СС-1, Сыпушный Сезон. 2006 г

Эльбрус – альплагерь ‘Уллутау’, июнь – август 2006 г.
(путевой дневник)


Часть 1.
БАКСАНСКИЙ ТРАНЗИТ


Только не надо рассказывать, что нормальные люди сначала проводят целую смену в ‘Уллутау’, и лишь потом, акклёманные и расхоженные, легко взбегают на высшую точку Европы. Мы так и собирались сделать, но к концу июня планы, вроде бы определившиеся, полетели вверх тормашками, и, вместо тревожно-счастливого ожидания поездки в горы, я просто очнулась 27 июня на вокзале города Минеральные Воды.

Из поезда мы высадились втроем. Я, 2-й разряд по альпинизму; огромное желание расти и ходить дальше, чем и занимаюсь. Мой муж Дима, тоже когда-то выполненный 2-й разряд; давнее желание сходить на Эльбрус. Андрей, старый друг Димы, когда-то выполненный ‘значок’; желание сфотографироваться на вершине с рекламным флагом, а потом под это дело раскрутить кого-нибудь на спонсорство. Много лет назад ребята вместе учились в университете, одновременно и после ходили в лыжные походы и на прочие немыслимые сплавы. Оба предпочитают эстетическую и познавательную сторону путешествий и всю дорогу дуэтом хихикают над моими спортсменскими замашками. За это я иногда, проявляя чудеса занудства, заставляю их повязать узлы.

Вот Андрей-то как раз и исчез. Дурные предчувствия, которые мне мотали нервы с начала весны, теперь ухмыляются прямо в глаза. Он всего-то лишь пошел то ли расписание смотреть, то ли еще чего, и никого не предупредил. Потом, как ни в чем не бывало, явился. А я уже готова падать в обморок. Уровень подготовки нашей экспедиции ужасающий, легкомыслие тоже.

И всё-таки мы приехали! Только сейчас, за тысячи километров от дома, ощущается Начало.

Перебираемся с рюкзаками на стоянку маршрутного такси, едем добывать газ. Скатались на центральный рынок безрезультатно: нужных нам спортивных магазинов в Минводах, говорят, нету вообще. Жаль. Придется искать кемпинг-газ в Терсколе, а там он заведомо дороже. Пересели в маршрутку №11, приехали в аэропорт. По сведениям, которые нам удалось раздобыть еще дома, какой-то рейсовый транспорт до Терскола ходит только отсюда. На автовокзале нас сразу попытался взять в оборот шарообразный представитель местной транспортной ‘мафии’ и предложил такси за 2500 рублей.

-Мы что, похожи на людей, у которых есть 2500 рублей на такси? – не сбавляя шага, отозвался Дима. – Мы на рейсовом автобусе поедем!
Но это не удалось. Кассирша заявила, что автобусы в Терскол не ходят, есть только маршрутка, билеты на которую она не продает, и указала из окошка в сторону назойливого ‘мафиози’. Тот ликовал и подпрыгивал:
-А я что говорил?! Всё равно ко мне вернётесь!

Водитель маршрутки согласился довезти за 250 рублей с носа, это вместе с багажом. Загружаемся в машину и, пока водила ждет новых пассажиров, обедаем обжигающими пирожками и чебуреками. В 14:00 тронулись, и до ‘Константиновского’ рынка в Пятигорске ехали с комфортом. А там народу набилось, как сельдей.

Едем. Сквозь стекло задней двери рассматриваю уже хорошо знакомую дорогу. Гор не видно. Поворот в Баксанское ущелье. Пасмурно. Один за другим нахлестывают два коротких ливня. В 17:30 проехали мимо свертка в родное ущелье Адырсу. Меня немного укачивает в машине, хочется выскочить на волю и пойти пешком в ‘Уллутау’, но ‘газель’ взбирается всё дальше по дороге и после Нейтрино попадает в сосновый лес. Красиво.

Дима интересуется у сидящей напротив женщины, где бы недорого поселиться в Терсколе. Она не только подсказывает вариант, но и сама тут же звонит с мобильника своей знакомой, которая сдает жилье. Предупреждает насчет трех туристов из Челябинска. В 18 часов выгружаемся в Терсколе. Бывшая горнолыжница Люля Курданова дает нам ключи от недорогой и приличной комнаты с кухней и всеми удобствами, за исключением горячей воды. А нам роскоши и не надо. Символический глоток домашнего вина за встречу мигом снимает головную боль от поездки. 

Поселок Терскол представляет собой странный контраст облупившихся домов, современных гостиничных построек, веревок с бельем на окнах и ‘продвинутых’ магазинчиков спортивного снаряжения.
Покупаем на ужин готовую курицу с тушеной капустой (мужчины утверждают, что мясо необходимо для хорошей акклиматизации), греем воду, купаемся и падаем спать.

Всё. Мы в горах!


Утром следующего дня вскакиваем в 06 часов. Не спится. В 08:00 отправляемся за акклимухой на Чегет. Поднимаемся по дороге-серпантину. На дороге две полупересохшие лужи, в которых бьются и теснятся головастики. Жалко их. Постояли, повздыхали о законах выживания в дикой природе. Дима с Андреем разворачивают плащ-пончо и в несколько рейсов носят на нем воду из ближайшего ручья. Две лужи сливаются в одну, большую и просторную. Пожелав облегченно вздохнувшим головастикам счастливо оставаться, уходим выше и первой, и второй канатных дорог. Вида на Эльбрус не получается: вулкан наглухо скрыт облаками. Зато совсем рядом, отделенная от нас только провалом ущелья и моренами, полностью открывается легендарная стена Донгуз-Оруна с громадной наклонной ‘семёркой’ перекрещенных ледопадов. Я рассказываю ребятам, как проходили эту стену Хергиани и Кахиани, и тихо умираю от восторга. Вот никогда не думала, что увижу вблизи!

Альпийские луга заканчиваются. Камни. Вытянутые пятна снега. Первый горный снег нынешнего сезона! Пригревшее солнышко сменяется облаками. Сегодня чувствую себя нормально, а вот Диме после долгого отсутствия в горах нехорошо. На Андрея же, в поезде чихавшего без передышки, высота почему-то не действует. Поднимаемся до высоты 3244 метра по gps и в 14:00 поворачиваем вниз. Мы с Димой, где есть возможность, спускаемся по снегу. Сначала по привычке опасаюсь, но, вдохновленная примером и советами мужа, вскоре уверенно топаю на пятках и глиссирую. Обнаруживаю, насколько удобно держать равновесие с помощью лыжных палок. Даже досадно, что слишком быстро заканчиваются снежники.

Потом мы долго сидим на палубе кафе ‘Ай’, пьем лимонад и пытаемся опознать среди далеких туч знакомые горы. Кажется, я разглядела Уллутау. На стене кафе висит табличка в честь Ю. Визбора с непохожим портретом. Здесь же место действия его повести про горные лыжи и несчастную любовь. С Донгуза весь день грохочут обвалы. На обратном пути видим, что обе лужи с головастиками высохли до дна. Дикая природа взяла свое.

Спустились домой в 17:30. Дима ужасно стёр пятку альпинистскими ботинками. Пластырь для профилактики он заранее не лепит. А когда начало натирать, хоть и подклеивался по пути, но не помогло. Я развела вокруг его ноги военно-полевую хирургию, наложила повязку с заживляющей мазью БОРО ПЛЮС. Бедняжка мой. Шел, терпел и не жаловался, а там уже до мяса..

Тем временем Андрей попал под кулинарное вдохновение, затеял борщ, но не ожидал, что говядина варится так долго. Ужинали едва ли не ночью.
И снова дождь.


29 июня – первое прикосновение к Эльбрусу. Прогулялись до Азау, посмотрели на новые гостиницы, уже выросшие и продолжающие плодиться вдоль дороги. Разведали, что каждая из трех очередей подъемника стоит 80 рублей в одну сторону, и по широкому выкату горнолыжной трассы начали подниматься пешком прямо в густые облака.

До самого ‘Кругозора’ (2955 м по gps) вокруг не было видно ничего, кроме коричнево-серого, местами довольно крутого куска дороги перед носом, оплывших лавовых валунов по обочинам, мокрой травы и унылого холодного дождя. Время от времени высоко над головой проплывали в тумане вагончики канатной дороги. В помещении станции ‘Кругозор’ увидела на стене памятные таблички по Е.Лебедю, М.Курданову и другим местным спасателям. На сердце грустно и чуть тревожно.

Холодает, дождь заканчивается, и немного приподнимаются облака, позволяя разглядеть домики в долине. Спускаемся. Навстречу, лязгая всеми деталями сразу, натужно и уверенно вползает по крутому серпантину старенький желтый бульдозер. Перед Терсколом фотографируемся рядом с настоящими пушками противолавинной службы.

Раздумываем, что же делать. 05 июля мне нужно быть в ‘Уллутау’, чтобы встретиться там со своим прошлогодним инструктором Ириной Морозовой и успеть вместе с ней на занятия. Андрей должен быть в Минводах 09 июля. Диме надо вернуться домой в двадцатых числах, чтобы обменять паспорт. По предварительному плану мы собирались все вместе переехать 05 июля в ‘Уллутау’ и сходить там единичку-двойку. Здесь у нас погоды нет, акклиматизации тоже, да и времени в связи с этим, как выяснилось, не вагон. Из двух вариантов: ждать погоду в Терсколе, гуляя по окрестным склонам, или уже завтра заброситься на ‘Бочки’, акклиматизироваться и ловить погоду там, - выбираем второе. Как приличные альпинисты регистрируемся в КСП поселка Терскол. Контрольный срок 04 июля.
Вечером идем в гости к Люле. Чай, долгие разговоры.


Последний день июня, последняя ночь на земле. В 10 часов, оставив лишние вещи на хранение нашей хозяйке, уходим в Азау. Начинается взлёт. В вагончике канатной дороги мы случайно оказались вместе с экскурсантами. С интересом слушаем их предводительницу. Впервые за три дня расступились облака и открываются обе вершины Эльбруса.
Нереально далекие.

В 12:55 мы уже селимся в бочку под номером 10. Слишком резко поднялись, и, хотя самочувствие пока хорошее, по прежнему опыту знаю, что лично мне скоростной набор высоты еще ой как откликнется. А пока слушаем разъяснения здешнего начальника Жоры насчет чистой воды (в снежной ямке-колодце), кухни (в отдельном домике) и прочей бытовухи (‘Если увидите, что кто-то чистит зубы в колодце, сразу бейте его в морду!..’). Проживание тут стоит 400 рублей в день с человека. Высотный капитализм. Размещаемся. В бочке евроокна, кровати с тумбочками, коврик на полу и остатки новогодней мишуры на потолке.
 
Погода хорошая, переменная облачность. Дима и Андрей позируют на снегу в полуобнаженном виде. Устала просить Андрея не комментировать вслух погоду и не делать о ней жизнеутверждающих прогнозов: в нашем горном ‘монастыре’ это не по уставу. Но друзья-туристы не проникаются моей осторожностью и продолжают резвиться.

В запасе еще полдня.
В 14:30 не спеша выходим с ‘Бочек’ наверх. Дорога размечена вешками и хорошо видна. То ли мы тропим вверх по гусеничному следу сквозь облака, то ли облака летят сквозь нас. Иногда они проносятся и уходят, и тогда начинает жечь солнце. Ноги по щиколотку уходят в подкисший снег.

В 16:10 мы приходим на ‘Приют-11’. Первым делом лезу рассматривать коричневый лавовый остров и скелет старого, сгоревшего ‘Приюта’. В нем грязно и грустно. В новом ‘Приюте’, цивильном, но могильно холодном, поговорили с жильцами и через 10 минут пошли обратно. Снова отрабатываю спуск по снегу разной крутизны. Получается! Хуже то, что начала очень сильно болеть голова. Пришла расплата за взлёт. Встречаем группу поднимающихся строем пожилых немцев. Собрав из памяти остатки их языка, выясняю, что они забрасываются сегодня на ‘Приют-11’ и нынешней же ночью хотят выйти на вершину. Не хило. Желаем удачи, а вскоре после них приветствуем сборную компанию русских во главе с гидом. Ну и народищу! Это не считая толп со сноубордами и лыжами.

В 17:00 возвращаемся в свою бочку. Внизу, в долине, вспухают и строятся башни облаков. Они огромны; пожалуй, порядка километра в высоту. Непогода. Вот такая она со стороны.

Мне всегда очень тяжело дается привыкание к высоте. Но впервые в жизни настолько плохо, что не могу двигаться. Брадикардия. Сердце как будто задумывается над каждым следующим ударом: а нужно ли?..

Димкин - молодец. Как обычно, мечтает хорошенько поужинать, бегает по снегу и фотографирует ‘Бочки’ на фоне грозного пасмурного заката. Но Андрюха поражает нас обоих. Настоящий живчик. Когда-то он лечился от астмы в барокамере. Утверждает, что это и пошло ему на пользу. Прёт в гору, как зомби. Ни ‘фонарики’ с собой не взял, ни ботинки нормальные. Купить ‘фонарики’ в Терсколе или в Азау, конечно, была не судьба (мы узнали об их отсутствии уже на ‘Бочках’). И теперь Андрей оптимистично пришивает штрипки к низу штанин. Свои городские, с мехом внутри, ботинки, сушит на батарее. Разумеется, они до завтра не просохнут, но это его не смущает. Кошки во время восхождения он планирует привязывать на эту же несерьезную обувь.

От собственной горняшки, от неготовности снаряжения у участника и его самоуверенности, мол, и так сойдет, от гнетущего ощущения полной неподготовленности нашей группы и всех сопутствующих мыслей я впадаю в глубокий депрессняк. Мне не взойти. Я не готова к этой горе и недостойна ее.
 
В сумерках начинаю передвигаться. Тошнит и рвет. На очередном ‘сеансе связи с Землёй’ отправляю Вадюле Тукмачёву сообщение такого содержания:
‘ПРЕДСМЕРТНАЯ sms. Гуляли от Бочек до Приюта-11 и назад. КАК МНЕ ФИГОВО!’



01 июля 2006 г., суббота.
Акклиматизируемся на ‘Бочках’. Второй день живем, практически не снимая темных очков. Здесь с утра солнце, пролетают редкие облачка.
В 10:50, захватив с собой пуховки, выходим за активной акклимухой. Дима планирует подняться сегодня до ‘Скал Пастухова’. Посмотрим.

Идется тяжело, всё еще подташнивает. Почему-то раздражают ратраки, которые снуют туда-сюда, затаптывают следы и воняют выхлопом. Я не завидую сноубордистам, что их везут наверх, а мы копытим снег самостоятельно: у нас разные цели. Но как-то не хочется, чтоб когда-нибудь столбы и провода подъемников протянулись почти до вершины. Великая гора. С упёртым фанатизмом думаю, что подходить к такой высоте нужно честно, шаг за шагом, а не поплёвывая в снега с кресла канатной дороги.

Проходим мимо ‘Приюта-11’, постепенно сближаемся с точками, идущими сверху. Удивительно, как далеко виден человек на огромных снежных полях. Встречаем пожилого костромича, он сообщает, что за эту неделю поднялся на вершину уже во второй раз. Что-то он оттуда фотографирует и ловит подходящую погоду для съемки. После него, с огромными разрывами друг от друга, спускаются и наши вчерашние немцы. Спрашиваю их лидера об успехах. Да, они были этим утром на Западной вершине! Поздравляем с горой. Во, дают старички!.. Вчера они поднимались дружно и ровно, почти в ногу. Сегодня видно, кому сколько сил оставила вершина. Двое последних идут пошатываясь, едва отвечают жестом на наше приветствие, часто садятся в снег и отдыхают. Мы уходим вверх и долго еще, изредка оборачиваясь, видим две сидящие в снегу точки, черную и желтую. Почти полчаса они сидят в двухстах метрах от ‘Приюта’, не в силах пройти оставшееся расстояние. Потом медленно-медленно траверсируют к скалам, к жилью.

К 14 часам поднимаемся до высоты 4300 м по gps. Ниже нас собирается черная грозовая облачность. До ‘Скал Пастухова’ еще далеко, но начинаем сваливать. В слепой туче, в дождь со снегом возвращаемся на ‘Бочки’ около 16:30. Недалеко от ямы с водой сноубордисты построили снежный трамплин, из которого торчит железная труба. Некоторое время наблюдаем, как двое ребят по очереди въезжают на трамплин, прокатываются по трубе и высоко, метров с трех, спрыгивают. Каждый свой трюк исполнитель комментирует одинаково матерной лексикой. Различается только интонация: радость или неудовольствие.
По сравнению со вчерашним состоянием, сегодня живу. Ужинаем в 17 часов.
Вечером сильный ветер и густой туман.


02 июля 2006 г., воскресенье.
С утра пасмурно, туман. В 09:55 снялись с ‘Бочек’ и со всем грузом пошли переселяться на ‘Приют-11’. Навстречу бодро протопали отдохнувшие немцы. Мы распрощались, как старые друзья. Куда-то наверх прорычали ратраки, и вскоре в обратную сторону покатились сноубордисты и горнолыжники. Один из них, выехавший из тумана, привлек наше внимание очень короткими лыжами. Одно время Дима всерьез подумывал о таких лыжках: их можно прицеплять на альпинистские ботинки и с ветерком возвращаться с восхождения (‘…до первой хорошей трещины’, - скептически комментировала я). Лыжник совершенно неожиданно оказался гидом и хозяином собственной хижины, расположенной рядышком с ‘Приютом’, которую тут же и предложил нам на очень приемлемых условиях. Через пару минут Валерий поехал вниз, а мы с ключом в кармане продолжили путь в облаках.

В 12:10 добрались до хижины. Плита с большим газовым баллоном, двухъярусные нары, стол с двумя скамейками. Сквозь одну из стенок прямо в дом колоритно впирает кусок лавы. К стенке пришпилена потертая газетная страничка трехлетней свежести с большой статьей на русском и английском языках про Моногарова, о его прошлых и планируемых достижениях. Неподалеку на улице есть вода. Вокруг всех домиков невероятная грязища и вонища, несмотря на то, что до деревянных ‘удобств’ над обрывом всего три десятка метров.

Устраиваясь в хижине, Андрей снова начинает распевать. Такая привычка. Вообще я люблю, когда на переходах поют себе под нос. (Особенно люблю ‘Маленькую страну’ в исполнении Сани Афанасьева). Но вот как раз на переходах-то Андрюха молчит, зато на всех остановках, привалах, во всех комнатах, где бы мы ни жили, громко и надолго заводит какие-то дурацкие ‘три-та-тушки’. Наверно, привычка: дома у него младший ребенок ясельного возраста. Однако меня к концу недели этот репертуар достал уже до невозможности. Приходится постоянно внушать себе, что это просто такая человеческая особенность, что всё нормально. Но необходимость всё время сдерживаться очень утомляет. В конце концов, в полушутливой форме прошу его петь что-нибудь человеческое, со словами. Дима в этом желании меня поддерживает. Слов человеческих песен Андрюха не помнит, но, к счастью, младенческих шлягеров становится чуть поменьше.

Психологическая усталость накладывается на раздражение оттого, что мы с Андреем и так друг друга не понимаем, как только речь заходит о горах. Мы просто чужие. В итоге, еще до выхода на маршрут, я уже вымотана недоверием и тем, что не ощущаю нас троих как единую команду. И всё-таки восхождение на Эльбрус – это Димина мечта, и я постараюсь сделать это для него. Мы ходили вместе в горах, хотя и давно и не очень много. Я знаю, что ожидать от него на восхождении, и это сейчас самое главное: он предсказуем и осмотрителен, с дикими глазами рисковать не будет.

В 16 часов поели лапшу с тушенкой. На эту ночь намечен штурм. Пока же сплошная облачность, сыплет снег.
В 17:00 отбой. Через 25 минут из Челябинска отправляется поезд № 409, на котором приедут в ‘Уллутау’ наши друзья и земляки. Мы в хижине, на высоте 4045 м по gps, залезаем в мешки, и вскоре мужчины мирно посапывают, а я не могу уснуть всю ночь, лежу и мучаюсь.
На Эльбрусе идет мелкий снег.


03 июля 2006 г., понедельник
Чуть-чуть задремала, кажется, лишь в 23 часа, а в полночь подъем. В вышине морозные звезды. Чуть ниже нас плотные полоски тумана.

В 01:00 выходим. Холодно. Снег замерз и зафирновался. Мы с Димой пока что идем с лыжными палками, Андрей с ледорубом. Вдоль вешек натоптаны неплохие следы, подъемные ступени. Правда, когда крутизна склона возрастает, на них становится скользковато. Пролетают снежинки.

Самочувствие плохое: мотор не тянет. Я вдруг отчетливо понимаю, что ‘бергшрунд непроходим’. Мне не подняться. Что-то должно быть иначе. Или цель, или состояние, или я сама, или всё вместе и множество всего вдобавок. Сердце сбоит. Запаса сил должно хватить на вершину и обратно. Знаю, что здесь и сейчас этого запаса у меня нет. Здесь и сейчас у меня нет цели, которая стоила бы жизни и смерти. Ради которой я поднималась бы до последнего вздоха. Сейчас мотива нет. Может, мне нехорошо еще и от этого?.. Сколько я могу позволить себе подниматься ради не своей мечты? Ровно столько, чтобы спуститься оттуда самой. Чтобы не подставить моих ребят и не подложить им свинью в виде спасаловки.

Снег усиливается. На высоте 4400 м по gps начинается снегопад с жутким ветром. Надеваем пуховки, кошки. Убираю палки и достаю ледоруб. Всё, приехали. Нулевая видимость. Настоящая зимняя пурга. На этот случай был уговор еще на земле: при отсутствии видимости не ходим. Вот и уважительная причина, чтоб не сдохнуть в снегу. Поворачиваем вниз. Метет так, что каждую вешку приходится прицельно отыскивать фонарем в потоках косого снега. В этой свистопляске снизу приближается знакомый грохот и огни: ратрак везет кого-то к ‘Скалам Пастухова’. Для горнолыжников слишком рано, эти пассажиры явно целятся на вершину. В стороне еще кто-то с фонарями строем топает навстречу. Кажется, американы. Наверно, их соблазняют иногда появляющиеся разрывы над вершинами, в которые сразу высыпается море звезд. Но ниже 4000 метров рыхлая облачность. Подразнив звездами, пурга возвращается. К своему домику возле ‘Приюта-11’ выходим практически вслепую, по навигатору.

В 04:00 мы вернулись на хижину. Спали до 09 часов. Выглянули – туман, видимость метров двадцать.
В 10:30 вскипятили воды, поели растворимую рисовую кашу с яблоками или с клубникой. Похоже, что в пакетиках всё-таки настоящие кусочки сушеных фруктов. На улице по-прежнему туман и очень сыро, поэтому гулять не пошли. Ночью хотим дёрнуться на гору еще разок. Это последний шанс: завтра контрольный срок, а послезавтра надо быть в ‘Уллутау’. Предлагаю Диме, если что, продолжать подъем вместе с Андреем, а я дойду, докуда смогу, и вернусь. Не хочется их тормозить и обламывать им восхождение. Хотя до смерти боюсь отпускать их вдвоем, потому что больше всего боюсь Андрюхиного пофигизма. Впрочем, Диму он слушается.
Можно подумать, будто мое присутствие сможет уберечь моего любимого от гипоксии или от падения в трещину (тут все ходят без веревок). Не сможет. Цена игры давно известна, но порой напоминает о себе настолько отчетливо, что всю душу охватывает льдом.

Дима удивляется, почему я до сих пор так плохо акклиматизировалась и чувствую слабость. Мое предложение ему не нравится: ‘Если что, спустимся все вместе!’. Мы оба это знали. В наших группах так было всегда.

Надеясь после бессонной ночи набраться сил перед штурмом, снова лезу спать.
Днем приходит Лена, жена Валерия. Она поднялась на скитуровских лыжах. Впервые держу в руках и внимательно изучаю камус на липкой основе. С хозяйкой пришли флегматичная собака чау-чау и пара москвичей. Собака немедленно забирается под стол и там громко храпит, не обращая ни на кого внимание. Лена рассказывает о майских событиях, когда на седловине погибли около десяти человек. Об этом случае шумело телевидение, но здесь люди гибнут постоянно, и большинство из них даже не ищут.

Отдохнув, москвичи уходят вниз. В 15 часов Лена становится на лыжи и медленно уезжает в туман. Следом переваливается собака.
На улице снова ветер и снег. В 16:40 ужинаем и ложимся спать.


04 июля 2006 г., вторник.
В 23 часа Дима позвал меня: ‘Иди, посмотри Новый год!..’ Фантастический снегопад. Огромные хлопья в темноте. Это всегда завораживает, где бы ни происходило. Снег валит, заравнивает тропинки и камни.
Всё понятно. Переставляем будильник на 01:00.
 
По звонку вылезаем снова. Снегопад закончился. Туман. Всё. Не выходим.
В 06:00 солнечно, чисто. Нестерпимо сверкает свежий снег. Видна группа выше ‘Скал Пастухова’. Человек восемь медленно идут вверх, на начале косого траверса в обход Восточной вершины.

В 08:00 на косой полке не видно никого, но появляются первые точки, спускающиеся вниз. Явно не с вершины, рано. Держат направление к орографически левой гряде скал, на которой туристы не живут. На ней домики спасателей. Неужели опять?!.

А мы уходим. На прощанье Эльбрус впервые раскрывается во всей красе. Бело-синий мир. Рога Ушбы высовываются из нижнего слоя облаков, но далеко не достают до верхнего. Благодаря простору, приоткрывается небесная кухня. В привычных альпинистских ущельях уж если попал в тучу, то там и сидишь. А отсюда виден ‘срез’ погоды по вертикали: на 2500 м и ниже сейчас пасмурно и не видно неба, на 3500 летят клочья облаков, а головы четырехтысячников ласкает солнце. Но где-то на 5000 м ползет от горизонта в сторону Эльбруса широкий белый блин с рваными краями.

Мы прощаемся с Горой, с ее вершинами, по-прежнему нереально далекими. Что-то должно быть иначе. Гора не делает одолжений. Перемениться должно что-то в нас самих. В частности – лично во мне. Вот тогда и посмотрим.

Фотографируем напоследок, сворачиваем вещи и в 09 часов уходим вниз. По снегу спускаемся до ‘Мира’, там садимся в вагончик канатной дороги.

В Терсколе снимаем контрольный срок и снова селимся к Люле, на этот раз в маленькую комнату (в большой живут человек 20 китайцев). Андрей вдруг заявляет, что хочет вернуться ради вершины. Диме тоже это интереснее, чем сходить на Местию или Тютю, и уж тем более чем учебные занятия, ради которых я тороплюсь в лагерь. Думаем, какой найти наилучший выход для всех. Дима предлагает завтра проводить меня в ‘Уллутау’, и в тот же день они с Андреем вернутся в Терскол, а потом попытаются штурмовать снова. Это очень неожиданно. И жутковато. Однако это шанс. Может быть, им повезет.

Делим снаряжение. Раскладываю свое на два рюкзака, вместо одного очень тяжелого. Еще раз переклеиваю Диме стёртую ножку. Почти зажила. Хорошо.
В маленькой комнате всего две кровати. Наконец-то можно, как дома, спать рядышком с родным мужем. Сладко, тепло и тревожно. <- - -> К сожалению, сдерживаясь в рамках приличия. Соблюдая нормы капиталистического общежития и всяческой морали. Крепко обнявшись под благовидным предлогом, чтоб не грохнуться на пол.


05 июля 2006 г., среда.
Встаем в 07 часов, завтракаем. Прохладно, пасмурно.
В 08:30 отправляется рейсовый ‘Икарус’ в Нальчик. Водитель за нас троих с рюкзаками берет 80 рублей. Через полчаса высаживаемся в Верхнем Баксане. Асфальтовая дорога ныряет в ущелье и останавливается, уткнувшись в забор и подъемник. Забираемся по лестнице вверх. Нагло игнорируем свистящего и орущего типа, но он ловит поднявшегося последним Андрюху и всё-таки сдирает с него плату за вход. По 30 рублей с человека – по крайней мере, не такой беспредел, как был в прошлом году.

Дальше по дороге идем своим темпом. Андрей предпочитает быстро убежать, а потом сидеть где-нибудь и ждать. Мы с Димой не торопимся. Сладко от встречи с родными горами, грустно и неспокойно от скорого расставания. Останавливаюсь на ‘Девичьих слезках’. Глоток воды за то, чтобы все вернулись живыми.

Постепенно открываются горы. Показываю Диме, где какая гора (он давным-давно ездил в ‘Джайлык’, но, конечно, многое уже позабыл). Поражаюсь, насколько мало снега на склонах. В прошлом году так было в начале августа! Нет лавинного моста через Джаловчат, Узловой жандарм на ВИАтау выпирает хищным черным клыком. Ничего себе!..

В 13 часов приходим в ‘Уллутау’. Плывут облака, резвятся дети – всё как обычно. Всё родное и знакомое. Я здесь третий раз подряд, и полностью ощущаю себя местной. В бухгалтерии рапортую Нине и Ларе о прибытии первой партии участников из Снежинска в количестве одного человека. Основная группа приедет вечером. Поскольку мы явились в лагерь за полчаса до обеда, неожиданно легко снимается проблема, как бы покормить моих ребят перед обратной дорогой. Мы все трое приятно удивлены и очень довольны.

На выходе из столовой неожиданно наталкиваюсь на Мишу Парасенко из Краснодара, с которым в прошлом году ходила в учебном отделении. Он тоже приехал сегодня, хотел быстрее встретиться с инструктором Ириной и никак не хочет верить, что она будет только вечером.

Дима с Андреем, накормленные и чуть-чуть отдохнувшие, собираются вниз, чтобы успеть в Верхнем Баксане на обратную маршрутку до Терскола. Я провожаю их за мост ниже нового ‘Джайлыка’. Расстаемся. Теперь опять долго не будет ни связи, ни вестей друг о друге. Средневековье. Каждый выбрал те горы, которые больше по душе.

‘…Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам…’

Оставшись одна, долго сижу на краю леса возле дороги. Только бы с ними всё было хорошо.

Постепенно переключаюсь на то, что необходимо сделать. Встретить земляков, чтобы не занимались бытовухой, а сразу падали отдыхать с дороги. Я уже узнала, что никаких определенных комнат они заранее не бронировали. Поэтому выбираю на свой вкус большую комнату без кроватей, на солнечной стороне. Получаю в бухгалтерии ключ и перетаскиваю свои вещи. Заодно сразу ставлю на питание на ужин 10 человек. Два года назад мы с того же самого поезда как раз к восьми вечера и добрались. Лара успокаивает, что даже в случае опоздания их голодными не оставят. Как-никак, ей мы все тоже не чужие.

Много знакомых лиц, в основном, сотрудники лагеря. Спрашиваю у Юли, как тут с погодой. Говорит, весь июнь было очень холодно. Дожди были. Не понимаю, почему так мало снега. Юля интересуется нашими общими друзьями ‘К-2’ и огорчена, что Сергей в этот раз не приедет. Вспоминаем прошлый год.

По плацу, то ли не замечая, то ли не узнавая, то и дело проносится Рыжая Женька. Судя по всему, она меня не помнит. Тем не менее, хочу порасспросить ее об обстановке в горах и о планах. Но подойти никакой возможности, потому что рядом всё время Мишка и непрерывно ‘грузит’ меня своими наполеоновскими планами на сезон: Морозова пообещала ему в этом году несколько ‘пятерок’. Меня всё это не интересует и откровенно утомляет. Велика ли честь когда-нибудь стать КМСом под крылышком у инструктора!.. В прошлом году отношения у нас были натянутые, и в нынешнем я готова находиться с ним в группе не дольше учебных занятий и тренировочного восхождения. И дальше планирую решать свои проблемы сама. А вот новости, рассказанные им об Алёнке (тоже из прошлогоднего отделения), очень радуют. Она в межсезонье закончила в Краснодаре школу инструкторов, нашла себе группу, с которой уже сходила 4Б. Молодец девчонка. Так и надо.

При первой же возможности смываюсь и гуляю в одиночестве. Нужно побыть наедине с лагерем, отфильтровать и расставание, и приезд, все чувства и предчувствия.
Густеет облачность и оседает в наше ущелье. Вечером начинается дождь.

Уже в сумерках, в 19:45, возле шлагбаума появляется ‘Газель’, из нее вылезают люди… Кто? Иду в их сторону. Через десяток метров, не в силах сдерживаться, срываюсь на бег и вскоре оказываюсь в объятиях моих друзей.



Часть 2.
СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ


06 июля 2006 г., четверг
Такого активного выезда в горы у нас в городе не было целых пять лет.
-Как приятно! – громко восхищался вчера председатель федерации Саша Шестаков. – Из поезда вылезли – нас встречают! В лагерь приехали – и тут встречают!..
В Волгограде в поезд подсаживалась Лара Веселова, в Пятигорске на вокзале всю компанию встречала Ира Морозова, а в лагере - я. Женского внимания - на любой вкус! В плане спортивных целей привычный разброд. Образуются три совершенно независимых отделения.

Группа №1, условное название ‘новички’. Руководитель Александр Шестаков (КМС, инструктор). Участники: Ирина Ванина (когда-то бывший 3 разряд), восторженное знамя группы. Алексей Кузнецов (однажды получал 2 разряд), наш с Димой друг, один из товарищей моего мужа по экспедициям разной степени суровости, вплоть до Северного Урала. Игорь Артемьев (по традиции, единственный взаправдашний новичок в отделении), на самом деле опытный турист, оптимист и светлая личность. Планы: без спортивных амбиций, посмотреть район, погулять в свое удовольствие и, если получится, закрыть 3 разряд.

Группа №2, условное название ‘двойка’. Юрий Кочерга (КМС, в прошлом году ходил 5А), и Лариса Веселова (давным-давно 2 разряд). Целый год усиленно тренировались для гор. Планы строго засекречены.

Группа №3, условное название ‘разрядники’. Руководитель Ирина Морозова (КМС, очень увлеченный инструктор), в этом году с новой стрижкой и красными мелированными волосами, ей очень идет. Участники: Александр Афанасьев (давным-давно 1 разряд с превышением), Вадим Тукмачёв (чистый 3 разряд), Надежда Модестова и Михаил Парасенко (оба чистый 2 разряд). Интересно, что у меня есть схоженность со всеми. Весь наш разнокалиберный сброд уровней ‘СМ’, ‘СП’ и ‘СС’ под среднее арифметическое заявлен для учебной части как ‘СС’. Чуть-чуть смешно. Планы.. Наверно, именно из-за планов и заварилась та немыслимая каша, которой всем нам суждено было наесться. И стать в чём-то другими людьми.

С утра ‘новички’ собираются гулять, смотреть рододендроны. Лара с Юрой уходят на целый день на ‘Райские’ ночевки.
Наше отделение сразу взялось за тренировки на Скале Спасателей. Дюльфера, подъем на жумарах с двумя рюкзаками, полиспаст. Всё ух как серьезно и под дождем. Тут-то Ира в первый раз, как говорят немцы, получила большие глаза, обнаружив, что Вадик (после обучения в знаменитом отделении В.Н. Леонова и после пропуска еще одного сезона), оказывается, ничего не умеет. Тактически непонятно, почему Юрий пристегнул его к Морозовой, а не к Шестакову, но меня лично радует, что он оказался у нас, потому что Вадюля – это милое и невозмутимое солнце. В результате я в одном углу скалодрома помогаю ему вспоминать элементарные вещи, а Ирина в другом углу занимается с Мишей и Саней. Потом вдруг говорит мне:

-Ну, ты же умеешь продёргивать дюльфер, тебе не надо это отрабатывать: Саша сказал, ты у себя в городе участвовала в соревнованиях..
Моя холодная уральская кровь закипает от возмущения:
-Значит, когда я весь прошлый сезон говорила тебе, что умею, мне ты не верила. А стоило мужчине сказать то же самое – и в его словах ты не сомневаешься. Лишь на основании того, что он мужчина!

..Мы спорили целый год. О том, что участников обоего пола нужно обучать всему одинаково. Даже если по праву инструктора никогда не выпустишь девочку работать первой на подъеме или замыкающей на спуске, всё равно она должна уметь и продергивать, и всё остальное. Но нет, Ира скована когда-то вбитой ей в голову анти-женской установкой. И опять то же самое: мужское слово – закон!.. Похоже, это неизлечимо!..

Дождь поливает весь день, остаток которого я занимаюсь бюрократией. Снялась с завтраков в столовой, чтобы по утрам кормиться вместе с земляками. Получила пропуска на себя, Диму и Андрея. В моем обнаружилась ошибка: вместо 15 августа крайняя дата стоит 15 июля. Ничего себе! Паспортно-визовая ошиблась. Через неделю уезжать, что ли?! Возвращаюсь к Порохне с этой проблемой. Юрий Иванович и Александра Васильевна успокаивают меня, что ничего страшного. Начуч лихо исправляет семерку на восьмерку, а чтоб погранцы не придирались, отдает копию моего заявления с правильными датами, чтобы носила с собой. И всё равно на душе кошки скребутся. Не нравится мне эта бумажка!..

Мы готовимся к завтрашнему выходу на ‘Чегетские’ ночевки, на снежно-ледовые занятия. Шестаков со своими собирается с теми же целями, но в другую сторону: на ‘Райские’. Оттуда он поведет ‘новичков’ на единичку.

Вечером отмечаловка Дня рожденья Иры Ваниной, сопутствующие мировоззренческие дискуссии, а под занавес несколько песен под гитару в исполнении Саши Афанасьева.

Сегодня Дима Модестов и Андрей Коржук по плану должны вернуться в хижину возле ‘Приюта-11’. Возможно, этой ночью штурм.



07 июля 2006 г., пятница
С утра облачность. Хочется думать, что низкая, что она здесь, а не на Эльбрусе. Но этого не видно.

В 10:00 наше отделение, полностью собранное, стояло на плацу. И четверть часа ждало, пока инструктор у дверей учебной части наобщается с интересным мужчиной. Наконец, это надоело, я поднялась на лестницу и демонстративно построилась в пределах видимости, с вызовом отвернув нос в сторону Чегета. Подействовало.

На ‘Чегетских’ ночевках установили палатки, согласно иерархии и субординации: Ира с Саней в одной, мы с Вадюлей и Мишкой в другой. Поставили чай, перекусили, а с 15:30 уже занимались на леднике Гумачи. По пути к леднику в густом тумане пересекли след ледового обвала с Чегета. Зеленовато-белые, совсем еще свежие глыбы чистого льда. Неприятно, как и место на морене, где в прошлом году оборвался Женя Бессарабов.

Лазили с верхней страховкой по ледовым стенкам высотой 3-4 метра. Нам с Вадюлей досталась полегче: отвесная внизу и чуть положе наверху, а Сашу с Мишей, как более ‘крутых’, Ира отправила на вертикаль с небольшим нависанием. Все, кроме Афанасьева, получили замечания за постановку кошек. Парни постоянно сводят пятки вместе, а я, наоборот, слишком развожу. Зато Санька эталонно вбивает ступни строго параллельно друг другу. Виден класс и опыт.

В общем, в этот день я впервые поняла, что Мария Шарапова и прочие теннисистки громко стонут на корте не обязательно из желания сексуально возбудить болельщиков мужского пола. Первые шаги на передних зубьях по крутому льду и первые цепляния за него ледовым молотком дались с невероятным напряжением. Голени и предплечья моментально ‘забились’ до судорог. К тому же сначала было очень страшно. Потом, когда немного почувствовала лёд, ноги и руки, стало легче. Но всё равно я кричала от боли при каждом движении. ‘А!..’ - на выдохе, всаживая жало инструмента или зубья кошек в мягкий белый лёд. Правда, больше это походило не на теннис, а на рукопашный бой со стенкой.

Вернулись на ночевки. Ирина спросила, остались ли у меня силы, и, пока мужчины готовили ужин, мы с ней прямо над стоянками походили по снежному склону вверх-вниз.
Вечер в тумане и в дожде.


08 июля 2006 г., суббота
Утром шквалистый ветер, холодный дождь. Второй день ледовых занятий на тех же стенках.
Снова лазанье с верхней страховкой (с двумя молотками), потом прямо на леднике перекус, затем полиспаст. Сначала Саня и Миша вытягивали Вадима, потом мы с Вадимом – Мишу. Тот развлекался ролью ‘пострадавшего’ и театрально вопил. Тащить было тяжело, но всё получилось.

Весь день промозглый туман и ветер, периодически дождь с грозой. Но готовить пищу мы, снежинцы, всё равно предпочитаем на улице, а не в палатке. И, поскольку нас численное большинство, делаем по-своему. В ответ на комментарий Иры про нашу очень суровую школу, я искренне и радостно расхваливаю наших холодных и сдержанных уральских мужиков. Как я скучала по их спокойной доброте в прошлом году, так же наслаждаюсь их обществом сейчас.

Из-за плохой погоды едим в нашей палатке. Там же организуется философская кают-компания. Мишка нынче в непривычно благодушном и чуть ли не романтическом настроении. Зовет Ирину через несколько лет с собой на шестерку, на траверс Безенгийской стены. Я не верю, что он это сможет, но, не вдаваясь в психологию, неожиданно прошу Иру отнестись к этой идее серьезно. Потом она приходит выяснять, что я имела в виду.

Прошлой ночью афанасьевская двускатная палатка промокла: порвался тент. Приходится что-то предпринимать в связи с сокращением жилплощади. Предлагаю Ире переселиться к нам. Поскольку в прошлом году она страдала от тесноты и нехватки воздуха, высказываю бредовую мысль попробовать спать поперек палатки. Санька уходит штормовать в своей палатке один, а мы в ‘RedFox’e’ вчетвером укладываемся поперек с согнутыми коленями.

Ночь была ужасна. Мой рост 170, ширина палатки, наверно, 150-160 см. Вскоре ноги затекли до судорог. Какой уж тут сон!.. Вадюля, почувствовав мои муки, предлагает закинуть ноги на него. Так, хоть по диагонали, но удается на какое-то время выпрямиться в рост. Кровообращение восстанавливается. Таким образом, периодически перекидываясь с ним ногами (единственный способ переменить позу и разогнуть колени), иногда ненадолго забываюсь сном. До следующей судороги.


09 июля 2006 г, воскресенье
Вылезла в 07:25. Чистое небо, солнце. Выбросила из палатки и разложила сушиться все вещи из тамбура и от стенок. Санька тоже проснулся, начали делать завтрак.
Ирина появилась на улице со словами:
-Вот так всегда надо в этой палатке спать, поперёк! Совсем не тесно.
-Нет!!- в один голос взвыли мы втроем.

Снежные занятия под перевалом Гарваш. Снова очень уж смело гуляем несвязанными. Ведь закрытый ледник!! И все знают, что полно трещин, и все знают, что народ здесь проваливался! Предлагаю связаться. На почве этого поругалась с Мишкой. Он, бездумно следуя за инструктором (его излюбленная фразочка: ‘Всё будет так, как ты скажешь!’), готов лихачить тоже. Но он не чувствует, почему Ира, будто нарочно, лезет на рожон на закрытых ледниках. Всё могу понять, любые финты подсознания, но это уже злит. Ей жестоких слов не сказала, но психанула на Мишку. Как хорошо, что рядом Вадюля и Саня. Пара фраз на пониженных тонах между собой, и я в норме: Урал своих не бросает.

Лезем выше, еще ближе к трещинам, но уже с веревкой. Прыгаем со страховкой через трещину (как будто через бергшрунд). Самое неприятное, что сверху не видно края, докуда можно подойти безопасно, а где уже снежный козырек. Приземление на метровой ширины мостик. Сразу же за ним еще одна трещина, ее обходим.

Отрабатываем взаимодействие двумя связками. Перила вверх, горизонтальные и дюльфер. Ирина предупреждает, что это зачёт, нужно уложиться в 30 минут. Мы четверо работаем изо всех сил, успеваем, и все очень довольны. Потом зарубаемся в различных позах на снежном склоне. По сравнению со всеми прежними сезонами, гораздо лучше чувствую себя на снегу, благодаря нормальному зрению в линзах, апрельской тренировке на помойке поселка Вишневогорск и неделе хождения с Димой на Эльбрусе (где они?!.). И, конечно, вот этим трем дням занятий по льду и снегу.

В лагерь пришли в 18 часов. Дома никого: Шестаков на Тютю, Кочерга на Местийской хижине. Мы сушимся и отдыхаем. Вадим достал описания маршрутов и целую стопку других распечаток. Перед отъездом они с Юрой перекроили ‘Классификатор’ в более удобный вид: сгруппировали маршруты, которые ходятся из нашего района, по категориям трудности (отдельно все 1Б, все 2А, 2Б и т.д.) и по ночевкам (с ‘Чегетских’, с ‘Абалаковских’, со ‘Средне-Кичкидарских’ и остальных). Эти таблицы они в большом количестве привезли в лагерь для общественного пользования. Одна из них привлекает мое внимание. На ней четкими, аккуратными галочками отмечены некоторые вершины. Поэтапно, логично, и.. я в ужасе. Очевидно, это и есть тщательно скрываемые ‘двойкой’ планы на сезон. С дуба рухнул?!. Как хотите, но только будьте осторожны..

Вечером разговариваем с Саней про собственные планы. Перед сезоном Юрий познакомил его с Ириной. Ей в этом году вдруг оказалось не с кем ходить. У Афанасьева своей команды тоже нет. Все мы желали бы, чтоб у них сложилась хорошая, сильная связка, чтоб они смогли пойти, куда захотят. Хоть на пятерки. Саню беспокоит старая травма колена, и он пока осторожен в прогнозах: ‘Посмотрим’. Я получила всё, что хотела, от ледово-снежных занятий и твердо настроена сразу после ‘открывашки’ искать в лагере отделение своего уровня и пристегиваться к нему, чтобы заниматься еще.
 
В комнате у Ирины, на втором этаже, устраивается ‘знакомство за встречу’ нашего отделения с начальством. Не выспавшаяся прошлой ночью, я вскоре ухожу домой. Просыпаюсь, когда возвращаются Афанасьев с Тукмачёвым и с раскатистым эхом топочут в пустой комнате. Вадиму после посиделок не спится. Разговариваем в соседних мешках о планах и о жизни. Сквозь окошко под потолком видны звезды.

Это был первый день без дождя.
Это была крайняя возможность у Димы с Андреем взойти на вершину. Сегодня они уехали из гор.


10 июля 2006 г., понедельник.
‘День отдыха’ в традициях И.Ю. Морозовой: до обеда на Скале Спасателей. Мне-то привычно, а у друзей глаза размером с чайные блюдца. Ира привыкла строить борзых и амбициозных разрядников. Взрослые мужчины не привыкли к такому ‘военному’ обращению. У Саньки с Вадиком шок от ее напора. У Иры шок от их вальяжности. Забавно наблюдать за обеими сторонами.

Становится не смешно, едва Ирина объявляет программу сегодняшней тренировки: Саша с Мишей будут лазить на отвесах с нижней страховкой и учиться самоспасам в двойке, а я буду учить Вадима хождению в связке с попеременной страховкой.. на тропе! Меня не напрягает работа с Вадиком. Напротив, я готова возиться с повторением программы ‘НП’ сколько угодно, пока он не вспомнит или не выучит заново. Мы оба с удовольствием походили бы с веревкой между деревьями в свободное время. Но почему это надо делать именно сейчас, когда другие учатся жизненно необходимым вещам?! А мы отрезаны. Мы третий сорт. Мы же не пойдем с ними на пятерки. Нам не обязательно уметь самоспасаться.
 
Я здорово разозлена, но не ощущаю себя беспомощной. Пусть другим способом, пусть всего лишь одним, но я соображаю, как это нужно делать. Однажды я самостоятельно вытягивала на скалу стокилограммовую березовую чурку, а затем спускала ее на землю. И тогда же учились спасать чурку Вадюля, Лариса и двое молодых парней, которые в горы не поехали. Раз в жизни. Толком ничего не отработано. И всё-таки, показав тот способ самоспасов, Юрий дал каждому из нас шанс выжить самому и спасти напарника.

Ну и ладно. Кто хотел, тот помог. Друг, которому мы не безразличны. Выбрасываю из головы ‘крутую’ часть отделения. В паре с Вадюлей попеременно со сменой лидера отрабатываем зигзагами несколько веревок в подъем по тропе и простым скалам. Затем придумываю разучить с ним дюльфер первого на страховке и второго с продергиванием, тоже меняясь ролями на каждой станции. Пригрело солнышко, потеплело, и стало хорошо. Увлеклись и не заметили, что Ирина уже нас ищет. Под финиш продемонстрировали ей спасение рюкзака через систему полиспаста, а потом смотали веревки и пошли обедать.

Готовимся к выходу сразу на Шогенцукова, 2Б (условным руководителем назначен Миша) и на траверс Юном – Кичкидар, 3А (условным руководителем назначена я). Остаток дня посвящен зубрежке описаний, рисованию картинок и шпаргалок, расправиться с которыми мне удалось только к 21 часу. Отвлекали разные дела.

Приехал ‘Док’ - Владимир Иванович Матвеев, - но штатный лагерный врач нынче не он, а молодой и юморной Вадим Пермин. К нему стоит очередь на медосмотр. Новый ‘док’ людей не мучает, давление меряет по желанию. Мне было интересно узнать свое. Оказалось отличное, как на земле. Эльбрусская акклимуха работает!
В 17 часов прибежали Саша Шестаков и Ира Ванина. После них Лёха Кузнецов с Игорем Артемьевым. Они сходили Тютю Западную, 1Б, стали значкистами. К ним на ‘Райские’ ночевки забегал легендарный джайлыковский Спортсмен, передавал привет от Юры Кочерги. Где тот – неизвестно.

С нашими стало веселее. Делятся впечатлениями от горы. Ванина взахлёб хвастается, как 'со своим больным сердцем' лезла первой, намного обогнав мужиков. Я показываю ей на вновь портящуюся погоду и уговариваю выбросить зонт, который опошляет сурово-романтический облик альпинистки. Ира защищает свой зонт и, в свою очередь, ехидничает в адрес нашего отделения:
-Не пойму, что это за мальчик Миша тут ходит и всем указания даёт? Представляете, Сашке!! Афанасьеву!! указывает: ‘Возьми то, не забудь взять это!’. А Сашка ему: ‘Да, да, конечно!’…

Действительно, постоянное Мишкино присутствие утомляет. Живет он вообще-то в собственной палатке. Спортивные планы связаны с Морозовой. Но каждый день с утра пораньше заявляется к нам и тусуется в комнате весь день. Обижен, почему его назначили руководить на двойку, а не на тройку. Будто не знает, что всё это игры и условности. Уговаривает идти траверс с Кичкидара на Юном (это будет 3Б). Ага, щ-щас!.. Вадюля еще ни одной тройки в жизни не ходил, и рисковать другом ради Мишкиных амбиций я не собираюсь, поэтому категорически отстаиваю 3А.

Возобновляются заморочки на тему кто что хочет есть на ночевках (колбасу или тушенку). Сплошные споры.

Вечером налетает сильнейший ливень с грозой и градом. Хлещет реками по всем водостокам. Сама земля как будто втягивает голову в плечи от тяжелой бомбардировки.

Завтра выходить на первую гору. Устраиваюсь спать. Расспрашиваю Лёху Кузнецова, соседа по коврику, как прошло восхождение. У них всё было классно. Только Лёха почему-то очень тревожен:
-Ты там смотри, осторожно…
-Всё будет нормально.

Крепкое, долгое рукопожатие в темноте. Не хочу поддаваться дурным мыслям. Ведь напряжение есть. Оно не отпускает меня с весны. Что почувствовал Лёха? Когда-то мы ходили с ним в связке. Он не фанатичен и не заклинен на горах. Раньше мне это не нравилось и словно давало повод смотреть на него свысока, потому что сама-то рвалась на каждое восхождение. Теперь не имеет значения. Сам человек важнее моих представлений о нем.
-Давайте там осторожнее!..


11 июля 2006 г., вторник
Вся наша комната дрыхла до 09 часов, чем сильно удивила как всегда активную Иру Морозову.

Выпустились, несмотря на сильный дождь и никакое настроение. От Порохни узнали, что Юра и Ларка схватили холодную на Адырсу, 3Б, в районе вершины, и только сегодня спускаются оттуда. Когда придут в лагерь, неизвестно. Шерсть дыбом от таких новостей.

Так и не увидев ‘двойку’, в 14:00 выдвигаемся на ‘Райские’ ночевки. В 16:00 подходим под спусковой кулуар, через полчаса добираемся до основных стоянок. Народу нет. Огромный выбор свободных мест для палатки. Всё в следах козлов и в ‘козьих наках’. Туры, даже маленькие, нисколько не боятся людей!

Чай, ужин.
Здесь высоко, выше дождя, поэтому выглядывает солнышко. К вечеру плотный туман.

Ирина излагает несколько философских соображений о знакомых мужчинах. Не комментирую из принципа. Я вообще хочу только одного: чтобы мои ребята получили удовольствие от восхождения.

Мишка весь увлечен ролью руководителя, но из оглобель пока не лезет. Вообще, он перестал быть противной злобной редиской, которой являлся в прошлом году. Образец настоящего мужского поведения старших товарищей - Сани и Вадима (у каждого из которых собственные дети не намного младше Мишки), - постоянный пример нашего с ними очень теплого отношения друг к другу явно идет ему на пользу.

Всё может быть спокойно. Лишь сейчас начинаю входить в рабочий настрой на восхождение.
Ночуем впятером в большой Сашиной палатке.


12 июля 2006 г, среда
По плану в 04:30 подъем, в 06:00 выход. Наверно, ‘форс моржовый’ о наших планах ничего не знал.

В 03 часа на ночевки явилось стадо туров. ‘Мекали’, топали, за всё запинались. Что с них взять – животные!.. Мы продолжали дремать, пока из дальнего угла палатки не раздался возмущенный Мишкин голос:
-Козлы эти, сволочи, задолбали!..

Никто не отреагировал. Ну, козлы и козлы. Не получив ожидаемого резонанса и отклика, Мишка еще громче повторил свой крик души. И снова. И еще раз. Ноль эмоций. Ругаясь, он выбрался из палатки и с матом принялся гонять туров по всей стоянке. Рядом крупно затрясся Афанасьев. Я подтолкнула его плечом:
-Ты чего?
Санька громко всхлипнул от смеха:
-В носках!..  в одних носках побежал…- договорить он не мог. Но теперь мы фыркали и давились хохотом на всю палатку уже вдвоём. Ночной воитель, вернувшийся после безуспешной погони, получил жесткий выговор от Ирины за устроенное шоу и погубленный сон отделения. И уже всем участникам было заявлено, что выход переносится на 05:00. Мол, в наказание. А мы и не расстроились. Ну, не выдержал пацан, повёл себя как балбес, зато цирк-то какой!..

Позавтракали, тронулись. На подъеме после ‘Мульды’ мы с Сашей то и дело останавливались, рассматривали четкий на фоне ясного неба профиль траверса Юном – Кичкидар. Совещались, какое из описаний ближе к истине. На глаз, так дюльфер с Юнома никакие не 40 метров, а, пожалуй, все 70.

В 06:40 мы были на плече Шогенцукова. Оделись в системы, пошли по простым скалам. С плеча дюльфер 15 метров. Идем дальше в ожидании ключа, 50-градусной ледовой стенки (‘Да не стенки, а склона!’, - постоянно поправляет Ирина). Поначалу она то и дело напоминает условному руководителю о его роли, и он очень старается соответствовать, но постепенно вожжи как-то сами собой возвращаются в руки инструктора.

Склон уже пригрет солнышком, на нем хрупкая белая корочка сверху. По описанию, ключ высотой 50 метров. Одна веревка. Мне казалось логичным пересечь лед траверсом, потом по левой по ходу стороне склона вылезать в лоб прямо на перегиб. Идею не поддержали. Поискали путь по скалам. Не понравилось. Выпустили Саню тянуть перила. Он траверсировал метров десять, пошел вверх по правой стороне склона и скрылся из виду за скальным островом. Веревки до верха не хватило. Ира, Миша и Вадюля по перилам ушли к нему. Я поднималась с верхней страховкой и здорово намучалась из-за того, что не сообразила перед выходом на длинный участок крутого льда перешнуровать и потуже затянуть ботинки. Ноги орали и отваливались. Тем временем вверху, на второй веревке, в поисках дальнейшей дороги бродил Миша. В итоге выбрались к скалам из крупных блоков, по виду несложным. Ира велела нашей связке сразу идти дальше одновременно. Я прошла метров пять и села на камни от смеха.
-Что там такое?!
-Ир, мы пришли!..
-Что, дальше сложно?
-Там обрыв. Одуренный отвес и дюльфер. Вот петли.

В описании про второй дюльфер на подъёме ничего не говорилось. Выходит, не мы первые сюда запоролись. Мелочь, а утешает. Сквозь узкую расщелину процарапались за край нависающих скал, опасливо поглядывая на кубическую балду, вокруг которой была накинута петля. Сдюльферяли по нависанию метров на 25 и увидели, что, на самом деле, этот жандарм обходился слева.

Погода начала портиться, натянуло белёсый туман. Но дальше пошел вполне логичный гребень. На нем попалась только одна скользковатая плита, а вскоре снова снег. И вершина.

На вершину поднялись в 14:00. Ничегошеньки вокруг не видно. Традиционный групповой портрет альпинистов, жующих сыр.

Видимость метров 80. Спускаемся на ледник. По снегу хожу с удовольствием, даже вниз. Еще год назад терпеть не могла спуски. В эйфорию, правда, не впадаю: снег тяжелый, сырой, и один раз мы нехорошо траверсируем две веревки в обход бергшрунда, рискуя подрезать склон. Но обошлось.

Идем по ледниковому горбу недалеко от стен Тютю.
-Рыжикова – это потому, что скалы рыжие?.. – Мишка уже высматривает обещанные пятерки. Останавливаемся напротив Хацкевича, наблюдаем за связкой-двойкой, что-то делающей возле откола. Похоже, обрабатывают маршрут. Неразборчиво слышны слова. Кажется, женский голос.

На ровном леднике глубокий снег. Идем связанные, по-честному на полную веревку, Саня, я и Вадюля. Один раз опора исчезает. Инстинкт, выдох:
-Рубись!!

Ноги ушли в пустоту. Проваливаясь, бросаюсь телом вперед, на снег, раскинув руки для большей площади опоры. Стремительная мысль о болоте. Штык ледоруба в снег. Санька впереди, молодец, приготовился и загнал ледоруб. Вишу в трещине по пояс. Чувствую, как там, в глубине, с ботинок сорвались и улетели большие комки снега. Кадр для ‘Вертикального беспредела’. Носки обуви соскальзывают по идеально гладкой поверхности. Нет, не упереться, это лёд. Переваливаясь, как тюлень на снегу, выползаю на руках. Всё в порядке, идем дальше.

На ‘Райских’ ночевках в 17:00. По-прежнему пасмурно, временами мелкий дождь. Ужин, разбор. Нормально сходили, мне понравилось. Ира говорит, что Шогенцукова по Ю гребню, 2Б – это самая спортивная двойка района (если не мухлевать и не подниматься по пути спуска, что делают некоторые группы). Обсуждаем будущий траверс. Кажется, идея условных руководителей сдулась, ну и правильно. Всё-таки предлагаю порядок действий на спуске с Юнома: первым дюльферяет Саня как самый опытный. Оценивает обстановку, что там на самом деле, какой высоты стенка. Если нужен второй дюльфер, то организует станцию пересадки. А вообще-то видно будет. Настрой в отделении какой-то пассивный.

Вечером происходит немножко странный разговор с Афанасьевым. Он вспоминает скользкую плиту, на которой у меня возникло небольшое затруднение. Плита была невысокая, метра три, местами покрытая обычным пёстрым лишайником, и даже не вертикальная, чуть-чуть лежала. Была небольшая покатая ступенечка на высоте колена, затем гладкий участок, и лишь в самом верху просматривалась полочка для рук (как потом выяснилось, тоже наклонная, неудобная). Естественно, на сухих скалах в сухих скальных туфлях я бы проскочила такое место и улыбнулась. Всей техники – выжаться на одной ноге, встать на равновесии без помощи рук. А тут было сыровато из-за тумана и скользко (мы только что сошли со снега), и я для верности поискала на поверхности плиты какие-нибудь мизера, чтобы придержаться хоть кончиками пальцев. На это ушло какое-то время. Успел подойти народ и начал давать советы. И вот теперь Саня спрашивал:
-Почему ты пролезла?
-Я же видела, что она идётся.
-Но все на тебя смотрели. И все видели, что тебе там стрёмно и скользко.
-Ну и что?
-Почему ты не отошла?
-Я знала, что могу пролезть.
-Но все смотрели!..
-Ну и что?
-Но ты ведь женщина!!!
-Ну и что?! Это ещё здесь при чём?!
-Почему ты вылезла?
-Честно? – от тупикового разговора я уже смеюсь. – Жить хотелось! Если бы соскользнула, то чиркнула бы метров десять влево по скалам. Побилась бы. Так что пришлось вылезать.
Так и не поняла, какого ответа он от меня добивался.

Беседуем уже все вместе о дальнейших планах. Тукмачёва после траверса ‘сбрасывают’ по умолчанию. Я повторяю, что ‘отстёгиваюсь’ тоже. Формальный повод – у меня еще нет вообще ни одной четверки. Саня запросто предлагает перед своими 4Б и пятерками сходить для меня 4А. Парасенко очень сильно напрягается, но молчит: он закрывался 4А, и теперь боится, что из-за 'лишнего' восхождения не успеет выполнить собственные планы. Инструктору, по глазам видно, тоже хотелось бы чего-то поинтереснее. Снова говорю, что наши с Тукмачёвым спортивные цели – это наши проблемы. На самом деле, с Вадимом не ясно, а за себя я всё решила еще зимой. Разрозненность внутри группы лишь утверждает меня в правильности выбора. Сложнее всех сейчас, наверно, Саньке. По опыту и квалификации он ближе всех с Ириной, реально потенциальный партнер для нее на сложные и красивые маршруты. Но душевный контакт у них, похоже, не складывается. С другой стороны, он наш с Вадиком друг. И так хочется, чтоб у него получился удачный сезон! 

Пока мы ходили на гору, ночевки обросли палатками, как поляна грибами. А связи с лагерем нет второй день.


13 июля 2006 г., четверг
Подъем в 03:40. Сняли лагерь на ‘Райских’ ночевках и в 05:20, когда рассвело, пошли к траверсу Юном – Кичкидар. Долгий путь по каменоломням крупных морен, поперёк жестких, скользких фирновых языков. И снова морены…

Группа сильно разорвалась. Ира впереди, Миша, как хвостик, всегда и неотрывно рядом с инструктором. Мы трое идем, отстав от них. Прогулочка.

Всю дорогу рассматриваю снежный гребень. Траверс длинный, высокий (обе вершины за 4300 м, это выше, чем Уллутау). Лагерные группы заявляют его очень редко. В прошлом году, еще в начале сезона, я имела неосторожность брякнуть, что мечтаю когда-нибудь его сходить. После тех импульсивно вырвавшихся слов Ирина (несмотря на всю ее нелюбовь к траверсам) уже второй раз предлагает это восхождение для меня. Наверно, некрасиво получилось, что я забыла сразу же, на месте, уточнить, что когда-нибудь не означает ‘в спешке и в ближайшее время’, что группу и направление для воплощенья мечты буду выбирать сама, когда дорасту. Сейчас из воображаемого состава присутствует только Вадюля, но зато мы в одной связке.

Да, длинный и высокий траверс. Что там насчёт обхода жандармов?.. Ниже скал снег сильно обтаял. Вероятно, там лёд. Под самими скальными бастионами вершины Юномкара и после нее (в сторону Кичкидара) - огромные ледовые сбросы на склоне, дальше бергшрунды. В случае чего не сильно-то свалишь с такого маршрута. До самых жандармов ‘Зайцы’ с гребня не уйти. Всё серьезно.

Поравнявшись с Юномом, собираемся вместе и начинаем гадать, где тут перевал Фрешфильда, с которого, по описанию, должен быть заход на маршрут. Один за другим отвергаем несколько снежных склонов. Все они, вроде, и не слишком крутые, но вот над этим, словно гигантский балкон, нависает какой-то страшенный скальный пояс. А этот слишком узкий. И вот это не перевал, потому что наверху нет явной перемычки.

Всё идем и идем. Уже видим перевал Голубева и последнюю перед ним пирамиду – вершину Ору-Баши. Перед ней широкое белое седло. Далековато от Юнома получается, но, похоже, это и есть перевал Фрешфильда.

Крутой снежный склон с поворотом лезли с 09:30 до 13 часов. Постреливают камни. Наблюдали за ними, предупреждения орали по цепочке, потому что здорово растянулись. Самочувствие ничего. Хуже дела у Вадима: совершенно мощности нет, и судорогами сводит ноги. Не узнаю его в этом сезоне, два года назад он ходил гораздо лучше. Кстати, еще с выхода на ледовые занятия рюкзак у него постоянно перегружен. Идем зигзагом, след в след, в кошках по самому неверному, подкисающему снегу. А Вадюлю ноги почти не держат, время от времени оскальзываются. Какой тут, в баню, траверс…

Ира, Саша и Миша сидят под скалой на повороте склона, кричат нам про камни. Но, когда мы немного приближаемся, парни вдвоем уходят выше, к перевалу. Ирина дожидается нас. Метров с двадцати из-за спины напарника показываю ей жестом: всё, стоп, дальше не идём! Она кивает, но тут же, переговорив с нами, тоже уходит наверх. Посидев минут десять на солнышке, тянемся следом.

Вылезли на перевал. Справа два взлета на Ору-Баши, слева какие-то юномовские жандармы. Появилась связь с ‘ТОК-20’, который идёт траверс Тютю. А с лагерем связи так и нет. В снегу вырубаем площадку для палатки. Повезло, не надо топить снег: возле камней звенит оттаявший ручеек.

Пьем чай. Отличная солнечная погода. Слишком поздно, чтобы начинать траверс, и слишком рано, чтобы заваливаться спать. У меня назревает идея сбегать отсюда единичку на Ору-Баши. В стороне от палатки, посреди снежного склона, Саня вырубает и вытаптывает целое произведение строительного искусства – ‘экстремальный высокогорный туалет’. На самом деле, это площадка с дыркой, открытая всем ветрам и взорам. Но мы же не чайники, чтобы подглядывать. И вообще, если накрыться плащ-накидкой с ног до головы, то, вроде, ничего… Только почему-то вспомнилось, что есть такая группа – ‘Ночные снайперы’…

К вечеру натягивается облачность, сильно холодает. Мы на высоте около 4000 м.
Ужинаем, пьем чай. Перед сном долго массирую ноги Вадиму, пытаюсь промять и ‘разбить’ окаменевшие мышцы. А это больно. Он терпит, только иногда глухо говорит: ‘У!’.

Весь день не верилось, что завтра идем дальше. Я еще не знаю, что несколько месяцев спустя, когда на зимней ‘тройке’ буду загибаться из-за ужасного самочувствия и ползти весь маршрут на грани потери сознания, только Вадюля будет готов ради меня сойти немедленно. Мы всё-таки не сойдем, а Вадиму то восхождение будет стоить сломанного пальца на руке. Но это совсем другая история.

Холодно. Ложусь спать в расшнурованных ботинках.


14 июля 2006 г, пятница.
Подъем в 04:00, выход в 06:00.

Утро солнечное. По восточной стороне гребня перебежали на кошках в обход нескольких жандармов. Одновременным ходом выбрались по крутому фирновому склону на песчаную перемычку. Вроде бы начало маршрута. По описанию похоже. Ира с Мишей начинают подъем по скалам, а наша связка задерживается на перешейке, потому что я вынуждена просить ребят принять страховку, а самим полюбоваться противоположной стороной ущелья. О, черт.. Девочки, это худшее место и время.. 

С нашей позиции как на ладони видно работу первой связки. Парасенко лезет первым по крупноблочным и крутым, но по виду несложным скалам, постоянно оборачиваясь и спрашивая инструктора: ‘Куда дальше?’. Ира подсказывает, ежеминутно напоминая: ‘Закладывай за камни!’. Успеваю отметить, что лезет он как-то небрежно, с прохладцей, как вдруг Парасенко теряет равновесие и начинает медленно и  непоправимо отваливаться от скалы. Падая спиной, он кувыркается через плечо на полке и всё так же кубарем валится дальше. Вторая полка. Только попав ногами на третью, он повисает на запутавшейся в камнях связочной веревке. Шесть-восемь метров падения и два переворота. Уже за несколько шоковых секунд до начала стонов ясно, что там травма.

07:00. Ира не может сразу подойти к Мишке из-за проблем с веревкой, поэтому кричит, чтобы мы с Вадимом не трогались с места, а Саша лез на помощь. Вдвоем они устраивают пострадавшего на полке. Где лаской, где окриком уговаривают терпеть (у парня открытый перелом правой голени), обезболивают, перевязывают, делают шину из двух лыжных палок. Мы с Вадюлей передаем наверх по навесной переправе аптечку и необходимые вещи.

07:30. Ирина пытается вызвать кого-нибудь по рации, но нас никто не слышит. Саня, взяв Мишу на спину, начинает спускаться на дюльфере по наклонному внутреннему углу. Ира страхует сверху. Но габариты транспортировщика и пострадавшего не совпадают, поэтому длинные Мишкины ноги постоянно запинаются за камни. Метров через десять гребень переходит в крупные беспорядочные глыбы. Всё. Так не пройти. К ним поднимается Вадик (я страхую снизу через камни). Вдвоем, подпирая с обеих сторон, они сносят Мишку на перемычку и укладывают на приготовленный коврик. Поим его горячим чаем с растворенными леденцами, одеваем в теплое, делаем второй слой шины (еще две палки, куртка и спальник) для большей жесткости. Ему стало полегче после преднизолона – впадает в эйфорию, называет всех красавчиками и спасателями и, похоже, думает, что мучения позади.

Но связи-то не было! Никто не знает, что у нас случилось. Волшебник в голубом вертолете не прилетит. Впереди долгий, многочасовой спуск силами группы.

Ирина слезает со скал и говорит, что спускать будем по тому склону, с которого сюда пришли. То есть на восток, в Чегем. По крутому, но чистому (в пределах видимости) фирновому кулуару. Вся дисциплинированность, которой я так в себе горжусь, слетает в момент:
-И что мы там будем делать, в Чегеме? Только домой, без вариантов! На запад, в наше ущелье, в Куллумкол!

Во-первых, если из лагеря пойдет спасотряд, то только с куллумкольской стороны. Во-вторых, когда мы искали вчера перевал Фрешфильда, то видели, что все снежные склоны в этой части Юномкары, какими бы страшными ни казались вверху, заканчиваются внизу хорошими и безопасными выкатами. В-третьих, Чегемского ущелья мы не знаем – что там делать, да еще с пострадавшим? Куда нести? А в своем ущелье главное – спуститься до ровного места, до ледника. А там видно будет.

Аргументы действуют. В 08:00 начинаем спуск. Первый косой дюльфер с перемычки по снегу на скальный островок. Саша закрепляет перила внизу. Первый крюк плохой. Второй идет со звоном. Афанасьев, яростно работая молотком, рычит от радости. Потом Саня и Вадик спускают Мишу, я притаскиваю его рюкзак, принимаем Ирину. С островка видно, что вниз с небольшим поворотом уходит крутой снежный склон. До самого ледника. Отлично.

Дальше Миша, запакованный в палатку, едет волоком по снегу, Саша сопровождает. Оба на страховке.

Неизвестно откуда натянуло тучки. Полетели снежинки. Вадим едет к ребятам на дюльфере. Теперь мы с Ирой сидим вдвоем на островке. Окажись на ее месте слабонервный инструктор, ему впору бы лежать без чувств: головной спасотряд, в котором целых две тётки, а из двоих мужиков один с больной ногой, а второй – третьеразрядник с перерывом!.. Но я в выносливости и стойкости своих друзей уверена на сто процентов, а сама избавилась от панической боязни снега. Ирине придётся доверять нам, у нее нет выбора. Да и она сильнее и решительнее многих парней. Все вместе мы справимся.

Первые веревки спуска идут не слишком слаженно. С верхней станции укатился непристрахованный Мишкин рюкзак, но Саня внизу в футбольном прыжке сумел его поймать и остановить. Постоянно посматриваем вверх, опасаясь камней. На третьей веревке становится окончательно ясно, где мы: на том самом склоне, над которым как будто нависает сверху страшный скальный балкон. Ничего. Главное, внизу хороший, широкий выкат. Это я помню точно. Мы спускаемся правильно!

09:30, время связи.
-Я ‘ТОК-18’. Всем, кто меня слышит! У нас ЧП. Я ‘ТОК-18’, кто из ‘ТОКов’ меня слышит?..

Тишина. Мы одни. Продолжаем спускать.

Впервые в жизни радуюсь, что портится погода, скрылось солнце и стало прохладно. Значит, после полудня не будет таять граница льда и скал, не пойдут камни.. может быть. Видишь, мы уходим. Мы отползаем на коленях, пятясь, как от лица бессердечного хана. Мы уходим. Отпусти нас. Дай нам уйти.

Один раз я остаюсь замыкающей и, спускаясь лазаньем, глядя через ноги вниз, упускаю из виду верхний склон. Дойдя до ребят, вскидываю голову.
-Камень!..

Боже, откуда он взялся?! Плоский камень, диаметром с волейбольный мяч, едет прямо на нас. Должно быть, вышел не с верха склона, а откуда-то сбоку, недалеко, поэтому еще не успел разогнаться на снегу. Пытаюсь остановить его рукой, но камень тяжелый, а мне приходится сильно тянуться к нему, в сторону. Затормозив, но не остановившись, он выворачивается из-под моей перчатки и всё-таки стукает несчастного Мишку в плечо. Ира комментирует, что на спасах всегда на пострадавшего все шишки валятся.

12:00. Время аварийной связи. Тишина в эфире.

-Хоть бы одна сволочь на ‘Райских’ включила рацию! – раздраженно говорит Ирина. Нас никто не слышит. Может быть, перекрывает ‘Джайлыковский забор’?..

Снежный склон сужается, стиснутый скальным бортом слева и подступившим скальным островом справа (орографически всё наоборот). Мы входим в это бутылочное горлышко шириной метров пять-семь, пробитое старыми бороздами от сошедших камней. Вработались, каждый выполняет свои, одни и те же действия. С восьмерки, пристегнутой к забитому в снег ледорубу, Вадим спускает на веревке Мишу. Одновременно и таким же образом Ира страхует Сашу. Тот пристегнут еще и к Мише, которого усаживает, устраивает и успокаивает. Веревки завились в барашки, которые, проходя через тормоз, дают небольшой рывок и встряску, и никуда от них не денешься. Всё внимание страховщиков только к пострадавшему и сопровождающему. Я неотрывно слежу за склоном у нас над головами, перетаскиваю Мишкин рюкзак и, когда все спустятся, принимаю Ирину с нижней страховкой.
 
Мы стоим в ряд, перекрывая собой едва ли не половину бутылочного горлышка. Каким-то животным ужасом, мурашками по коже я понимаю, что стоит этой горе захотеть, стоит ей усмехнуться и щёлкнуть пальцами, и она размажет всех нас в лепешку, уничтожит. Здесь нам абсолютно некуда деваться, если пойдут камни. Отпусти нас. Дай нам уйти. Три дня назад на ‘Райских’ ночевках, тревожась за друзей, я шептала вершине Адырсу: ‘Отпусти их живыми!..’. Немногим раньше я молила другую, огромную и невидимую отсюда гору: ‘Отпусти моего любимого!..’.

Сверху казалось, что узкое место – одна веревка вниз. Но нет. Три с половиной веревки. Полторы сотни метров затаенного дыхания и яростной молитвы. Ни единого камня. Спасибо, Господи!.. Спасибо за холод и пасмурное небо.
 
Только один сбой в процессе: кто-то забыл свой ледоруб на верхней станции. Ирина забрала его, начала спускаться с двумя ледорубами и вдруг сорвалась. С одним бы, конечно, зарубилась, но с достаточной силой вдавить в снег оба инструмента ей не удалось.

Едва покатившись, она, умничка, вскрикнула и этим дала мне лишнюю секунду на подготовку. Крутой склон. Вижу, как ее разгоняет. Холодная, ясная мысль: ‘СТРАХОВКА НА РУКАХ!’. (Пробовала раз в жизни, на помойке поселка Вишнёвогорск. Получалось плохо: Боря, партнер по тренировке, сорвал меня, и мы едва не посыпались оба.) Но Ира лёгонькая, килограммов 60 вместе с рюкзаком. Ни тени сомнения: удержу! Сразу прекращаю выбирать через карабин и, по-прежнему стоя лицом к склону, быстро-быстро выбираю веревку напрямую, руками. Успела! Теперь хорошо стоять на ступенях, не зажимать веревку намертво, а протравить и плавно погасить скорость. Ира проезжает мимо, в метре слева от меня. Подавшись вперед и упираясь согнутыми коленями в склон, руками прижимаю веревку к бедрам. Есть натяжение! Зажимаю веревку. Слишком резко! Меня начинает заваливать влево, ступень под левой ногой подаётся. Спокойнее! Ослабляю хватку, протравливаю около метра веревки и за это время восстанавливаю равновесие. Всё! Стоп. Получилось.

Ира, остановленная в результате всего на пару метров ниже моей станции, вбивает ботинки в снег и поднимается на ноги. С кривым и злым нервным смешком говорю, что, 'когда вернёмся, буду <Кочерге руки целовать за то, что научил страховать на снегу>'. Конечно, я знаю, что на самом деле не решусь ни на какие излияния даже на словах. Когда вернёмся. Мы вернёмся. Обязательно.

Отпусти нас. Дай нам уйти.

Работаем дальше. Наконец-то склон становится шире: мы благополучно вышли из бутылочного горлышка и теперь находимся под некоторым прикрытием скального острова. Ниже встречаем маленький, но скользкий на верхнем крае закрытый бергшрунд, переход которого без кошек также доставляет несколько неприятных минут.

Еще пара веревок. Крутизна склона уменьшается. Ирина решает везти Мишку дальше на усах. Ее беспокоит, смогу ли я спускаться ногами. Отвечаю, что смогу. Перевязываем всю систему. Мы с Ирой беремся за передние, направляющие веревочные усы, мужчины – за задние, тормозящие. Потащили. Крутовато! Палатка скользит значительно быстрее, чем раньше, и Мишка пугается. Его трясет на неровном снегу, это причиняет боль. Саша и Вадик поначалу почти все время едут волоком, не удерживаясь на ногах и отчаянно зарубаясь. Наверно, на таком уклоне надо бы направлять одному, а тормозить троим, но уже ни сил, ни времени перевязывать всю упряжь заново. Так с остановками, падениями и мучениями, но всё-таки мы движемся гораздо быстрее. Склон подходит к леднику и выполаживается совсем.

Передышка. Дальше только нести на руках. Миша просит вколоть ему еще противошоковое. Невозмутимая внешне Ирка трясущимися руками, но с традиционными шуточками в третий раз протирает ему плечо спиртом из маленькой фляжки и колет преднизолон, кажется, с кетоналом. Совсем скисшее настроение у Парасенко снова подскакивает до энергичного оптимизма. Тем временем я отвожу в сторону Тукмачёва:
-Вадюль, похоже, вниз бежать тебе.
-Я и сам так думаю.

После небольшой дискуссии о способе транспортировки бросаем рюкзаки и, просто взявшись за четыре угла палатки, переносим Мишу метров на сто, на ровный ледник, куда ни с какого склона ничего не долетит.

Итак, спуск занял 12 часов с момента НС. И нам еще повезло. Нам безумно, невероятно повезло.

18:50. Время вечерней связи. Снова ни звука. Ира тихо спрашивает, кого отправим гонцом.
-Вадима, - отвечаю сразу и, увидев понятное удивление в ее глазах (ведь ходилось ему тяжелее всех!), поясняю, - Он отлично бегает вниз на палках. В позапрошлом году научился.

Оставив все вещи, в 19:30 Тукмачёв умчался за помощью. Мы поставили палатку, втащили Мишу внутрь, уложив так, чтобы никто случайно не запнулся за его больную ногу, укутали спальниками. Завели горелку, вскипятили чай, достали колбасу, сыр. Можно жить и можно ждать. Состояние у пострадавшего нормальное и даже бодрое. Сетует, что так глупо обломались все его грандиозные планы на сезон. Через пару часов после Вадюлиного ухода Мишка уже начинает поджидать спасателей. Прикидываясь философским флегматиком, убеждаю его, что сейчас надо спать, потому что спасотряд придёт не раньше утра. Пока Вадик прибежит в лагерь. (‘Уже темнеет, а помнишь, какая там каменоломня?! Вначале пойдет поосторожнее. Только после ‘Райских’ можно будет топить на все деньги: там хорошая знакомая тропа.’) Пока соберется народ. Выйдут, наверняка, на рассвете, чтобы не шарахаться с фонарями, потому что угрозы для жизни нет, палатка у нас есть, газа и продуктов достаточно.

На самом же деле уверенности, что за нами придут, нет никакой. Но мы не имеем права об этом говорить. Мы можем только на пару с Сашкой повторять, как заклинанье:
-Наши придут. Челябинск обязательно за нами придет.

В этой счастливой уверенности Миша засыпает. На улице начинается дождь. Мы не обсуждаем, что будем делать, если придут только четверо челябинских мужиков (в смысле – снежинских, но это сейчас одно и то же). Но думаем об этом постоянно. Возможно, завтра нам тащить дальше. На руках, без акьи, по крупной морене. Хорошо бы прилечь и поспать, но мы сидим, включив рацию на прослушивание. Ира и Саня о чем-то разговаривают. Совсем озябнув, ненадолго включают горелку. Но ‘не натопишь Антарктиду двумя охапками горбыля.’.

23:45. Ни звука. Решив, что утро вечера мудренее (вернее, не в силах более сопротивляться усталости), выключаем всё и наконец-то падаем в горизонтальное положение. Палатка местами протерлась и прохудилась, с потолка на нас плюхаются тяжелые, гнусные капли.


15 июля 2006 г, суббота
Голоса мы услышали сквозь сон в 04:30. Оказывается, спасотряд долго искал нас в тумане, и, не послушав объяснений нашего связного о том, что палатка стоит на левой по ходу стороне ледника, забрал много правее, под склоны Адырсу, проскочил мимо и ушел до перевала Голубева, а потом возвращался. В отряде доктор Вадим Пермин, с ним 14 человек с акьёй. Слышно неповторимое ржанье Сансаныча Шестакова. На какую-то из его острот ответил знакомый, глуховатый, очень усталый голос. Меня словно подбросило:
-Вадим?! Ты здесь?
-Тут он я.

Не может быть!.. Рассветное оцепенение слетает. Поскольку прибыла помощь, Ирина командует Вадюле забирать меня и немедленно уводить вниз. На улице густой снегопад. Едва успев поздороваться с Шестаковым, Игорем, Лёхой и другими полузанесенными снегом спасателями, вижу Вадика, замерзшего и усталого до полусмерти. Лица нет – только усы и капюшон. Да, Ира абсолютно права, надо валить. Спасибо ребяткам, что пришли, - значит, Мишку принесут. С этого момента меня волнует только Вадим.

Доктор влезает в палатку посмотреть на ‘клиента’, колет ему трамал, после которого Мишке резко ‘хорошеет’. Транспортировщики готовятся к погрузке пострадавшего в акью.

Мы с Вадюлей распихиваем по рюкзакам какие-то вещи и в 05:00 начинаем спускаться. Кажется, бегом. Лишь через полчаса быстрой ходьбы я чувствую, как ноги, двое суток не вылезавшие из сырых ботинок, начинают оживать и отогреваться. Наверно, на самом деле мы едва плетёмся, потому что спасотряд, как выяснилось, время от времени видел нас впереди. Но мы не видели никого. Снег сменился дождем, а, когда спустились до альпийских лугов, сверху внезапно прорвалось солнце.

В альплагерь мы двое ввалились в 09:30. Хотели доложить начспасу, что всё нормально и все живы, однако дверь в его комнату в позе блокирующего баскетболиста грудью перекрыл инструктор Олик:
-Кима Кирилловича нет, он уехал на три дня!

Мы не поверили, но развернулись и ушли к себе в комнату, где ждала встревоженная Ира Ванина. Она рассказала, как вчера, обеспокоенная отсутствием вестей о нашей группе, приставала к Киму с вопросами, как дела у Морозовой, а он отвечал: ‘Да чего ты суетишься,  всё у нее нормально!’.

Через полтора часа, сдав Парасенко машине-’эвакуатору’, вернулся спасотряд. Игорюня Артемьев немедленно принялся разливать спирт. Плюнув на возможные последствия, глотнула вместе со всеми – и ничего не почувствовала.

Ира Морозова сказала, что с нас учебная часть требует объяснительные записки по поводу НС, а потом всему отделению нужно явиться на разбор полётов. Я кое-как справилась с задачей: всё-таки профи и филолог. Афанасьев смог лишь продиктовать свой отчет Ваниной. Тукмачёв честно вывел уезжающими буквами, кому и от кого, но весь его текст состоял из единственной строчки нечитабельных каракулей, перешедших в кривую линию: Вадька терял сознание. Они с Сашей прилегли на коврики, обещав встать и идти в учебную часть, как только позовут, но моментально вырубились.

Снова начался ливень. На разбор полетов явился только женский состав отделения: ребят разбудить не удалось. К тому времени мы уже знали, что вчера Вадик добежал до лагеря с нереальной скоростью – за 01 час 40 минут. Выложился до капельки. Подробно объяснил дорогу, местонахождение палатки, и.. начспас приказал ему вести транспортировщиков наверх! Вадим привёл. Больше суток на ногах, в предельной работе, без еды, без сна.

Я чувствую, что перегрызу глотку любому, кто посмеет сейчас его тронуть. Комиссия, в составе которой старые альпинисты и спасатели, должно быть, отлично всё понимает и не требует, чтобы мужиков силком будили и волокли на разбор.

Тем временем привезли вещи из акьи и новости о Мишке из Тырныауза: перелом голени, без осколков и смещения. Уф!.. Мокрое развесили сушиться. К счастью, в сохранности вернулась Сашкина ветровка, которую я под горячую руку замотала в шину (под колено), не зная, что там, в кармане, все афанасьевские документы. Лёха и Игорюня делятся впечатлениями от участия в спасаловке. Шестаков говорит им по этому поводу что-то вдохновляющее и очень торжественное.

Совет ‘больших альпинистов’, выслушав, прочитав и задав вопросы, постановил, что восхождение группе не засчитывается, а в книжках будет запись о спасработах.

Весь день смертельно хочется спать.


16 июля 2006 г., воскресенье.
Солнышко, облачка.
Отсыпаемся и сушимся после спасов. У Шестакова обострился радикулит, у Вадюли – еще более неприятная хроническая болезнь. Весь день лежит пластом, ничего не ест, только спит. Ира Ванина лечит Сансаныча заботливыми женскими руками то массажем, то специальной ‘гусеницей’ из пластмассовых иголок.

Морозова договорилась с доктором Вадимом, чтобы принял у нас всех зачеты по оказанию первой медицинской помощи. Док пришел в нашу комнату, побеседовал со всей компанией и ответил на кучу разных вопросов.

Ира Морозова и Саша Афанасьев планируют Сталь, 4Б и предлагают в том же районе для меня 3Б на Термен. Отказываюсь. Пусть схаживаются друг с другом и сами строят отношения. Ведь на пятерки им если идти, то вдвоем.

К нам в комнату на несколько дней подселили пару москвичей-туристов, Машу и Женю.
Шестаков, Ванина, Артемьев и Кузнецов выдвинулись, наконец, под ВИАтау, куда должны были по плану уйти еще вчера для восхождений 2А и 2Б. Где-то на тех же ночевках не первый день сидят Лариса и Юрий, которые вообще не знают, что у нас стряслось.

Мои планы пока не определились. Шестаковские ‘значкисты’ звали с собой, но сейчас совершенно нет сил. Договорились, что сегодня еще отдохну, а завтра днем поднимусь к ним на ночевки, поднесу продуктов, и послезавтра вместе сходим 2Б.


17 июля 2006 года, понедельник.
Отличная солнечная погода. В 11 часов Саня с Ириной ушли на подход под Сталь.
 
Вадим очнулся. Отлёживается. Вспоминая настроения, витавшие в отделении перед НС, мы вдвоем формулируем в словах позицию, которая интуитивно давно созрела:
ИДТИ НА ВОСХОЖДЕНИЕ БЕЗ СТРАСТНОГО ЖЕЛАНИЯ – ВСЁ РАВНО, ЧТО ЗАНИМАТЬСЯ ЛЮБОВЬЮ БЕЗ ЖЕЛАНИЯ. НО ВТОРОЙ ВАРИАНТ, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, БЕЗОПАСЕН ДЛЯ ЖИЗНИ.

Раздобыла редкостную в лагере вещь – веник – и прибралась в комнате. Спросила Ю.И. Порохню, какие новости от наших. С Шестаковым связи не было, а Кочерга вчера прошел Койавган, 3А, и сегодня идет домой. Решила дождаться Юрия, передать ему Вадика, а после выдвигаться наверх.

‘Двойка’ пришла в 13:50. Им на ночевках ‘значкисты’ уже успели доложить, как встряли в спасаловку. ‘Двойка’, в свою очередь, рассказывает нам с Вадюлей, как выпустились сразу на Местию (1Б), Химик (2А) и Адырсу (3Б). Сходили открывашку, а потом зарядила непогода. Просидев лишний день на Местийской хижине и поднявшись после этого на перемычку между Химиком и Адырсу, они подумали: а чего идти на Химик, если по плану в этот день Адырсу?.. И повернули с перемычки не налево, а направо. Взошли на вершину в 18 часов. Когда сообщили по рации Порохне о том, где находятся, тот, понимая, что ребята стопроцентно имеют холодную, в ужасе произнес фразу, немедленно ставшую фольклором местного значения: ‘Юрочка! Ларочка! Вы там живыми останетесь???’. Его заверили, что останутся, и пошли на спуск по 3А. Началась гроза. По счастью, Юра вспомнил: 30 лет назад ему рассказывали, что Большой жандарм на южном гребне обходится. Они удачно обошли и спрятались под жандармом, и просидели всю ночь под снежной крупой на скальной полочке, засунув ноги в 120-литровые мешки для мусора, случайно оказавшиеся с собой. В Большой жандарм долбили молнии. Если бы наши друзья вовремя не нашли обход и укрытие, их могло убить на гребне. Это была та самая ночь с 10 на 11 июля, когда небо избивало землю ливнем и градом.

Мы не виделись десять дней. А как будто сошлись с разных планет.

У меня тревожное, нехорошее состояние после спасов. Надо собираться и выходить к Шестакову, но не могу заставить себя сдвинуться. Страшно до тошноты, вдруг завтра на маршруте кто-то из наших ‘значкистов’ сорвется. Вдруг они улетят с крутого склона? Мы ничего не знаем: вдруг они сегодня на 2А уже улетели?.. Понимаю, что надо переломить в себе это паническое оцепенение, заглушить его действием, но вместо этого бессильно сижу на полу посреди комнаты возле пустого рюкзака, боясь разрыдаться.

17 часов. Вставай, надо идти. Поднимаюсь на ноги. Собирайся. Не могу.
За столом ‘двойка’ разливает спирт. Перехватив мой взгляд, Юрий вопросительно указывает на бутылку. Шутка, наверно. Ведь знает, что я не пью. Неожиданно протягиваю кружку и показываю жестом: один миллиметр на донышке. Не выдавая удивления, но ни о чём не спрашивая, капает в точности. Резко выдохнув, залпом проглатываю спирт и, торопясь, пока не растаял жаркий камень в груди, закидываю в рюкзак свою палатку, спальник, снаряжение. Всё молча. Пока я шнурую ботинки, Лара собирает гостинец для верхней группы. Укладываю продукты сверху. Надеваю рюкзак, прощаюсь и выбегаю на улицу.

Пограничный пункт. Река. Кош. Ручьи. Джайлыковская Скала спасателей. Нехорошо глушить страх спиртом, но ведь помогло, а больше и не надо. Больше и нельзя. Подъем по сырой траве. Правый берег потока Койавган. Перевожу дыхание. Всё нормально. Идёшь ведь!.. Помня мою давнюю боязнь горных рек, Юра успел подсказать, что поток лучше переходить пониже, возле самой дороги. Свалив на всякий случай с берега еще один камень, опираясь на лыжные палки, без проблем перепрыгиваю речку.

Дальше крутая тропа на виатавские ночевки. Гоню себя изо всех сил, до одышки. Мышцы хорошо разогрелись, и от них согревается сердце. Поднявшись уже высоко, оглядываюсь вниз. Это еще кто?!. Вслед за мной к реке стягивается небывало огромная толпа. Яркие и мелкие, будто шмели, люди начинают в разных местах перебираться по камням через поток, поддерживая друг друга. Сколько же их?! Переправа чем-то напоминает кадры из кино про рыцарей.

Иду дальше. На первой же зеленой подушке, где мы стояли два года назад, обнаруживаю палатку Шестакова. А вот и он сам: одновременно со мной подходит сверху. Время 18:20. Ребята подтягиваются следом. Они только что с горы и очень устали. Сразу заявляют, что упахались и никуда завтра не пойдут.
 
Выкладываю спирт, халву, шоколад и колбасу. Разогреваем и пьем готовый чай, который ‘двойка’ перед уходом заботливо оставила под тентом. Тем временем подтягиваются и проходят мимо, к перевалу, ‘тевтонские рыцари’. Как сообщает один из них, это ‘70 эстонских хоббитов идут в ущелье Адылсу’.

Ребята уговаривают меня остаться и ночевать с ними. Но в их палатку пятый человек не вместится. Ставить еще одну, чтобы просто переночевать, смысла нет. Поэтому, несмотря на джентльменские возражения Лёхи с Игорёней, забираю у них обе мокрые веревки и ухожу вниз, в лагерь.

Теперь уже никуда не бегу. Долго сижу возле реки, фотографирую гору Уллутау.
В лагере в 20:45. Развесила сушиться веревки. Доложила Порохне, что с Шестаковым всё в порядке (связи, естественно, нет).


18 июля 2006 г., вторник
С утра дождь. Правильно, что не осталась вчера на виатавских ночевках. С утра забросила удочки Ю.И. Порохне и А.П. Олику насчет отделения. Сначала неудачно. Ладно, подождем.

Давно пора изобрести себе антиподлипы для кошек. А то обладатели фирменных ‘подмёток’ бегают по липучему снегу, как хотят, а он знай себе отстреливается из-под ног. Взялась за народное творчество. Разрезала пластиковую бутылку из-под минеральной воды и, устроившись на крыльце возле комнаты, начала кроить. Вскоре подошел Юрий Иванович:
-На тройку пойдешь?
-С удовольствием!
-Вон напротив, на крыльце, трое здоровых парней. Им тоже тройка нужна.

Вглядевшись сквозь ёлки, немедленно иду знакомиться. Игорь Фёдоров из Иваново, Серёжа Мосьпан и Дима Матвиенко из Невинномысска, все третьеразрядники с превышением. Ребята молодые, веселые и очень симпатичные. Сразу и честно предупреждаю, что восхождение будет не в клеточку, а чисто для себя, потому что формально выходить такой спортивной группой нельзя. Все согласны. Начинаем обсуждать планы. Выясняется, что Сергей в этом сезоне еще никуда не ходил. Значит, сначала нужна 2А, ‘открывашка’ для него и первое руководство для меня, чтобы потом я (как старший по званию и, кстати, по возрасту тоже) имела право вести группу через категорию, на 3А. Такие вот заморочки. Та самая бюрократия, над которой постоянно посмеивается мой муж, но которую я обязательно буду соблюдать.

Самая привлекательная и ‘ходячая’ 2А в районе – это ВИАтау. Но на нее дикая очередь, одновременно по пять групп на маршруте. Рядом есть 3А на Койавган. Но неподалеку есть и гораздо менее посещаемая 2А на Чотчат. И она не занята. ‘Забиваем’ себе Чотчат на 20 июля и Койавган на 21 июля, выпускаемся. Порохня вписывает нам в маршрутные листы рацию ‘ТОК-53’, которая сейчас находится у Кочерги, который собрался на Чотчат завтра из лагеря в лагерь и вроде как должен потом передать рацию нам. Но пока он будет на маршруте, мы уйдем на ночевки, значит, разминемся. Юрий, поняв ситуацию, немедленно решает оставить рацию моей группе и идти без связи.

Мне эта идея не нравится, но подчиняюсь здравому смыслу: все-таки они с Ларкой идут на один день, а мы - почти на три. Прошу провести для нас с мальчишками ликбез на тему ‘Радиосвязь в горах’. Располагаемся впятером на крыльце, изучаем. ‘ТОК-53’ - здоровенный кирпич, килограмма на полтора, пользуется репутацией одной из лучших станций в лагере. По всему видно, что Игорь очень хочет на восхождение заполучить рацию себе. Пока я соображаю, как бы поделикатнее ему в этом отказать, Юра в своей категоричной манере ставит точки над Ё: ‘На маршруте рация находится у руководителя!’. Показывает всё про микрофон, антенну, включение-выключение, каналы и подавление шумов. По ходу дела проконсультировал нас про Койавган (как не промахнуться с заходом на маршрут и куда спускаться после вершины в обход рассыпушной и опасной 1Б). А когда ребята ушли, ласково выругался про всю нашу компанию: ‘Аферисты!..’.

Вадиму сегодня уже лучше. Шестаков с отдохнувшим и выспавшимся отделением вернулся с ночевок после обеда, а вскоре за ним Афанасьев. Они с Ирой не прошли свою 4Б из-за дождя. Теперь Саня зовет меня на Джайлык с ним и с Ириной втроем. Отвечаю, что выпустилась на две горы и менять планы не буду. И вообще идти с ними не хочу, чтоб не быть третьим лишним.

Доделала антиподлипы. Написала письмо Диме и отдала Лёхе Кузнецову, чтоб передал из рук в руки.
Вечером сидели у нас в комнате, общались всей большой компанией. Санька подвыпил, был злой и нервный, хвалил свою оставшуюся в городе собаку за преданность, а окружающим повторял: ‘Как вы все мне надоели!..’. За это Ирка делала выводы о его гадких человеческих качествах.

Отбой в 23:00. Пишу свой ‘календарь наблюдений за природой’. Ночные бабочки атакуют мой фонарь и падают на блокнот.


19 июля 2006 г., среда
В 01 час ночи Юра и Лара начали собираться на Чотчат и, изо всех сил стараясь двигаться как можно тише, грохотали ботинками по полу. В 02:00 они вышли, а через 10 минут врезал ливень, как из ведра. ‘Двойка’ возвратилась в 06:00, потому что дошли до ледника и увидели, что их надежды не оправдались: там тоже шел дождь, а не снег. Вымокли насквозь. Сушатся.

Шестаковские ‘значкисты’ в предполётном настроении.
Саня мрачен. Морозова говорит, как он ее раздражает, что аж видеть его не может. Явно по дороге на Сталь произошел какой-то конфликт. Жаль, но кочерговский ‘стратегический план’ по сведению их в двойку рухнул из-за них самих. Только не могу понять, почему при явной столь психологической несовместимости Ира с Саней всё-таки будто бы собираются куда-то вместе идти. Говорят, что пойдут для меня 4А на Джайлык, но я-то с ними не пойду!. В таком состоянии они потенциальные аварийщики, я с ними не хочу! Еще раз попросила по отдельности каждого из них поговорить друг с другом и выяснить отношения. До тех пор, пока они не разберутся между собой, я не пойду с ними никуда.

Готовлюсь к выходу в самостоятельной группе с Игорем, Димой и Серёжей. Невинномысцы живут в новом ‘Джайлыке’ у спасателей, дорогу на виатавские ночевки не знают, поэтому договорились, что мы с Фёдоровым за ними зайдем. ‘Значкисты’ и оба Александра явно не понимают, что я делаю и зачем мне это надо. Остальные трое могут либо почувствовать, либо догадаться. За то, что иду незнамо куда с тремя незнакомыми мужиками, Юрий обозвал меня отчаянной, но по глазам вижу – одобряет.
-Ничего не бойся. Следи за ними.
Одобряет, а ведь сам волнуется. Ничего. Это жизнь. Хватит уже. Пора взрослеть и взлетать.

Распрощалась со снежинцами, которые завтра уедут.
В 12:00 мы с Игорем Фёдоровым вышли из лагеря. Дождь. Изредка подразнивает солнце, но вскоре скрывается окончательно. В ‘Джайлыке’ забрали Серёжу и Диму, дали крюк через мост и по левому берегу Адырсу начали подниматься к ночевкам. На крутой тропе встретили мокрых ставропольских туристов.
 
Ливень, ледяной ветер. Подъем. Пар изо рта, замерзшие руки, дождь затекает в рукава, катится по лицу. Стараясь отвлечься от него, предаюсь приятным фантазиям о том, как прекрасны вот эти цветы и вот эта трава в другую погоду, как хорошо им при солнце, под теплым, ласкающим ветром.

Вымокла до нитки. Тактически правильный ход – пожертвовать болоньевым костюмом и быстро сохнущим термобельем, сохранив теплые вещи в рюкзаке сухими.

Добираемся до самых верхних площадок на ночевках, занимаем два свободных пятна, ставим палатки, расселяемся. Палатка невинномысцев больше моей, поэтому кают-компания организуется у них. Посидели, попили чай. Потом мы с Димой вылезли на разведку. Он самый шустрый из троих новых знакомцев, по натуре явный лидер. Поднялись по высокой морене и немного по снегу. Чётко определили наш подъемный кулуар на Койавган (единственный, где снег смыкается не с сыпухой, а с травяным мысом). Увидели, где ‘дыра в заборе’, через которую нам завтра перелезать в соседний цирк.

Ужин, чай, разговоры. У ребят есть газовая лампа, которая вдобавок к свету еще и греет окружающее пространство. Становится тепло и уютно. Рассказываем всякие альпинистские истории. Выясняется, что мы с Игорем мельком виделись в ‘Уллутау’ в прошлом году. И даже знакомы через воронежского Женю. Который сначала пытался вправить Гоше челюсть. И которого бывший пациент потом выносил в акье, поломанного, из-под ‘Чегетских’ ночевок.

Гошина история про челюсть начиналась бесподобной фразой: ‘В ПОЛОВИНЕ ОДИННАДЦАТОГО Я ЗЕВНУЛ..’. Далее следовала эпопея с участием нескольких лагерных медиков и поездкой в Тырныауз.

Решаем, что завтра идем в любую погоду, кроме грозы и проливного дождя. Дима спрашивает, что будем делать с дежурством. Честно говоря, я за три года вообще отвыкла от расписаний, но раз ребята хотят график, то на здоровье. Дима предлагает назначить себя с Серёгой дежурными завтра утром, а нас с Игорем – послезавтра утром. Ну, раз ему так важно – без проблем.

Даже не могу понять, мандражусь я или нет. По крайней мере, здесь и сейчас хорошо и приятно. ‘Мы же отдыхать сюда приехали’. На мне формальное руководство и ответственность за всю группу. Готов? – взлетай!

Вспоминая разговор с Вадимом, вслушиваюсь в собственное внутреннее состояние: хочу ли я на это восхождение? Да. Точно. Совершенно определенно – хочу.
 
Холодает. Ветер. Крепчает ветер! Это замечательно. Но дождь пока не прекращается.


20 июля, 2006 г., четверг.
Просыпаемся в 03:00. Дождя нет. Но и неба не видно, пасмурно. Снизу вверх через стоянки дует упорный ветер, тащит простыни облаков, сквозь редкие прорехи в них на миг показывая звезды.

Ветер. Это шанс в нашу пользу.
-Выходим!

Завтрак, рабочие сборы. Вышли в 04:20. Взлет моренного гребня, снежник, жесткие бугры ледника, фирновый взлет. Рассветает. Серёжка бросает анархистскую идею, а не свернуть ли нам на близкую отсюда 2Б ВИАтау, чем топать на какую-то 2А, да еще и далеко. Ну уж нет, идём по плану.
Вылезаем в дыру виатавского забора. Красноватое небо в тучах.

Напротив, чуть справа - Чотчат. По СВ гребню, 2А. Небольшая, технически несложная гора. Ничего личного?.. Два года назад она едва не утащила моего напарника в камнепаде. Еще через год, рассматривая эту гору с ‘Чегетских’ ночевок, я внезапно поняла, что обязательно туда вернусь. Причем вернусь руководителем. Не из мести, не для того, чтобы изжить страшные воспоминания: они почти прогорели, оставив осадок. Просто я откуда-то знала, что вернусь.
 
Отдыхать и получать удовольствие. Я желаю этого для нас всех. Потому не возражаю против того, чтобы Димка развесил на обвязке гроздья френдов разного калибра. Просто сказала еще в лагере, что на 2А они не нужны. Но раз ему так хочется, пускай несет. Здоровье есть, азарт бьет фонтаном из огромных синих глазищ, улыбка до ушей…

Единственное, что не обсуждается – это безопасность. Поэтому, несмотря на ворчание резвой гвардии, связываемся на леднике. Я с Игорем, Дима с Серёжей. Аккуратно прошли через закрытый бергшрунд. По крутому снегу вылезли на скальный гребень. Невинномысцы шли первой связкой, Димка порывался влезать на каждую стенку, везде втыкать френды и оставлять их для нас, а мы с Гошей шли чуть ниже по тропе и заставляли Серёгу самого все френды забирать.
 
В этом году на северной стороне гребня льда почти совсем нет, просто сыпуха. Всё равно постоянно повторяла, чтобы парни шли осторожнее и не совались на развалюшный северный край.

Тем временем из Грузии вылезли тучи. Небо опустилось и стало сплошь темно-серым, словно предгрозовым. Видимость упала до одной веревки. Мы на гребне. На мне окончательное решение, идем дальше или разворачиваемся. Любое решение сейчас может оказаться правильным и ошибочным. Цена – удар молнии.

Сто метров до вершины! Будь у меня шерсть на загривке, она бы встала дыбом.
Пока не гремит. Ближайшая от нас к Сванетии грозобойная вершина – это Чегет. Мы пониже. Если начнет греметь, то первым делом влупит туда. Может быть.
Последний десяток метров по простым скалам почти бежим.

Вершина! Взгляд на часы: 09:05. Записка в консервной банке под стеклянным колпаком. Не лагерная, а карандашом на огрызке, оставлена какой-то группой самодеятельных туристов.

Мальчишки хватаются за мобильные телефоны. Я на мерзком ветру вожусь с заполнением нашей записки. Всё та же серая облачность, но не гремит. Кажется, нам повезло. Грызем шоколадку в честь вершины. Решаем дождаться связи здесь, чтобы не пришлось через несколько минут делать еще одну остановку на гребне.
 
Разворачиваю радиостанцию. Время. Дисциплинированно жду, пока нас вызовут из лагеря. Слышимость отличная. Порохня вызывает несколько групп, но большинство молчит. Наверно, заработались. ‘ТОК’ начинает перекличку по второму кругу, и снова без нас.
-’ТОК’, здесь ‘ТОК-53’, на приёме, - наконец, скромно вмешиваюсь я.
-’ТОК-53’, дай информацию! – спохватывается база. Повторив позывные, докладываю, что нахожусь на вершине Чотчат, начинаю спуск по пути подъема, и у нас всё нормально. Потом по просьбе ‘ТОКа’ вызываю другие станции, но никто из них так и не откликнулся. Мы получили СК, свернулись и в 09:40 пошли на спуск. И лишь на земле я подумала, что, когда в любую минуту могла начаться гроза, болтать по рации и по мобильникам было, пожалуй, неосторожно.
 
Тем временем в ‘Уллутау’ Кочерга зашел к начучу узнать о результатах утренней связи:
-Как там наша Надежда, ‘ТОК-53’?
-Не выходила, - с чистыми глазами сообщил Порохня, уже благополучно забывший (раз всё нормально!), с кем и о чем недавно беседовал. Наверно, это было не похоже на меня (‘педантичную до ужаса’), потому что мой земляк и старший товарищ, видимо, не поверил и в дальнейшем приходил слушать переговоры лично.
 
А мы, пройдя скалы, свалили со снежного склона с попеременной страховкой. Вместо дюльфера Игорь спускал меня почти бегом с верхней страховкой и повторял: ‘Надо больше доверять своему напарнику!’. И он прав. И на одной веревке с ним надежно и хорошо. Просто мне такой способ непривычен.
 
Непогода, так и не собравшись, рассосалась, выглянуло солнышко. Удовлетворение заполняет мою душу, как будто теплое молоко наливается в кувшин: мы не забоялись, рискнули и выиграли! Повезло.

В 12:00 вышли на связь уже с ледника, перед обратным подъемом к дыре в заборе.
Пересекаем еще один ледник и выходим на тропу. Развязываемся.

Так же постепенно, как солнце из облаков, проступают и яснеют воспоминания. Женин кивок в сторону проходящей мимо цепочки парней: ‘Вон тому мужику я челюсть вправлял!’. Характерная темная борода ‘под Месснера’. Точно! Мы знакомы.

-А я тебя вспомнил! – словно в ответ моим мыслям сообщает Гоша, - Ты воду носила!.. Только я тогда думал, девочка совсем, лет восемнадцать.

Ни слова о том, что, мол, ‘женщинам на спасработах не место’. Игорь-то не осудит, он был там. А то осенью довелось получить по шее от знающих, опытных и т.п. Нет, к черту все теории! Не хочу больше ничего слышать на эту тему. По технике и по медицине – да. Но никаких философий! Ни от кого.

По тропе пошли своим темпом, и в кои-то веки я оказалась быстрее всех на спуске. К палаткам пришла первой, успела набрать воды и начала чистить картошку, когда подтянулся народ. Солнце распалилось от души, мы с наслаждением расстелили носки на камнях и уселись отдыхать и загорать.

Сходили классно! И даже быстро: в 14:00 уже на ночевках. Правда, выяснилось, что два бойца из штурмовой группы на Койавган выбывают. Гоша очень сильно натер большой палец на ноге: огромный пузырь под толстым слоем кожи на подушечке. (Ну, везет мне на терпеливых и упертых мужчин: ведь не только ни звуком не признался, но и шел всю дорогу хорошо, быстро, а темп сбросил лишь на морене!) А Серёжа не очень решительным тоном (зато честно) признался, что завтра на тройку идти не в настроении: наелся горами. Нормально, бывает. Хуже, если бы промолчал.

Итак, рассыпались обе сходившиеся связки. Димка-поскакушка всё равно рвется на гору. Дай ему волю, он бы и соло побежал. Я задумываюсь между да и нет, 50х50. Гоша настаивает, что на тройку в двойке нам идти нельзя. Конечно, нельзя. И на двойку сегодняшним составом без инструктора тоже было нельзя, но, пожалуй, разница есть. Решаем дождаться 18:50 и попросить о договорной связи в 21:00 для консультации.

Пока варится вкуснятина на ужин (жаркое из картошки с двумя банками тушенки), проводим разбор. Потом пересказываю ребятам джайлыковскую байку, связанную с первопроходцем 2А на Чотчат Валерием Шакало - ‘Историю про убийство Князя Тютюйского’. О том, как на встрече новичков, изображая Князя Тютюйского, он должен был (в кошках на босу ногу и в развевающемся плаще на голое тело) с грозным рёвом эффектно съехать по наклонному тросу с сосны на плац. Но, во-первых, в тот злосчастный день он решил спускаться не на карабине, а на ролике. Для пущего впечатления. А во-вторых, трос оказался натянут очень туго и круто. Поэтому на глазах у обалдевших новичков Князь Тютюйский с воплем, переходящим в ультразвуковой визг, на бешеной скорости впечатался в бетонный парапет, сломав себе несколько рёбер. А джайлыковский начуч, чемпион СССР В.П. Попов, страшно побледнев, но притворяясь, будто всё идёт, как задумано, провозгласил: ‘У нас в лагере существует традиция: каждый год на встречу новичков забивать по одному мастеру спорта!’.

Долго еще веселимся, фотографируемся, потом Гоша медленно отправляется вниз. Мы с невинномыссцами дожидаемся связи в 18:50 и.. долго-долго с квадратными глазами слушаем, как Зайцев заплетающимся языком вызывает ‘ТОК-44’, у которого связка улетела с Чегета за перевал Яман, на грузинскую сторону. Кто-то кого-то пытается ретранслировать, слышимость у них через пень-колоду. А одна из лучших раций здесь, хотя она необходима там. Всё решилось само.

Тепло расстаемся с Димой и Серёжей (завтра вечером им уезжать), я сворачиваю палатку и бегом валю в лагерь. Погранцы говорят, что четыре человека только недавно ушли в сторону Ямана, но был ли это поисковый отряд, они не в курсе. Отдаю рацию Порохне с Петуховым, заодно сообщаю, как дела у группы, прошедшей ‘Монаха’, которую, кроме нас, никто не слышал.

Отделение значкистов уехало домой, только Игорь Артемьев остался, чтобы всё-таки закрыть 3 разряд. Он, Вадюля, Юра, Саня, Лара и я – нас теперь шесть человек в комнате. Ирина утверждает, что они с Афанасьевым помирились, и зовет на Джайлык втроем. Обещала думать всю ночь.


21 июля 2006 г., пятница.
Ночью сидела, разминала уставшие от беготни мышцы на ногах. Все давно залегли, а Юрий еще слонялся с фонариком. Яркий луч прилетел мне в лицо.
-Сводит?
-Немножко. Сейчас пройдет.
-Надо съесть столовую ложку соли и запить водой, тогда судорога сразу отпустит.
-Соль? Фу!.. Понимаю – сахар!..
Юра недолго возится у стола, потом склоняется к моему лежбищу с чайной ложкой соли и кружкой минеральной воды.
-Ешь.
-У-у! Я не хочу соль!
-Ешь!
-Бе, какая гадость, - хныкая и капризничая, проглатываю этот кошмар и запиваю минералкой, которая после соли кажется не менее мерзкой на вкус.
-Сейчас всё пройдет.

Еще несколько минут поразминала ноги и улеглась спать. В принципе, он не ошибся: про судороги я забыла моментально, потому что через полчаса начался такой понос, что остаток ночи был посвящен скитаниям из комнаты ‘на шхельду’ и обратно.

К утру выяснилось, что лекарь-самозванец страдает той же проблемой. Поскольку за последние три дня мы ничего совместно не ели, я решила, что причина моего внезапного заболевания в солевом шоке. Нельзя же так издеваться над желудком! Невероятная слабость, но еще нахожу силы смеяться:
-Так ты меня нарочно отравил, за компанию? Чтоб не скучно было одному челночным бегом заниматься?
-Но судорога-то у тебя прошла?.. Вот видишь!..

Вся комната ржёт. Я умоляю не смешить, а то помру. Чтобы сменить тему, хвастаюсь, что сумела убедить троих бесстрашных юношей связаться на закрытом леднике туда и обратно. Вадюля отпускает ‘шпильку’ про занудство. Юрий советует Ирине написать мне рекомендацию в школу инструкторов. Та пожимает плечами:
-Чего там было уговаривать? Сказала бы: ‘А ну-ка связались, махом!’ - да и всё.
-Я не разговариваю с людьми через ‘а ну-ка’. И вообще, мы ходили отдыхать!
 
Несмотря на идеальную погоду, больные полдня лежат пластом, каждый в своем углу. Еле вспомнила, что надо снять контрольный срок, и изменила привычную траекторию, сползав в учебную часть. Лариса отпаивает напарника (а под горячую руку и меня) киселем и кормит жидкой овсянкой на воде.

К 12 часам мне стало получше, но выдвигаться на подход к Джайлыку было уже поздно. Ира сказала, что не успеем отдохнуть, и не стоит перенапрягать организм.

Игорь с Вадюлей ходили на Местийскую тропу фотографировать водопады, заодно поставили на ‘Чегетских’ ночевках палатку для ‘двойки’. У тех по плану подход сегодня, и к вечеру они начинают медленно паковать рюкзаки. Юра интересуется, почему я всё-таки передумала, если еще вчера была резко против восхождения с Морозовой и Афанасьевым. Усмехаюсь, дерзко и с вызовом:
-А я тоже не имею роскоши отказываться от ‘царских подарков’! К тому же, вроде как, они выяснили отношения и помирились.
Лёгкий отрицательный жест бровями. Я чуть не падаю:
-Что?!.
-Не выяснили. Они три дня друг с другом не разговаривают.

Какого чёрта?!. Оставив меня в глубоком шоке, всё еще бледный Кочерга навьючивается рюкзаком и в 19 часов отбывает со своей напарницей на ‘Чегетские’ ночевки. В планах у ‘двойки’ Лацга, 3Б, и Чегет, 4Б.

Вадика с Игорем Ирина пристегнула в отделение к инструктору Михаилу Ишутину. Но тот уже вышел на подход под ВМФ, и в 21:30 Тукмачёв и Артемьев понеслись в темную ночь, вдогонку по незнакомой тропе.


22 июля 2006 г., суббота.
Отсыпалась до 08:30. В комнате остались я и Саня.
Переменная облачность.
Ирина принесла на завтрак огромную пиццу, которую почти всю сама и съела, потому что Саша успел позавтракать в столовой, а я напилась чаю и вообще решила максимально осторожничать с едой.

Позывных группы Ишутина я не знала, а старания разузнать у начспаса что-либо о ‘ТОКе-21’ оказались безуспешными.
-Да у всех там всё нормально! – закричал Ким Кириллович и попытался устроить мне скандал за то, что вломилась в учебную часть в шортах. – Ты где находишься?! Почему в учебную часть без штанов? Ты бы еще голая пришла!
Сидящие у него за столом пожилые альпинисты одобрительно загудели. Долю секунды я прикидывала, не стоит ли в традициях удачливых футболистов по-хулигански сорвать с себя майку, чтоб они тут все попадали, но решила не доводить старичков до инфаркта и, мило улыбнувшись, ушла.

В 11:30 мы с Ирой выдвинулись на подход. Саня сказал, что пойдет своим темпом, попозже. Обычно инструктор резво носится на подходах, но в этот раз идет необыкновенно медленно, погруженная в свои мысли. Я не спрашиваю, зачем она сказала мне то, чего не было. Обе молчим. На ручье нас догоняет Саша, и дальше плетемся ‘медленно и печально’ все трое. Да, фигня в Датском королевстве, этого только слепой не заметит.

На ‘Райских’ ночевках вышли из тумана и попали на солнце. Так же не торопясь в 16:00 пришли на ночевки ‘У Черных скал’ (рядом с дырой в джайлыковском заборе). Поставили палатку. Ира на несколько часов ушла в сторонку медитировать, глядя на Джайлык. Мы заварили компот из изюма. Сидели, ждали и сами тоже не пили, не беспокоя Иру из уважения к ее религиозным чувствам. Я пробовала включить телефон, но на ночевках нет сети.

На ужин какое-то буржуйское мясо с фасолью и овощами в герметичной упаковке. Вкусно, но обыкновенная гречка с тушенкой сытнее. Наш мужчина ничего не сказал, но явно не наелся. Не европейцы мы и не москвичи, и никогда ими не станем! На почве мировоззрений и произошел единственный за день разговор (точнее, натянутый спор) у Сашки с Ирой.

В воздухе напряженность и неприязнь. По сравнению с выходами любым другим составом, постоянная нелепая отчужденность. Нет главного, что делает людей командой. Чувствую, что скоро задолбаюсь быть буфером между этими двоими. Зачем они пришли? На что надеются, если не хотят и пальцем шевельнуть ради примирения?.. Если могу чем-то помочь, то постараюсь. Но что я могу? Только быть собой, раз мне есть за что любить обоих этих упрямцев. Но они должны разобраться между собой. Сами.

Ниже нас всё ущелье забито плотными облаками, да и в ‘гнилом углу’ тоже не фонтан.

Подход к Джайлыку по леднику и начало маршрута – голый лёд, серый и настоящий.
Игры кончились.


23 июля 2006 г., воскресенье.
В полночь началась гроза. Ливень. Несколько часов страшный грохот, блеск и пинки шквалов об палатку. Встали в 03:30. Всё небо обложено.
Ира сказала, чтобы мы решали сами, идем или нет, потому что она (как профессионал) готова идти куда угодно и с кем угодно. Мне снова плохо: вчерашняя фасоль, упавшая в недолеченный желудок, полностью вышибла его из строя. В 05:00 не вышли.

Спали до 10:00. Погода облачная. Ирина ушла медитировать. Тоска зеленая.
В полдень я тихо-тихо прогулялась до конца морены, к леднику. Мощности нет. Сидела на камнях, думала. Тоже смотрела на Джайлык. У меня важные личные причины оказаться завтра на вершине. Чего особенного – перетерпеть ради того, чтобы сильные, техничные и опытные затащили меня на веревочке на четверку. Ведь мне нужна четверка. Но не любой ценой. Наверно, в прошлой жизни (в азиатских третьеразрядниках) я бы смирила гордыню, да еще в ножки поклонилась за то, что соблаговолили взять с собой в качестве прицепа. Но здесь и сейчас с ними на эту гору я не пойду. Нельзя прикасаться к горе с таким настроением. С безразличием и неприязнью друг к другу.

Джайлык! Легенда, о которой не то что не смела мечтать, но просто не думала, не примеривала к себе. И поэтому не имею роскоши продавать свою мечту за чужие разборки. Видать, не коронован еще тот царь, от которого я стану принимать ‘царские подарки’! Вдруг пришло ощущение: я обязательно сюда вернусь. И совсем невероятное: я вернусь скоро, уже в этом сезоне. И стало легко.

Спустилась к палатке, сказала, что плохо себя чувствую и, во-первых, завтра идти мне просто не по силам. А во-вторых, не хочу идти в группе, где двое друг другу по фиг.

Конфликт прорвался. Ирка разразилась монологом насчет слабых мужчин, которые молчат и не высказывают своего мнения вслух. И про то, что и Ким, и все инструктора знают, что Морозова ходит на Джайлык каждый год, в любую погоду, кроме грозы. А тут в нормальную погоду она почему-то сидит на ночевках. И вообще у нее никогда еще не было столько возвращений и не пройденных маршрутов, как в этом сезоне. Позор на весь лагерь!
-Да брось, тебя никто не осудит.
-В ‘Уллутау’ - осудят!.. А то, что у тебя желудок заболел, это психологическое! Юра считает, что у тебя психологический комплекс и страх перед четвёрками.

Я пожимаю плечами: Юра может считать всё, что угодно. Он с нами не ходит. Ах, да: слово мужчины для Ирки – закон и единственный авторитет. Впрочем, если учесть, что первые свои тройки я сходила еще новичком в Ала-Арче (и с тех пор набрала их чуть не полтора десятка), но при этом шанса выйти на четверку у меня не было пока ни разу в жизни, то вполне понятно, почему Юрий мог так подумать. Если в действительности такое говорил.
-Могу для учебной части собрать анализы с песочка, чтобы обеспечить твое алиби и доказать невиновность!
-При чём тут?.. Просто нечего было говорить, что есть перворазрядник, который рвётся на пятерки..
-Кто тебе говорил, что я рвусь?! – взрывается Сашка и начинает заново разжёвывать про больное колено и осторожность. Оба находят крайнего – конечно, Кочергу! - и валят на него всю вину за собственные неудачи. Во, балбесы!.. Ну, перестарался он, желая им счастливого сезона в двойке. Бешеная энергия, стихия Воздуха – в очередной раз наш друг, действуя из самых лучших побуждений, устроил катастрофу как раз тем, кому хотел помочь. Но раз уж не сложилась у Сашки с Иркой связка, почему бы прямо не поговорить: ‘Ты видишь, у нас с тобой что-то не так! Извини, не получилось!’? Разве хоть кто-либо в силах заставить самостоятельных взрослых людей столько времени терпеть и молчать?! Или они здесь на каторге, цепями прикованы?

Пружина сорвалась. Санька чётко заявляет, что на пятерки с Ириной не пойдет.
Ее потрясенные глаза.
Мое злое резюме: ‘Ну-ну: Афанасьев – хам, потому что сразу и прямо не сказал, что не будет с ней ходить. Модестова – трусиха, ее от одного вида четвёрки дрыщ пробил. Тукмачёв – вообще технически неподготовленный. А виноват во всём Кочерга, потому что подсунул Морозовой такое отстойное отделение! Красиво!’. Осталось только ножкой топнуть и потребовать, чтоб ‘этот коварный тип’ сам сводил женщину на пятерку в качестве компенсации за свое безобразное поведение.

Всё. Сливайте воду, сушите вёсла.

В 14 часов собираем вещи, и мы с Сашей уходим. Ира остается медитировать. Идем не спеша, решаем, что будем делать дальше. Мы можем, в принципе, ходить тройки-четверки вдвоем или пристегиваться к кому-нибудь как связка. Вроде бы, Олик сейчас должен был набирать новое отделение разрядников. Но если я очень хочу снова попасть на учебные занятия, то Сане всё, что касается инструкторов, уже надоело. 

В лагере оказалось, что к нам подселили девочку Свету из Твери и пару кого-то еще, которые ушли акклиматизироваться. У Светы третий разряд с превышением, она приехала одна и собирается искать группу с инструктором, чтобы закрыть второй. Афанасьев сначала глубоко потрясен. Потом вспоминает, что год назад я сделала то же самое.
-Солдат Джейн!.. Ну, женщины, ну вы даёте!..

Не в первый раз молча удивляюсь, при чем тут женщины. Нормальный ход для альпинистов, не имеющих своей команды. Ощущение, которое родилось очень давно, становится окончательным: мы не будем ходить в двойке.
 
Весь день облачно. Стоим на крыльце и разглядываем тучи.
-Хусейн, когда погода будет? – спрашивает Вадик.
-Подожди, - истопник, озабоченный делами, отпирает какую-то дверь в корпусе (забегает – выбегает – запирает), - сейчас точно скажу!
Быстро доходит до середины плаца и быстро возвращается:
-Не будет погоды!
-Ты куда ходил? Гарваш смотрел?
-Да. Не будет погоды!
Гарваш (точнее, тучи на его месте) мы и сами видели. Но надеялись на чудо?..

Приехали бывшие джайлыковские инструктора Нина Черных и Людмила Чуба, привезли восемь молодых детей в горы. Радостная встреча. Молодежь расположилась тоже у нас, инструкторов подселили в комнату к Морозовой, несмотря на ее недовольство:
-Лебедь их терпеть не мог!
-Ну и что! – я в очередной раз пожимаю плечами. – А мне они очень нравятся!..

Вечером наконец-то душ, впервые за много дней. Организуем чай, салат и сборище у нас. За встречу! Снова Уралу прибыло. Саня выспрашивает у Нины Евгеньевны про разные маршруты и про то, как она со всей своей командой однажды кубарем сыпалась с Уллутау по пятерке.

Артемьев и Тукмачёв рассказывают о своих приключениях. Ишутина они не догнали, ночевали где-то на морене, на единственной ровной площадочке посреди крутого склона. А на следующий день сходили на ВМФ, 2Б, вместе с отделением костромичей, обитающих в ‘Джайлыке’. Очень довольны. Игорь закрыл 3 разряд.



Часть 3.
ВОЛГОГРАД


24 июля 2006 г., понедельник.
День рождения Димы. Как я вчера хотела оказаться сегодня на вершине и дозвониться до него!.. Но это бы по-любому не удалось: с утра и целый день поливает дождище.

Мучаюсь желудком. Новая соседка Света, оказавшаяся студенткой-медичкой, дала пару таблеток – чуть отпустило. Ира Морозова съездила в больницу к Мише Парасенко, в Тырныауз. Ему сделали операцию, вставили металлическую пластину.
Оказалось, что те двое подселившихся (которые ходили за акклимухой), – это легендарный Слава Мельников и его жена Римма. В 16 часов они вернулись с ‘Чегетских’ ночевок и сказали, что Кочерга и Веселова спустятся через час. Но те так и не пришли, хотя мы поставили их на питание на ужин и спёрли для них еду из столовой.

Чубины дети съехали в какую-то более комфортабельную комнату. Почуяв, что глобальные подселения только начинаются, я переехала с ковром и всеми вещами, разместившись головой к боковой стенке комнаты. Хоть не на виду из двери!

Снова зондировала почву в учебной части на тему, куда бы пристегнуться, и оставила свои данные. Начальство подсказало, что приехали большие сборы из Волгограда и из Астрахани. Под каким-то импульсом решила пойти против алфавитного порядка. Разыскала огромную зеленую палатку-’анаконду’, возле которой, будучи едва не съедена большой черной собакой, успела мельком переговорить с кем-то из волгоградского начальства насчет себя и Светы. Занавешенное капюшоном дождевика начальство велело подходить завтра утром.
Я поскакала через лужи домой, люто боясь сглазить возможную удачу, при этом размышляя о том, что в состоянии автономного плаванья становлюсь всё более решительной.

Попросила Саню оставить мне фифы, когда будет уезжать домой: вдруг еще попаду на ледовые занятия. Он вытащил инструменты, внимательно их рассмотрел и, тоже в каком-то порыве, с кавказским акцентом произнес:
-Эх!.. Бери! Дарю!
Вадюля чуть не зааплодировал.
-Сань, подумай. Тут же свидетели, - осторожно напомнила я. Афанасьев только махнул рукой:
-Забирай! Всё равно в одном городе живем, никуда они не денутся.
Мы все рассмеялись.
 
Мельников молчалив и безумно обаятелен.
На ночь сняла свои многодневные линзы, положила промываться. С желудком всё еще плохо.


25 июля 2006 г., вторник.
С утра чувствую себя нормально. Пошла на разведку в Волгоград. Шумное, многолюдное поселение. После трех минут перекрикивания в поисках кого-то, из палатки появляется плотный и кудрявый молодой инструктор с шальновато-серьезными карими глазами:
-А вы что хотели? – до чего я люблю прямые вопросы!
-Пристегнуться к отделению, - прямой ответ.
Пара столь же быстрых вопросов про квалификацию.
-Мы на скальные занятия сейчас уходим.
-Можно с вами?
-Сколько нужно на сборы?
-Двадцать минут.
-Хорошо, подождём.

Через полчаса мы уже топаем с рюкзаками вниз по дороге и на ходу знакомимся. Два Алексея, Олег, два Михаила (один из которых тот самый инструктор) и Вадим (старший инструктор, то самое вчерашнее ‘начальство в капюшоне’). Прикольно: как в прошлом году мне повально везло на Ирин и обоего пола Женек, так нынче везёт на Михаилов и Вадимов! Кто-то говорит: ‘Надежда – наверно, счастливое имя для команды!’. Народ улыбается. Это смущает, но очень приятно. Я тоже хочу, чтоб оказалось счастливое.

Переменная облачность. Проглядывает солнце, но тучи густеют.
По тропе поднимаемся к скалам пика Зимнего. Ребята приехали всего пару дней назад, поэтому пока не слишком несутся в подъем, кроме Алексея-старшего. В районе Зимнего, в разных сторонах, работают еще несколько волгоградских отделений разного уровня, которые время от времени переговариваются между собой по собственным (не лагерным) маленьким рациям. При этом инструктор Миша Текутов называет себя странным позывным – ‘Наркоман’. Разбитные манеры, кудри, татуировка. Наверно, из ‘завязавших’, - молча предположила я. Но оказалось, наоборот, в земной жизни он аж целый майор и занимается как раз борьбой с наркотиками.

Надели каски и системы, связались. Отработали три веревки взаимодействия, а потом пошел дождь. Скалы покрылись мылом. В одном месте, поднимаясь по крутой мокрой плите, Вадим поскользнулся и покатился вниз. Другой Миша бросился к нему, успел перехватить и остановил.

Поднялись на скальный уступ и дюльфернули с отвеса. Первый раз на практике видела челночную страховку (то одним, то другим концом веревки, без выбирания ее полностью обратно наверх). По осыпям и простым скалам кулуара спустились с горы.

Полазили немного, но мне ужасно понравилось. Особенно то, что ребята толковые и относятся друг к другу без понтов и дружелюбно, хотя и мат на мате. И понравилось, что, хотя у каждого из них по нескольку четверок, я не слишком провально отстаю в технике. Внутренний голос доволен. Очень легко и быстро сходимся с Мишей Семисиновым. Мы примерно ровесники и оба идем по второму кругу. Он когда-то приехал в горы в 16 лет, а потом, как и я, заново пошел с нуля. Остальные ребята на вид постарше. Как-то сразу стало ясно, с кем будет легко, с кем нет. Зефира в шоколаде не будет, это точно, но сработаться вполне реально со всеми.

В 16 часов слезли и разошлись по домам сушиться. Влетела в комнату, вприпрыжку от радости. Дома была ‘двойка’. Сегодня или завтра они собираются обратно на Лацгу, где за несколько дней так и не побывали: два раза выходили до Гарваша и возвращались.

В 18 часов разбор скальных занятий в Волгограде. Кажется, меня берут в отделение старших разрядников. Yes!..

В 19 часов за мной забежал Мишаня, позвал на лекцию по радиосвязи. Внутри палатки-’анаконды’ длиннющий деревянный стол, вдоль него лавки. Здесь штаб-квартира и столовая на всю компанию в 37 человек. Здесь же лекции.
Вечером и Света тоже пристегнулась - к отделению третьеразрядников.

Ира Морозова с нашими Игорем и Вадюлей плюс двумя какими-то новыми девочками завтра выпускается на ВИАтау. Я забрала у нее свою книжку альпиниста с характеристикой и оценками.

Жизнь заложила вираж и движется дальше.


26 июля 2006 г., среда.
День рожденья Игоря Артемьева.
С самого утра ясно и солнечно. С 10:00 занимаемся на ‘скалах Хергиани’, более известных мне как ‘Джайлыковская скала спасателей’. Взаимодействие связок на отвесной стенке (инструктора сказали, четверочный-пятерочный рельеф). Лазанье в связке с попеременной страховкой, подъем с двумя жумарами, закладки, дюльфер на одинарной и двойной веревке, разбор работы второго в связке на страховке. Кайф до мурашек. Классно!

Вчера на разборе Миша Т. сказал, чтобы я не боялась на занятиях проявлять инициативу. Сегодня учла замечания и постаралась не только тренироваться и учиться, но и показать, что вообще умею. Чтоб быть не совсем уж котом в мешке для новых товарищей. Похоже, их моя подготовка устраивает. Единодушно определяется состав связок в нашей группе: Алексей Трифонов с Олегом Водоласким и Миша Семисинов со мной. Младший Алексей, оказывается, с отделением ходить не будет: он так, отдыхал.

Закончили тренировку в 14:30. По плану через два часа выход на ледово-снежные занятия, но пограничный перевал и примыкающий к нему район закрыты. Снова какие-то недоразумения между нашими и грузинскими погранцами.

Саша Афанасьев с Вадюлей и Игорёней переиграли планы и собрались на Уллутау, 2Б. Но им не дали пройти через пост и завернули обратно. Ребята подумали – и перевыпустились на Кичкидар, 2А.

Волгоградцам пришлось решать те же проблемы. ‘Чегетские’ ночевки открыты, туда можно. И на ледник Гумачи можно. На Лацгу можно только на 3А по восточному гребню, а все маршруты, которые начинаются южнее, закрыты. На Уллутау можно только по пятеркам северной стены и по ‘Доске’. В итоге, подсчитав, что каждый в нашем отделении в этом сезоне уже ‘открылся’ (я в лагере, парни - в Крыму), выпускаемся вместо запланированной 2А на разрешенную 3А.

В 18:30 выходим. Волгоградцев человек тридцать. Топаем шустро, обгоняя новичков. Долго искали переправу через реку. Снежного моста нет, а вода большая, бешеная. В самых страшных местах, где приходится прыгать, мужчины страхуют и поддерживают. На берегу отдыхали, пока перебиралась вся большущая компания.

После реки пронеслась в подъем на всём ходу, на предельном рабочем пульсе. Акклиматизация у меня уже очень хорошая, силы есть, отлично. Выскакиваю на ‘Чегетские’. Положив рюкзак и скрещенные палки, забиваю два места под палатки для своего отделения.

Палатка снежинцев пустая. Время 20:00. Поставила на уши отделение Ю. Ф. Селиванова, но ни он, ни его участники моих земляков не видели. Темнеет. Пошла сигналить фонарем. Уральцы пришли в 21:00, умотанные и резкие. Прошли Лацгу, 3Б, завтра идут вниз.
Ночую в палатке Миши и Олега.


27 июля 2006 г., четверг.
Встали в 07:00, в 09:00 вышли на ледовые занятия. Случайно оказались на той же стенке с нависанием вверху, на которой занимались с Ириной. Перед тем как лезть на стенку, вспомнила, что Мишаня рассказывал про дюльфера с ледовой четверки, и попросила, чтобы он научил меня вырубать столбик и сверлить проушину.

Снова поработали в связках, на этот раз гуляя между трещин и завинчивая буры, потом взялись за ледовую стенку. Лазили с верхней страховкой. Парни пролезли с ледовыми молотками, потом предложили их мне. Но я хотела испытать Санькины фифы: они гораздо меньше весят. Получилось неожиданно легко и приятно: четверо здоровых мужчин надолбили в стенке таких дыр, что знай цепляйся в них крючками. Не сравнить с первым опытом начала сезона! Я была в восторге. Скептические комментарии сменились удивленными, потому что я вылезла стенку без проблем, сама в лёгком обалдении от удобства инструмента. Недоверчивый Олег попробовал после меня пролезть с фифами, и ему тоже понравилось. Держат отлично!

Вернулись около 13:30. Издалека видели, как по ночевкам ходят погранцы с автоматами и с собакой, но к нашему приходу их уже не было. Обед вызвался варить инструктор Миша Т., отогнав от горелки нашу с Мишей С. веселую парочку, которая вчера, от души стараясь, чтоб макароны хорошо проварились, превратила их в залипон, за который мне было стыдно. Надоели ему наши эксперименты с густыми макаронами и жидкой гречкой на молоке, и сварил он очень вкусный суп из пакетика с тушенкой, за что сам себя громко хвалил. Главное, сам наконец-то поел.

После обеда жара. Волгоградцы разморились и попадали спать. Снежинцы еще отдыхали, и я пошла к ним хвастаться фифами. Мой восторг насчет фиф остается неразделённым:
-Зачем тебе? Куда ты с ними собралась? На Джайлык?
-Может, и на Джайлык!
-И как собираешься там с ними идти? Задницей в небо?
-А я знаю? Я там еще не была!
-Они для вертикальных стен. А там склон.

Но я не собираюсь отказываться от таких замечательных фиф. Юрий наконец-то рассказывает, как вчера ходилось. Они решили исполнить ‘детскую мечту’ и пройти 3Б в скальных туфлях. В результате начали с самого низа южного гребня Лацги, с тех скал, которые вообще-то обходятся по снегу, забурились на разваливающиеся стенки с рассыпухой, - короче, отдохнули и получили удовольствие по полной программе.

Перед уходом он показал мне сверху, где проще всего переходить реку по камням (высоко по течению, в месте слияния двух речек, образующих широкий серповидный разлив) и ориентиры (три огромных валуна), на которые держать направление. В 16 часов ‘двойка’ двинулась вниз, в альплагерь.
Вскоре на ночевки села туча и начался дождь с градом.

Сварили ужин, в 18:30 поели. Весь вечер сидели в палатке. Олег подгонял кошки, мы с Мишей делились впечатлениями и вспоминали всякие смешные случаи.


28 июля 2006 г., пятница.
День рожденья Вадима Тукмачёва.
Проснулись мы раньше времени, т.к. вокруг топали и гремели железками новички.
Подъем в 04:30. На завтрак растворимая каша из пакетиков. Мне попалась с малиной. Вкусно.

Собирались совершенно не торопясь, но вышли по плану в 06:00. Миша Т., Олег, Лёша, Миша С. и я, и как бы сам по себе инструктор Вадим с горными лыжами – понаблюдать за нами со стороны и покататься на Гарваше, пока мы будем ходить. За час перед нами на тот же маршрут ушла двойка перворазрядников.
 
На твердом снегу скользко – надели кошки. При подъеме на перевал ледник очень разорван. Огромные трещины. Обходы по узким снежным мостам.

Связались, начали отрабатывать взаимодействие связок на снегу (продолжение снежных занятий). Не торопясь, по-честному отыграли 4-5 веревок, уже и склон стал выполаживаться, приближаясь к перегибу. За это время с грузинской стороны показались облачка, потянулся туман, и стало понятно, что погоду мы упустили, поскольку со снежными игрищами вышли на перевал аж в 09:30. Здесь был уже туман и ветер.

Вадим с лыжами остался на перевале, а мы полезли на Лацгу по восточному гребню, 3А. Скалы крепкие, но живая сыпуха на всех полках. Лезем по-серьезному, с закладками там, где в прошлом году Ирка пинками гнала нас бегом одновременно. На второй веревке увидели в разрывах облачности двух человек, бодро шагающих по перевалу на спуск. Радостно загалдели, потому что это те самые волгоградцы, которые вышли за час перед нами (как потом выяснилось, борзые перворазрядники пробежали 3А, не связываясь).

Миша Текутов с самого начала чувствовал себя очень плохо, а на маршруте пошла кровь из носа. Говорит, стал плохо переносить высоту после контузии в Чечне. В тот же момент, пока он сидел под скальным козырьком и приходил в себя, сверху прилетел камень, случайно сдернутый веревкой лидера, и попал инструктору в ногу. Перепугалась и предложила пойти вниз, но он, проругавшись и отплевавшись, заверил, что всё нормально. Нет, всё-таки редкостные мужики у нас в альпинизме, удивительные!..

В тумане волгоградские скалолазы рвались собрать все пятерочные внутренние углы с нависанием. Едва удавалось убедить их, что это обходится. Но удавалось не всегда, и на несколько диких стенок всё-таки вскарабкались. Из парней на этом маршруте кто-то один бывал, но очень давно. А я была год назад, но в прекрасную погоду. Из-за того, что позавчера мы выпускались в авральном режиме, перебрав за час кучу вариантов, перечитать описание маршрута никто не успел.

Но это не могло быть оправданием, когда в слепом тумане с холодным ветрищем мы чуть не запоролись. Видимость 15 метров. Лёша, Миша Т. и я на широкой полке с туром. Тур пустой. Первые из обеих связок – Олег и Мишаня – спустились с двухметровой ступени с нашей полки и видят впереди справа вертикальные скалы. Им кажется, что нужно туда. Слева обрыв. Направо и вверх не видно края скал из-за тумана.

- - -
Приплыли. Стоим. Думай! Ты была здесь. И сегодня обрывками вспоминала на ходу знакомые зацепки, характерно стоящие камни. Но мало, слишком мало, чтобы безошибочно направлять группу. Потому что год назад пробежала тут в состоянии полубезразличия, ведь в нужный момент железная женщина-инструктор щёлкнет кнутом и дёрнет за вожжи куда следует.

Ведь говорил же мне Юрий, сотню раз говорил: ‘ЗАПОМИНАЙ! Приметные камни, перегибы рельефа, направление. Расщелины, форму скал, их цвет. Когда идёшь в хорошую погоду, ЗАПОМИНАЙ ВСЁ. Только так ты потом сориентируешься в плохую.’. Давно это было. Два года прошло. С тех пор каждый сам по себе. С тех пор я стала во всех смыслах вольным второразрядником. И если сейчас встрянем в холодную или куда-нибудь улетим – моя вина, потому что была на этом маршруте, но ни черта не запомнила!

Соображай. Траверсировать отвесные стенки нереально. И мы с Ириной там не шли, точно. За вертикалями просвечивает что-то белёсое. Снег?.. Направо-вверх тучами срезаны верхушки скал. Это уже верх гребня? Похоже. Очень похоже. Но не видно.

Теперь я надеюсь на неутихающий ветер. Мне нужен разрыв. Боже, мне нужны 10 секунд видимости!!! Стоять, ждать, мёрзнуть, но не дёргаться никуда!

РАЗРЫВ!.. Пелена редеет, сквозь нее словно надвигаются гладкие отвесные скалы, а за ними крутой снег. Там кулуар! Соображай: первый кулуар мы уже пересекали, по самому верху, по сыпухе. Следующий кулуар – это 2А. За ним проглядывают предвершинные снежные поля. И справа над головой облака приподнялись, обнажив скальную гряду, которая снизу выглядит, как лезвие. Да, это гребень.
- - -

Тихонько трогаю за руку инструктора:
-Миш, я ‘привязалась’: там за скалами впереди крутой снег – это 2А. К ней мы подходили по верху, по самому гребню. Он там плоский, очень широкий и идётся ногами. А перед тем на гребне будет понижение с перемычкой, затем крутой взлёт и ‘ключ’ - вертикальная стенка. После нее уже всё пешком, мимо 2А, до самого вершинного взлёта. Мне кажется, нам прямо отсюда нужно выбираться вправо, на гребень. Либо вон по тем скалкам, либо вон по тому камину.
 
Видимость пропала снова, и ему не так-то легко отбросить сомнения. Как раз подходит время связи. (У Вадима Ченцова интересная манера в начале сеансов объявлять: ‘Волгоградское время такое-то!’). Миша просит о консультации, передает, что сидим в тумане на полке с туром и рассказывает, что видно с нашей точки. Начальство по рации подтверждает, что надо выходить на гребень по черному камину.

Вылезаем по камину-расщелине возле рыжих скал в направлении на рыжую башенку и выходим на гребень.

Вскоре добираемся до ключа. Мишаня под наши ободряющие вопли вылезает стенку и вешает перила. Пока поднимаются Миша Т. и Олег, мой напарник спрашивает сверху, как пойду я.
-Лазаньем! Просто держи меня пожёстче, хорошо?
-Понял! - Мишанина голова в белой каске исчезает за перегибом. Алексей, ожидающий своей очереди на подъем, спрашивает, что я имела в виду под жёсткой страховкой.
-Пусть выбирает внатяг, когда полезу.

Лёша кивает, пристегивает жумар и уходит наверх. Развязываю станцию и, дождавшись команды, поднимаюсь к ‘ключу’. В предвкушении лазанья проверяю зацепки и… отрываюсь от земли.
-Эй!.. Ну что вы делаете?!!
Очевидно, по-своему истолковав понятие жёсткая страховка, Алексей с Мишей просто-напросто вдвоем подняли меня на веревке, как ведро с водой. Выползаю к ним через перегиб, задыхаясь от смеха:
-Ну вот!.. Я хотела сама залезть!
Ладно, ничего. В прошлом году я эту стенку пролезала. Надо спешить.

На вершине в 16:00. Сняли записку Сергея Яценко с напарником. Они взошли в 09:55 и тоже сняли чью-то записку, но не снежинцев. Странно.

Не смогла дозвониться Диме в Снежинск, но дозвонилась родителям в Челябинск. Миша Т. дозвонился до любимой женщины. Говорит, шёл на вершину только за этим.

Спуск – полтора дюльфера по снегу. Замыкающим уходил Алексей. Перед самой сыпухой снега не хватило, там был ледок. Инструктор неудачно провалился в снегу и чуть не доломал себе вторую ногу за день.

Начало спускового кулуара по 2А – сплошь живая сыпуха. До самого островка осторожно спустились пешком. Оттуда, с петли, - первый дюльфер. Мишаня спрашивает, хочу ли я пойти замыкающей. Везёт: уже второй за сезон товарищ по связке (после Гоши), который интересуется, хочу ли я лезть первой, хочу ли продернуть и т.д. Конечно, хочу!

Трое уже спустились, мы остались одни. Миша готов нагрузить дюльфер, как вдруг я вижу, что внизу Лёша с Олегом вышли из-под укрытия скал левого борта и начинают пересекать кулуар по снегу.
-СПРЯЧЬТЕСЬ!!!
Мишаня аж вздрагивает:
-Что ж ты так кричишь?

Не сразу могу ответить, потому что за секунду передо мной проносятся все личные счёты к камням. Галка Семёнова, весёлая и живая, еще не убитая камнем на Свободной Корее. Желоба, через которые мы спускались в ‘бутылочном горлышке’, отступая с Юнома. И мало ли чего еще..
-Им надо было подождать, пока ты съедешь. Здесь очень часто ‘стреляет’.

Первая связка перешла на орографически правый борт. Текутов стоит вне зоны поражения. Семисинов съезжает за поворот скал и кричит: ‘Свободно!’.

-Пошёл! - не сводя глаз с живой осыпи над головой, уезжаю на двойной веревке. Миша сдергивает. Перебегаем к ребятам направо. Когда готовили второй дюльфер, из верха кулуара всё-таки сыпануло, но камень прошел в стороне. Теперь последним дюльферяет Мишаня, и дальше бежим ногами по снегу.

Спускаясь с перевала, любовалась следами горных лыж, чётко параллельными поворотами даже на узких снежных мостах: техника у Ченцова что надо!..

Миша Текутов решил проверить нас на вздрагивание: изобразил, что вдруг поскользнулся, а потом смотрел, кто в связке успел ледоруб загнать, а кто нет.

На ночевки спустились в 20:00. Завтра рано утром уезжает очередная партия моих земляков. Здесь классно, в новой команде, но надо проводить старых друзей! Услышав, что мне срочно надо вниз, волгоградцы волнуются, потому что уже темнеет. Предлагаются разные варианты от всё-таки ночевать до проводить хотя бы через реку. Сходимся на том, что Вадим даёт мне с собой рацию.

Поев и попив чая, в 21:00 выхожу вниз. Над рекой взвесь тумана. Видно плохо. И всё-таки к ‘серпу’, указанному Юрием с ночевок, вышла почти точно, а вот булыганы на другом берегу разглядеть никак не удавалось. Лучик фонаря почти не пробивает сырую завесу. Перебралась по камням удачно. Лишь в одном месте нахлестнуло водой на ботинок, но не промочило. Действительно, тут проще. Даже ночью не страшно. Достала рацию, отрапортовала Вадиму Ченцову, что реку перешла, и по морене двинулась в лагерь, изредка теряя тропу, но удерживая правильное направление.

В темноте и тумане чуть не проскочила мимо поста: остановилась, уже налетев на водозаборную трубу, проложенную откуда-то со склонов Чотчата поперёк реки Адырсу. Пограничники увидели мой озирающийся в темноте фонарь и врубили прожектор, на который я и вышла к ним. Пришлось долго объясняться, кто такая и зачем одна шарашусь ночью (было уже 23:00).

По пути заскочила к волгоградцам в ‘анаконду’, отдала рацию, чуть-чуть весело пообщались, и побежала домой. Пришла к своим в комнату, когда они уже и не ждали.

Провожаем Славу Мельникова с Риммой, Саню Афанасьева, Игоря Артемьева и Вадика Тукмачёва. Наконец-то можно поздравить сегодняшнего и позавчерашнего именинников. Разговоры, свечи, чай, много вкусного (халва и вафельные тортики). Саня, Вадюля и Игорёня сходили Кичкидар, 2А за… 24 часа! На спуске с ‘Верхнее-Кичкидарских’ ночёвок схватили полухолодную, сидели в камнях, пока не рассвело. Всё-таки сбылось: почему-то Кичкидар у меня с самого начала ассоциировался с Вадиком. Вот он-то туда и взошёл, хоть и без меня.

Ночью гудят колени. Это был длинный-длинный, классный день.


29 июля 2006 г., суббота.
Отъезжающие взялись за сборы в 06:00. Встала тоже, написала второе письмо Диме и поручила доставку Вадюле.
Все перебросились с вещами к шлагбауму, но на самом деле уезжать ребятам, наверно, не хотелось, потому что ‘прохлопали’ пятигорский автобус. В конце концов, им пришлось добираться до подъемника на ‘Газике’.

Из города остались Юра, Лариса и я. Пусто в комнате. Здесь живет еще Светка, но она на восхождении (ВМФ, 2Б). Явно будет подселение. Мы передвинули шкаф, отгородив Уральскую Зону, и навели ревизию продуктов. Рожек почти полный мешок – есть не переесть!..

‘Двойка’ собирается и выпускается на Джайлык, 4А. Я вспомнила, что Яценко снял с Лацги чужую записку, и спросила, почему не ‘двойкину’, если между их группами на вершине никого не было.
-Вот еще! – надменно фыркнул Кочерга. – Что мы, третьеразрядники какие-нибудь, чтоб записки оставлять?!
Я хихикнула: врал он неубедительно! Через пару часов, видимо, позабыв о нашем разговоре, он спросил Ларку:
-Записку взяла? А то опять забудешь?..

Всё с ними стало ясно. На всякий случай Юра взял у меня одну фифу. Хотела отпасовать ему недавнюю ‘шпильку’ по поводу передвижения задницей в небо, но не стала: у него семь пятниц на неделе. На здоровье. И пусть им будет счастье.
В 14:00 они ушли на подход.

Я зашла в бухгалтерию за веником, чтобы прибраться, пока в комнате пусто и убраны все лежбища. Лара передала, что звонил мой муж, сказал, что сделал гору и что всё хорошо. Ура!!! Летаю от радости за него и от успокоения, что всё в порядке.
Нарезала на обед салат из огурца с капустой. Отдыхаю.

К вечеру пошел дождь.
В 16:00 Мишаня заскочил, сказал, что через час разбор восхождения. Но перенесли на 19:00. За это время успела сделать к кошкам новые антиподлипы. На этот раз из пивной бутылки.

Разбор восхождения очень серьезный и жёсткий. Высказываются все обо всех и каждый о себе. Ребята между собой старые друзья, потому не юлят и не льстят. Медленно работаем с веревками и плохо слышим команды друг от друга. И, как утверждает Лёша, никто не нагружает перила. Это не так, но переубедить его не удается. Алексей видит причину в том, что собрались сплошные лидеры, и никто не хочет уступать. А тактика формулируется просто: первый идет, как может, остальные – бегом! И надо было прочитать описание. Не успели – ошибка. А я буду впредь запоминать. Только сегодня впервые за три года обратила внимание, что, еще задолго до того, как из-за Гарваша натягивает непогоду, к тому времени первая туча уже сидит именно на Лацге!!! Вот тебе и местная..

На самом деле я очень довольна схоженной в таких суровых условиях 3А!

Вечером штопаю перчатки и читаю описания маршрутов по книжке Наумова. В пустой комнате при электрическом свете неуютно, как в магазинной витрине. Достала из-под матраца большие плетеные полиэтиленовые мешки, в которых завозили продукты, разрезала, сделала шторы на окна. И не темно, и с улицы комнату не видно.


30 июля 2006 г., воскресенье.
С утра туман, днем солнечно.
В комнату подселились новоприехавшие украинцы: отделение не то новичков, не то значков (причем их инструктор, согласно статусу, взял себе кровать) и трое разрядников с опытом пятерок.

Весь день бегала узнавать, идем ли мы снова тренироваться на скалы. В итоге не пошли. Зато черная волгоградская собака по кличке Лаки, которая меня едва не сожрала в первый визит, теперь разве что обниматься и целоваться не лезет. Тоже мне, сторож называется.

Выпустились двумя группами на Джайлык: Миша Текутов и Лёша Трифонов – на 4Б в двойке, Миша Семисинов, я, Олег Водолаский и их друг Вартан (который, как я поняла, сейчас сидит под Тютю и наблюдает за пятерочниками) – на 4А в группе. Добросовестно изучали оба маршрута, переписывали и рисовали шпаргалки, чтобы взять с собой. Собрали вещи.

Ира Морозова нашла себе новых участников, с которыми ушла на подход к Койавгану (собираются на 3А). Мельком успела мне сообщить, что ее неожиданные ‘джайлыковские’ соседки на самом деле оказались классными тётками. Я очень рада.

Остаток дня загорала, рисовала, зубрила описания, штопала вещи и доставала Кима Кирилловича вопросами о ‘ТОКе-5’. Начспас отбивался:
-Не выходил на связь!
Ломиться в комнату и слушать радиопереговоры лично мне пока еще по рангу не положено. Однако после сеанса в 18:50, выйдя на балкон, Ким Кириллович в очередной раз обнаружил внизу мою опостылевшую персону, сидящую на бревне.
-Ты кого ждёшь-то?
-’ТОК-5’.
-Нормально всё, он на ночёвках!
Целый день не выходить на связь, а потом передать, что находится на ночёвках?! Что-то совсем не похоже на Кочергу.
-Так они выходили на маршрут или нет?
-Что он мне, докладывает?! – взорвался начспас. Я совсем обалдела: кому же еще докладывать, как не ему?! Что-то здесь не то, и цепкие лапки тревоги начинают карабкаться по венам.

Лишь через несколько дней я узнаю, что на самом деле ‘ТОК-5’ не выходил на связь ни разу за двое суток. И что в этот вечер и ночь его не было ни на ‘Райских’ ночевках, ни на Турьем озере, ни на ‘Черных скалах’. 


31 июля 2006 г., понедельник.
Утром туман.
Собралась, позавтракала любимой невареной овсянкой с изюмом, пошла узнавать, когда выходим. Лагерь волгоградцев непривычно пуст. Их девочки сказали, что все на спасах, убежали ночью: какой-то украинец сломал ногу на спуске с Шогенцукова. Узнали об этом по своей рации, потому что у Волгограда с кем-то совпадает канал. Собрались и побежали. А альплагерь даже и не в курсе!
Мне передали информацию, что ребята из моего отделения убежали сразу с вещами, отработали свою смену на транспортировке и ждут меня на ‘Райских’ ночевках.
 
Перед выходом обнаружила, что мой ледоруб совсем тупущий. Хотела попросить напильник у Гоши, но его в ивановской комнате не было, а парни, которых я спросила, охотно и не без кокетства рассказали, что вчера у них было попоище, поэтому сегодня в комнате не то что напильника, а вообще ничего не найти. Один понтовался особенно изысканно:
-А для чего напильник?
-Ледоруб наточить.
Я показала свой старый-престарый ледоруб, тысячу лет назад свистнутый со склада в Снежинске. На фоне современного снаряжения, вываленного на пороге ивановской комнаты, выглядел он, конечно, непрезентабельно.
-Ну да, на 2А острый ледоруб – это очень актуально! – решил выпендриться юноша, по виду и манерам аж целый третьеразрядник.
-Конечно. И на 4А тоже не помешает, - отбрила я. Мы смерили друг друга взглядами, и больше вопросов не поступало. Впрочем, я уже сообразила, что пришла не по адресу и что помощи нужно искать у местных.

-Хусейн, у вас есть напильник? Вот, ледоруб наточить?
-Пойдём!
Мы быстро (ни разу не видела его идущим медленно!) шагаем к зданию душевой, где с обратной стороны есть комнатка с разным инструментом. Хусейн не только разыскивает напильник, но и сам затачивает мне ледоруб, предлагая, если надо, сделать его как бритва. Я улыбаюсь:
-Как бритва не обязательно. Просто острый.
-Куда идёшь?
-На Джайлык, на четвёрку. Первый раз!
Хусейн говорит, что скоро приедет любимый всем лагерем Женя из Воронежа, который обещал привезти ему очень хорошую и нужную вещь – бензопилу. Конечно, вручную дрова пилить и рубить, чтоб нагреть воды для душа на несколько сотен человек, - это не сахар.
 
Я вышла в 11:25 и у старого ‘Джайлыка’ встретила волгоградский спасотряд: всех мужчин и доктора-КМС Светлану. Пострадавшего уже погрузили в машину и отправили. Вадим и Борис Иванович повторили, что мое отделение ждёт на ‘Райских’.

Поднялась туда в 13:30, на крутяке обогнав двух девушек с молодым парнишкой. Подсказала троим подошедшим украинцам, новым соседям по комнате, как идти на плечо Шогенцукова (они вчера полдня выбирали, какой двойкой открываться).
Долго отдыхаем, собираемся, пьем чай. Миша Т. озабоченно рассказывает, что ему ночью снилась женщина, а на самом интересном месте вместо женщины явился главный волгоградский начальник В.Н. Терновский, разбудил и не дал досмотреть. Зато уже наяву он видел, что тут, на ‘Райских’, ходит какая-то молодая девчонка в юбке!..
Наконец, трогаемся. На любимом месте стоит знакомая палатка, возле нее никого. Может, спят? Проходим мимо.

В 16 часов пришли на ночевки напротив дыры в заборе. Ровных площадок там мало. На лучшей уже стоит палатка москвичей, но остальные не заняты. Мы с Олегом раскладываем рюкзаки, ‘забивая’ еще два расчищенных прямоугольника: палатки оказались у ребят, которые чуть подотстали.
 
Со стороны Джайлыка по морене топает народ. Не наши: четверо обгорелых ставропольских мужиков с вершины. Поздравляем их с горой. А не попадались ли им мужчина и женщина в желтых касках? Да, они на подъеме видели издали: двое спускались в районе полудня. Я спрашиваю, какие фамилии в записке.
Они! Yes!! Они это сделали!

Ставропольцы мчатся дальше, на свои ночевки. Я, несмотря на радость за земляков, остаюсь в легком загрузе. Как они могли спускаться в полдень?! Нереально. Даже учитывая страсть Юрия к очень ранним выходам, для ‘двойки’ это просто нереально. Ладно, разберемся. Главное, были на вершине и спустились. Всё хорошо.

Тем временем спохватывается пожилой московский дядька:
-Эти места заняты, вот эти два! Убирайте отсюда вещи.
-Не, командир, так не пойдёт, - отзывается Олег. – Где это обозначено было, что они заняты?
-На них не лежало ничего, - добавляю я, - никаких отметок!
-А вот метки: мы тут камешки убрали, раскидали.
 
Ненавижу, когда врут! Свежеубранные камешки оставляют явные рытвины, а песок на расчищенных пятачках утрамбован в бетон многолетними дождями. Площадки нисколько не отличаются от тех, с которых мы уходили с Ирой и Санькой. Если кто и раскидывал тут камешки, то было это не сегодня, а десятки лет назад.

Должно быть, оппонент прочитал эти разоблачительные аргументы в моих презрительных глазах, потому что умолк.

-А вот хорошее место! – сунулся их молодой, по имени Гарик, указывая на прелестный и ровнёхонький песчаный бережок. На пляж, который при малейшем повышении уровня воды мгновенно станет частью русла ручья. Что это: дурость или подлость?
-Ага, - ядовито улыбнулась я, - заодно и ванну примем!..
(Злая становлюсь: просто многовато понтов за один день от Москвы и Московской области!.. А не влезай – и не убьёт.).

Подходят оба Миши и Лёша. Устраиваем лагерь, готовим ужин.
Оказалось, москали ждали двух девчонок и мальчика, которых я обогнала на подъеме. Девочки собираются на 4Б, а два инструктора с Гариком – на 4А. Будет одновременно по две группы на каждом маршруте. Вартан не придет, поэтому мы идем одной связкой-тройкой с Мишаней и Олегом.

В 21:00 укладываемся спать и слушаем связь. ‘Волгоград-8’ (третьеразрядники, где тверская Света) всё еще спускается с Койавгана и, похоже, имеет там холодную. Перворазрядники прошли Тютю (Хацкевича, 5А) и хотят сразу же, прямо ночью, ломиться в лагерь.


01 августа 2006 г., вторник.
Подъем в 03:45. Ясно. Звёзды. На завтрак поели растворимую кашу.

Выход в 05:00. В конце морены, когда одевались в обвязки, вспомнили, что забыли не только сникерсы в лагере (в спешке собираясь на спасы), но и забыли перекус на ночевках (колбасу и сыр). Но у меня с собой полно изюма, который раздается всем на карманный перекус, и шоколадка, которую очень удачно решили не есть вчера за ужином. Переглянулись и решили, что перетерпим.

На Джайлык стартуют одновременно три группы: две на 4А по северному склону западного гребня и одна на 4Б по западному гребню. Наши Текутов и Трифонов чего-то задерживаются, и мы уходим на свой маршрут втроем: Миша, я и Олег. Поднялись по ледничку на кошках, перелезли рассыпушный скальный гребень, за которым минут 20 сидели и ждали связи.

Москвичи (юный Гарик, лагерный инструктор Олег и старый дядька, который якобы разбрасывал камни) в это время обогнали нас и вышли на маршрут первыми, сразу начав бомбардировать льдом. Причём полезли они не на крутой снежный склон, а в какой-то кулуар, перегороженный скальной ступенькой. Явно не то!

Справа от их неправильного кулуара есть еще один, маленький и чистенький, сверкающий зеленым бутылочным льдом. Но он слишком узкий и уводит вправо, а не к вершине.

Миша сообразил, что надо уходить еще левее, обойдя снизу скалы, перед которыми корячатся москвичи. Траверснули. На передних зубьях кошек приставным шагом. Больно. Пересекли грязный след на серовато-белом склоне: здесь сходят камни. Страшно, и надо проходить быстро. Сверху валятся ледышки, а один раз мимо Мишани просвистел упущенный юным Гариком ледобур.

Жутко холодно, ветер.
Москали не смогли преодолеть скальную стенку и лезут в дыру налево. Мы выходим правильно на склон, но они все равно выше нас. Рубимся попеременно. Миша выходит с нижней страховкой, я бегу следом с жумаром, потом принимаем Олега, забираем у него промежуточные буры, греем их голыми руками, продуваем и перевешиваем на Мишу.

Холод просто нереальный. Какое счастье, что Черных и Чуба успели подсказать мне, что Джайлык по северному склону западного гребня – очень холодный маршрут, и с собой обязательно надо взять теплых вещей. На одной из станций надеваю захваченную по их совету теплую флиску. Жить становится легче.
-Как ты, Надюш?
-Нормально. А ты?
-Я тоже.

Теперь москвичи траверсируют прямо под скалами к повороту склона. Причем идут трое на двух связанных в длину веревках, и первый не крутит промежуточные буры. Если сорвется – чиркнет, как верёвочный циркуль, и Мишу собьет со склона!
-Э! Э, мужики! – не выдерживает Олег. – Вы идёте не по маршруту! Пропускайте нас!
-Не надо, - тихо, сквозь зубы говорю я. – Ты же видишь сам: они не пропустят.
Мимо нас с мерзким свистом прокатываются наколотые ими ледяные линзы. На ребре. Некоторые из них - как диски от ‘болгарки’. Боюсь, как бы не перерубили веревку. Одна из ледышек сильно ушибает Мише кисть руки. Но он продолжает работать, вскоре ныряет под московскую веревку и выходит выше них, на поворот склона. Я, а потом и Олег проскакиваем под веревкой. Уф! Разошлись! Теперь мы хотя бы на параллельных курсах.

Далеко впереди, высоко, над белым ледовым перегибом и небольшим снежным карнизом, показывается край синего-синего неба. И полосочка солнца на снегу. Там солнце. Там тепло!.. Продолжаем идти надежно, попеременно, с промежуточными бурами. Постепенно обгоняем москалей и в 14:00 выходим на западный гребень. Садимся на перемычке в объятиях солнца и, чтобы восстановить силы, сгрызаем по четыре твердых, как из холодильника, дольки шоколада. По связи узнаем, что вторая наша группа сошла с маршрута: заболел Миша Текутов. Лацгу выдержал, перетерпел, а на Джайлык подбитого здоровья не хватило.
Одновременно сюда же, к скалам южной стороны, стягиваются и москвичи, и девочки с мальчиком. Всем паровозом пробираемся по несложным скалам. На участке спуска мы оставляем одну из своих веревок.

На вершине в 15 часов. Джайлык!!! И мы - на вершине. Наша радость нас ещё догонит.

Чужой народ, отметившись на высшей точке, быстро валит. Мы фотографируемся, тоже пишем записку, я пытаюсь поймать сеть, но ее почему-то нет. Догрызаем на троих оставшуюся половинку шоколадки и в 15:30 начинаем спуск.

Перед нами уходили москали, и первый дюльфер из петли на готовых шлямбурах мы начали в пятом часу вечера. Второй дюльфер (на буре-самовыверте) застревает. У соседей эффектно, с характерным рокотом, выкручивается бур с барабаном, и они уходят вперед, а Олег с двумя инструментами в руках лезет обратно устранять неполадки. Глядя, как он ставит ноги (пятки сведены и чуть не касаются друг друга) молюсь об одном: только бы не ‘резнулся’! Но современные кошки прощают кривую технику. Олег добирается удачно, и со второго раза у него получается. Когда веревки прилетают по нам сверху, я начинаю считать:
-Два!

Ветер, мороз. Мишаня всю дорогу очень внимателен и заботлив. Братишка настоящий, солнце.
-Как ты?
-Нормально, ничего!

Крутые барабанные буры у москалей застревают дважды. Но вместо того, чтобы лезть и переделывать, они орут спускающемуся у нас первым Мише:
-Мужик, сбрось нам бур!
Он подходит и скидывает, и вскоре хитрые жуки рысцой драпают по леднику.

Олежка приспособился, и после единственной осечки его самовыверты заработали как надо.
-Четыре!.. Пять!! – я уже считаю в голос. Уже видно землю!

Зимний мороз. Мишане прихватило ноги, Олегу – пальцы на руках, у меня какое-то общее ознобление, а ноги пока удается держать под контролем.

Дружный рывок – пауза – шорох - и две ослабшие веревки в куче ледяной крошки валятся нам на руки и колени.
-А-а-а!!!
-Шесть!!!
-А-а-а, твою мать!!! – восторженно орёт Олег и от радости крестится левой рукой. Мы с Мишей тоже что-то орём, бессвязное, не загружаясь содержанием.
Вот оно, счастье.

Всего работаем семь дюльферов. Дальше – ногами. Смеркается, и надо линять быстро. Косо траверсировать вниз по еще довольно крутому льду. Давай! – ‘..современные кошки прощают хождение на рантах, они очень даже приспособлены для этого..’ – давай! – как страшно встать на ранты – быстрее! – и еще перебежать этот грязный камнебойный след – быстрее убираться отсюда, вдруг камни! – ходу, ходу!..

По сумеркам мы успеваем пробежать ледник и перелезть через сыпушный забор. На втором леднике наступает темнота. Мишаня ведет связку все время по снегу. Наверно, это правильно и проще, чем по сыпухе, но сил в вывороченных ногах остается всё меньше. За 10 метров до конца последнего снежника у меня слетает кошка. Я снимаю и вторую тоже, докатываюсь остаток снега на ботинках, и меня еще хватает на смех: ‘Тебе снега на маршруте не хватило, решил сегодня весь-весь его собрать?’. Миша улыбается: он вывел нас по снежникам точно к реке. Смех и улыбки в нас еще остались.

В 22:00 мы возле палаток.
-О, кайф! Кажется, у меня что не отморожено, то вывихнуто, а что не вывихнуто, то растянуто!
-Ну, как тебе четвёрки? Или ну их на фиг?
-Нет! Так КЛАССНО!!! Правда, теперь северная экспозиция у всех нас неделю будет соплями выходить.

Миша Т. днём ушел в лагерь. Лёша, уставший и разочарованный, спит.

Забытого на ‘кухонном’ камне перекуса мы не находим, это странно. Не могли ведь наши друзья всё до крошки слопать. Даже если очень расстроились – не могли! Весь день не жрамши, находим полторашку с водой, ставим чай, открываем фасоль, сгущенку, быстро-быстро едим и падаем спать.

Моя первая четвёрка!!!


02 августа 2006 г., среда.
Будильник запищал в 06:45. Миша никак не просыпался - минут пять пыталась разбудить, потому что в 07:00 надо на связь. За стенкой палатки раздавался странный звук. Я подумала, что припёрлись туры и пинают банку из-под консервов. Мишаня дернул ‘молнию’ и высунулся на улицу.
-Ах вы, разбойники!..

В ответ послышалось гнусное карканье и хлопанье крыльев. Горные галки! Они-то и выклевали – как ложной выскребли - полбулки хлеба, сожрали забытый перекус и даже корочки от сала расклевали в красную пыль.

Сегодня тоже солнечно. Собираемся вниз.

Как классно, как здорово, что я послушалась своего сердца и не пошла через силу! Внутренний голос не солгал: я вернулась уже в этом сезоне. И всё было отлично.

В 09:50 не торопясь пошли вниз. Отдохнули на ‘Райских’. После сыпушного лифта и крупной морены встретили у реки группу Сергея Яценко: перворазрядники шли на очередной подход. Они поздравили нас с четвёркой, мы их – с пятёркой.
В старом ‘Джайлыке’ застал дождь. Натянула защитный чехол на рюкзак, сама одеваться не стала – так и дошла в купальнике и шортах. На ходу тепло.

В комнате новое подселение. Кто-то разложился на Уральской Зоне. В ответ на моё удивлённое ‘О!’ из-за рюкзаков повернулся молодой парень – Ваня Лобода! Приехал с папой Петей. Собираются гулять на ‘Зеленое плечо’. Пётр сказал, что Дима дозвонился ему по мобильнику и передал, что всё с ним в порядке, только на Эльбрус он не взошел, не дала погода. Интрига закручивается! Кто из двоих, передавших противоположную информацию о восхождении, недослышал и недопонял: Лара или Петя?.. А еще Дима переслал для меня бумажку с какими-то секретными цифрами и сказал, что я сразу всё пойму. Ну, да: это дни отправления поезда ‘Кисловодск-Челябинск’.

Похоже, начался заезд новой смены. Приехал Герман Тельбиз, сказал, что Леонид Васюкович приехал тоже. А потом я увидела озирающуюся в поисках знакомых Маринку Ходыреву. Долго обнимались и прыгали. Она уже сходила в ‘Безенгах’ две четверки и теперь со своим отделением пойдет на пятерку.

Приехали клиенты, которые договаривались, что Юрий будет их водить. Они с Ларкой и этими товарищами ходили ставить какой-то ретранслятор на гребне ВИАтау, но не получилось. Наконец-то выяснила, каким это образом ‘двойка’ смогла спускаться с Джайлыка не вечером, а днем: на самом деле, вышли они накануне очень поздно, чтоб было тепло. К вечеру долезли до перемычки, сходили на вершину, а потом спустились на южную сторону, в кулуар 3Б, по которому никто не ходит. Построили площадку, поставили на ней палатку, переночевали. Утром, когда согрелись, вылезли, поднялись обратно на перемычку и пошли вниз по 4А. Потому-то ставропольцы и видели их так рано.

Наши поздравляют меня с первой четвёркой. У Лариски четвёрка тоже первая в жизни, но она старается этого не акцентировать – всем видом показывает, мол, ничего особенного.

До позднего вечера празднуем с волгоградцами. Отмечаем и удачные восхождения, и день ВДВ (в честь Миши Текутова). Тем более что вышел какой-то приказ, и он теперь не майор, а аж целый подполковник.

С завтрашнего дня я снова оказываюсь в подвешенном состоянии, потому что у волгоградцев по плану пятерки, а я не могу с ними идти, раз нет 4Б. То есть трое из четверых независимо друг от друга сказали, что взяли бы с собой. Но я сама не хочу форсировать события. До пятерок нужно дорасти. Я своими глазами видела, что бывает с инфантильными и самоуверенными.

У нас всё было классно, и завтра будет завтра. А сегодня вечер в большой палатке с аккордеоном и гитарой.



Часть 4.
ТЕОРИЯ ‘ЗВОНКОВ’


03 августа 2006 г., четверг.
День отдыха. Ясно, солнечно.
Утром прибежала Марина. Рассказала, что у них в ‘Безенгах’ были сплошные спасы, за смену три трупа и несколько очень тяжелых травм. Разговор был при моих земляках, и на какое-то ее общечеловеческое и гуманное заявление (в том духе, что, случись такое с ней, попросила бы, чтоб другие ее не спасали) Юра ответил агрессивным выпадом. Впрочем, зная, что я люблю Маринку, он не слишком к ней цеплялся, но и сказанного хватило, чтобы они едва не поссорились. За этот наезд я обозвала его диким из тайги, с чем он гордо согласился, и мы с ошеломлённой и расстроенной подругой ушли на спортплощадку. Там легко слазили до верха по канату, еще побродили по лагерю, заглянули в гости к Маринкиным знакомым палаточникам и разошлись по своим делам.

Пётр с Ваней разучили, как надевать обвязку, вязать двойной булинь, и сходили на скальные занятия.

Я получила еще один аргумент в пользу минералки по сравнению с пивом: пивная бутылка, разрезанная на антиподлипы, не выдержала даже одного восхождения на Джайлык и разорвалась в клочья. А прежние антиподлипы, из бутылки от минеральной воды, выдержали Чотчат, ледовые занятия и Лацгу! Чиню кошки: передние прорезные ранты ботинок ‘Trezeta’ у меня совсем стесались и закруглились. Хорошо еще, слетела кошка не на крутом льду, а за сотню шагов до спального мешка. Надо сделать новую дополнительную дужку поверх носка. Попросила у завскладом Алика метр проволоки и занялась ремонтом. Каждый раз, проходя мимо комнаты, Алик интересуется, как дела. Дужки со стропой получились хорошо.

‘Двойка’ повела ‘клиентов’: Владимира (который в прошлом году устраивал в лагере экологическую акцию) и еще какую-то семью москвичей - на Гумачинский ледник заниматься льдом.

Я дорешиваю официальные дела в Волгограде. После Лацги Миша Текутов заявил, что напишет мне какую-то совершенно потрясающую характеристику. Но тогда не стала говорить, что, даже если не передумает, то сделать этого он всё равно не сможет: уже два года Ирина заполняла мою книжку, перескакивая через одну, а то и через две страницы, и свободного места для жалоб и предложений других инструкторов не осталось. Ну и ладно. По-моему, лучше считаться слабаком и отстаюшкой в учебном отделении, зато потом нормально ходить в спортивной группе, чем наоборот.

Вадим записывает мне два восхождения, Миша оформляет допуск на 4 к/тр. Обмениваемся электронными адресами. Как знать?.. Но очень хотелось бы!..

Моё теперь уже бывшее отделение дальше пойдет на пятерки.
-Тебе бы к нам в прошлом году присоединиться, - в который раз повторяет Мишаня, - мы тогда как раз четвёрки ходили.

Да, но я-то в прошлом сезоне набирала тройки на 2 разряд!.. Теперь ребята будут работать на Мишу, потому что у него есть реальный шанс выполнить 1 разряд. У них дружная федерация, в которой принята традиция: вся команда работает по очереди то на одного, то на другого. Он просто не представляет, как может быть иначе.
-Почему Кочерга не хочет сработать на тебя? Вы же друзья!
-Всё не так просто. Смысл ходить с КМСом, когда ему это не надо, а мне это вредно?!
-Но ведь у Ларисы тоже 2 разряд?
-Да. Но они вместе тренировались целый год. А я с ними не тренировалась.
-Но вы можете ходить втроём!
-Нет, не можем, это исключено.

Мне сложно говорить на эту тему. У Ларки мечта сбывается: ходить не в ‘паровозе’. Делать на маршруте всё, что хочется. В том числе ходить первой. И наконец-то есть мужчина, который позволяет ей всё. Чего не было никогда в жизни. У меня сильное, неотвязное ощущение, что он был, есть и будет единственным, кому оказалось по силам сделать для нее такое. И она сумела воспользоваться, не прохлопала свой шанс. Оба молодцы.
Так что пускай сбывается.


04 августа 2006 г., пятница.
Солнечно, жарко.
Новый этап зондирования почвы на тему пристегнуться. В Доме инструкторов поселилась Белоярка. Сходила к ним на разведку. Инструкторов не было, а из разговора с единственным загоравшим на полянке участником выяснила, что приехали у них новички и третьеразрядники.

Петя с Ваней ушли на занятия с ночёвкой.
Слоняясь по лагерю, встретила Настю из Иваново. Мы в этом году уже мельком виделись, но лишь здоровались на бегу. Она изменилась, вместо агрессивно-закомплексованной девицы стала спокойнее и как будто сильнее, причём уже без внутреннего зажима. Такая она нравится мне гораздо больше. Несколько часов загораем на полянке возле ее палатки, пьем чай, болтаем. Приходит Гоша, сбривший свою черную бороду и ставший от этого еще большим красавцем, правда, уже значительно меньше похожим на Месснера.

Ирина общается с Настей чуть напряженно, в своеобразной манере словесной дуэли, но без злости. Нет, ерунда. Это не ненависть. Здесь что-то иное: их связывает гораздо больше, чем разделяет. И это сильнее них.

Ларка и компания снова пытались найти место для пассивного ретранслятора сотовой связи (вот как оно называется!) на сей раз на гребне Термена. Снова не получилось, потому что нет прямой видимости на Верхний Баксан.

Спустилась умотанная Света. Они с подругой по отделению Аней делятся ужасными впечатлениями от замордовавшего их инструктора Коли. По мнению девчонок, он маньяк, одержимый единственной целью: чтобы его участники возненавидели альпинизм. Я спросила Бориса Ивановича, можно ли будет походить тройки с третьеразрядниками, но он сказал, что будет что-либо ясно только завтра. У них там какие-то организационные меры. Но, вроде, второй разряд девчонки всё-таки закрыли.

Мишаня Семисинов, Лёша Трифонов и с ними еще незнакомый парень собрались на подход к Тютю. Хотят на Хацкевича, 5А, и зашли попрощаться. Обняла их от всей души и пожелала удачи. Пусть сохранит их Господь! Я верю, что они сумеют. Через полчаса в том же направлении по аллее промчался Олег, а позже наверх отправился и Вадим. Группа Яценко прошла 5Б и, вроде, переходит теперь на 5А. Уже запуталась, где они и куда лезут.

Вечером инструктор Поливко кинул дезу, будто бы кто-то собирается на Южную Адырсу. Навела справки – не подтвердилось.
Приехало телевидение снимать фильм про 70-летие лагеря ‘Уллутау’, которое будет через 3 дня. У Иры Морозовой с киношниками какая-то договоренность о сотрудничестве.


05 августа 2006 г., суббота.
Снова солнечно и жарко.
Забросила удочки в Новочеркасск на тему походить тройки. У них 8 участников (3 разряд) и один инструктор, а завтра вечером должен подъехать еще один. Тогда, может быть, они поделят молодёжь, и может быть, что-то определится. Пока сплошной облом.

У Владимира новая идея с ретранслятором: установить на Уллутау. ‘10 лет за пересечение границы!’ - прокомментировал Юрий. Он не устаёт повторять, что лично ему антенна даром не нужна (у него и мобильника-то нет), просто хочется сделать полезное для лагеря и родного ущелья. Район по-прежнему закрыт, но Володю туда так и тянет. Компания выпустилась на ‘Чегетские’ ночёвки, чтобы подняться на Гарваш и на третий взлёт гребня Уллутау (по 2Б). Но у ‘двойки’ большие сомнения, что клиенты взойдут: у них еще мало акклиматизации.

А у меня силы через край. Едва ли не впервые за смену дошла до спортплощадки, подтянулась 10 раз. Чего бы отколоть?.. Чтобы направить энергию в мирное русло, решила сходить на Кичкидарское озеро. Это одно из моих любимых мест. Прикинула, что в кроссовках, с палками и без груза сейчас, пожалуй, добегу за 03 часа. Поделилась с земляками планом, чтоб не потеряли меня, и расчетным временем. Юра возразил, что я дойду за 02 часа 40 минут. 

Отложила в мозгу оба времени и вышла в 13:45. Под взлётом на ‘Райские’ ночёвки обнаружила, что добежала сюда ровно за час. Конечно, дальше пойдет набор высоты вдоль реки, но какие там два сорок – раз такое дело, нужно выбегать из двух часов!!! И вломила во всю прыть. Как всегда бывает в спешке, потеряла 15 минут на переходе реки: сунулась через разлив, но не прошла, пришлось возвращаться, штурмовать морену и вылезать далеко-далеко наверх, к известному мне месту переправы, обозначенному туром.

В 15:40 была на озере. Даже несмотря на заминку, добежала за 01 час 55 минут. Yes!.. Скажи мне кто в начале смены, сама бы не поверила. Ужасно довольна.
Жарко. На Средне-Кичкидарских ночевках никого. Только по морене высоко над озером разгуливает стадо непуганых горных козлов. Тишина. СВОБОДА.

Не дав себе времени остыть или передумать, скидываю одежду и соскальзываю в воду. Почти сразу ноги перестают касаться дна. Задержав дыхание, впервые в жизни отдаюсь горной воде. Это волнует. Медленно плыву в сторону Юнома, потом обратно. Всего несколько метров. Но понемногу отступает гнетущее наваждение, освобождается сердце и становится легче дышать. Потом долго стою на камнях и обсыхаю, всё в том же состоянии предельной душевной обнажённости перед миром. <- - ->

Обратно не бегу, спускаюсь за 02 часа 30 минут.
В 19 часов Юрий и Лара ушли на ночёвки, и тут же вернулись Петя и Ваня Лобода, а следом еще и почти вся толпа украинцев.


06 августа 2006 г., воскресенье.
Солнечно. Такой погоды в ‘Уллутау’ за три года я не помню, а старые альпинисты не помнят и за 20 лет. Приказа и запрета не поступало, но из-за повышения камнеопасности группам рекомендовано выбирать гребневые, а не стенные маршруты. Сыпушный сезон!

Продолжение поисков. В Доме инструкторов поселились Таня и Ваня, которые приехали на три недели и ждут кого-то еще. Хотят ходить тройки-четверки. Обменялись информацией на эту тему. Посмотрим.

После вчерашнего забега хочется продолжения подвигов. Задумала пробежаться так же на время до ‘Чегетских’. Однако из лагеря меня не выпустили. На заставе старший погранец придрался к исправлению в пропуске. Там, где мне по ошибке написали июль, а надо август. Подпись Порохни на заявлении и само заявление его совершенно не впечатлили. Чуяло мое сердце, аукнется мне еще невнимательность паспортно-визовой!.. Юрий Иванович тоже взбешен бюрократией, но поделать ничего не может, начальник учебной части лагеря пограничникам не указ.

Но ведь я после 15 июля ходила туда-сюда спокойно, несколько раз, и одна, и с нашей сборной солянкой, и с волгоградцами! Ладно еще, у меня пробежка сорвалась, а не занятия и не восхождение.

Странные дела. Я прибита и расстроена. Что-то не так. Конечно, заказала через Нину новый пропуск (с запасом, до 31 августа). Но нехороший осадок остался.
Пётр с Ваней ушли под ВМФ на несколько дней. Хотят сходить 1Б и 2Б. Я позагорала, подтянулась 10 раз (сил выше крыши – хоть еще раз беги на озеро!).
Встретила своих волгоградцев, поздравила с первой пятеркой.

Вечером, как договаривались, снова зашла в Новочеркасск. Второй инструктор приехал, но на мой вопрос мнётся, ничего не говорит, индифферентен, как овощ.


07 августа 2006 г., понедельник.
Солнечно, жарко.
Утро юбилейного дня (70-летие ‘Уллутау’!) начинается в 07 часов с грохота и приказа Порохни убрать с улицы стол, стулья и бутылки. Украинцы продолжают возмущенно лежать, но какие к ним счёты – они не местные. Быстро затаскиваю всё в комнату и продолжаю спать до 10 часов.
В 11:00 дикая очередь в душ, но вода отличная.
В 12:30 начало праздника. Торжественная часть, построение, подъем флага и вручение грамот. Фотографирую.

С Таней и Ваней не складывается: девочка, вроде, не против, но парень виляет. Закидывала удочки еще к кому-то и даже в Ригу – ‘Чужих не берём!’. Становится ясно, что пристегнуться на единичку-двойку проблем нет. На тройку сложнее, потому что отсюда и выше – стараются ходить только со знакомыми. Объяснимо. Но досадно.

В.Н. Терновский предложил быть наблюдателем за командой на шестерке и их ретранслятором на 1-ом жандарме Тютю. Сказала, что подумаю. Интересно: Светке он тоже это предлагал. Если бы не несколько загвоздок и вопросов, возникающих с первой секунды, я в теперешней невыездной ситуации согласилась бы, не раздумывая. Но что-то смущает.

Возвратилась ‘двойка’. Ретранслятор снова не установили. Даже Владимир, похоже, задолбался этими играми и с наслаждением выбросил эту ‘бiсову железяку’ где-то на ночевках.

Кочерга спрашивает, как мои дела. Рассказываю про дичь с пропуском, облом с группами и что поэтому, возможно, схожу посидеть на гребне с рацией. Юрий реагирует неожиданно резко, едва ли не с яростью:
-Не лезь не в своё дело!
-Я тут всё равно ничего не делаю. Так что у меня масса свободного времени!
-Не лезь! Тебя это не касается! – с ходу перечислив все те же самые аргументы, которые вместо ‘Да’ заставили меня ответить ‘Я подумаю’, он приводит еще один, которого я не знала:
-Допустим, они хотят осчастливить человечество, сходив шестёрку, но почему ты должна за это умереть?!
-Я не собираюсь умирать. Я же не с ними пойду, а по 1Б. Буду сидеть на гребне, и всё.
-Если начнётся гроза, тебя на этом 1-ом жандарме убьёт.
-Гроза разряжается в Адырсу и в Джайлык!
-Да, если приходит сверху. А если поднимается снизу, долбит в 1-ый жандарм Тютю.

Оба знаем, что он не может мне приказать или заставить. Я могу пойти из вредности, назло. Но чувствую, как сильно Юрию не хочется, чтобы я шла. А ведь ни разу за смену не отговаривал меня ни от каких авантюр!.. У него мощная интуиция, в этом я убеждалась не раз. Хорошо. Наверно, просто послушаюсь. Без объяснений.
-Тебе лучше посвятить это время поиску группы, - уже примирительно.
-Да тем и занимаюсь!.. Глухо. Похоже, всё. Никаких шансов, - сегодня внимательно почитала сетку в учебной части. Народ выпускается косяками и стадами либо на двойки, либо на пятерки. И всё-таки буду пробовать еще.

С Джайлыка, ‘Дамской’ 5А, спустилась украинская связка, Олег и Денис. Маршрут прошли, отдыхают.

Ирина Морозова сходила в двойке с Настей 4А на Джайлык и теперь пересматривает свои взгляды на женский альпинизм, который долгие годы (и еще в начале смены) ненавидела, презирала и терпеть не могла. Слушаю до вечера её жаркую дискуссию на эту тему с Юрой, Ларой и украинским инструктором Сергеем, который живёт на кровати. Нормально. У меня сильное чувство, что, скорее всего, Ира с Настей когда-нибудь отфутболят свой предмет раздора и станут настоящими подругами в горах и по жизни. Они сильные и яркие тётки, мальчик просто не их калибра. И не важно, что это не я сумела переубедить Иру, что женщин надо обучать всему тому же, чему и мужчин, потому что на восхождении каждый должен уметь всё. Не важно, что в право женщин ходить в горах она поверила с Юриных слов. Я не ревную: важен результат. Поэтому очень рада за будущих участниц, которые теперь попадут в ее отделение. Ирина - суперский инструктор, и девочки смогут многому научиться, при этом не чувствуя себя в ее глазах вторым сортом. Просто один мужчина сумел наконец-то выбить из ее упрямой башки установку, когда-то вбитую туда другим мужчиной. Нормально. А побольше пообщается с Кочергой – так, глядишь, тоже станет повторять, что ходить надо только с теми, кого любишь.

В последнее время постоянно ловлю себя на мысли, что слова перестали иметь значение. Иногда ощущаю себя рыбой, типа горной форели, остановившейся носом вверх по течению, и с этой позиции наблюдающей вокруг. А время и события, как вода, физически обтекают, идут своим потоком. Настя изменилась? Да. И это классно.

Мыслями возвращаюсь к Киму. Я не знаю другого человека, мои чувства к которому метались бы от симпатии до ненависти и обратно за столь же короткие промежутки времени. А если бы я знала сразу, что Вадюля вернётся без отдыха на ледник, что он надорвётся и заболеет, - стала бы я просить его бежать за помощью? Честно и откровенно, глядя себе в глаза, - просила бы?.. Да. В тех обстоятельствах – да!

Ирина изменилась? Да и нет. Она осталась тем же человеком, но в ней сейчас что-то происходит, и она нашла в себе силы это признать. Мне кажется, ей самой становится очень интересно, что же дальше.

Юрий изменился? Да. Я видела его бесконечно терпеливым и чутким – два года назад. Я видела его счастливым – год назад, в конце смены с Серёгой. Сейчас он странно напряжен, отчего кидается в крайности: добр к своим, но зачем-то цепляет чужих. Он стал другим человеком? Нет.

Я изменилась? Кажется, да. Если год назад я лишь глотнула свободы, то теперь научилась не бояться ее и наслаждаться ею. Хотя бы временами.


08 августа 2006 г., вторник.
<- - -> Солнечно, жарко.
Вернувшиеся украинцы планируют отдохнуть от пятерки и сходить четверку. Набралась наглости и сказала, что мне надо 4Б. Денис и Олег не против. Прикинули перспективы и ‘забили’ Сталь. Я начала изучать маршрут по книжке, а ребята – консультироваться. Естественно, тут же услышали от Юрия про живую сыпуху над стеной. Напугать их ему удалось! К тому же у ребят мысли: а не уехать ли завтра с ветеранами (вместо 12 августа по билетам). Огонька нет. 60х40, что мы не пойдем. Загораю. Раз нет азарта и страстного желания, то и жалеть не о чем.

Ветераны ходили к памятным камням ‘Джайлыка’, на могилы.
Жара невероятная. Петя с Ваней пришли с ужасной ВМФ, 1Б. Рассказывают, как там страшно сыпало. Настолько страшно, что спустились они по 2Б.

В комнату заглянул незнакомый мужчина, поинтересовался, где наш Юрий Иванович. Секунду они с Петром смотрели друг на друга. Наконец, Лобода спросил:
-Ты джайлыковский?
-Да.
-Я тоже!
И они бросились друг другу в объятия. Стоило гостю произнести свое имя, как уже меня подбросило:
-Так это вы джайлыковский радист?!
-Бывший. В отставке!
-Я так много про вас слышала! Что при вас был порядок в эфире.
-Да, сейчас бардак творится.
Еще несколько минут мы оживленно болтаем втроем, потом Виктор уходит, обещав заглянуть позже.

Какой славный!.. Долго сижу и просто улыбаюсь своим мыслям: как интересно получается. Люди, о которых я знала понаслышке, этим летом обрели плоть и кровь, голоса, жесты. Но это для меня. А друг для друга они так и остались Славками, Галками, Юрками, Витьками, Людками. Как теплеют при этом их глаза, какой переполняются нежностью. Нам и не снилось.

Мы со Светой загораем на лужайке, при этом я продолжаю вслепую, по книжке изучать маршруты района. Однако на душе тягостно. Что-то не так.

Когда пришла в бухгалтерию узнать про новый, исправленный пропуск, сюрприз был не лучше, чем с прежним. На сей раз в паспортно-визовой переврали мою фамилию. В одной букве - ‘Х’ вместо ‘С’. Но и этот пропуск тоже недействителен!!!

Я совсем обалдела, пропуск забирать не стала. Всё одно к одному: это ‘звоночки’. Если всю дорогу судьба давала мне зеленый свет, то теперь включила красный. То же самое независимо друг от друга сказали мне радист Виктор и волгоградский парапланерист Алексей (которого я, оказывается, под горячую руку проводила вместе со всеми на ‘Хаца’). А он тогда еще подумал, что благословение ‘от такой девушки’ – это добрый знак. И у них всё было хорошо. Теперь же Лёша помогает мне не впасть в отчаяние и поддерживает добрыми словами. Тогда мне некогда было раздумывать над причиной и следствием: летает он потому, что верующий, или верит в Бога потому, что парапланерист?.. Алексей рассказал, что Миша Семисинов и Лёша Трифонов ушли на Чегет, 5А. Пусть им будет удача!

‘..Я уплываю, и время несёт меня с края на край,
С берега к берегу, с отмели к отмели. Друг мой, прощай!..’

Я в полном ауте.
Финты сыпушного сезона.
Внезапно понимаю, что надо уезжать.
Может быть, это будет лучше для всех, хотя и тяжело до разрыва сердца. ‘За’ и ‘против’. Почти на равных. И всё-таки.

Завтра на своей машине уезжает Лобода с сыном – в санаторий, где ждут жена и дочка. Население Снежинска на территории ‘Уллутау’ сократится до трех человек. Чем дольше я не могу пристегнуться к новой группе, тем естественнее кажется план, высказанный Мишаней – ходить втроём. Да, мы не тренировались совместно. Но если не брать в расчёт количество восхождений, а смотреть только на категорию трудности, мы с Лариской пока идём ноздря в ноздрю. Это при том, что она ходит в двойке постоянного состава, а я сменила три разных группы, две из которых нашла сама и дважды повторяла курс учебных занятий по скалам и льду.
 
По всей логике настолько прозрачный ход – попроситься с ними. И чем дальше, тем яснее будет казаться, что это неизбежно произойдет. Будет лишь вопрос – когда. А до тех пор неизвестность в ожидании подвоха и этой самой просьбы от меня. И напряжение, которого и без того достаточно.

Другое дело, что я-то не стану этого делать. Я сама знаю точно, и мне достаточно об этом знать. Но, поскольку клятв не произносила и письменных обязательств не давала, гарантий-то никаких!..

Так хоть чем-то Ларку порадую – своим внезапным отбытием. А то если за последние годы она снизошла до меня хоть несколькими разговорами, то с начала этой смены практически не удостоила ни словом, ни взглядом. Но теперь мой ход.
Я не хочу верить в теорию ‘звонков’, но и не хочу ломиться против судьбы, если дальнейшее нахождение в лагере станет для меня неприятным. И потом, ‘звоночки’ проверяются лишь одним способом: когда прилетает по башке. Но тогда бывает, что и проверять-то уже некому.

Ночь без сна, одни мысли.
На следующее утро я уеду из гор.

- - -
И в который раз будет казаться, что реальная жизнь осталась у нас там, а не у них здесь. В горах, а не на земле.
Возвращайтесь живыми!
‘..Лишь бы те, кто сейчас на маршруте,..’
Возвращайтесь живыми! Делайте, что хотите, но когда-нибудь возвращайтесь живыми!!!

12 августа под проливным дождем на вокзале Челябинска меня встретят Дима, папа и мама. Родной мой и любимый вернулся живым и здоровым. На вершине Эльбруса всё-таки не был: каждую ночь они с Андрюхой выходили на штурм, но каждый раз возвращались из-за непогоды. Наши уллутавские дожди были их эльбрусской пургой.

‘В полночь забвенья, на поздней окраине жизни твоей,
Ты погляди без отчаянья, ты погляди без отчаянья:
Вспыхнет ли, примет ли облик безвестного образа, будто случайного, –
Это не сон. Это не сон – это вся правда моя, это истина.
Смерть побеждающий, вечный закон – это любовь моя.’

19 августа на форуме mountain.ru я увижу сообщение о том, что при восхождении с отделением новичков на ‘единичку’ наш лагерный инструктор Владимир Иванович Матвеев попал в камнепад при подъеме на перевал и получил тяжелую травму с ампутацией нескольких пальцев на левой руке.

28 августа мне позвонит Пётр Лобода и скажет, что они всей семьёй вернулись с юга, но в ‘Уллутау’ было лучше, чем на море.

В тот же день в город вернутся Юрий и Лариса. После моего отъезда они сходят 4Б на Химик и несколько первых веревок по шлямбурной дорожке на Чегет, 5А, откуда дюльфернут из-за дождя. В общем, будут настоящими героями и умницами.

В начале сентября я получу письмо от Миши Семисинова. Волгоградцы тоже прошли пятерку на Чегет, но прошли всю, до конца. Я очень рада, что у них всё получилось.

Тогда же, осенью, в электронном ящике объявится Маринка с сумбурной вестью о том, что, собираясь на Джайлык через ‘Монаха’ (5А), они ‘промазали’ и сходили 5Б Ласкавого, и всё было классно.

Позже я прочитаю, что 09 августа волгоградская команда в составе Семыкин-Ольховиков-Привалов-Яценко всё-таки сходила 6А на Тютю 2-ю Западную.

В конце сентября из Архыза вернётся Боря Третьяков, который тоже самостоятельно пристёгивался на 10 дней к незнакомому отделению. Вернётся живой, здоровый и довольный, гордый участием в настоящих спасработах.

И лишь тогда завершится СЫПУШНЫЙ СЕЗОН.



- - - - - -
Надежда Модестова
Терскол - АУСБ «Уллутау»   -   г. Снежинск (июнь 2006 – март 2007 г.)

Этот путевой дневник является частью сборника «Солнышки наших Гор»