- Талант! Настоящий талант! – твердила немолодая женщина, бросая восхищенные взгляды на мужчину с взъерошенными волосами.
- Вы просто чудо! – восхищалась другая.
- Непременно дайте автограф, непременно! – монотонно просил другой.
- Я целый день смотрел, и не мог отвести взгляда от вашей картины, - смущённо признавался высокий, в круглых очках.
- Она завораживает! – трепетно шептала миловидная, но не в меру располневшая дама, в головном уборе из материи, фактурно напоминающей обрывок грязного полотенца.
- К-к-к-акие краски! К-к-к-акие линии! – дробно заикаясь и вздрагивая, выговаривал худой, небритый тип.
- Ваше имя обязательно войдёт и встанет в один ряд с самыми великими художниками. Войдёт и встанет… Уже вошло и встало… Вы чертовский гений!!! – прозвучало откуда-то из толпы откровенное признание.
В большой комнате, на стене, недалеко от окна с унылыми шторами, висела картина, изображавшая две накрест пересекающиеся линии красного и жёлтого цвета. Одна из них была несколько толще другой. Около картины, не глядя на восторженных почитателей, стоял взъерошенный автор и неловко переминался с ноги на ногу. Комната была полна вызывающе одетой публики. Парадная лестница, предусмотрительно застеленная мягким, красным покрытием, торжественно спускалась к подъезду, на надёжных, дубовых дверях которого незатейливо висела вывеска «Больница для душевнобольных №2».