Я с некоторой грустью смотрела на стоявшую в дверях моей квартиры, разрумянившуюся от удовольствия Татьяну, понимая, что вижу её в последний раз или в лучшем случае предпоследний раз в жизни. Мы познакомились в детском саду, были неразлучны все школьные годы, регулярно делились самыми сокровенными переживаниями в период учёбы в институте. И вот…
Не было такого праздника у нас с сестрой, на котором Татьяна не присутствовала бы – благо, лучшая подруга жила в соседнем подъезде. Не было таких тусовочных компаний в нашем доме, даже если эти компании были родительскими, с которыми наша соседка не была бы знакома. Потому что: «зачем же девочке сидеть дома и скучать, когда столы ломятся от еды,пусть приходит - хватит всем…».
В отличие от меня, Татьяна обладала прекрасной механической памятью, и после наших с ней общих радостных мероприятий она могла вспомнить намного больше конкретных деталей – кто когда пришёл, что сказал, куда ушёл... Погружаться вместе с ней в совместные воспоминание доставляло мне особенное удовольствие и, несомненно, по мере приближения пенсионного возраста такие погружения в приятное прошлое были бы большим бонусом, но увы… Только что неосторожно оброненная моей сестрой фраза лишала меня этой перспективы навсегда…
***
В действительности, моя сестра не сказала ничего особенного, если удалить из контекста особенности адресата. Более того, её заявление было совершенно естественным для нормального человека, и я давным-давно бы сделала его сама, будь передо мной любая другая из моих подруг. Какая угодно, даже самая завистливая и вероломная, но только не Татьяна.
Надо отметить, что вторым большим достоинством нашей соседки являлась её способность радоваться позитивным тенденциям в моей жизни и жизни моей семьи. Увы, не каждой моей подруге можно было сообщить радостные новости, не рискуя быть огорошенной в ответ явным или завуалированным посылом: «зато ты ненормальная и уродливая». Даже такой подруге я бы легко и непринуждённо сделала предложение, которое ни в коем случае нельзя было делать Татьяне...
***
Моя сестра неожиданно для меня произнесла, на первый взгляд, совсем незамысловатую фразу:
- Танька, а чо ты мучаешься с автостоянкой, когда наше место пустует?
Но уже на середине этого высказывания безмятежное выражение лица Кати сменилось испугом, типичным для классических изображений Иванушки, уже изрядно глотнувшего водицы из копытца. Ведь я же её предупреждала…
- Да? А я и не знала! – моментально подхватила радостное сообщение сверхпрагматичная Татьяна. – А вы чего им не пользуетесь? Насть, ты же вроде всегда туда машину ставила?
Не будучи способной к вранью, я раскрыла свои карты, осознавая при этом, что дальнейший ход событий становится необратимым:
- Дело в том, что я переехала к Жене недавно, поэтому местом на стоянке пока не пользуюсь…
- Кать, а ты чего туда машину не ставишь, - продолжила зондирование почвы наша визави, чтобы убедиться, что неожиданных препятствий к решению её самой важной проблемы последних двух месяцев не предвидится.
- В отличие от твоего роскошного мерса, на мою колымагу никто не позарится, - добродушно рассмеялась моя сестрица, также понимая, что слово-не-воробей и дело-уже-сделано. – Мне лень ходить по ночам через весь двор, когда я могу спокойно припарковаться у своего подъезда…
- Ох, жаль, что у меня эта неделя уже до конца оплачена… Но ничего… С понедельника я буду ставить машину к вам, девчонки. Как здорово-то! – ликовала от неожиданного счастья Татьяна. - А я-то и не знала… Насть, ты сможешь завтра эту ситуацию должным образом оформить, чтоб меня охранники оттуда не погнали?
- Я напишу заявление в субботу, этого достаточно, - покорно и обречённо ответила я. - Сейчас уже поздно, а завтра-послезавтра я ночую на Шаболовке…
- Ну, и отлично! Пока, девчонки! До субботы! – отрапортовала румяная от приятного перевозбуждения Татьяна и отправилась коротать остатки вечера в одиночестве в собственную трёхкомнатную квартиру с евроремонтом.
***
После того, как дверь закрылась, я встретилась взглядом со своей слегка побледневшей и пристыженной сестрой и устало сказала ей:
- Теперь либо нужно будет смириться с тем, что она это место будет возвращать нам годами, и не факт, что в конце концов мы его получим. Либо придётся её выставлять оттуда в очень резкой форме… И значит, этой подруги детства у нас с тобой уже не будет…
- Мне кажется, что ты преувеличиваешь… Таня, конечно, имеет особенности… Но не до такой же степени… - оправдывалась и хорохорилась Катя. – В последнее время ты мало с Татьяной общалась. Она сильно изменилась… Думаю, что твои прогнозы не оправдаются…
- Ну-ну… Было бы прекрасно, если так… - ответила я, не испытывая ни малейшего оптимизма в данном случае.
***
В действительности, ещё в процессе упаковки чемоданов перед переездом к своему жениху, я с трудом подавляла интенсивное желание набрать телефонный номер лучшей школьной подруги, которая приобрела незадолго до этого первый в своей жизни дорогущий автомобиль. Я знала, что Татьяна уже пару месяцев мыкается по различным автостоянкам в нашем микрорайоне, подбирая приемлемый по стоимости и удалённости от дома вариант. Аренда парковочных мест на автостоянке под окнами нашего дома была в дефиците и стоила дорого.
Однако, я знала точно, что в данном случае моё сердоболие губительно для наших с Татьяной отношений, поэтому изо всех сил боролась со своим естественным порывом помочь близкой подруге решить её главную на протяжении последних двух месяцев проблему. Для очистки совести я предложила своё место на автостоянке паре других своих соседок, но, увы, обе отказались, так как, аналогично моей сестре, водили дешёвые жигули и не стремились делать приличный крюк от входа на стоянку с противоположной стороны двора.
***
Причина аномальности этой повседневной ситуации заключалась в том, что Татьяна страдала тяжёлой формой жлобства, и удивительным образом проявления её заболевания достигали максимума во взаимоотношениямх со мной и моей сестрой. Надо сказать, что по мере взросления, Татьяна действительно менялась к лучшему, и это было заметно в её поведении по отношению к другим людям. Однако, в моем присутствии рецидивы её жлобства неизменно достигали своего пика.
Будучи ребёнком, я не понимала, что проводившая по нескольку дней в неделю в моей семье Татьяна не имела права строить недовольную мину, копируя такую же недовольную мину своей жлобской бабушки, когда я раз в три месяца приходила к ней после школы в связи с забытыми ключами. В действительности, я забывала ключи как минимум раз в две недели, но выдерживать косые взгляды двух негостеприимных соседок готова была лишь в исключительных случаях, когда знала, что родители вернуться очень поздно. Потом, когда подросла сестра, проблема с ключами решилась сама собой, и я практически совсем перестала бывать у Татьяны в семье. В то же время, двери нашего хлебосольного дома были открыты для неё ещё очень много лет.
***
В общем и целом, наши с ней взаимоотношения базировались на предложенном ею с самого начала принципе: «моё – моё, твоё – наше». В годы юности, главным ресурсом, которым мы с ней располагали, был круг знакомств, который сейчас принято называть «социальный капитал».
Так сложилось, что наш совместный с сестрой и родителями социальный капитал был существенно обширней и интересней для меня по сравнению с кругом знакомств Татьяны и её семьи. Сразу после окончания школы Татьяна устроилась на работу в коммерческую структуру, параллельно учась на вечернем отделении юридического ВУЗа. Я терпеливо выслушивала излияния подруги о несчастных влюблённостях в женатых начальников и коллег, реализовывавшихся время от времени в процессе корпоративных оргий. По большому счёту я была бы не против увидеть воочию героев длившихся месяцами и годами сериалов… один раз… а-а... при случае… лучше издалека… Большого желания углубляться в среду этих целеустремлённых, прагматичных, но не отличавшихся высокими духовными запросами или бурной фантазией людей я не испытывала.
Однажды, после сложного ночного дежурства я с трудом заставила себя подняться с дивана, чтобы вместе с сестрой дойти в леденящий зимний день до соседнего подъезда и поздравить Татьяну с двадцатипятилетием. Не могу передать степень своего культурного шока, когда Татьяна радостно выхватив подарок из рук моей сестры, хлопнула у нас перед носом дверью, заявив, что её ждёт застолье с коллегами по работе. Из квартиры за спиной Татьяны в этот момент доносился звон бокалов и оживлённый гомон голосов коллег.
- Что это было, вообще? По-моему, она больная, - прокомментировала я этот запредельно жлобский, но абсолютно типичный для Татьяны поступок. И радостно вернулась на свой диван, определившись окончательно с диагнозом школьной подруги.
В последующий период Татьяну уже скорее можно было назвать подругой моей сестры, чем моей, поскольку мне было не до неё, а мой основной круг общения переместился из района моего детства в мои многочисленные профессиональные сообщества, где я вскоре и познакомилась со своим будущим мужем. Моя младшая сестра и Татьяна продолжали регулярное общение уже без меня, и о перипетиях непростой личной жизни школьной экс-подруги я уже слышала в основном от Кати.
***
Через три месяца после того, как наше место на автостоянке перешло по моему заявлению в пользование Татьяне, мне позвонила рыдающая Катя:
- Ты представляешь, какая засада… - рассказывала она, периодически всхлипывая. – Ворьё разбило ночью стекло водительской двери и попыталось вытащить магнитолу, но у них это не получилось. Теперь моя раскуроченная машина стоит посреди двора… И я не знаю, что делать… На ремонт прямо сейчас у папы денег нет…
- Ставь машину на стоянку, я Татьяне всё объясню… - ответила я, надеясь, что «подруга» на своей машине отправилась куда-нибудь подальше, и мне удастся поставить её перед свершившимся фактом.
- Там машина Татьяны припаркована… - пролепетала Катя. – Я ей уже звонила… Она сказала, что только через неделю сможет машину убрать… может быть…
- Понятно… Другого я и не ожидала… - констатировала я безальтернативную реальность. А ты ей сказала, что твоей стипендии не хватит, чтобы оплатить место на стоянке и что машину в таком виде ты не можешь бросить на улице?
- Да, конечно… Она ответила, что никто во второй раз не полезет, никому моя магнитола не нужна… Но, что если всё-таки подобное случится, то последствия второго взлома она мне оплатит…
- Что? Чёрта с два! Скорее гора придёт к Магомеду, чем она что-либо оплатит... М-да… - отреагировала я чуть более эмоционально, чем хотела, и вздохнув, заключила. – Ладно, Катя. Я возьму этот чёрный труд на себя. Будь готова через пару часов перегнать свою машину.
***
Я позвонила Татьяне, которая, как я и ожидала, привела мне череду аргументов, почему ей наше место на стоянке намного нужнее, чем нам. Разумеется, никто второй раз не позарится на раскуроченные жигули моей сестры, и зря мы волнуемся из-за такой ерунды… Пришлось обратиться к ней официально. Через полчаса она свою машину убрала, и больше мы с ней не встречались и не общались. Кстати, на момент истории с автостоянкой, Татьяна занимала должность корпоративного юриста, её доход составлял примерно 6000 долларов в месяц, что превышало примерно в 10 раз наш с сестрой совокупный доход начинающего врача и студентки мединститута.