включал охранную магию - чтоб НЕ СБЫЛОСЬ.
 
-Не представляю, как ты там ночь просидела! Я бы не смогла.
-Ты смогла бы, Варюш. А куда б ты делась?.. - чтобы отвлечь ее, принимаюсь расхваливать выявленные на практике неоспоримые преимущества маленького бюста перед большим (в аспекте длительного зависания альпинистки в веревочной петле). Через минуту мы громко всхлипываем - теперь уже от смеха.
 
Слишком дёшево было бы там умереть - на 2А, в компании пары пофигистов!.. Яростное спокойствие от этого помогло мне выдержать. 



25 июля 2007 г., среда
Вышли из лагеря в 05:00, еще в сумерках. Долгий-долгий подход по моренам, до 09:00. Идем в самостоятельное восхождение на Карагой (4234 м) с севера на СВ гребень, 2А комб., Варя, я, Толя и Юра-руководитель. Мы вообще-то не имеем права ходить такой спортивной группой. И 'на земле' договор был о том, что третьеразрядников будет водить Самат, а второразрядники - ходить самостоятельно.

В это же время на Карагой по СЗ гребню (4Б) пойдут Самат, Азат и Андрей. Тоже из лагеря, но с ночевкой на маршруте. Гнетущее чувство несправедливости оттого, что я должна быть там, с ними. Чёртов Самат! За что?!!

Шагая по бесконечным моренным валам, вслушиваюсь в свои ощущения. Кажется, не заболела, успела прогреться вовремя. И нога постепенно расходилась, тупая тянущая боль притерпелась. Вспоминаю друзей по ‘Уллутау’, с которыми на восхождениях и на спасах мы по умолчанию давали друг другу право на любое решение. Даже на ошибочное, которое могло бы стоить жизни. Это определялось иногда равным, иногда хоть примерно соотносимым спортивным уровнем и опытом. И уж, конечно, достаточным пониманием цены наших занятий. А главное, мы берегли друг друга и (сердцем, без слов) любили.

Но вот так, как вчера, сдохнуть под камнями из-за дури самоуверенного значка - НЕТ! Такую цену я платить не желаю. Толя чужой моей душе. Ни жить, ни тем более умирать в Горах с этим человеком я не хочу. Не из-за того, что он новичок (никакой не значкист: у тех хотя бы символические занятия за плечами). Отторжение вызвано его бездумно-самонадеянным и равнодушным (как у худшей породы экскурсантов) отношением ко всему вокруг. Зачем он здесь? Получить адреналин?..

В десятом часу утра мы были под бортом крутого склона, выводящего на снежную перемычку между вершинами Карагой (справа по ходу) и Кызкочкан (слева).

Первый скальный остров обходить по снегу не стали, потому что вдоль островов то и дело с воем пробивали заряды камней. Прошли напрямую через простые скалы.

На втором острове оказался желоб с ручьем - естественно, обледенелый. Юра решил повесить перила и, прежде чем его успели остановить, бодро улез вдоль стенки вверх по руслу. С рюкзаком, в котором унёс смотанную веревку. Подвело напряжение от собственной ‘ответственности руководителя’. Бывает. Просто потом ему пришлось кидать веревку сверху. Она, естественно, не долетала, но сбивала камни. Толя подобрался, достал. Они с Варей, стоя на одной ноге, как цапли, надели обвязки с жумарами. Я, чтоб не возиться (и ещё, если честно, кое-кому подражая), поднялась следом по веревке на руках. На каменистой площадке перед началом снегов оделись по-человечески и связались. По моему предложению, в мужскую и женскую связки: ходить с Толей мне категорически не хотелось больше никогда, а связаться с более техничным Юрой и оставить Варю на потенциальный убой было бы просто подоночно. 

Камни сыплются с вершины и стен Карагоя, изо всех дыр, и, набирая скорость, фигачат по снежному склону с воем и рокотом, рикошетя обо всё, что попадается на пути. Хоть и не рядом, а неприятно. Мы пошли по снегу одновременно, решив не пробираться между скальными островами в сторону Кызкочкана (из проходов между ними тоже било - редко, но со скоростью пуль), а обойти все скалы справа, держась к ним как можно ближе. Вчера с Юрой, просматривая варианты подъема, мы выбрали этот путь. Теперь, при взгляде с близи, убедились в своей правоте. Карагой продолжал стрелять, но камни шли стороной. 

Уже на первой стометровке выяснилось, что Варя и Толя еле стоят на кошках. Толю просто никто никогда не учил. А у Вари безобразная обувь: ‘берцы’ из магазина спецодежды. (Альпинистские ботинки 35-го(!) размера в Россию, наверно, просто не возят.) В своих гибких ‘берцах’ она носилась по курумникам, как серна, но для льда они совершенно не приспособлены: и ногам безумно больно, и кошки того и гляди слетят.

Ребята идут, конечно, но крайне неуверенно. При том что склон пока еще очень пологий. Не дай Бог, ‘резнется’ кто-нибудь! Решила выйти вперед и натоптать хорошие ступени зигзагом. Но слой кисловатого снега на льду был совсем неглубоким, между тем как уклон начал потихоньку возрастать. На ходу передумала, ушла на всю веревку и под прикрытием уголка скал расчистила лёд, забурилась и повесила перила.

Следующие две веревки первым выходил Юра. Кошки ВЦСПС на его ногах лязгали всеми частями сразу, но держались. Впрочем, работал он уверенно.

Уклон стал круче, снег глубже. Скорость лидера резко упала. Вскоре Юра сказал, что хрустят доски. Странно. Не тот снег, слишком сырой. И всё-таки..

-Выходи ровно вверх. Вот как идёшь и чуть левее, - снизу было хорошо видно и его траекторию, и нужное направление на снежную перемычку между Кызкочканом и Карагоем.

Через несколько минут он остановился и стал рыть яму для ледобура. Тут в стороне, значительно правее от нас, промчался посторонний комочек снега. Я глянула вверх: с седловины вблизи черных скал Карагоя, постепенно расширяясь, побежал конус.
-Лавина!

Страшно было за Юрку: мы-то втроем на станции, а он еще не успел забуриться. Оползень оказался небольшим и укатился, не зацепив никого. 
-Давайте общаться жестами или вполголоса, - предложила Варя. Все дружно закивали.

Склон стал гораздо круче.
Подхожу на станцию и встегиваюсь на самостраховку.
-Я выдохся, - сообщил Юра. - Пусть кто-нибудь другой теперь идёт первым.
-Хорошо. Отдохни, - я чуть-чуть отдышалась, собрала с народа оттяжки и пристегнула к себе веревку. Ледобуров очень мало.
 
При таком гадком снеге вылезать надо точно вверх, чтобы не подрезать склон. И никто не знает, как бешено колотится мое сердце. Страшно выходить первой? Отставить эмоции: ты УМЕЕШЬ. Ты уже целых три года Кавказская, Уллутавская. Там учили чувствовать снег. Блин, в конце концов, ну а КТО ЕЩЁ-то?!!

-Постарайся выйти на гребень, - сказал Юра. Веревку тому назад я напутствовала его тем же. Задрав головы, мы смотрим на кажущийся близким перегиб. Но сколько до него на самом деле, и седловина ли это - один Бог ведает.
-Постараюсь. Страховка?..
-Готова.
-Понял. Пошёл. 

Отступаю на два шага влево от станции, чтоб не подниматься точно над ребятами, и начинаю бить ступени. Нет, здесь не доски. Это раскисающий наст лежит на водянистом слое. Тут затаилась опасность другого сорта: мокрая лавина, цемент.
Мне стал понятен медленный Юркин темп. Ступени в таком снегу не сделать - не удержат. Нужно пробиваться вглубь, до льда, чтобы навесить передние зубья. Пропинываю снег в одной точке. Четыре удара левой ногой (ушиб всё-таки дает о себе знать: не хватает мощности для замаха). Есть лёд! Зацепилась, встала. Уф! Два-три удара правой. Есть! Классические три такта превращаются в ‘сэм-восэм’.

Всё-таки у меня отличные платформенные кошки. И не зря два года облизывалась на новый ледоруб с агрессивным, цепким клювом. С каждым шагом ледовые железки нравятся мне всё больше. Они позволяют стоять надежно, даже когда снег становится еще глубже: хотя врубиться клювиком сквозь такую толщу уже нереально, но плоский и острый штычок длинного "Cosmi’tec" тоже дает хороший зацеп за лёд и точку опоры рукам.

Метров через семь колени упёрлись в снег - и это в открытой, почти прямой стойке, с очень небольшим наклоном вперед! Сколько же здесь градусов? Продавливаю верхний слой коленкой - и на расстоянии полуметра от нарушенного места снежная корка трескается по окружности. Вот почему Юра подумал про доски! Очень-очень мокрый снег. Только бы не ‘сквозануть’ вместе с ним.
Тонкая грань между соскользнуть и опрокинуться. Спокойно. Аккуратненько. Работаем.

Облака, давно уже потянувшиеся над горами, стали плотнее. Внезапно за пять минут натащило такой туман, что рельеф совсем исчез. Иду почти вслепую. Становится неуютно: здесь круто, а выше - непонятно. Ничего не видно. Тени облаков рисуют на белой целине призрачные впадины и отвесы. Так недолго и до ‘нависает, сэр!’ (это на двойке-то!) Мелькает соблазн снять очки, но не снимаю: нельзя, хуже будет.
 
Сверяю направление, оглядываясь вниз на собственные следы и веревку. Наверно, метров пятнадцать от станции. Рановато, но буду буриться здесь, а то страшно.
Вбила обе кошки, копаю. Крупнозернистая, абсолютно мокрая серая шуга. Как будто по локоть влезла в растаявшее весеннее озеро! Зато под водянистой ‘гнилью’ - твердый черноватый лед.

В ледобуре оказалась пробка. Сняла перчатку, отогрела трубку, продула. Вкручивается с трудом. Давай, ну! давай!.. Оттяжка. Веревка. Всё! Точка есть, и больше промежуточных не осталось.

А до гребня еще так далеко!
‘В танке главное - не бояться’. Оказывается, благодаря кавказскому снегу и домашним тренировкам какая-то техника у меня появилась! Дальше лезла, рассылая мысленные приветы всем, кто когда-либо учил меня ходить на кошках. Лишь боязнь уехать с пластом снега постоянно давила на нервы, отравляла удовольствие.
 
К концу веревки склон начал чуть ложиться, но до гребня я не дошла еще далеко. Второй, последний из имевшихся ледобуров, - станция (знаю, что нельзя на одном, но больше нет).

Подошел Юра с веревкой на буксире. Он отдохнул и хочет снова пойти первым.
-Продолжай прямо вверх и чуть влево, буквально на градус. Впереди, кажется, выполаживание. И все равно, никакой страховки с ледоруба! Обязательно докапывайся до льда и крути буры: если вдруг эта каша съедет, мы на них зависнем. 

Юрка согласно кивает. Бесценное качество для руководителя - умение слушать и доверять. Оглядывается вниз:
-Интересно, сколько здесь градусов? Пятьдесят? 
-Не знаю, - только что преодолённая дрожь в коленках готова согласиться на 50 градусов, но гордость второразрядника заставляет скромничать. - Меньше, наверно. Просто глубокий снег. Никогда в жизни не видела снега в таком состоянии! - а вот это уже чистая правда.

Мы угадали идеально и через полторы веревки вышли на ровную каменную седловинку между снежным бугром и сыпухой.

По связи передали, что группа Самата со своего маршрута сошла: Андрей повредил ногу.

На перемычке ребята решили оставить лыжные палки, кошки и прочие ‘ненужные’ вещи. Я не оставила ничего: наигралась!

По простым разрушенным скалам в 16:45 мы взошли на вершину Карагой.
На обратном пути в плотном тумане Толя потерял ориентировку и с трудом разыскал всё, что разбросал в нескольких местах на подъеме (как обычно, не слушая убеждений, что делать так нельзя).
 
С перемычки свалили на другую сторону, в ущелье Джолджилга, и в 19:55 прибежали в лагерь без ног, успев за 5 минут до контрольного срока. К тому времени досада и горькие мысли на тему ‘вот, не взяли меня на 4Б!’ притупились. Зато опыт лидерства в боевых условиях есть!

От гонки по тропам устала сильнее, чем за весь маршрут. Возле палатки скинула пропотевшую одёжку и в одном купальнике отправилась на речку окунать ноги и обтираться водой (разом снимает усталость, проверено!), слишком поздно сообразив, что такое дефиле может быть весьма привлекательным для мужских глаз, а после позавчерашнего мне очень даже было что скрывать. Как назло, в это время Левин подошел к нашей палатке, и проскользнуть обратно незамеченной не получилось.

-Это ЧТО?! - он указал на здоровенный синяк с подсохшей рублено-тёсаной раной посередине и прочие отметины от камней. - Сегодня?
-Нет. Это Гелинташ.

М.С. покачал головой и послал мне ‘воздушный крест’. Я сказала: ‘Аминь!’.

Нас покормили киргизским гостинцем - тушеными овощами с бараниной. Очень вкусно.
Потом разбор восхождения. Оказывается, за нами всю дорогу следили в бинокль!
Спрашивают, зачем мы попёрлись в снега и этим усложнили себе путь. Объяснили про камни. Почему делали перила? Объяснили про нестояние двух участников на кошках и лавинную опасность.

-Э, не было там никакой лавинной опасности! - с уже привычной беспечностью возразил Самат.
-Была! Такого гнусного снега я еще ни разу в жизни не встречала. Он тяжеленный и полностью напитан водой! И потом, в верхней части склона снег впятеро глубже, чем внизу.
-Э, ерунда!

С пеной у рта доказываем, что наша траектория была лучшей из возможных, что благодаря этой линии движения мы удачно избежали обстрела камнями и не подрезали лавину. Однако восхождение группе засчитано, а руководство Бушуеву - нет. Никто так и не понял, почему. (Лишь спустя много дней выяснилось, что на незачёте настоял Морозов – а его-то какая муха укусила?!)

Поскольку на обратном пути мы ясно увидели из ущелья Джолджилга перемычку между  Кызкочканом и Гелинташем (откуда и должен начинаться гребневой маршрут 2А, если ходить без холодной ночевки), то общий разбор полетов завершился неожиданным сообщением М.С.:
-Завтра вы вчетвером и плюс Самат снова сходите на Гелинташ, но уже по нормальной 2А, - тут он резко повернулся и быстро добавил: - Под руководством Модестовой!

Есть люди, видящие других насквозь, умеющие читать чужие мысли. Возможно, они рассердятся за то, что выдаю их секрет. Но в тот момент (уже не первый раз в жизни), физически ощутив мощный энергетический зонд, заглядывающий в душу, я сделала единственно правильный ход. Не потому, что так хорошо соображаю, а потому, что очень дорогой ценой научилась отношениям с людьми. Этот ход был - полная откровенность.

-НЕТ, - двухсекундная пауза перед отказом была вызвана обнаружением зонда. - Я не хочу.
-Почему?- спокойно и без удивления спросил Левин. Глаза озёрцев тихо превращались в четыре чайных блюдца. Наверно, со стороны это было похоже на харакири. Но здесь всё решалось на иной волне, между ментальной атакой стихии Воздуха и чувственным ответом стихии Воды.

-Я туда не хочу. Во-первых, собственно Гелинташем наелась. Во-вторых, как выглядит нормальная гребневая 2А, я и без того отлично представляю. В-третьих, мне Толиного солирования хватило по уши, и лезть с ним куда-либо еще я боюсь. И главное - у меня просто нет внутреннего желания на это восхождение.

Мне показалось, что этот искренний отказ был ожидаемым и даже совпал с какими-то мыслями М.С. на мой счет.
-Хорошо. У тебя и Акбашева завтра день отдыха.

Толя выглядит непонятно чем польщённым, а характеристику ‘самый страшный зверь - значкист’, похоже, считает за шутку и комплимент. Он снова пускается в разглагольствования о пройденном ‘маршруте’ на Гелинташ. Мол, ему можно было бы присвоить какое-нибудь громкое имя.
-Я бы назвала этот (не маршрут, а способ прохождения!), но это будет нецензурно, - огрызаюсь со злостью. Он так НИЧЕГО и не понял!
-Я догадываюсь! - воскликнул Левин. Мой вариант названия - ‘Радость Дол***ба’, но из уважения к М.С. я не проверяю, угадал он или нет. На этом вечерняя сходка завершается.

Перед тем, как разойтись по домам, М.С. повторяет, что мне нужно отдохнуть:
-Я и без того знаю, как вы умеете стиснуть зубы и терпеть! (Не поняла, но не стала спрашивать, кто такие ‘вы’: альпинисты вообще, или женщины, или просто он впал в то саркастическое настроение, в котором именует участников Азатами Ришатовичами и Надеждами Владимировнами.) А ты травмирована и скрываешь!
-Михаил Семёнович, у меня нога нормально работает. Вы же сами видели. Вы ведь можете отличить, что это позавчерашний, а не свежий след.
-Всё я вижу.. Спокойной ночи!
 
Ну, ладно. Буду отсыпаться.



26 июля 2007 г., четверг
Утро облачное.
Варя на восхождение тоже не пошла: хилые ‘берцы’ вчера полностью промокли в снегу и, конечно, просохнуть не успели. Самат отбыл с Юрой и Толей втроем.

Ночью мокрая лавина под Карагоем всё-таки ‘дозрела’. В постоянном грохоте реки никто не слышал, когда именно она скатилась, но утром в верхней трети склона зияла серая проплешина льда (там, где вчера пробежал поверхностный оползень). Траншея наших следов смотрелась прямой линией, выводящей, по точному выражению Левина, ‘на 11 часов’. Слава Богу, мы всё сделали правильно! Конечно, это злость и гордыня, но избавиться от мысли в огород Самата не могу: ‘Не было никакой лавинной опасности’, правда?! Ну, так кто из нас лучше читает рельеф?!

Завтракали пшенной кашей, пилили дрова.
-А у меня из-за вас весь живот обгорел, - неожиданно заявил М.С., - пока я вчера за вами в бинокль наблюдал! 
-Это как?! - поразилась я. Действительно, крупный живот с огромным вертикальным шрамом порозовел на полноценную первую степень.
-Как - на солнце! - выясняется, что альпинисты наблюдают не так, как известные мне по книжкам пограничники с собакой. Альпинисты смотрят в бинокль, лежа на спине. Особенно если объект находится напротив.

Вскоре заморосило. 
Михаил Семёнович хочет отправить нас с Азатом в разведку под ЛВО, 4Б. Но не сегодня: быстро опускается облачность, и сейчас там делать нечего, зря проходим.

Планы меняются мгновенно, как карты у фокусника:
-Пойдёте прежним составом сразу на два дня. Сначала ЛВО, 2Б. Спускаетесь, переносите бивак, ночуете, утром идёте на Ош Северную, 3А и спускаетесь в лагерь. Ты руководитель. Маршруты вот. Изучай.
-А что Бушуев? 
-Он ещё легкомысленный, рано ему руководить.
-Вовсе нет! Он очень внимательный, осторожный и решительный, где надо, и отлично руководил на Карагое! - с жаром защищаю несправедливо разжалованного Юрку, но Левин жестом дает понять, что вопрос решён. Ладно. Тогда обязана предупредить:
-Если будет что-то непонятно по маршруту, явлюсь к вам ‘занудствовать’ и выяснять.
-А, это - пожалуйста.

Узнаем подробности вчерашнего схода группы с 4Б: Андрей сорвался на скалах, взявшись за ‘живой’ камень, и приземлился пяткой об полку. Вроде бы, Азат страховку удержал. В результате ушиб голеностопа левой ноги, небольшой синяк под косточкой и отек. Смотрится совсем не страшно, но ему больно грузить ногу, наступать на пятку. По рецепту Левина лечим его компрессом из разогретой соли в мешочке. В разговорах выясняется, что Самат в момент срыва лидера (как и всю дорогу) шел отдельно от связки участников. Одну из веревок они так и оставили висеть на стене.

Мы с Варей нагрели воды и помыли головы. А вообще-то чаще всех наводит красоту Азат.

Через полдня трое прискакали с Гелинташа. Они были в восторге.
-Так знаешь, какой на самом деле там маршрут? - радостно заорал Толя, едва увидев меня. По силе ответного взрыва гвардейский миномёт ‘катюша’ тихо мурлыкал колыбельную:
-ЗНАЮ!!! Именно такой, как я всю дорогу вам говорила: на 2А всё идётся ногами!!! И нечего тут рассказывать, даже слушать не хочу.

Может, хоть теперь до сорокалетнего мужика дойдёт, чем отличается стена от гребня?..

Про восхождение я всё-таки слушаю, правда, в Юркином изложении. Это был приятный, логичный гребень, который в кроссовках просто бежался (что и следовало ожидать). Юра в полной эйфории еще и оттого, что на обратном пути увидел пасущихся возле Джолджилги настоящих яков, сбегал до них за три километра и вдоволь наснимал. 

Изучила маршруты по книжке Наумова самостоятельно, потом, как и обещала, явилась ‘занудствовать’ к Левину. Пересмотрели черно-белые фотографии из его ‘учебной части’. Нарисовала схемы и записала всё важное. И долго еще говорили о Горах. Тема - ненасытная.
Если действительно вчера М.С. сумел меня просчитать, а я сумела его почувствовать, то мы оба, несомненно, выиграли. Поскольку молча обнаружили, что можем больше доверять друг другу.

Во второй половине дня налетела гроза с градом. Весь лагерь-3000 завалило слоем крупного гороха. Размером с мелкую вишню. Средняя температура воздуха не выше +8.
И всё дождь. Сыро, гнусно. Местные киргизы также стреляются от нынешнего лета. ‘Галоши-помидоры!..’



27 июля 2007 г., пятница
Утром показалось солнышко. На радостях постирали вещи, и тут узнали, что сегодня выход. Тем же составом (Озёрск + Снежинск) отбываем на две горы под моим руководством.

Вернее, М.С. предложил на мой выбор: сегодня выходить или завтра утром. Нет, только не терять время! И так засиделась на двойках. По-честному посовещалась с командой. Решили выходить сегодня.
 
Хотела сфотографировать наши следы на Карагое, но их вместе с пятном льда полностью замело вчерашней пургой. 

Двинулись на подход в 16:00. Мимо Гелинташа, мимо потрясающей восточной стены Кызкочкана - огромнейший вертикальный монолит до самого гребня. Будто длинный ровный забор, отлитый из коричневого бутылочного стекла. Местами на большом протяжении - ни щёлочки, ни трещинки. Зеркало! Только под шлямбура, наверно. Кое-где внизу валяются блоки размером с палатку. А откуда могли выпасть - непонятно. На вершину выводит явный взлет и нечётко выраженный, как сказано в описании, ‘огромный внутренний угол’ - 5А.

Из-за облачности никак не удается разглядеть противоположный борт ущелья с перевалом ЧОКВАМ и группой вершин массива Ош. Вскоре облака осаживаются до самой реки, холодает, начинается снег.

Всё исчезло в тумане и пурге. Остановились. Впереди в разрыве туч мелькнули два одинаковых треугольника. Который наш, ближний или дальний? Достали тент от палатки, организовали сидячку на рюкзаках: будем ждать, пока не развиднеется.
 
Минут через пять я замерзла и вылезла на улицу, решив одеваться во всё теплое, что есть. Под тентом это делать неудобно, а здесь заодно и увижу сразу, если появится окно. Вскоре скальные треугольники проступили вновь. Очень похожи высотой и формой, но ближний - как бы с заглаженными гранями, а дальний - угловатый, резкий. По фотографиям, которые за вчерашний день ‘вросли в сетчатку моих глаз’, ближний - это наш Ленинградский Военный Округ. А дальний - (не сразу вспомнила простое название) Караташ. Yes! Привязалась! Можем идти.

Собрали тент, повернули направо и поднялись по морене к ЛВО. Морена тяжелая, как все они в этом районе.

Холодно. Всё засыпано снегом. Поставили палатку на ровном леднике. Вокруг странные ярко-желтые каменные блоки. Позавчера, когда мы на обратном пути с Карагоя пробежали тут, я опасливо поинтересовалась:
-Юра, скажи мне как геолог: это старые блоки или новые?.. В смысле, давно они сюда упали?
-Старые.
-Тогда ладно.

Сегодня мы ночуем среди них на ровной песчано-ледяной площадочке, присыпанной снегом. Поздним вечером тучи поднялись и ушли. Еще сильнее похолодало. Рассмотрели Ош, удивились его длиннющим и очень крутым осыпным кулуарам. Неужели там такие лифты?..

Сфотографировала Ош, золотистый от заката, под снеговыми тучами.
Температура -2, поэтому излюбленный ранний выход завтра передвигается на чуть попозже.



28 июля 2007 г., суббота
Подъем в 04:30. Ясное утро, температура -4. Всё во льду.

Завтракаем. В 06:15 выходим на самостоятельное восхождение - ЛВО (4003 м) по ЮЗ гр., 2Б к/тр.

Путь начинается с закрытого ледничка и очень простого фирнового склона, на котором со спокойной душой выпускаю Варю с Толей лидировать и получать удовольствие. Идем одновременно и параллельными курсами, снова женской и мужской связками.

На снежную седловинку вышли в 07:15. Несмотря на солнце, всё еще не потеплело, поэтому, подойдя к скалам, кошки не снимаем.

Всё присыпано снегом и залито льдом. Юра вылез ‘ключик’ по заглаженной обледенелой плите. Дальше выбрались на довольно изрезанный гребень. Впереди по очереди Юра с Толей. Осторожничаем с перилами из-за льда.
В 10:50 добрались до скальной башенки, напоминающей вершину. Облазили со всех сторон - тура нет! Дальше понижение, и к северо-востоку уходит длинный, без явных повышений, гребень с жандармами. Но лежащая внизу на леднике тень от горы подсказывает, что вершина где-то там, и до нее еще, как до Китая, пилить и пилить весь гребень. Вначале он преспокойно идется ногами. Один жандарм облезаем по теневой, заснеженной и заледенелой стороне. Под финиш гребень превращается в 10-сантиметровой ширины пилу. По счастью, она монолитная, и преодолевается либо верхом, либо в упоре (руки идут по гребню, ноги - по стенке). Страхуемся за выступы.

На вершину вышли в 11:40. Тур пустой. Оставили свою записку, наелись, нафотографировались и пошли вниз. На обратном пути потеплело до +6, лед и снег на скалах растаяли.

Через скользкую плиту только дюльферять. Нашли выступ, повесили петлю. Юра вызвался спускаться первым. К моему удивлению, он собирается это делать на двойной веревке. Спрашиваю, как же в таком случае мне его страховать, на что следует ответ:
-Всю жизнь спускаемся на двойной, нас Самат учил!

Молча вскипаю. Всю жизнь - это сколько? Один сезон? Да еще в отделении Самата? Спокойно. До земли одна веревка. Раз они привыкли, что вся группа спускается на двойной без верхней страховки (и в случае обрыва петли не только ‘десантник’ убьется, но и те, кто наверху, останутся без единой веревки!), пусть сейчас сделают, как их учили. Все разборки и лекции - внизу.

Пока ребята спускаются, на всякий случай придерживаю петлю рукой. Потом, передоверив ее моему Ангелу, уезжаю замыкающей. Продергиваем. Пока маркируем веревки, обсуждаем способы дюльферяния. Условились, что завтра на тройке - никаких ‘Саматов’ и катаний без страховки!

По простым разрушенным скалам возвращаемся к снежной перемычке.
Вниз по снегу побежали одновременно. Связка пацанов начала спуск чуть раньше, и через полтораста метров они (классика жанра!) уже скакали рядышком, как пара гнедых, волоча за собой петлю. Пришлось всерьёз наорать, чтобы шли на полную веревку. Остаток склона и весь ледничок до самой палатки мы являли собой почти образец движения по закрытым ледникам. Для профилактики.

На бивак пришли в 15:05. Собрали вещи, спустились с морены, перешли реку.
В 17:40 установили палатку на берегу Джолджилги под пиком Ош, на ровно подъеденной зеленой травке. Отдыхаем и готовим ужин.

Тут я поняла, что означает ‘как баран на новые ворота’. Отара, которая утром ушла пастись в верховье ущелья, теперь спускалась вниз. Овцы рассредоточились, как обычно, от реки до середины склона, смешно вихляя задами, щипали травку и перекрикивались. И вдруг они увидели палатку. Метрах в пяти от нее, под большим камнем, сидели люди и шелестела газовая горелка. То есть мы с палаткой и образовали те самые ворота. ‘Опс, - наверно, подумали овцы. - Этого здесь не было.’ Тут их ‘заклинило’. И, хотя вокруг было широченное свободное пространство, чтобы обойти помеху, животные впали в ступор. Они уставились на новый объект, вытаращив глаза и озадаченно подёргивая ушами. Ни обойти вокруг, ни тем более пройти сквозь ‘ворота’ никто не решался. Лишь минут через двадцать самые сообразительные прокрались в обход по борту долины и постепенно увели за собой всех остальных.

Весь день было солнечно. Ясный желтоватый закат предвещает и на завтра хорошую погоду.



29 июля 2007 г., воскресенье.
Согласно тактическому плану, рекомендован ранний выход, поэтому встаем в 03:00.

В 04:30 выходим на вершину Ош С. (4180 м) по Ю гр., 3А к/тр. В темноте, с фонариками поднялись на сыпушный гребень правее перевала ЧОКВАМ (что означает «Челябинские областные курсы высшего альпинистского мастерства»), он же Седловина.

К рассвету были под началом маршрута. Снизу этот участок ниоткуда не просматривался, поэтому нас ждал сюрприз. По описанию здесь снежно-ледовый кулуар (в котором я, между прочим, всю ночь во сне вешала перила!). Но снег и лед практически растаяли - остался лишь ледовый горб под северо-восточным ребром Оша Западного. На стыке сыпухи и льда пролетают оттаявшие камешки. По обледенелой осыпи прошли вдоль скал до самого верха. Постепенно стало крутовато. На одном из перекуров, бесцельно копнув песок штыком ледоруба, нашла брезентовый темляк. Возможно, всё-таки надо было выскочить по льду и повесить перила там. Вдруг в итоге получилось бы быстрее? Засчитала себе тактическую ошибку.

В 09:00 вышли на широкую перемычку между Ошем Западным и Северным. Плотная слежавшаяся площадка - хоть лагерь ставь! На другую сторону уходит замечательный лифт. Здесь ребята снова решают оставить ‘лишнее’. Непонятная привычка. Я взяла рюкзак с аптечкой, бушуевской пуховкой и прочими нужными вещами. 

Всё по тому же тактическому плану мы принесли три веревки.
-Повесите 100 метров перил и втроём втащите Смагину наверх, - распорядился на базе Михаил Семёнович. Понаблюдав, как мы лезли на Карагой, он ругал Варю, что медленно жумарит. Но мы все там двигались на цыпочках! (Вспоминаю джайлыковскую историю про девочку, которая вскоре после начала маршрута совсем перестала стоять на кошках: ‘Мы вытаскивали её на ‘раз-два-взяли!’, и это было невыносимо для её самолюбия..’). С какой стати мне так унижать Варюху?! И без того постоянно комплексует, мол, ‘по сравнению с вами ничего не умею’. Неправда. Что надо для третьеразрядницы - умеет (ну, кроме льда). Просчитывать тактику пока не может, зато команды выполняет чётко и надежно. И нормально она жумарит - полезет сама!

С перемычки мы траверсировали метров семьдесят по сыпухе и увидели ‘ключ’. Первая веревка, заглаженная стенка 30-40 метров, 4-5 категория. Скалолаз Юра морально готовился и настраивался на нее целых два дня. Встаю на страховку. Налегке и в кроссовках, забивая крючья и устанавливая закладки, он пролезает сложный участок. Умница! Редчайший случай для этого района: крепкая монолитная стенка! Немного мелкого мусора, но без привычного живья.

Вторую веревку полез Толя. Во-первых, скалы пошли традиционно грязные, во-вторых, добавилась небрежная манера лазить - и сразу камней посыпалось много. Они идут стороной, но вдруг - шух-х-х! - летящая тень. Пригибаемся, как от камня. Но нет! Это на одном уровне с нами парит, облетая гору по кругу, потрясающий коричневато-бежевый орёл. Здесь, в Киргизии, вся живность почему-то бежевая: и коровы, и собаки, и кошки. И даже, оказывается, орлы!

Юра поднялся по перилам, потом вылезла я с рюкзаком. Уже крикнув Варе: ‘Свободно!’, вдруг увидела, что вместо узла-восьмерки перильная веревка висит на бантике. Нет слов, одни слюни, и те матом! Я вцепилась рукой в веревку, чтобы придержать. Хотя и знаю, что не поможет. Надеюсь лишь на то, что Варя самая легкая из нас, и уж если мы с Юркой не оборвались, то ее-то бантик выдержит. 

Третью веревку на верх гребня пошел Юра. Пока он принимал остальных, я начала разбирать станцию. Чуть раскачала титановый крюк. Чтобы потом его не упустить, встегнула свободный ус самостраховки. Слегка потянула на себя - и, вздрогнув всем телом, едва устояла на полке. 
-Бл@ь!!!

Холодный пот. Сердце в горле. На карабине - крюк, вылетевший с четырех ударов молотка и единственного рывка слабенькой женской ручкой. Второй крюк (короб) сидел прочно, загнанный в угол так, что подцепить его молотком и расшевелить никак не удавалось. Впрочем, возможно, у меня руки задрожали от мысли, какой опасности подвергалась группа на этой станции. Я крикнула наверх, что один крюк оставляю, и вылезла к ребятам. 

Теперь мы стояли на краю жандарма ‘Купол’. Прямо от нас уходил вниз десятиметровый провал до узкой песчаной перемычки, с которой явно просматривался однозначный ход на отдельно стоящий 25-метровый зуб - северную вершину Ош. 
С нашей точки было видно, что скалы там довольно разрушенные, и на всем протяжении подъема заложиться некуда.

Я видела, что Юрка горел. Видела, как понимание риска боролось в нем с желанием сделать это. А у меня перед глазами стоял выдернутый крюк. В царапинках и беловатой пыли. И узел-бантик (наполовину развязавшийся проводник), на котором висели перила. Негатив по отношению к Толе перерос почти в ненависть. К новичкам, в отделение!! Под инструктора!! Смену ползать по сыпухе и топтать ступени!! С Юркой и Варюхой я шла бы уверенно, не ожидая удара в спину. Но такой ценой - не хочу.

Тогда я сказала, что мы пока не готовы к такому маршруту. Варя расстроилась: она хочет на вершину. Толя заявил, что ему всё равно, пойдем мы вверх или вниз. Но и в этот раз всё решалось на другой волне. Я видела Юркины глаза. Мы оба понимали, что если я прикажу разворачиваться, он подчинится, хотя будет страшно разочарован. Чувствовала я себя ужасно.

Я тоже вижу путь подъема. Но выход на 25 метров без надежных точек.. Случись что, как мне его спустить?!. В беседах на ночёвках Юра часто повторял, что ‘мы ходим в горы не для того, чтобы тут умирать’.

Да??. С недавних пор я избегаю обсуждать эту тему. Сейчас, не зная, как поступить, я доверилась мудрости нашей с ним общей стихии. Сила Воды в интуиции. Поверь ему. Он заслужил эту тройку и эту Вершину больше, чем любой из нас. Если он хочет умереть здесь, это его право. Мое право тогда, если понадобится, сделать всё, чтобы он остался жив.
-Ты уверен?
-ДА.
-Хорошо. Будь осторожен.

Встаю на страховку. Значит, иди и возьми свою победу. Юра вылезает. Молодец!
 
На вершине были в 12:40. Погода солнечная, тепло. Весь день от +4 до +15. В туре записка 1994 года, сильно поврежденная дождями. В камнях орлиные перья и пух. Но это не гнездо. Наверно, орёл здесь кого-то ест или просто любит сидеть. Пока мы отдыхали на вершине, пока спускались, он так и нарезал круги, следя за нами.

Вернулись на ‘Купол’. Долго решали, проходить по жандарму дальше или спускаться по пути подъема. Организовали дюльфер с оставшегося нормального крюка. Для страховки нашла единственный крепкий выступ метров на семь в стороне. Всё, что ближе, разбиралось под руками. Продернули удачно. На станции выше ключевой плиты первый раз самостоятельно сделала челночную страховку по методу волгоградцев-2006.

В 16:00 мы были на сыпухе с собранными вещами и веревками. По отличным лифтам сбежали с перемычки до самого низа, и в 17:00 пришли к палатке. Там встречал Михаил Семёнович. Поворчал, что мы всё сожрали и ничего интересного не оставили поесть. Высказал замечания (он наблюдал за нами в бинокль), принял контрольный срок, разрешил собираться не торопясь и ушел в базовый лагерь.

Мы пришли в 19:45. Очень сильно потянула какую-то мелкую мышцу в правом бедре, изнутри от колена. Варя дала буржуйский крем - помогло.



30 июля 2007 г., понедельник
День отдыха. Он же третий солнечный день подряд. Чудо!

Вчера Азат в двойке с Саматом сходил 4Б на Карагой и сильно стёр ноги. Андрей по-прежнему не в строю. Ожидаемый скалолаз, который по расчетам М.С. должен был нас с парнями куда-нибудь сводить, не приехал. Мои спортивные планы накрываются медным тазом. Всё пропало.

Весь день отъедаемся, загораем. Провели разбор наших восхождений на ЛВО и Ош. Оба засчитаны.

Завтра возвращаемся на озеро 3700, чтобы сделать первопроход на Безымянку, которую планируется назвать пиком ЗАТО. Идея первопрохода особенно вдохновляет озерчан. Они даже сначала предлагали переименовать Безымянку в ‘пик Озёрск’. Потом ради справедливости (присутствия Трёхгорного и Снежинска) остановились на варианте в честь всех закрытых административно-территориальных образований. Фу. Получается ‘ЗАТО’ (‘За что - за что?..’). Я вообще против этой официозной ерунды и предпочла бы ‘узаконить’ очаровательное название ‘Безымянка’. Тем более что рядышком есть Киевлянка. После первопрохода мы по плану идем туда втроем с Варей и Юрой на 3Б.

Вчера народ высказал Толе, что ходить с ним никто не хочет. Разговаривать об этом с Левиным, естественно, пришлось мне.
-Что, у вас снова что-то произошло?
Глядя, как его рука несколько раз непроизвольно двинулась то к сердцу, то к шраму от язвы и обратно, я не решаюсь озвучить про перила на бантике.
-В основном, камни.
(Немного позже М.С. всё равно узнает от ребят, что именно случилось: ‘Теперь понятно, почему Надежда на него косо смотрит!’.)

Дальнейшие планы: Самат, Азат и Андрей пойдут на Курган Ю. (5А комб.). Михаил Семёнович озабочен перерасходом финансов на продукты и дорогу. Занимается перерасчетами, мы с Варей помогаем. Прокололись где-то на тушенке, которую везли из России. И здешний водила сжульничал.
 
Пока наше отделение бегало по горам, на базе-3000 произошла сцена, которую теперь с наслаждением пересказывают и Левин, и Акбашев. В гости заехал киргиз поговорить за жизнь и заодно, если удастся, выторговать главную ценность - аркан. Альпинистскую веревку, конечно, никто отдавать не собирался. Он прогулялся вокруг палаток. Особенно приглянулась Андрюхина.
-Ты у вас старший? - спросил гость у Левина.
-Я.
-Сколько стоит такой чум?
-Не знаю. Надо хозяина спрашивать.
-А это кто? - киргиз увидел Морозова, который был в лагере постоянно и никуда не ходил. - Повар?
-Нет, не повар, - прикол заключался в том, что никто из участников ни разу не видел Сергея Александровича готовящим пищу.
-А это кто, Азат?
-Это Азат.
-Самый молодой? Маленький?
-Да, самый молодой, маленький.
-Глупый, наверно?
-Нет, не глупый.
-Так сколько, говоришь, стоит этот чум?..

Однако за всем юмором настроение у меня остается тягостным. Что-то сдвинулось в моем мире. Что-то рушится.

Уже в который раз не в силах отвязаться от зрительной галлюцинации. Здесь арча высокая, до семи, изредка до десяти метров. Мягкие, плоские, изрезанные листики похожи на иголки. И вот упорно ‘глючит’, будто арча - это сосна.



31 июля 2007 г., вторник.
Утром солнечно.
В 11 часов Самат, Варя, Юра, Толя и я вышли на подход к Безымянке. По уже знакомой дороге, хотя и частично без тропы, поднялись на озеро около 15 часов. Поселились впятером в большой палатке. Поели перекус.
Погода испортилась, налетела гроза.

В 19 часов сварили ужин. Перечитали маршрут, зашили дыры в штанах, мешках и прочем. Народ завёл философские разговоры, кто бы что хотел съесть, и прочие фантазии. Кто-то спрашивает меня:
-Чего тебе хочется?

Слишком долго вспоминаю какую-нибудь еду, но безрезультатно. Невысказанным остаётся давно готовый, единственно существующий для меня ответ: ‘4Б, 5А, 5А’. Это единственное, что я хочу. Я здесь только ради этого. Потому мне безразлично, что есть, пить, кого куда водить, чтобы заслужить это право.



01 августа 2007 г., среда. 
Подъем в 03:30, выход 04:55. Новый маршрут ориентировочно 2Б к/тр. на Безымянку (4595 м.), она же Чарат Южная, она же пик ЗАТО.

‘Старая знакомая’ гнусная морена, потом снег. Перед выходом на ледник инструктор спросил, кто знает правила хождения на кошках. Выпалила с улыбочкой, как пулемёт. 

Всю дорогу снимали точки, отмечали по Вариному авиационному высотомеру, я все записывала, Юра фотографировал по очереди с Толей и Саматом.

Рассчитывала пойти теми же однополыми связками, но провозилась с распутыванием веревки, и Самат, повязав Юру с Варей, отправил их первыми по ледовому жёлобу в обход ледопада, а мне достался угадайте кто?!.

Задумка полазить первой на льду обломалась: инструктор погнал народ одновременно, и оставлять Толю у себя за спиной, не видя, что он делает, я не собиралась. Мне нужно смотреть, как он идёт. Потому что, если ‘резнется’, у меня должна быть та самая секунда для манёвра.

Впереди у Варюхи начались проблемы с кошками, и меня замандражило всерьёз. Юра сменил ее, всё обошлось. Крутенький (хорошо, что короткий) ледовый желоб-камнесборник, пролезли на соплях. (По моим прикидкам, он был в среднем 30 градусов, Самат записал 45 градусов; может, надо транспортир с собой носить?..) Затем вышли на снежный склон, и Толя расположился на отдых посреди устья кулуара.

-Толь, давай выйдем отсюда. Проходи вперёд.
-Погоди, покурю.
-Видишь борозды на снегу? Сюда камни вылетают. Мы опасно стоим.
-Ну и что?.. Убьёт - так убьёт, - ещё умничает, фаталист хренов!.. Может быть, у них, яхтсменов, падение за борт считается приключением, но опасность камней в горах он так и не понял.
-Давай ВПЕРЁД! Из кулуара выйдем туда, где Варя стоит, там и докуришь!

Остаток маршрута иду и злюсь. Ёлки зелёные, ну почему я? Какого фига я должна строить чужого новичка, если это Бушуев его привёз, чтобы потом за нового третьеразрядника получить какие-то выгоды для своей федерации!?. Вот сам бы и водил на верёвочке, сам бы обучал! А то твердит при любом случае: ‘У тебя ведь опыт!’. (Прямо как в байке про спортивного комментатора, который воскликнул: ‘Но Владислав Третьяк шайбу отбивает!! Конечно, у него ж опыта больше!..’) А ведь так и получается: лишь благодаря личному опыту, личной технике у меня в связке с этим пофигистом больше шансов выкрутиться и выжить, чем, допустим, у Вари. Дожили: хождение по Горам я определяю словами ‘выкрутиться и выжить’! Но ведь здесь и сейчас так оно и есть.

Траверсировав снежный склон, вышли на пологую часть, разорванную огромными зубастыми трещинами. Юра переполз по снежному мосту, потом по очереди осторожно перебрались остальные. Снова пришлось упрашивать Самата, чтобы встегнулся на веревку хотя бы скользящим карабином и хотя бы на этом участке.
Пройдя одновременно еще две-три веревки, вышли на неявный гребень, с которого по простым разрушенным скалам добрались до четко выраженного, с несколькими жандармами, вершинного гребня.

На вершине Безымянка - ЗАТО - Чарат Южная были в 14 часов. Быстро портится погода. Самат складывает тур из камней. Юра фотографирует, как из ружья. Варюха сияет от радости. Нескладывающиеся палки у Толи торчат из рюкзака, будто антенны, а со стороны Киевлянки уже гремит. Быстро-быстро зажевали конфетки и орешки (традиция требует!) и рванули вниз.

Спускались обратно не по леднику, а на другой склон, по узким желобам с ‘бараньими лбами’. Через полчаса врезала гроза с градом. Как и на спуске с Карагоя, здесь не оказалось единого хорошего кулуара сверху донизу. Мы сменили штук пять, упираясь в непроходимые сбросы и перелезая в следующий. Спускались поначалу довольно компактно. Отставал Самат, чем, каюсь, вызывал во мне мстительное злорадство: ‘Так кто из нас спускается медленно?!’.

Но когда скалы густо присыпало крупой, да еще появились участки лазания вниз, проблемы возникли у Вари. Самат стал подстраховывать ее, находясь на шаг ниже (подсказывал, куда наступать), а я - на шаг выше (подсказывала, за что держаться). Толя и Юра разведывали дорогу впереди. Причём первый (в своем репертуаре!) уселся в кулуаре посмотреть, что и как сверху вылетает. На уговоры уйти оттуда препирался, покуда Юрка не промыл ему мозги очень грубой, но единственно доходчивой лексикой.

Грохотало страшно, сверкало где-то рядом (должно быть, лупило в соседнюю Киевлянку). Видимость упала до 50-100 метров.

Траверсировав по нескольким кулуарам, сбрасывая высоту ступеньками, сошли на ледник. В тумане вышли к спусковой морене.

На озерных ночевках были в 17 часов. Перекусили, разбудили захрапевшего Толю, и в 18:00 они с Саматом отправились вниз. Мы трое ждали, пока они уйдут, потому что чувствовалось: надо поговорить.

Перебрасываться в незнакомый цирк под Киевлянку было поздно. К тому же Юра сказал, что Варю на 3Б вести пока еще рано, а он сам потянул спину. На самом деле чувствую, что никому из нас троих идти не хочется. Варя кашляет, она простужена из-за постоянно мокрых ног в своих ‘берцах’. На комбинированный маршрут в такой обуви ей идти нельзя. Я устала от чужих планов и хочу наконец-то ходить для себя. 
И ВООБЩЕ - ДОЖДЬ!

Поужинали, легли спать и долго вели разговоры о жизни. Призналась Юрке, за что сегодня злилась на него всю дорогу. Они с Варей рассказали, что вообще-то в горы ехать должен был не Толя, а его родной брат Валера, ‘замечательный и абсолютно адекватный парень!’. Но у него что-то не сложилось. А экстравагантного Толика они и сами-то до поездки почти не знали.



02 августа 2007 г., четверг.
Вылезла в 03:00. Видимость 100 метров. Дождь. К рассвету поднялся шквалистый ветер, дождь остыл и стал снегом.

Встали в 07:30. Киевлянка затянута. Холодно.  Сварили завтрак, собрались, пошли вниз. Варя с Юрой немножко переживали, что нас будут ругать за то, что не пошли на гору. Успокаиваю, что формальное руководство на мне. Значит, мне и отвечать.
-Да не будет Левин ругаться! Скорее, наоборот, похвалит, что не сунулись в грозу.

Не верят. А у меня ни секунды сомнений на этот счет. Не решаюсь сказать, чтоб не посчитали хвастовством, но сейчас при мыслях о М.С. во мне возникает острейшее, явственное ощущение ОДНОЙ КРОВИ. Я словно откуда-то знаю за собой право на любое решение, какое потребуется. Ведь конечная цель М.С. - чтобы восхождения завершались вничью: сколько народу ушло, столько и вернулось.
 
Не понимаю, почему ребята настолько боятся его. Строгий? Очень! Но и внимательный к каждому участнику. О каждом заботится, хотя и любит иногда подкалывать. Есть у него особое выражение ‘унасекомить’. Это что-то вроде ‘уесть’, ‘зацепить’. В определённом контексте ‘унизить’. (Раз услышала в свой адрес еще в поезде: ‘Пытался тебя унасекомить, а не получилось!’ - с тех пор бросил.) Срабатывает, наверно, на тех, кто не решается с ним быть собой. Варю он так по-доброму опекает, постоянно старается развеселить, а она всё равно настороже, словно ждёт подвоха. ‘Варюш, да М.С. очень тебя любит!’ - ‘Ага, конечно! Всё время придирается!’ - ‘Даже не сомневайся. Ты разве не чувствуешь?.. А придирается и требует - это совсем другое. Это экспедиция и обучение.’ Не верит. 

А я насчет себя просто ‘в наглую’ не сомневаюсь: любит. Но прежде родилось к нему огромное уважение, сплавленное с нежностью, и то главное, что позволяет не заискивать и не бояться говорить открыто на любую тему - мы одной крови. Да простят мне дерзость все те Старшие Альпинисты, к которым испытываю то же самое. Наверно, это любовь. Или просто наши души в Горах.

Пока спускались, над Киевлянкой гремела гроза. Не пустила нас красавица. Юра больше всех жалеет об этом.

Пришли в пустой лагерь около 13:30. Дождь. На поляне ни души. Подхожу к мокрой синей палатке:
-Михал Семёныч, вы тут?
-Да! - мгновенно раздалось изнутри. - Докладывай!
-Группа из-за погодных условий на маршрут не вышла, вернулась в полном составе, - и, про себя улыбнувшись, добавляю для него кодовые ‘волшебные слова’. - Всё в порядке.

В ответ М.С. пообещал ‘расцеловать меня всю’ и сказал, что у костра есть готовая гречка с мясом и салат. Кушать не очень хотелось, но когда мы расставили штабную палатку, оказалось, что в такой ливень заняться больше-то и нечем, к тому же это вкусно и приятно. Тут, услышав нас, и ребята повылезали, мы набились в палатку большой толпой и вплотную занялись кашей. 

Новости на базе-3000 шокировали: безбашенный Самат предложил Толе взять его с собой на Курган (Цвиллинга), маршрут 5А (хотя Левин посылает значка наблюдать за группой из штурмового лагеря, потому что радиосвязи там не будет).
 
Бушуев психанул: каждый из нас столько лет борется и учится, чтобы дорасти до серьезных маршрутов, а тут.. Лишь сейчас узнала от мальчишек, что душевная дружба между Саматом и Толей возникла еще в микроавтобусе на почве бутылки. Пытаюсь отогнать несправедливые и обидные соображения о знаке Весов. Ну как избавиться от мысли, что сие звёздное сооружение, да ещё заклинившееся в каком-либо себе-на-уме-убеждении, да еще в количестве двух человек - это страшное дело (вспомнить хотя бы похождения на Гелинташе).

Взбешённый Юрка пошел убеждать Толю, чтобы тот отказался, поскольку это нечестно. Оставшись с Андреем и Азатом, я вспомнила, что раньше существовал обязательный экзамен для выхода на первую пятерку: ‘Может, мне Толю на дуэль вызвать?.. Посоревнуемся в технике альпинизма. Кто лучше подготовлен, тот с вами и пойдёт!’. Парни так оцепенели, что я сообразила: они, конечно, тоже никаких экзаменов не сдавали.

На мой прямой вопрос Самату, правда ли про Толю и пятерку, инструктор хитро отвел глазки. На словах, вроде как нет. Но я уже ни на грош ему не верю: мало ли что в башку взбредет. Мне он весь сезон запорол от нефиг делать, за просто так.
Снова расстроилась до отчаяния. 

- - - - -
‘Суйчикты’ означает не то ‘вода пропала’, не то ‘вода появилась’. Прямо напротив лагеря один из ее притоков как раз появляется - мощным потоком прямо из скалы. Пробираюсь к нему по камням, сижу и смотрю.
 
Слишком много значил для меня этот сезон. Я поставила на него всё. И проиграла - мне даже не дали шанса вступить в игру. Почему Самат так поступил? М.С. говорит, что остальные мужики не против идти со мной и что он выпустит нас, когда Самат уедет. Но слишком много времени потеряно. До отъезда осталась неделя. Всё пропало. Я не успела.

Сдвиг и Разрыв пространства ощущается всё более явственно. Так неуловимый вздох проносится по перрону, когда тихо-тихо трогается ПОЕЗД. И с этой секунды само Время внутри вагона и снаружи, на мелькающей мимо Земле, идёт чуть по-разному. Чья-то судьба расходится с моей. Кто-то из дорогих и значимых для меня людей - нет, не здесь, и я пытаюсь расшифровать ту волну, которую поймало мое сердце. Остается лишь беззвучно кричать в Небо, нерезкое от слёз: Уходит - КТО?? Кого я теряю, с кем закончилось наше общее время на Земле, чтобы отныне идти по отдельности, всё более отчуждаясь?! Я не получаю ясного ответа и наугад молюсь о защите моих друзей, которые далеко. 

Что мне остаётся? Набираться опыта на тройках - ходить для Юры и Вари. Для тех самых ‘Неизвестно Кого’, которых не знала, но которые встретились мне в Горах. Которые стали мне друзьями. Которые сейчас рядом. И лишь для них я в силах сделать что-то конкретное. Для тех моих, далёких, не могу. Если моя собственная альпинистская жизнь летит под откос и я катастрофически опаздываю, то Варюша и Юрка здесь при чём?.. Надо помочь им, чем смогу. 

Ведь кто-то когда-то водил меня на тройки. Люди, которым это тоже было не надо. Но они делали это для меня, и я безмерно благодарна им за всё. Наверно, единственный способ вернуть долг тем, Старшим, - сделать то же самое для следующих. Пришла моя очередь? Так скоро?!

- - - - -
Пятерочники и их наблюдатель ушли на подход.
Сыро, холодно, грустно. Когда такой мрак на сердце, а в игру вступили Высшие Силы, что толку упираться?!. Что-то рушится, и даже двести вредных Саматов больше не имеют значения.

Вечером Левин пел свои песни про Кыргызату. Одна зацепила строчками: 'ох, и горазд ‘киргизскую мать’ показать Киргизский Отец!' (прямо-таки про нас). Далеко не сразу привыкла к манере М.С. называть Галками, Элками или Славками легендарных личностей, о которых читала в книжках. Не менее интересно слушать байки про земляков: Шестакова и Хорёва - или просто про общих знакомых. Наш Горный мир такой огромный и настолько маленький..



03 августа 2007 г., пятница
Снился Николай Караченцов, молодой, живой и здоровый.

Проснулась в 08 часов - дождь.
Народ из-под Кургана-Цвиллинга вернулся, на пятерку не пошли. Толя, надутый и подчёркнуто исполнительный, прилежно заготавливает дрова. На следующие восхождения его от нас отстёгивают.

Остальные готовятся к выходу. Завтра Азат (руководитель), я и озёрская двойка лезем скальную 3Б на Ош Западный. Спустившись, мы с Азатом остаемся ночевать, а озерчане вдвоем возвращаются на базу-3000. Пока лазим на Ош, к нашей палатке поднимается Андрей, и послезавтра мы втроем лезем 4Б на ЛВО.

В 16:00 Азат, Варя, Юра и я отправились вдоль Джолджилги искать место для ночёвки, чтоб недалеко от обеих гор. Состояние у всех объевшееся до невозможности.

Погода начала исправляться, выглянуло солнышко.
Завтра уезжает Самат. Азатёнок по этому поводу грустит. Я - нисколько.



04 августа 2007 г., суббота.
Подъем в 04:30. Небо ясное. Холодно.
В 06:20 вышли на Ош З по ЮЗ ребру, 3Б ск. Он же ‘пик Десятиклассник’: когда-то М.С. сводил туда по 1Б детей-подростков, в том числе собственных, чтобы раз и навсегда отбить у них охоту к альпинизму. Поскольку единичка на Ош Западный - это вверх по спусковому лифту, то его план удался: дети прониклись отвращением к такому садомазохизму и выбрали для себя более безопасные увлечения.

Парни-скалолазы решили не обходить нижнюю лапу ребра и идти по картинке Наумова, а не по рассказу Левина. Сразу уперлись в сложное лазанье по холодной теневой стороне. Первыми по очереди работают Юра и Азат. На второй веревке скалы стали непрочными. Все идется только на крючьях: если есть щель под закладку, то в 90% случаев наружная сторона откола отвалится. Или просто все камни вокруг щели живые.

Сначала была идея, чтобы каждый полазил первым, но не получилось. Маршрут по-братски принадлежал Юре с Азатом. Я попробовала выйти один раз. (Крючья не взяла - все равно не умею с ними работать, а учиться с нуля на тройке - это будет дол***бство в духе Толика и вторая холодная ночевка). Поставила две закладки - и вернулась. Шкурой почувствовала: не пройду. Не могу идти с нижней на скалах!! Перед сезоном мы особенно много тренировались, отрабатывали лазанье в связке на скорость. Но обязательно с верхней, ‘судейской’ страховкой для обоих участников. Знаю, это делалось старшими из заботы и осторожности, а обернулось.. Плохо обернулось: я привыкла всегда быть с верхней. И в реальности (а ради чего тренировались?!!) в Горах пойти без нее не смогла. Полез Азат - и бил крючья через каждые два метра, такая началась полуИТОшная ‘задница’.

У меня было два выхода: или немедленно умереть от позора и полной потери самоуважения, или исправлять свои ошибки в подготовке (вернувшись домой, я потихоньку начну лазить с нижней страховкой). А пока приняла роль замыкающего: мне лучше, чем Варюхе, удавалось выколачивать крючья.

Лезли долго, лишь около полудня оказались на ребре и на солнышке, согрелись. А офигеннейшие взлеты всё продолжались и продолжались. Таких троек я еще не видела! Пусть потом еще кто-нибудь скажет, будто Лацга по Ю гребню, 3Б (в ‘Уллутау’) - это ‘грязный и разрушенный’ маршрут!.. Они не видели десятилетиями не посещаемых, по-настоящему грязных и разрушенных маршрутов ‘Кыргызаты’!

К 15 часам натянулся туман. Точнее, облака сели нам на голову. Опасались грозы, но она не собралась.

Первый какой-то тур (пустой, естественно!) Азат нашел в 17:30. Я сказала, что это еще не вершина: она должна быть прямо над перемычкой, на которую мы вылезали перед 3А. Пока руководитель на всякий случай заполнял записку, мы с Юрой по простым скалам ушли дальше и  через 15 минут разыскали вершинный тур. Пустой. Записку продублировали, подождали Варю и Азата, погрызли перекус и поехали вниз по садомазохистской 1Б.

Весь день, примерно с 12 часов, какие-то два объекта наблюдали за нами от палатки. Когда спустились, оказалось, что это Лиукконен и его коврик. Левин не приходил.

В 19:25 Варя с Юрой, едва глотнув чая с сыром, понеслись вниз, чтобы снять свой контрольный срок в 20:00. Остались я, Андрей и Азат. Жаль, что у Юры формально только две тройки и нет 4А. Он лазит так, что вполне мог бы пойти с нами.

Между тем, шансов у нас мало: Андрюхина нога всё еще побаливает, Азат сегодня устал. Я на базе честно призналась М.С., что первой лезть на 4Б не смогу. Он сказал: ‘От тебя и не требуется’. Спорный тезис. По современным критериям Снежинска женщина должна уметь лазить первой пятерки. (‘Так и мы пролезем, вот только кто бы верёвочку повесил!..’) Всё остальное не считается. 



05 августа 2007 г., воскресенье.
Подъем в 04:30, выход в 06:00. Идем в сторону ЛВО. План - скальная 4Б по В ребру (маршрут Рожальской).
Началось с того, что, основательно побегав под горой, четких примет маршрута мы не обнаружили. У подножья ЛВО валялись многочисленные блоки.
-Маршрут обвалился! - решили ребята.

Полезли где-то с востока. Ногами прошли всё, что шлось, потом связались. Первым полез Азат, за ним я со второй веревкой, замыкающим - Андрей. Пока я занята страховкой, инструктор слушает звук крючьев, от которого, в основном, морщится и качает головой.

-Перила готовы! - раздается сверху.
-Нагружать можно? - спрашиваю на всякий случай.
-Можно!
Чуть отойдя вверх вдоль веревки, для пробы нагружаю. Рывок, небольшой полет в сторону.
-Лучше всё-таки не нагружай,- передумал Азат. - Здесь крюк вылетел.
После такого сообщения лезла, затаив дыхание, а веревку просто продвигала сквозь жумар.
-Тут вообще бить некуда. Всё живое!

Вторая веревка идет огромными зигзагами. Перед самой станцией - тоже маятник, который не обойти. Здесь мне видно Азата - он удерживает веревку, прижимая ее ладонью к какому-то выступу на скале.
-Здесь всё разрушенное. Все крючья ненадежные. Я держу перила на руках.
-Мне придется нагрузить, чтобы уйти с маятника.
-Давай. Я держу.

Перебрасываюсь и как можно быстрее подтягиваюсь во внутреннем углу, чтобы упереться ногами и разгрузить веревку.
-Быстрее!- кажется, он недооценил, что это тяжело.
-Азат, солнце, потерпи!- через секунду ловлю ногами какое-то живье, но теперь хотя бы стою.

Когда полез Андрей, мы уже вдвоем держали перила на руках. Перед последним маятником, который без трения о рельеф дал бы прямую нагрузку на станцию, все трое поняли, что это финиш. Имей мы с Азатом возможность хотя бы хорошо упираться ногами, мы вдвоем удержали бы Андрея на руках. Но мы сами стоим враспор на бортах песчаного жёлоба. Если сейчас крючья вылетят из ‘живой’ скалы, мы оба свалимся во внутренний угол прямо на Андрюху, а дальше - на сбросы и до земли.

Время 14 часов. Светит солнышко.
Посовещались. Главная проблема - у нас очень мало крючьев, а при здешней породе они уходят пачками на каждую станцию. И, пока снова не собраны, первому лезть практически не на чем.

Повернули вниз. Два дюльфера, дальше ногами. Из восьми крючьев в итоге осталось два.

Боже, какой кайф два дня подряд ходить с нормальными, адекватными мужиками! Всё-таки второй разряд уже обязан думать собственной головой.
Ну, не залезли. Значит, еще не заслуживаю 4Б, раз не могу лезть первой. Из-за того, что нам дали и мы попробовали, гнетущее чувство трагедии и потерянного сезона полностью ушло.

Собрались домой около 17 часов. Возле Джолджилги нас встретил Юра. Им с Варей здорово влетело за опоздание к контрольному сроку на 13 минут. Глаза квадратные:
-На меня за все мои 36 лет никто ещё ТАК не орал! 
-Ну, не расстраивайся. Просто М.С. - Близнец.
-И что?!
-У них непредсказуемые смены настроений, идей, планов и взглядов. А вы подвернулись в неудачный момент.
Юрку астрологическая философия нисколько не утешает, он дуется чисто по-Скорпионьи: всерьёз и надолго. 

Снизу вернулся Толя, который провожал Самата и договаривался о транспорте на выезд. В роли переговорщика его напор и обаяние рубахи-парня сработали как нельзя лучше. Тут он был в своей тарелке.

Варюха, давно уже простуженная, всё-таки слегла с температурой.



06 августа 2007 г., понедельник.
По плану сушка, отдых и подход снова под Киевлянку (Левину очень нужен профиль маршрута на пик ЗАТО для отчёта о первопроходе).
 
С утра я увидела, что в ствол высокого пенька возле нашей палатки забит титановый крюк, а на нём висит цепь карабинов.
-А это зачем?
-Это Михаил Семёнович забил. Он вчера ругался, что Варя на Оше оставила несколько крючьев. Говорит: ‘Как это ты не смогла выбить?!’ - ‘Не смогла..’ Тогда он схватил молоток, засадил крюк в бревно, а потом сам не смог достать. И никто не может.

Вскоре я пришла к Левину ‘занудствовать’ о каких-то деталях маршрута на Киевлянку, а Юра, вооружённый молотком, с 'принципиальным' лицом принялся вызволять крюк из пенька. Трудился, наверно, полчаса.
-‘Месье, вы сбиваете с ритма весь Париж’! - прищурившись сквозь затемнённые стекла очков, процитировал Левин. Он с легкостью признал, что был неправ и погорячился вчера насчёт крючьев. В общем, они помирились.

-Михал Семёныч, какая же я была балда!
-Почему?
-Всю жизнь мечтала походить чисто скальные маршруты. Знаете, как это воображалось: будто бы почти вертикальная стена, гладкая, чистенькая, но при этом повсюду дофигища острых и прочных зацепок. А через каждые несколько метров специальные такие сужающиеся книзу щёлочки, в которые очень хорошо становятся закладки. Вот! А как только пора делать станцию, так там сразу подходящая полочка, чтобы постоять, несколько хороших щелей под закладки, да еще пара шлямбуров забита!.. А главное - никаких живых камней!!

Мы смеёмся. Делаю вывод, что, кажется, люблю 'комбинашки'. Левин цепляется к Лиукконену, подкалывает:
-Раскрепостись ты, наконец, и выпусти на волю все свои тайные желания!
Андрюха в ответ кисло морщится.

Собрались. Выход намечен по готовности, то есть около 16:00.
В 15:20 начался дождь и разбуянился до грозы с градом. Залезли в палатки пережидать.

Лило до 17:15. Остались на базе. Перенесли выход на завтра. Энтузиазма никакого, в ‘гнилой угол’ по третьему разу никому не охота. Снова руководителем идет Азат, с ним Андрей, я, Юра и Толя. Варя лежит с температурой, ест таблетки. Я прямо заявила, что в связке с Толей не пойду. Азат не понимает:
-Что вы все так к Толику относитесь? По-моему, он очень прикольный парень, весёлый такой!
- Вот сам с ним и ходи, раз тебе нравится. Андрей, возьмёшь меня в связку? - это на всякий случай. Юру не нужно спрашивать, с ним мы замечательно сработались. 
-Без проблем. 

Вскоре ‘прикольный парень’ с криком: ‘Камень!’ - швырнул с крутого склона над лагерем толстое бревно. Прыгая и вращаясь, оно лишь по счастливой случайности не долетело до палаток и застряло, зацепившись за арчовник. Снизу хором высказали всё, что думали по этому поводу, в таких выражениях, что М.С. аж из палатки высунулся.
-А я других команд не знаю, только ‘Камень’! - улыбался до ушей Толя. Он всё-таки НИЧЕГО не понял.

Юра с Азатом ходили к киргизам, принесли лепешку и сметану. Вечером пили кто чай, кто водку под эту закусь. Сметана сладкая.

Народ всю смену мечтал, кто бы что сейчас съел или выпил. В последнее время в рейтинге лидировало пиво. Теперь круг желаний сужается до бани. Снова не высказываюсь вслух. Несбыточного хочу - всё те же 4Б, 5А, 5А. И еще представляю, что когда-нибудь засну чистой и голой рядом с любимым мужчиной. Я помню, что это очень приятно.



07 августа 2007 г., вторник
С утра солнце, переменная облачность. Левин поднял всех в 08 часов и уже в 10:00 выпнул нас на подход.

- - -
Странно. Сейчас, вроде бы потеряв всё, я начинаю заново смотреть на мир вокруг. Заново вижу его, уже без поправок на высоты, категории и ходовые часы. За спиной, будто игрушечная, осталась отдельно стоящая среди зеленых лугов (не в хребте) вершина Мазар. Священная гора для местных киргизов. У них есть обряд, согласно которому на Мазар нужно занести палку, символизирующую величину твоих грехов. Азат рассказывает (они с Саматом недавно слазили туда), что на вершине множество палочек величиной с карандаш. Есть и метровые, и в человеческий рост. А есть и целые мачты, их прямо с базы-3000 можно рассмотреть невооруженным глазом. Символ, на мой взгляд, не грешности, а самокритичности.

Впереди, над бескрайними моренами, над коричневыми скалами вытянулось в синем небе пологое снежное плечо и резкий взлёт маленького вершинного треугольника. Это Киевлянка.
 
‘..Я хотел бы ветром быть и над землёй лететь
К солнцу, в снегах.
Я хотел бы в небе спать и сны о нём смотреть,
Сны в облаках..’

- здесь и сейчас это о нас. О ней и обо мне.

‘..Эй, где ты, ветер мой?
Эй, где же ты?!.’

Пульс свободы. Ветер. Сладость и горечь в одном флаконе - ‘сладострастная отрава’.

От Кукрыниксов, закладывая дугу над рекой, в направлении Карагоя скользит орёл. Потом еще один. Полчаса любуемся и ждем, пока Юра нафотографируется всласть.

Мои земляки, ходившие в другом районе, к этому времени должны были вернуться на Землю. Странно, почему-то у меня нет ощущения безопасности на них.
 
Уже знаю, что проиграла в заочном состязании. Человеку, которого по обывательской системе ценностей должна ненавидеть (а вместо этого - всю смену отчаянно желала удачи). Признать поражение не позор. Я поставила ВСЁ на этот сезон. Ввязалась в заведомо непосильную гонку против Времени  - и проиграла. Теперь готова преклонить колени и снять шляпу - на две минуты. А потом уйти дальше, не оглядываясь. Своей дорогой.

И всё-таки - Горы!..

‘Ветер знает, где меня искать.’

Знает. Но искать не будет: Ветру всё равно. Да и что он может? Разве что душу выстудить. И очень много нужно Времени и Огня, чтоб она потихоньку начала оттаивать... 
- - -

При подъеме от реки на очередную убойную ‘живую’ морену Юра вдруг сказал, что идти не может: кажется, у него температура. Попробовал пройти еще метров сто - начало рвать. Ничего себе сюрприз! Задумываюсь, идти ли мне. Спрашиваю: ‘Проводить тебя вниз?’. Он уверяет, что дойдет сам. Жаль, что так получилось. Юрка единственный, кто страстно хотел на Киевлянку. Единственный, с кем я совершенно определённо хотела идти на маршрут. Он отдает нам часть снаряги, продукты, которые нёс, и разворачивается к базе-3000.

Оставшиеся четверо пришли во ‘дворик’ Киевлянки в 15 часов. Холодно. Палатку пришлось ставить на снегу - это оказалось единственное более-менее ровное место.

Пасмурно, дождь. Перекусили, напились чаю, потом поужинали и в 19:30 заползли спать. Киевлянка - это комбинашка, поэтому завтра ранний выход. Но сразу не спится. В качестве снотворного перечитали описание Наумова - не помогло.

-Знаете, чем мне запомнится Киригизия? - вдруг спрашивает Азат. - Не непогодой, не чем-то еще, а ПОДХОДАМИ! Под Цвиллинга подход, под Киевлянку - во второй раз. Достали эти подходы!..

Пересчитываю: у меня под Киевлянку аж третий подход. И мне этот район Киргизии запомнится КАМНЯМИ. Злосчастный шрам на ноге если исчезнет, то не раньше, чем через год. А может, и на всю жизнь останется.
 
По своей записной книжке подсчитала количество дождливых дней - оказалось больше, чем на Кавказе! Сухой район, ‘галоши-помидоры’! Это тянет не на штучные помидоры, а на большую бутылку самого-самого вкусного острого кетчупа. (Я ещё не знаю, что в группе моих консультантов приключилась прободная язва, и теперь не всем можно острый кетчуп).



08 августа 2007 г., среда.
Подъем в 03:30, выход в 05:00. Переменная облачность.

Восхождение на вершину Чарат Главная, она же Киевлянка (4719) по С гр., 3Б комб. Идем по связкам: Азат с Толей, я с Андреем.

Гнусный сыпушный кулуар на подъеме.
Снежный склон оказался очень простым. Совсем не круто. По фирну на кошках зигзагом прошли одновременно. В условленное время связи с базой-3000 почему-то ни разу не было. Не понятно: мы же в прямой видимости, если выйти на склон над палатками!.. Позже выяснилось, что у лагерной рации вытекли батареи, а запасные сели. 

Около 10 часов подошли под ключ - жандарм ‘Перо’. Обходить стали, как настоятельно советовал М.С., слева. Лезть вызвался Толя, остальные прошли по перилам.

Готовясь к маршруту, мы много раз услышали про ‘психологический траверс’ по узкой полочке. И это была правда: обалденная осыпная полочка над пропастью. Ширина 10-15 см, длина около 7 метров. И не прижаться к скале: гладкая бело-розовая мраморная стенка нависает, все зацепки под руками крошатся. Такая же крошка под ногами.  В конце полочки нависающий камень. Через него можно переползти сверху. Вывалится или нет, если на него залезть? Не вывалился! Можно проползти снизу, но негде, там сыпуха над обрывом.

Андрей, поднимавшийся последним, при выходе на начало ‘Пера’ обвалил на себя часть хрупкого скального выступа и поцарапал лицо.

С южной стороны розоватый откол смотрелся красиво и грозно.

Еще две веревки до вершины по сложным, разрушенным и местами заледенелым скалам шли уже в натянувшихся облаках.

Залезли в 13:45. Разумеется, никакой записки. Улавливая разрывы, нащёлкали как можно больше видов ‘пика ЗАТО’. Он рядом с Киевлянкой и ниже нее на полтораста метров, поэтому смотрится совсем маленьким. Хотя высота у него почти 4600! А вот траверс с ЗАТО на Киевлянку был бы не хилым и долгим.

Дюльфернули с вершины прямо вниз. Спустились к ‘Перу’. Бросили дюльфер наугад, на запад, чтобы попасть сразу на снег и не перелезать этот рассыпной мрамор заново. Азат поехал первым с верхней страховкой. Веревки хватило как раз. Спуск был через отвес и отрицаловку. Толя (безусловно, герой в преодолении ключа!) вызвался продергивать. Уговаривала его оставить мою большую петлю (спусковой крюк был забит в ‘пол’ в метре от 90-градусного перегиба), но он отмахивался, мол, и сам знает, что ему делать. Устав с ним спорить и надеясь, что Андрюха-то сможет повлиять, я уехала к Азату. Дюльфер шел в ‘мёртвой зоне’ вдоль нависающих монолитных скал жутчайшей красоты. 

Снизу, из чужого ущелья, всплывали сырые клочья холодной низкой облачности и дул промозглый ветер. Спустился Андрей. Вершина Киевлянки, а затем и жандарм скрылись в тучах. Мы давали дуба внизу и ждали Толю. Наконец, он подал сигнал о спуске. Прошло несколько минут.

Когда облака на миг расступились, мы увидели звезду озёрского яхтинга в 30 метрах над землей. Толя совершал странные телодвижения, будто пытался задрать обе ноги за уши. При этом он философски вещал что-то о заклинившемся усе самостраховки. Страшное, почти мистическое чувство, которое возникло во мне от этого зрелища, говорило о том, что Киевлянка, уже дважды не позволившая нам даже приблизиться к себе, так просто не отпустит, а вдоволь поиздевается напоследок. И остается лишь молиться, чтобы этот третий ‘пинок’ на прощанье не оказался смертельным.

Так, то появляясь, то исчезая в тумане, Толя продолжал висеть вне досягаемости, тихо вращаясь вокруг своей оси, но всё время произнося что-то умное и убедительное.

Через полчаса он кое-как доехал до снега. Мы потянули - и второе дурное предчувствие, о котором боялась даже думать, подтвердилось: веревки застряли. Всё-таки маленькую петлю оставил в крюке!

Что теперь? Закрепить второй конец веревки, подняться на двух жумарах и всё переделать. Какого черта три второразрядника доверили идти замыкающим новичку?! Позорище. Ну и что с того, что дома в Озёрске Юра привлекал Толю к работам в промальпе и тот нормально умеет спускаться по веревкам?! Надо было предполагать, что здесь сложное продёргивание, готовить которое нужно очень аккуратно.

Если никто не вызовется, полезу. Но не хочу туда лезть. Не желаю больше подставляться из-за его дури. Зачем он здесь? Поразвлечься и получить адреналин?.. Вот только почему я-то должна за это умереть?!.
 
-Надо сделать вот что: вы все тяните за один конец веревки, а я сейчас возьму жумар, залезу по другому концу и переделаю! - с важностью просветил нас Толя. Инструктор и руководитель согласно кивнули. Все испытали облегчение, что он догадался сам. 
-Всё правильно. Но с двумя жумарами! И, пожалуйста, оставь там ВОТ ЭТУ петлю. Не надо экономить.

Возились часа два, сдернули только в 17:30.
Для спуска по снежному плечу Андрей заставил всех связаться вчетвером на одну веревку. Шли в кошках. Толя спускался по снегу впервые в жизни, поэтому постоянно скользил и падал. Я вгоняла ледоруб, останавливала его веревкой. Каждый раз, сидя в снегу, он оборачивался и заявлял:
-Надежда, ну ты что? Идём! - чтобы подумали, будто я тут всех торможу.
-Идём. Сначала встань. 

Азат, чтобы помочь Толе, стал вытаптывать для него ступеньки, но с ними получалось еще хуже. Андрей шагал замыкающим, грустно смотрел на этот маразм, но не вмешивался. Блин, в конце концов, он же целый инструктор! Неужели снова мне придётся учить новичка хождению вниз?! Но делать нечего:
-Толя, не надо спускаться по следам Азата. Топчи свои: на свежем снегу не скользко. Нога прямая, носок на себя, пятка акцентированно вниз! Правильно, вот так! Очень хорошо.

Ну не хочу, и никогда не хотела быть инструктором, не моё это дело, не выношу ‘педагогистики’, ненавижу инструкторские ‘пунктики’ о собственной непогрешимости!!! Ёлки, ну почему я?!

Снег липучий, чем-то похож (снова та же ассоциация!) на стиральный порошок. Ступени топчутся плотные, и вскоре у Толи начинает получаться. Он и тут остался верен себе: моментально зазнался и попытался глиссировать. Ну, это уже через край: у нас справа карнизы, слева трещины, и видимость 50 метров!
-Толя, шагом идём, не катаемся! Кошки выколачивать на каждый шаг, они у тебя залипают!

Лиукконен, змей, не вмешивается, лишь надменно ворчит про Толин ‘уровень подготовки’. Я одна тут стерва? Наплевать. Наверно, сильнее всех хочу жить.
 
Так что же это получается: Я  ЛЮБЛЮ  СНЕГ ??!

На перевал пришли в 18:30, к палатке спустились по сумеркам. Перекусили с чаем, варим ужин и еще чай. Страшно хочется спать.



09 августа 2007 г., четверг.
Будильник завели на 08:00, а вылезли на полчаса раньше. Попили чай, доели макароны с тушенкой.

Утро ясное и холодное. Прямо над нами - Киевлянка. Разговоры мальчиков на тему ‘мы эту красавицу сделали’.

Какая ерунда!

Я смотрела на острый пик на фоне синего неба. Она соблаговолила допустить нас, не более того. Ее, красавицу, это даже не задело. Ей было всё равно. Если у Горы женская душа, ее невозможно ‘сделать’, ‘покорить’ и как-либо унизить восхождением на вершину. Можно лишь быть благодарным за то, что и приняла, и отпустила.

Потом Юрка Бушуев будет рассказывать, как, следя в бинокль за нами, проходящими жандарм ‘Перо’, всё повторял: ‘Там должен был быть я!!!’. Ему в утешенье скажу: ‘Значит, ты хотел её сильнее, чем она тебя. Это жизнь. Ничего, жив будешь - вернёшься. Если захочешь’.

На днях заметила, что как-то непонятно стала вести себя одежда. Спортивные штаны поддерживаются поясным ремнем рюкзака, но вот купальник под ними как будто сползает. Ясно, чего Левин позавчера острил в кругу пацанов: ‘Модестова повернулась в профиль - и исчезла!’. В цивилизацию я вернусь с весом 49 кг (такого не припомню со средних классов школы), похудевшая почти до легендарного ‘нулевого размера’ и с офигеннейшим рельефом на животе. Солнышко моё ужаснётся: ‘Ты как из ‘Освенцима’!’. И, хотя я страшно нравлюсь себе такой, постепенно отъемся до привычных 55 кг.

Пока собирали вещи, я сфотографировалась вместе с Киевлянкой, чтобы взять ее с собой на память. А ей было по-прежнему всё равно.
 
- - - - -
Через несколько дней ночная дорога Ош - Бишкек. Слепящий свет встречных фар. Нависающие скалы по правому борту возникают и пропадают в темноте. Дворники гоняют по мокрому стеклу снег с дождем.

‘..Там за туманами, вечными, пьяными,
Там за туманами любят нас и ждут..’ –

гремел магнитофон, не давая заснуть водителю автобуса и его сменщику. Я не спала из солидарности с ними.

Страшные и тревожные вести ждали нас на земле.



P.S.-1. (интернет, без изменений):

ЛЕНА

«Случилась у нас беда. 20 июля, в 10 утра при восхождении на вершину Бодхона  по маршруту Сенчина  6А  категории сложности погибла от удара камнем по голове выдающаяся российская альпинистка Елена Наговицина, член сборной команды России.
Лена  на маршруте работала первой, вышла на всю верёвку, подала сигнал «самостраховка». Участница восхождения Аблиева Л.В. начала готовиться к подъёму по перилам. Через несколько минут после этого Лиля услышала «грохот и тупой звук и увидела, как пролетел один большой и несколько маленьких камней и, в это же время, услышала стук металла о камни». Лена получила удар камнем по голове. Судмедэксперт в дальнейшем установил, что в результате удара камнем у Лены был открытый линейный перелом лобной кости с переходом на основание черепа, кровоизлияния под мягкие мозговые оболочки. Смерть наступила мгновенно. Тело Лены участники восхождения Аблиева Л. и Аистов Е. спустили на полку, проверили пульс, дыхание. Трагедия случилась в 300 метрах от начала маршрута. В 12 часов по рации сообщили о случившемся.  В 15 часов группа общественного спасательного отряда в количестве 6 человек, руководитель Э.Рубцов (С-Петербург) вышла из МАТЦ «Вертикаль-Алаудин», имея всё необходимое для спасательных работ  на маршруте 6 к.т. Пострадавшая группа  до прихода передового отряда начала приспускать Лену самостоятельно, затем действия координировали спасатели. Аистов и Аблиева спустились под маршрут, спасатели поднялись к Лене, спустили её и передали в руки транспортировочного отряда (рук. Мещеряков В.Е.), который вышел из лагеря вслед за головным. Лену принесли в лагерь, простились с ней, положили в машину и в сопровождении Арефьевой Р.Г., Аистова Е. и Романова Ю. выехали в Душанбе. Мы благодарим весь коллектив лагеря за искреннюю и горячую готовность  помочь, за слаженные действия, за заботу друг о друге, мы превратились как бы в единый организм, который действовал чётко, зная и помня, что и родные хотят проститься с Леной, обнять её. Мы благодарим отряд специального назначения «Центроспас» МЧС  РТ и лично полковника Пилькевича А.В. за помощь, участие и оказанное внимание.
Формальности заняли несколько дней. Гроб с телом Лены отправили в Челябинск, где живёт её папа, ветеран войны, и сестра, мама у Лены умерла.
Лена была сильная и смелая, Лена была принципиальная, умная, добрая с нежной душой и  чутким сердцем. Никто и не подозревал, что её очень легко обидеть. Кто-нибудь может представить  плачущую от обиды Лену Наговицину? Я видела её такой. Мы относились друг к другу с огромным уважением и доверием. Мне понятна была её обида, когда оказалось, что человек, попросивший Лену записать его тренером при оформлении ею Мастера и пообещавший включить  её в команду, в результате тренерство себе записал, в команду не взял, значит обманул. Ей очень хотелось поработать на маршруте в сильной команде, в мастерской команде. Она расстраивалась, когда кто-либо из дорогих сердцу людей поступал ниже её моральной и нравственной планки. На днях услышала: «вот что значит женский альпинизм».  Ну при чём тут это? Камень шальной отнял жизнь у Лены. А была она, действительно, выдающейся альпинисткой, нет ей равных ни в России, ни в бывшем  Союзе. Столько и таких маршрутов не имела ни одна женщина-альпинистка, да и среди мужчин в Сборной России она не  в конце списка. ЛЕНА НАГОВИЦИНА, - СВЕТЛАЯ ТЕБЕ ПАМЯТЬ!»
Руфина Арефьева, Alpfederation.ru



P.S.-2. (интернет, без изменений):

ОКСАНА

«Четверо южноуральских альпинистов погибли в горах Киргизии.
46 спортсменов из Челябинской области находятся в международном лагере Ляйлякского района Баткенской области, готовясь к чемпионату России по альпинизму. В расписание тренировок было включено и восхождение на пик Домашний высотой 3820 метров. Эта гора расположена на северных отрогах Туркестанского хребта, крутизна ее склонов составляет 70-90 градусов.
Четверо магнитогорских альпинистов выбрали скально-ледовый маршрут повышенной сложности категории 4 «А», отмечает «Российская газета». Путь должен был пролегать по юго-западному гребню Домашнего. Через четыре часа после выхода группы из базового лагеря на одном из сложных участке у ведущего «четверки» вырвало якорный и страховочный крюки. Сорвавшись, он увлек за собой всю связку. Альпинисты упали с высоты несколько сот метров.
По данным УВД Баткенской области на пике Домашний погибли
Зарипов Денис Рашидович (род. 12 октября 1985 года),
Бакиров Руслан Санович (род. 12 ноября 1987 года),
Логинов Евгений Эдуардович (род. 15 сентября 1987 года),
Мовчан Оксана Сергеевна (род. 28 мая 1986 года).
В данный момент представители Магнитогорского альпклуба с помощью коллег из Бишкека занимаются отправкой тел погибших альпинистов на родину.»
 30 июля 2007 15:00 | Новый Регион
- - -
«27 июля в Магнитку пришло ужасное известие: в горах Киргизии погибли молодые магнитогорские альпинисты: Денис Зарипов, Евгений Логинов, Оксана Мовчан, Руслан Бакиров. Сразу возник вопрос, который и сейчас не даёт покоя родным и друзьям ребят - что стало причиной этой страшной трагедии.
Как только информация попала в СМИ, в газетах и телесюжетах, в интернете стала появляться не совсем верная информация. Искажали не только имена и названия, но и домысливали печальный сюжет, делали скоропалительные выводы о причинах трагедии. Между тем, судить о произошедшем было рано - тем более несведущим в вопросах альпинизма журналистам. Последняя неверная информация появилась на днях в одной из бесплатно распространяемых городских газет. Там перепутали имена ребят, неверно назвали вершину, на которую совершалось восхождение.
Более точные сведения о том, что случилось в горах, дали представители магнитогорского Альпклуба Сергей Солдатов и Александр Овчинников.
Альпинизмом все четверо ребят начали заниматься с осени 2005 года, когда в магнитогорском Альпклубе проходил массовый набор новичков-студентов. У Жени Логинова к этому времени была кое-какая скалолазная подготовка, Денис Зарипов уже занимался в секции горного туризма у Бориса Аракчеева. За два года занятий в Альпклубе Женя, Денис, Руслан и Оксана успели покорить немало вершин Южного Урала, поучаствовать в соревнованиях по скалолазанию, лыжных марафонах, забегах на гору и других мероприятиях. Подготовка у ребят была разносторонняя. Все они летом 2006 года побывали на учебно-тренировочных сборах в Фанских горах, где повысили свою квалификацию до второго разряда по альпинизму. Денис по итогам фанских сборов был признан лучшим молодым спортсменом Альпклуба.
И вот лето 2007-го. Долгожданные сборы под руководством старшего тренера Виктора Иголкина. В живописное ущелье Аксу (горный район Памиро-Алай) выезжают около 50 южноуральских альпинистов. Цель ребят-второразрядников - повышение квалификации, и они начинают ходить маршруты уже на первый разряд. Удачно преодолевают маршруты 4 и 5 категории сложности. 25 июля уходят на следующее плановое восхождение - скальный маршрут 4б категории сложности на вершину Домашняя (3820 м). Ребят выпускают на маршрут без инструктора - с их разрядом это разрешено, к тому же для повышения квалификации требуется именно самостоятельное восхождение.
Когда контрольное время прохождения маршрута закончилось, четверка не вышла на связь с базовым лагерем. На поиски группы отправился спасотряд из десяти альпинистов под руководством инструктора Владимира Новикова. Ребят нашли у подножия горы. Полученные травмы были несовместимы с жизнью. Со слов участвовавших в спасательной операции, по состоянию веревок и связкам было видно, что в момент срыва три человека стояли на «станции», а один - двигался вверх. Что стало причиной срыва с высоты около 70 метров и разрушения точек страховки - точно неизвестно, ведь свидетелей происшествия нет. Во время сборов стояла дождливая погода, были частые камнепады. Даже профессиональным альпинистам трудно судить о том, что могло спровоцировать срыв ведущего спортсмена. Это могла быть и какая-то случайность, камень, упавший сверху.
Тела ребят были доставлены на родину во вторник, 31 июля. Во вторник и среду ребят провожали в последний путь. Практически круглосуточные похороны пришлось пережить друзьям. Родные и близкие нескоро оправятся от тяжелой потери.
Ежегодно во всем мире в горах гибнут сотни людей. Но от этого вершины не становятся менее привлекательными и заманчивыми для альпинистов. Магнитогорский альпинистский клуб успешно готовит альпинистов более 40 лет. Были за эти годы и несчастные случаи - в альпинизме этого практически не избежать. Но впервые у трагедии такие масштабы - сразу четверо молодых ребят, самых перспективных, самых лучших. Тактика, которую они использовали при прохождении маршрута - идти всем в одной связке (а не в двойках, например) была многократно испытана магнитогорскими альпинистами на восхождениях различной сложности. У молодых альпинистов была хорошая скальная подготовка, до этого они уже прошли маршрут более высокой категории сложности. Почему командная тактика не сработала - еще предстоит выяснить. А безутешных родных волнует вполне резонный вопрос - кто ответит за гибель ребят?
Правоохранительные органы, работавшие на месте происшествия, квалифицировали его как несчастный случай. Но Альпинистский клуб Магнитогорска не снимает с себя ответственности за случившееся. Создана специальная комиссия общественного характера, в которую вошли представители городского Управления спорта, специалисты по охране труда и технике безопасности, инструктора по альпинизму, лучшие альпинисты города и представители семей погибших ребят. Они постараются сделать независимый анализ деятельности клуба, конкретно - проведения сборов «Туркестан-Аксу 2007». Нужно будет сделать выводы, и возможно, перестроить работу организации так, чтобы избежать страшных потерь в дальнейшем.
Альпинизм - больше, чем просто спорт. Свести на нет все факторы риска в нем невозможно. Даже тщательная подготовка и чувство ответственности не дадут полной гарантии остаться в живых. Но в силах и тренеров, и самих спортсменов свести к минимуму факторы риска в горах.
Думать и делать выводы - тем, кто жив. А ребятам - вечная память.
Р.S. К сожалению, за последний месяц этот ужасный случай - не единственный. За несколько дней до трагедии на Домашнем в Фанских горах при восхождении на пик Бодхона погибла челябинская альпинистка Елена Наговицына (1962 г.р.), которую знали многие магнитогорские альпинисты и ледолазы. Увы, беда не приходит одна…
Анастасия Маслакова,  MagSport.RU



P.S.-3

ЗЕМНОЕ  ВРЕМЯ

 ‘<..>А они ей говорят: ‘Не беда.
Не тоскуй ты по ногам и рукам.
Ты зато теперь - душа, ты - звезда
Всем на свете морякам, рыбакам’.

АВГУСТ
(Первый вечер дома.)
-Ты.. знаешь про Ленку?
-Да.
-Откуда?!
-Левин сказал. За полчаса до отправления поезда.
-А он откуда узнал?
-Мы на выезде сидели в Бишкеке два дня из-за того, что он оформлял спортивные документы. Жил в это время не с нами, а у друзей. Естественно, в интернет вылезал и с людьми общался. Так и узнал. На вокзале сказал мне. 
- - - - -
-Привет. Я на земле. Как вы тут?..
-Ю.К. в больнице в Нальчике. На пятёрке .. прободная язва.. причём маршрут они дошли.. потом ещё сутки в лагере.. Повезло, что в это время в лагерь приехала <**>, увидела, что он весь зелёный лежит и загибается, быстро нашла машину - и в Нальчик. Снова повезло, что хороший хирург дежурил - сразу на стол.. перитонит был уже несколько дней.. две операции.. сейчас состояние стабильное, есть положительная динамика..
U.J.W.!
- - - - -
Русские прошли Западную стену К-2.
- - - - -
-Оксана погибла.
-Это с которой мы ходили траверс Откликного гребня?!. Магнитогорцы, про которых было в интернете - они?!
-Да, это она и ещё трое парней.
-Я читал, что у них сорвался первый и всю станцию выдернул. Но так же не может быть! Если станция нормально сделана на крючьях, её нельзя вырвать!
-Смотря какой рельеф, - у меня перед глазами станции на ЛВО. Тоже четверка. Крючья, забитые в разрушенную стенку, потому что бить больше некуда. Перила на руках. В тот день при тех обстоятельствах мы выбрали отступление. ЛВО отпустила нас с двумя крючьями ‘сдачи’. Какой выбор сделали для себя молодые ребята, уже никто никогда не узнает.  - Иногда получается такая станция, что вырвать ее - как нефиг делать.
-Значит, она сделана неправильно! Нужно всё правильно делать.
Сильный и славный парень, смелый и способный, но пока лишь три сезона в горах. Потому настолько ‘бессмертен’. 

СЕНТЯБРЬ
-..Это была цепь счастливых случайностей. Потом сказали, что перитонит был уже пять дней. Меня в больнице так и называли - ‘пятидневный альпинист’.
-У меня только два вопроса: ПОЧЕМУ ты пошёл на гору больным, если к тому времени УЖЕ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ плохо себя чувствовал, и почему ЕЩЁ ЦЕЛЫЕ СУТКИ оставался в лагере после спуска???
-<***>.

‘..Меру окончательной расплаты
Каждый выбирает по себе.’

- - - - -
(Пролезли и сматываем веревку)
-Спасибо!!!
-Да не за что.
-Ты сам знаешь, что есть.
- - - - -
-Мне дальше не пролезть. Не могу. Я боюсь.
-Не можешь или боишься?
-Боюсь. Я не могу. 
-Точно?!
-Точно.
(Меняемся.)
- - - - -
-Это просто психоз. Когда-нибудь я с ним справлюсь.
-С психозом не нужно справляться. На него надо ‘забивать’. Главное - верь в верёвку! И всё!

ОКТЯБРЬ
-Будет фигово - дюльфернём. Мы же не монстры.
- - - - -
‘..Для любви не названа цена..’
-Ты не боялся со мной лезть в реальной связке?
-Мне гораздо страшнее, когда ты лазишь с другими.

- - - - -

Но ещё…
P.S.-4. (интернет, с поправками [прим.Н.М.]):

АНДРЕЙ

09 января 2010 г. В горах Кабардино-Балкарии найдены тела всех пятерых альпинистов, попавших под лавину, сообщают "Вести".
 "К 14:05 по московскому времени субботы найдены тела всех альпинистов, попавших под лавину в высокогорном районе Кабардино-Балкарии", - сообщил агентству "Интерфакс-юг" представитель пресс-службы Южного регионального центра МЧС РФ. По его словам, поисковая операция завершена.
Ранее сообщалось, что под завалами находятся 43-летний Румянцев Сергей и 31-летняя Иванна Дашко из Санкт-Петербурга, 24-летний Константин Лапин из Москвы, а также 41-летний житель Чебоксар Александр Владимиров. Кроме того, накануне погибшим был найден руководитель альпинистской группы Андрей Лиукконен [пока ещё 40 лет; д/р 15 января 1969 г.].
Лавина сошла накануне днем в Хуламо-Безенгийском ущелье Кабардино-Балкарии. Под снегом оказались девять альпинистов из Москвы и Санкт-Петербурга, которые прибыли в лагерь "Безенги" для прохождения горной подготовки.  [Это была попытка восхождения на в. Гидан, 1Б, в рамках проекта «Зимняя смена для новичков в "Безенги"», идея Лиукконена А.А.]
По словам руководителя альпинистской базы "Безенги" Али Анаева, альпинисты были новичками, но в составе группы были люди, которые шли в горы не первый раз. "Восхождение совершалось по правилам. Из лагеря они вышли только на седьмые сутки. Два дня у них были снежно-ледовые занятия", - рассказал Анаев. 
Тремя днями ранее в горах прошли сильные снегопады, а накануне сильно потеплело, что привело к высокой лавинной опасности. Однако по каким-то причинам группа проигнорировала эту информацию и вышла на маршрут.
Четверым спортсменам удалось самостоятельно выбраться из-под лавины. [Двоим. Одну участницу не взяли на маршрут из-за слабой физподготовки, тогда её парень тоже остался с ней на базе (по словам очевидцев, с др.сайтов)] До наступления темноты спасшиеся альпинисты смогли самостоятельно найти под снежными завалами тело руководителя группы. В настоящее время жизням альпинистов ничего не угрожает.
В Кабардино-Балкарии открыта "горячая линия" в связи со сходом лавины, под которую попала группа альпинистов. В Южном региональном центре МЧС России сообщили: "По телефону доверия Главного управления МЧС РФ по Кабардино-Балкарии - 8-8662-399999, - который работает в режиме "горячей линии", можно получить информацию о пострадавших в результате ЧП".


- - - - -
P.S.-5.

МС_ЛМС

Михаил Семёнович Левин ушел из жизни 22 декабря 2015 года в возрасте 80 лет.




- - - -
Надежда Модестова
Ущелье Кыргызата – г. Снежинск  (июль - декабрь 2007 г.)

Этот путевой дневник является частью сборника «Солнышки наших Гор»