Альплагерь «Уллутау», июнь – август 2005 г.
(путевой дневник)
27 июня 2005 г., понедельник
В полдень я перехожу в другое измерение и начинаю жить по московскому времени.
Авантюра! В прошлом году мы поехали на Кавказ маленькой командой, в этом году я еду туда же в одиночку.
- - - - -
В межсезонье, под впечатлением наших рассказов об «Уллутау», по федерации альпинизма города Снежинска расползлись слухи, что уж на этот раз туда точно поедет аж целое отделение новичков, несколько разрядников и группа «больших альпинистов». Я скептически ожидала, чем всё обернется. О том, что, к сожалению, не сможет поехать участник из нашего прошлогоднего отделения «НП-2» Вадим Тукмачёв, у которого дочь поступает в институт, было уже известно.
Первыми отвалились потенциальные новички: профсоюз отказался оплачивать им поездку. Старшие разрядники и «мэтры» раздумывали, сваливая всю неопределенность на страшно занятого делами озёрского альпиниста Диму Алявдина. Я подливала масла в огонь постоянными заявлениями о том, что еду в любом случае, даже одна. Кажется, народ не верил. А мне это было необходимо.
Весной послышались разговоры, будто в горы собираются двое КМСов: мой прошлогодний партнер по связке Юрий Кочерга, из каких-то личных соображений «раздевшийся» тогда до новичка и выполнивший вместе с нами очередной третий разряд, и его старый друг и товарищ по команде Сергей Кайгородцев, который не был в горах уже двадцать лет. Эта двойка (сразу же для лаконичности по первым буквам фамилий прозванная мною «К-2») планировала добираться в лагерь своим ходом, на машине.
Они никого не ждали. Сами решили, сами собрались, и 07 июня они уехали.
Тем временем я общалась по интернету с редактором сайта ullutau.ru Ириной Морозовой, которая предложила присоединиться к ее команде «серьезных взрослых людей», тоже собирающихся ходить на второй разряд.
- - - - -
Так я оказалась в поезде №435 «Свердловск - Адлер». Согласно билету, вагон №1, место №1 (нижнее). Не люблю ездить внизу, зато хоть тяжелый рюкзак не придется забра… Ящик под нижней полкой ровно посередине оказался перегорожен стенкой!.. Ну, спасибо, люди добрые, «эйнштейны драгоценные»!.. Прошу пассажира с боковушки помочь мне с тяжелой атлетикой и с чистой совестью селюсь на второй этаж. 12:35. Поехали!
Перед Ревдой проехали через тоннель. С 16:30 начинается гроза, потом просто дождь, и всё небо обложено.
В 20:15 добила колбасу и вареные яйца, залегла спать. Настроение несколько тягостное, потому что лезут мысли о любимых людях. Как они только меня терпят?.. «Для любви не названа цена…»
28 июня 2005 г., вторник.
С утра облачность, прохладный ветер, и заметно холоднее, чем вчера.
Вторые сутки пути. Никакого чтива с собой, и не хочется читать. В клапане рюкзака едут распечатки описаний маршрутов, которые Вадик вытащил для меня из интернета. Но пока не знаю, какие горы запланировала Ирина, так что «грузиться» всем подряд бессмысленно, и вообще голова не тем занята.
Откинула все эмоции, но постоянно прокручиваю в памяти прошлогоднюю дорогу туда и обратно, давние поездки в Киргизию. Лица, слова, жесты, глаза, смех… Эйфория первых экспедиций давно прошла, и от «фестивального настроения» минувшего сезона я сумела расколдоваться, и научилась, кажется, воспринимать друзей такими, как они есть, но при этом не разочаровалась ни в ком из них. И не разочаровалась в себе.
Часть времени проходит в разговорах с соседкой, 17-летней Женей, едущей в поезде впервые в жизни и до смешного зацикленной на косметике и своем внешнем виде. Но интереснее с ее подругой Ирой, которая едет к тренеру с пацанами из своей команды, а заодно опекает Женю по просьбе ее мамы. Ире 19 лет, она КМС по триатлону (это лыжные гонки + пулевая стрельба + подтягивание для мальчиков или отжимание для девочек). Долго говорим о спорте. Узнаю много далеко не романтичных вещей о скрытой стороне лыжных гонок и биатлона.
- - - - -
Попутно думаю о своем: второй раз направляюсь в полную неизвестность. Самый первый альпинистский сезон был по жесткости и накалу страстей похож на мини-армию, и тогда мне удалось понять разницу между желанием старших чему-то научить новичков и желанием унизить просто так. Первому следовало беспрекословно подчиняться, второму давать отпор. Я приняла правила игры: Горы того стоили! И очень долго думала, что это нормальные и единственно возможные отношения в альпинистской команде, пока в прошлом году не увидела, что всё бывает иначе.
Через несколько лет после дебюта в альпинизме мне повезло посмотреть американский фильм «Солдат Джейн» - о том, как женщина рвалась в морскую пехоту, в элитную дивизию «Морские котики». Уже не помню, зачем ей это было нужно, помимо чисто феминистских мотивов, но психологическая атмосфера у них в армии во многом напоминала нашу «Ала-Арчу»-1997.
Сейчас я также морально настроилась на жесткую, спортивную и абсолютно незнакомую команду. Только с поправкой на свой опыт пяти сезонов в горах.
- - - - -
В беседах с родственной душой время пошло веселее. К концу второго дня мне тут уже начинает нравиться.
29 июня 2005 г., среда.
Вечером, во время длинной стоянки, через окно налетели комары и тусовались по вагону до утра, устроив себе ужин, плавно переходящий в завтрак.
Отлично выспалась, встала в 7 часов. Сегодня переменная облачность и жарко. Но неприятное ощущение, будто больно глотать. Надо было раньше перелечь ногами к окну! Совсем некстати сейчас заболеть.
В 14:50 вышла в Ростове. Здесь у меня пересадка. Вокзал очень красивый, с синими зеркальными стеклами. Часа три сижу в огромном, почти пустом зале ожидания, изучаю «Аргументы и факты». Милиционеры, то и дело выборочно проверяющие документы, не обращают на меня никакого внимания. Вот и ладно, не очень-то и хотелось!..
Скорый поезд №042 «Москва – Нальчик» прибыл с опозданием на 5 минут. Инструктор Ирина Морозова и участник Алексей Овсеенко вычислили меня первыми, так как больше женщин с рюкзаками к вагону №10 не шло. Когда устроилась на месте, пришла к ним в соседний (11-й) вагон. Чокнулись за знакомство, проболтали пару часов. Фильтрую первое впечатление. Посмотрим, что сбудется, как сработаемся.
А вот горло болит уже совершенно определенно и очень сильно.
30 июня 2005 г., четверг.
Проснулась в 05:30. В 07:10 вылезла на перрон в Нальчике. Вчера ребята сказали: «Это у вас один только маленький рюкзачок, а у нас столько груза!». Если рюкзак, бывший когда-то объемом 90 литров, а недавно значительно надставленный в ширину, который я в силах поднять только из положения сидя, называется маленьким, то чего ожидать от них?! Наконец, появились Ира, Лёша, гитара в чехле, рюкзаки, коробки и пакеты. Серьезные люди: вон сколько снаряжения! Но как не лень ехать вдвоём и переть с собой гитару!.. Ирина объясняет, что «стрелять» потом гитару по всему лагерю еще хуже. Ладно, вольному воля… (Несколько дней спустя мне доведется узнать, что в числе «снаряжения» приехали, например, три большущих фужера для вина...).
Сразу возле поезда к нам подошел пожилой таксист из Терскола. Договорились, что довезет до подъемника за 300 рублей с человека. По дороге заехали на рынок, где долго закупали всякие абрикосы-помидоры и плов в коробочке. У меня волосы медленно вставали дыбом при мысли, как же мы всё это потащим 12 километров от подъемника до лагеря, не будучи осьминогами (о восьми руках каждый) в гибриде с Рэмбо (для такой грузоподъемности). Наконец, сели и поехали. Старенькая «Волга» гнала за сотню и рисковала.
Дорогу по Баксанскому ущелью, как выяснилось, я помнила очень хорошо. Помнила не глазами - клеточками всего тела, каждым вдохом. Словно где-то рядом заблудилась моя душа.
Около 11 часов высадились у подъемника. Груз пришлось перетаскивать по лестнице, расположенной в опасной близи от движущейся платформы. Наверху всех приезжающих подстерегали «экологи», о которых нас предупреждал водитель. Вот еще новости! Собирают на въезде в Адырское ущелье по 30 рублей с носа за каждый день пребывания в «национальном парке». Мы соврали, что едем на пять дней.
Дальше перегрузились в кузовной «Газик» с пограничниками. Нынче не удастся пройти всю дорогу пешком и «заработать акклимуху». А она так нужна!.. С середины пути начало периодически закладывать уши. Одно радовало: если внизу, «на земле», было пасмурно, то здесь, в Адырсу, светило солнце, и ветер сплавлял по небу белые облака. Вдруг машина попадает как бы в тоннель: проезд пробит сквозь лавинный вынос высотой едва ли не до крыши! Вот жуть-то! Значит, опять сошла лавина по долине речки Джаловчат.
Зачем-то долго разруливали по новому «Джайлыку», а после него с трудом объезжали толпы слоняющихся по дороге детей. Наконец, выгрузились у ворот альплагеря «Уллутау».
Ни одной живой души в пределах видимости. Ира с Лёшей, захватив по одному рюкзаку, отправились на разведку в сторону главного корпуса, я осталась сторожить прочий скарб. Эх, надо было их попросить, чтоб взглянули, есть ли на автостоянке серебристая «десятка» с номером 74-го региона!.. Хотя мы могли и разминуться. Может быть, «К-2» уже уехали домой. Народ говорил, что Кайгородцев собирался взять с собой мобильник (по другой версии – спутниковый телефон), но за всё время он так никому и не позвонил... Господи, только бы всё с ними было хорошо!! Мой тихий мандраж прерывает возвращение питерцев с известием, что «начальства во всём лагере никого, а только трое ваших». ТРОЕ?!? Может, кого-то из детей привезли?..
Машины на стоянке нет. Еще интереснее…
О нет, ТОЛЬКО НЕ ЭТО…
Вместо ожидаемых земляков, Сергея Кайгородцева и Юрия Кочерги, за углом одноэтажного корпуса обнаружился… прошлогодний московский инструктор Виктор Николаевич Леонов, сразу же попытавшийся сгрести меня в объятья, чего я лично от него не переношу. Тот еще тип!.. Это его Ирина приняла за «третьего».
Потом и наши подошли. Как истинно холодные и сдержанные уральские люди, мы не бросились друг другу на шею с воплями и рыданиями, а безупречно выдержали дистанцию, протокол и субординацию.
Живы-здоровы. Стройные, загорелые. Красивы, как смерть женщинам! Серёгины глаза счастливыми синими озерами сияют из самой глубины, Юра более бесстрастен лицом, но по тому и другому видно, что всё отлично.
Снежинцы сразу позвали нас к себе пить чай, но явиться мы смогли не раньше, чем часа через полтора, потому что сразу же с подачи своего инструктора занялись активной акклиматизацией в форме перетаскивания кроватей из комнаты в комнату. Лишь потом спустились на первый этаж в гости.
Оказалось, мои земляки уже завтра уезжают. За 22 дня они сходили 1Б на Гумачи, 3Б на Чегет и 5А на Тютю, причем только первую гору по хорошей погоде. Вообще, по их наблюдениям, приходилось два дня хорошей погоды на пять дней плохой. С «тройки» на перевал Яман спускались вслепую, по интуиции, против метущего откуда-то навстречу и снизу снега, который либо набивался под темные очки, либо нестерпимо резал незащищенные глаза ледяными иглами... «Пятерку» Юрий пролез лидером в скальных туфлях по обледенелым скалам, иногда по щиколотку в снегу...
Короче, как и были уверены мы с друзьями, слоняясь две недели назад по хребту Юрма, ИМ ЗДЕСЬ БЫЛО ХОРОШО. Страшно довольны друг другом. Даже решили не высиживать еще пять дней и не ждать, когда сойдут лавины и можно будет слазить на Уллутау по 5Б Абалакова, чтобы «подтвердить КМСов». По словам Юрия, впервые за много лет он не шел в постоянном страхе, что сейчас весь этот народ низкой квалификации куда-нибудь обвалится: он просто не оглядывался на Сергея, нисколько не сомневаясь в нем.
Я безумно рада за них. Эти двое чувствуют друг друга, они самодостаточны, они по-прежнему Связка. Себе такого можно только пожелать!..
На улице солнечно и тепло. Когда идешь по длинному бетонному крыльцу, из-под ног во все стороны брызжут ящерицы. Зашла на спортплощадку, подтянулась 10 раз. Не рекорд, но неплохо. Если горняшка есть, то она еще не проявилась. В лагере непривычно пусто: пока всего лишь 16 человек, включая и сотрудников, и участников. За мостиком, на краю леса, виднеется огромная одинокая синяя палатка. А над соснами – горы…
- - - - -
С того самого момента, как подошла к корпусу, с первого взгляда на Уллутау, Чегет и Чотчат не могу отвязаться от ощущения, будто и не уезжала отсюда. Словно была в горах – и осталась, а целого года посередине не было. НИЧЕГО не было...
Боюсь натолкнуться на недоверие, сказав кому-нибудь об этом, но, когда осторожно делюсь чувствами с Сергеем, вдруг слышу от него: «Как будто не было двадцати лет!..». Мы слишком мало знакомы, виделись всего несколько раз. Почему-то сейчас мне чудится, будто от всех его движений, от самих плеч, контуров лица, глаз исходит какой-то наэлектризованный энергетический звон, который ни спрятать, ни заглушить.
- - - - -
Чай впятером, затянувшийся в итоге до глубокой темноты, иногда нарушался вторжениями Леонова, который за три дня своего пребывания в лагере умудрился «достать» даже вежливого и выдержанного Кайгородцева своей бесцеремонной назойливостью. Сергей сквозь зубы признался, что перед отъездом собирается устроить Леонову скандал и высказать всё, что о нём думает.
Неужели хоть кто-то, наконец, вправит ему мозги?! От Кочерги не дождешься: у него какие-то собственные игры разума на этот счет. И остальным, видно, тоже интеллигентность не позволяет. Вообще-то я слабо представляю себе, как может выглядеть «скандал» в исполнении Кайгородцева, но остаток дня хожу за ним, как хвост: «Серёжа, пожалуйста, устройте Леонову скандал!.. Как я хочу скандал!..». Это была бы еще слабая компенсация за поведение инструктора в прошлом сезоне! Но пока до этого не дошло, мы демонстрируем друг дружке фототехнику, и Сергей показывает на экранчике своего фотоаппарата отснятые кадры. Пейзажи, в основном: ходя в двойке, не очень-то много нащелкаешь рабочих моментов. Договорились, что в городе обменяемся архивами.
По ночи, когда все уже залегли спать, написала письма Диме в Снежинск и родителям в Челябинск.
01 июля 2005 г., пятница.
Встала в 06 часов, пробежала круг по лагерю. Разминка, 10 подтягиваний. Всё получается, но потом не отдышаться минут пять!.. Инструктор не одобрила этой беготни, говорит, что от неё один вред, пока нет акклиматизации.
На завтрак Ирина и Алексей решили купить молоко на коше, поэтому я одна пошла в Дом инструкторов, где временно устроена столовая (в связи с малочисленностью лагерного населения).
Передала письма Сергею, чтобы опустил в ящик, когда приедут в цивилизацию. Земляки собирались выехать в 09:00, сразу после завтрака, однако у них что-то затягивалось до 10 часов. Нам нужно было идти на скальные занятия, но решили сначала попрощаться. Тут появился Леонов и заболтал мужиков еще на час, пристав к ним с вопросами о термобелье и снаряжении.
Вожделенный скандал так и не состоялся.
Когда «К-2» всё-таки собрались, и мы, обмениваясь прощальными пожеланиями, топтались на плацу возле Серёгиной машины, Леонов с криком: «Ну, давайте поцелуемся!» - ринулся почему-то ко мне, а я с криком: «Виктор Николаевич, вы же не уезжаете!!!» - увернулась от него за спины Кочерги и Морозовой. Поцеловать Юрия инструктор как-то не решился…
-Вы нашу Надю не трогайте! – угрожающе спокойным тоном предупредил Кайгородцев.
-Да я никогда не позволял себе и в прошлом году не то что нескромного слова, а даже нескромного взгляда!.. – возгласил Виктор Николаевич. – Надя может подтвердить!
Я расхохоталась:
-No comment!
Ну зачем Юрий проболтался ему вчера про материал в интернете?! Хоть я готова ответить за каждое написанное там слово, но досадно, что Леонов теперь почему-то уверен, что я его там воспела и прославила. Тонкие намёки вроде «я всё-таки журналюга, пишу предельно объективно» его не насторожили...
Мы обнялись и распрощались, и Сергей с Юрой уехали, а мы с Лёшей взяли рюкзаки со снарягой и втроем с Ириной пошли на Скалу спасателей. Повесили «настоящую альпинистскую» верхнюю страховку: страховщик сидел наверху, а не внизу, как в спортивном скалолазании. Моя очередь была лезть первой.
Зайдя на старт, на несколько секунд уперлась каской в пыльный внутренний угол, ощутив холодок в душе: чего ждать от партнера?!? Я ничего не знаю о нём!
…Должно быть, серебристая машина всё еще переваливалась по ухабам на пути к подъемнику…
Та же Скала спасателей, но в одну реку дважды не входят. И не вздумай сравнивать новый год со старым. Всё. Теперь плыви сама.
И заставляю себя оторваться от земли.
Ирина подсказывает, как лучше ставить на маленькие зацепочки носок ботинка. Иду на сдержанном дыхании, медленно, не допуская срывов, а когда вылезаю, мне страшно сделать шаг назад для спуска «парашютиком», потому что Овсеенко непривычным способом держит веревку: руки вплотную к «восьмерке». Снова надо решиться, шагнуть на отвес…
Потом вылезаю еще два раза, уже чуть-чуть быстрее и гораздо спокойнее, после чего сажусь на страховку. Выбирать внатяг через «восьмерку» тяжело, к тому же часто приходится закреплять и держать. Пальцы деревенеют. Лёша вылезает и признается, что думал обо мне: «Удержит или нет?». Я признаюсь, как «развращает» хождение с КМСом, с которым ничего не боишься.
В тот момент было впечатление, что это наша первая маленькая победа, преодоление страха и открытое признание, как это было трудно. Затем Лёша пролезает еще раз, после чего снимаем веревки и идем обедать борщом.
После обеда, когда сидели втроем на бревне и ели абрикосы, подскочил Леонов и засыпал меня вопросами, как идти 2А на ВИАтау, «чтоб не через карниз, а как Юра». Я увиливала от разговора, а Ира никак не могла понять, почему Виктор Николаевич лезет с расспросами ко мне, а не к ней, инструктору. Думаю, он принял ее тоже за участницу. (Увидев Ирину в первый раз на перроне, я прикинула, могла ли она в самом деле пройти в музей по студенческому билету дочери. Почему бы и нет?..). Потом Ира всё-таки объяснила ему что-то про Ложный Койавган.
Мы передохнули и вернулись к Скале спасателей. Вешали дюльфер на отвесе (сначала до земли, потом с пересадкой на полочке посередине). Инструкторская позиция Морозовой состоит в том, что женщины последними не спускаются никогда, хоть я и говорила, что умею уходить на двойной веревке. Так что постоянно я спускалась первой, Алексей – последним. Работали до 18 часов, и за всё время несколько раз слышали, как с гор гремело.
После ужина Ирина пошла к приехавшим Ларе и Порохне с вином, а мы с Лёшей остались заваривать зеленый чай и есть халву. Он завел мировоззренческую беседу об отношении к людям и горам, попытался втянуть меня в спор по поводу эвтаназии, что не удалось, потому как я сказала, что люди, лично перед таким выбором не стоявшие, не имеют морального права вообще ни на какие абстрактные рассуждения на эту тему. К тому же товарищ Овсеенко проявил себя жутким демагогом, стремящимся довести идеи своего оппонента до абсурда, что также не располагает к полной откровенности.
Ира, вернувшись, сказала, что Ю.И. Порохня собирается гнать в шею В.Н. Леонова за то, что двум обратившимся к нему спортивным новичкам тот посоветовал ехать в лагерь «Эльбрус». И.Ю. Морозовой вынесли «выговор» за то, что отобрала у Леонова участницу (то есть меня). Цирк, короче!..
02 июля 2005 г., суббота.
С 10 до 15:30 тренировались на скалах пика Зимнего: учились ходить в связке на двойной веревке, страховать через две «восьмерки», забивать и выбивать крючья, ставить и доставать закладки.
Жарко, движемся медленно. Ирина старается не подсказывать, чтобы мы соображали сами, и повторяет: «Альпинизм не шахматы, тут думать надо!..». Для меня все действия с железками абсолютно в новинку. Часто ловлю себя на том, что в поисках подходящей трещины или правильного пути оглядываюсь на инструктора. Ира молчит, а ошибки вскоре отзываются последствиями: вон там засунула закладку без оттяжки под каменный козырёк – теперь нужны одуренные усилия, чтоб протащить дальше веревку, которая трется о выступ скалы!
Команды плохо слышно на ветру, и схоженности с Алексеем пока нет, но прилагаю усилия для нормального климата в группе. Похоже, нам светит стать связкой на этот сезон.
Спустились, безнадежно опоздав в столовую, но нас покормили.
Когда переодевались в комнате, пришли двое новоприбывших: Миша Парасенко (18 лет) и Алёна Савина (20 лет) из Краснодара, тоже договорившиеся о встрече с Ириной через интернет. Они приехали сегодня и поселились в палатке у реки, в сосновом лесу.
Выпили чаю с халвой за знакомство. Теперь осталось дождаться двух скалолазов из Донецка, которые должны подъехать 11 июля, и отделение Морозовой будет в сборе. А планы у неё очень спортивные, вплоть до 4А на Джайлык и 4Б на Сталь (по этому поводу я позавчера сказала землякам, что не очень-то верю в фантастику с третьей полки, и в любом случае не собираюсь форсировать события, потому что в этом сезоне хочу набраться опыта на «тройках».). Другое дело Алёна: второй разряд у неё уже есть, и она очень хочет сходить «четвёрку». Миша – чистый третьеразрядник с базой пешеходного туризма; ему, как и нам с Лёшей, нужно «закрыть» второй.
Сходили в бухгалтерию оплатить проживание до 01 августа, из учебной части принесли анкеты. Ира начала заполнять «бюрократию» на всех участников. Когда в Алёнкиной книжке альпиниста она увидела характеристику «строптива и вносит напряжение в коллектив», тут же, естественно, всплыла масса приколов из той же серии. Оказывается, кроме легендарного «туп, гадлив, прожорлив…», перу того же джайлыковского инструктора принадлежали жемчужины вроде «потлив на маршруте» и «ленив в лагере». Накануне в книжке Сергея Кайгородцева, помимо всяких положительных слов, я вычитала фразу «умеет довольствоваться малым», которую он не смог объяснить. Ирина рассказала, что в характеристиках девушек старались не писать «активна на бивуаке», потому что в лагере «Джайлык», например, это был «кодовый» сигнал для инструкторов о возможности приятно провести вечерок.
Мы долго хохотали на эту тему, в процессе чего я сочинила еще парочку характеристик: «активен после отбоя» и «инициативен в тёмное время суток».
Перед ужином подгоняли «кошки», готовились к завтрашним ледовым занятиям.
Прошел небольшой дождь.
Вечером, собравшись в комнате своим отделением, пели под гитару. Лёша здорово играет, и репертуар у нас во многом совпадающий, только вот я всё сильнее хрипну и кашляю. Вскоре без приглашения заявились приблатненного вида курсанты открывающейся на днях Школы инструкторов. Наших бардовских песен они не знают, и вообще на альпинистов не похожи (как позже выяснится, это посланные на обучение МЧСовцы). Впрочем, оказались не дураками и быстро почуяли, что из трёх девочек некий флирт прокатит только с младшей, и в дальнейшем к нам с Ирой клинья не подбивали.
03 июля 2005 г., воскресенье.
В 07:30 вышли из лагеря, нацелившись на «Чегетские» ночевки для ледовых и снежных занятий, но погранцы не пропустили из-за того, что не было пропусков на Савину и Парасенко. Поёживаясь от утреннего тумана, мы проторчали на заставе целый час. Краснодарская двойка ругалась, что их друзья кинули с пропусками. Пограничный начальник даже сходил с Ириной в лагерь к Юрию Ивановичу, но в итоге всё равно не разрешил пройти, и нам пришлось возвращаться ни с чем. Очень досадно. Кому-кому, а мне позарез необходимы снежные занятия, которых в прежние сезоны ни разу толком не было. Алёна говорит, что ей тоже очень нужен снег. Мальчишки более уверены в своей технике.
На обратном пути свернула на спортплощадку, подтянулась 10 раз.
В 10:00 впятером отправились снова на пик Зимний. Отрабатывали взаимодействие двумя связками. Парни – лидерами со сменой, мы с Алёной по очереди шли замыкающими с выниманием и выбиванием. Как ни странно, двигались быстрее, чем вчера. У краснодарцев практика чувствуется, хотя между собой они также не схожены.
Пошел сильный дождь, а ветер не прекращался; стало холодно, но все оказались молодцами, никто не скис.
В 15:30 начали спускаться. Пришли в комнату, поставили чай, съели перекус, развесили сушиться снарягу.
Завтра выпускаемся на ВИАтау, и сегодня заполняли маршрутные листы на 2А. К нашему отделению, по рекомендации начспаса Кима Кирилловича, присоединяется парень из Москвы, Женя Степаненко (21 год).
К вечеру погода потихоньку стала налаживаться.
После ужина раздобыла у Юрия Ивановича для себя, Димы, Игоря и Вадюли значки «Альпинист России». В прошлом году их не хватило. Не успела порадоваться, как узнала новость: для выпуска на гору придется проходить медосмотр. С чего бы? Пять лет ходили, кто как мог и кто куда хотел, а тут… В таком взвинченном состоянии, изо всех сил симулируя абсолютное здоровье, я вступила в несколько напряженную словесную пикировку с лагерным врачом Владимиром Ивановичем Матвеевым, который любил пофилософствовать и явно из соображений собственного удовольствия пользовался вместо стетоскопа своими теплыми ушами. Пришлось всё-таки признаться, что немножко простыла в поезде. «Док» посоветовал найти гармонию с собой и горами, а не переть рогом. Выпустил всех.
Вечером Лёша снова поиграл на гитаре для своих. Петь уже не могу совсем. Начала лечиться бромгексином.
04 июля 2005 г., понедельник.
Утро ясное и холодное.
После завтрака пошли к начспасу. Допрашивал долго, но выпустил.
Лагерь стоит на ушах, потому что с утра сюда заявились «экологи» с подъемника, начали приставать ко всем со своим «национальным парком» и вымогать деньги. По совету бухгалтерии и учебной части, альпинисты послали их подальше, и перебранка закипела нешуточная. Наше начальство говорит, что любые поборы со стороны неизвестно кого незаконны.
Вот в такой обстановочке мы снялись с питания, получили продукты. В 15 часов вышли на подход под ВИАтау. В тот же район выдвинулась еще пара отделений, кто-то на ВИАтау, кто-то на Чотчат.
Вдоль тропы растут фиолетовые колокольчики. Вспоминаю, как Кайгородцев жалел о том, что не удалось их сфотографировать: на подходах не очень-то остановишься с тяжеленным рюкзаком, а на ночевках таких цветочков уже нет. Едва дождавшись привала, принимаюсь ползать по траве с фотоаппаратом, сообщив любопытным, что это «цветы для Сергейсаныча, я ему обещала!..». Похоже, перестаралась: колокольчики вышли нерезкими.
Алексей показывает какие-то симпатичные цветочки и уверяет, что это эдельвейсы. Смеюсь и прошу приберечь сказки для «прекрасных новичих»: я много раз видела эдельвейсы на Тянь-Шане и прекрасно знаю, как они выглядят. Так что номер не проходит, и фальсификатор разочарован.
Мы поднялись значительно выше прошлогодних ночевок на зеленой травке. Парни убежали вперед, потом Лёша спустился навстречу и хотел взять мой рюкзак, но я отказалась: мы еще совсем недолго в горах, поэтому мне нужно полноценно поработать на подходе, чтобы завтра было легче набирать высоту. Объясняю всё это и прошу не обижаться. Он, вроде, не обижается, но вскипает Ирина:
-Если не отдашь рюкзак, завтра на гору не пойдёшь!
-Не, ни фига.
Дело пошло на принцип: я всё-таки лучше знаю собственный организм и особенности его реакций на высоту и нагрузку. И если на маршрутах я беспрекословно подчиняюсь инструкторским приказам (в чём этот сезон не будет отличаться от прежних), то внизу сама решаю, что для меня лучше. Лёшка, чтоб не зря бегать, обращается с тем же предложением к остальным дамам. Ира отказывается и продолжает стыдить меня на тему «вот, человек возвращался вместо того, чтобы отдыхать, а ты…».
-Нет уж, раз ты мне последней предложил, то не отдам! – притворно надувается Алёнка, и мы доходим к месту ночевок каждая при своем багаже. По дороге грустно размышляю о доверии ранее попадавшихся мне инструкторов или руководителей к участникам и партнеров друг к другу.
Устраиваем лагерь на краю морены. Почти все стоянки скрыты под снегом.
Напротив, над серой ниткой Куллумкола, - красавец Джайлык, весь белый, а на закате розовый. С баксанской стороны вверх по Адырсу восходит туман, тащит холод и ностальгию.
Наши «пионеры» Женька с Мишкой, переев за ужином пьяной вишни из настойки, полночи ржали в палатке, во всю гусарили перед Алёнкой и не могли успокоиться, «напрягая» не только своих товарищей, но и ночующее по соседству отделение Анатолия Петровича Олика.
В 01 час ночи началась гроза.
05 июля 2005 г., вторник.
Утром звезды.
Подъем в 04:00, на завтрак манка.
Вышли в 05:20. Маршрут ВИАтау по северному гребню, 2А к/тр. Идём «открываться».
Поделились на три связки: Морозова – Степаненко, Овсеенко – Модестова, Парасенко - Савина. Полезли через Ложный Койавган. Наверху, справа по ходу, висел бетонного вида знаменитый снежный карниз. Такое впечатление, что, кроме Кочерги, через перевал Нормальный Койавганауш вообще никто не ходит, все остальные лазят под карниз. Да и он водил нас в обход не иначе как в чисто воспитательных целях. Дурных предчувствий не было, просто хотелось идти через «правильный» перевал Койавганауш. Из идейных соображений, наверно…
Одновременно с восхождением происходит разведка. Мы с Алексеем сейчас в схожих ситуациях: каждому хочется найти команду своего уровня для дальнейших занятий альпинизмом. Приглядываюсь, наблюдаю. Сильно удивляюсь, узнав, что моему напарнику 30 лет, и сначала не верю, и после всё равно не могу отделаться от ощущения, что наоборот, это я его старше, причём намного.
Мы первая группа, вышедшая на ВИАтау в нынешнем сезоне. По сравнению с прошлым годом, сейчас маршрут осложнен снежными карнизами на гребне и натечным льдом местами на скалах. К тому же скалы грязные, все в «живых» камешках, еще не сметенных «паровозами» альпинистов. Овсеенко лезет первым, Ирина требует, чтобы все шли одновременно, только это не всегда получается.
-Вашу мать! – неожиданно раздается сверху. – Какого чёрта я пошел в этот альпинизм?!. Ну, ребят, вы даёте!.. Кто вообще придумал этот альпинизм?!.
Я в шоке. Прикидываю, откуда сейчас может вылететь Лёшка и как мне его ловить (а ловить будет очень плохо!..). Одновременно вспоминаю, что год назад шла здесь в паре с Игорюней Конниковым, который откровенно не любит скалы, но при этом мужественно лезет, тихо бормоча себе под нос. Но чтобы ТАК орать!.. Одно из двух: либо Алексей абсолютно не лазающий, либо нервы ни к черту. Несколько раз по ходу маршрута пытаюсь мысленно представить его в группе, состоящей, к примеру, из Димы Модестова, Валеры Никандрова, Лёхи Кузнецова (с добавлением и варьированием других земляков) в каком-нибудь походе – и не могу. Что-то не клеится.
В 10:20 отделение выходит на вершину.
Ирина таскает с собой две рации. Одна из них штатная лагерная, другую дал воронежский фотограф Женя, который живет на первом этаже нашего корпуса и гуляет по горам и тропам просто для души. А связи нет, хотя с ВИАтау на альплагерь почти прямая видимость и слышимость…
Дал нам Бог погоды проскочить гору! На подъеме была переменная облачность, после вершины небо захмурилось, и мы опасались дождя, но, к счастью, скалы прошли посуху. Когда вернулись на Ложный Койавган, Ирина отправила Лёшу вниз на первом дюльфере, а сама в это время начала расспрашивать меня, как ходил Юра и сколько времени займет спуск через другой перевал. Алексей не понял, будем мы спускаться здесь или там, занервничал, запутался и прошел первые десять метров вниз на тройной веревке, в результате чего произошла первая в сезоне эмоционально-экспрессивная разборка.
Гроза с ливнем настигла уже на спуске с ночевок домой. Все вымокли, а Женька к тому же героически дотащил в лагерь разрывающийся по швам мешок с мусором.
Какой же кайф после этого - горячий душ!
С неба лило весь вечер с переходом в ночь.
В комнате провели разбор восхождения. Потом пришел Владимир Иванович, и пели песни до 02 часов ночи. Я слушала, пытаясь не чихать и не кашлять, но на сей раз «Док» всё понял и негромко дал пару советов по самолечению.
06 июля 2005 г., среда.
За ночь дождь кончился, и с утра над нами переменная облачность.
Снялись с питания, написали маршрутный лист на траверс Озерная – Химик. Ким Кириллович выпустил нас под номером 14, завещал беречь инструктора и угрожал всех «раздеть», если хоть волосок с ее головы упадет. Я поинтересовалась у него самыми первыми выпусками этого сезона и узнала, что восхождение №1 было в мае на безымянную вершину, которую назвали в честь 60-летия Победы, а под №2 в начале июня выходили наши «К-2» на Гумачи.
Срочно досушиваем снаряжение. В обед Лёша набрал в столовой клаву борща, чтобы завтра на подходе этим обедать. Сомневаюсь, что народ наестся…
Сегодня видела на плацу знаменитую на весь лагерь Рыжую девицу – Женьку из Москвы, которую ее земляк и тезка Степаненко для различия зовет Женючкой. Мы виделись мельком в прошлом году. Ну, начал съезжаться народ! Забежала к Ларе, узнала, что мои заочно знакомые по переписке тюменцы должны подъехать 08 июля.
Вчера Уллутау завалило снегом так, что теперь «Доска» выглядит от гребня до скал внизу сплошным ровным белым склоном.
Сфотографировала, как из-за Гарваша тянется гадкая облачность. К вечеру посыпал небольшой дождь.
Собрали вещи, приготовились к раннему выходу.
В темноте погуляла с фонариком по дорожкам, забрела к Дому инструкторов. Вспомнилось, как год назад мы тут играли в новичков. Сейчас, в новом отделении, отношения со всеми в пределах нормы, но пока все чужие друг другу. Прямо как «Морские котики» на стадии обучения, только у нас интереснее.
07 июля 2005 г., четверг.
Подъем в 03:40, в 05:00 вышли из лагеря.
Холодный туман.
Поднялись через скальную лабораторию, полюбовались белеющими в утреннем небе вершинами. Наконец-то увидела, как выглядит вблизи вершина пика Зимнего. На морене перед ледником Азот разогрели суп в автоклаве и в 09:00 пообедали. Отсюда отлично просматривался траверс Кичкидар – Юном. Длиннющий маршрут! Когда-нибудь я хочу его сходить.
После отдыха мы подошли к леднику, и, пройдя крутой снежный «лоб» в его левой (по ходу) части, нашли широкий выход по снегу на гребень Озёрной.
День развернулся ясный и солнечный, отраженные снегом лучики начали прижигать нас от души.
Всё было хорошо и приятно, пока поднимались зигзагами след в след. Но потом в очень гадком месте, при переходе со снега на «живую» сыпуху, Лёхе вдруг приспичило остановиться и набрать воды в бутылку, «потому что на ночевках воды может не быть!». Жутко благородно. Только снять рюкзак и убрать бутылку внутрь он поленился и попросил меня закрепить ее как-нибудь снаружи. В это время Овсеенко стоял на сыпухе, я – ниже него, на границе льда, ручья и камней, ползущих вместе со мной вниз. От верхних связок на нас сыпались камни, сверху орали, чтоб мы шевелились быстрее, а в довершение всего минут через десять эта дурацкая бутылка всё-таки выскользнула из-под стяжек рюкзака и, подобно артиллерийскому снаряду, усвистела вниз по кулуару.
-Это был весь наш запас воды!- трагически заявил Лёшка, косясь в мою сторону с видом «стрелочника»-прокурора. Я, следуя правилу откладывать любые разборки до «земли», сдержала злость и пообещала, что про эту воду всё ему выскажу на ночевках. Там в любом случае придется топить снег: полтора литра воды на шестерых – это слишком мало.
Едва успели выйти на гребень – Мишка в ответ на какое-то замечание или просьбу «послал» Алёнку матом, чем довёл напарницу до слёз… Лёшка вместо того, чтобы на время забыть об инциденте и спокойно работать дальше, весь остаток дня нервничал в предвкушении, будто я готовлю ему грандиозный скандал. Узнав об этом, решила вообще отменить выяснение отношений, раз он такой нервный. Короче, пошла реальная работа, и после парадно-витринного знакомства участники отделения начинают узнавать друг друга «по жизни».
На скальном гребне движение стало значительно медленнее.
В 19 часов встали на ночевки перед снежным взлетом. Это запланированные занятия по устройству бивуака в высокогорных условиях. (В свое время Ира в паре с инструктором схватила холодную ночевку на этом траверсе, о чём Ким Кириллович до сих пор поминает ей при каждом удобном случае). Но сейчас у нас две палатки, установленные тамбурами навстречу друг другу, где мы в тесноте да не в обиде готовим чай, ужин, снова чай и укладываемся спать.
Вечером поднимается ветер, заметно холодает.
В одну сторону с гребня открывается вид на Догнуз-Орун, в другую – на противоположную сторону ущелья Куллумкол, на вершины Тютю-баши, Джайлык, Шогенцукова, Кичкидар, Юномкара и на кичкидарские ночевки.
08 июля 2005 г., пятница.
Проснулась в 04:00, вылезла одеваться на улицу, чтоб не торопиться и не толкаться.
Вчера был день подхода, сегодня начался собственно траверс Озёрная – Химик, 3А к/тр.
Выход в 06:00, долгое лазанье по фирну, часто с перилами. Всё время холодный ветер, от которого на гребне не укрыться.
Обещанный начспасом предвершинный взлет длиной в полторы веревки обернулся примерно двумястами метрами «вертикальной» рубки. Первым лез Лёша, пробивая ступени в фирновой корке носками ботинок. Мы с Женей, сблокировав два ледоруба, страховали его на крутом взлёте, остальные мёрзли еще на веревку ниже.
Овсеенко не должен был срываться ни в коем случае: он шел на сдвоенной в длину веревке, как посоветовал Ким Кириллыч. И даже если предположить чудо, что мы успели бы выбрать одну веревку полностью, а Лёшка не сумел бы зарубиться, то лететь ему больше сотни метров – это в самом лучшем случае. И он не сорвался, молодец!
Чтобы глаза не захлопывались от недосыпа, солнца, высоты и неподвижности, мы на станции потихоньку переговаривались, наблюдая медленно и ритмично удаляющиеся в направлении неба подошвы ботинок, из-под которых с шорохом сыпалась на нас фирновая крошка. Прошла целая вечность, пока Лёха долез до снежного перегиба и скрылся за ним, пока послышалось: «Перила готовы!». Я стартовала следом, представляя, как засиделся народ внизу, и стараясь идти как можно быстрее, без отдыха, но при этом беречь сделанные им ступени.
На скалах за перегибом Лёша долго ждал меня, потом мы долго ждали Женьку, потом настало бы вообще сонной царство, если бы наш москвич не придумал кормить всех пришедших и каждого прибывающего перекусом. Рассматривали соседнюю гору, поражаясь, какая она огромная и как до нее еще далеко!.. Заспорили: туда нам или не туда? До темноты явно не успеть. А с Озерной на Химик, если верить описанию маршрута, идти всего полчаса. Вдруг я вспомнила прошлогоднюю прогулку на Рыжие скалы, огляделась, «привязалась» к местности и сообразила, что здоровенная гора впереди – это же Адырсу! А Химик ближе и левее.
На вершину Озёрной поднялись почти в 14 часов. По гребню с Озёрной на Химик шли, в основном, с попеременной страховкой из-за снежных карнизов. Долго, холодно. На вершину Химик взошли около 16 часов. Сняли записку с зимнего первопрохода, 5Б.
Погода во второй половине дня испортилась, натянуло тучи, ветер усилился еще больше. Ирина внимательно искала «правильный» спусковой кулуар, чтобы куда-нибудь не запороться. Нашла, свалили в него. В середине кулуара от каменного «пера», на котором была сделана промежуточная станция, неожиданно отломился острый осколок, перерубил петлю из репшнура, и мы втроем с Женей и Алёной чуть не «резнулись» вниз по льду. Сцепив друг друга самостраховками, чтоб никого не потерять, и с помощью подъехавшей сверху Ирины экстренно переделали станцию в другом месте.
Сошли на ледник в 20:00. «Обезьянью тропу» по скалам успели пролезть в сумерках, а по Местийской шли уже в темноте и тумане. Долго искали с фонарями переправу через речку: в этом году снежного моста нет. Перебрались по камням, продолжили спуск в лагерь. Пограничники увидели наши фонари, догнали, сказали, что ходить надо через них: «А то мы уже собирались по вам стрелять!..»
Дома были в 01:30. Чай. Отбой.
Кажется, за два дня на высоте я продышалась, наконец-то прорезался голос и прекращается кашель.
09 июля 2005 г., суббота.
С утра сборы на подход под Лацгу, подготовка продуктов и снаряжения. Маршрутный лист Ирина пишет сама, потому что в учебной части нет нужного описания.
Алёна и Женя от восхождения отказываются. Кажется, Ира ждала того же от меня, но я очень хочу идти: в том углу ущелья еще ни разу не была и очень хочу побывать на Лацге. На Женьку жутко смотреть: на траверсе пообгорали все, но он, самый блондинистый и светлокожий из нас, просто едва не обуглился! Однако не «страдает» по этому поводу, а лечится мазью «БОРО ПЛЮС» и всем ее рекламирует.
Из-за того, что «тройки» следуют одна за другой без полного дня отдыха, нас снова отправляют осматриваться у «Дока». Он меряет мне пульс и давление, заявляет, что «это уже маленькая победа», и задает неожиданный вопрос:
-Вы всем доверяете в своей группе?
-Наверное, да.
-Почему вы говорите «наверное»? Вы в ком-то сомневаетесь?
Любит придираться к словам!.. Чего, казалось бы, стоило мне ради выпуска сказать: «Конечно, ни в ком не сомневаюсь, во всех абсолютно уверена!» - и с честным видом похлопать ресничками... То есть повести себя так, как он и ожидает от обыкновенного «бройлера»-третьеразрядника. Но уж очень неприятно, что Матвеев пытается подловить на столь дешевый «крючок» такую умную старую тётку, как я.
-Просто я считаю, что спортсмен вашей квалификации не должен провоцировать спортсмена моей квалификации на заведомую ложь.
-Так-так, интересно…
-Вы гораздо лучше меня знаете, что говорить о полном доверии к партнеру можно, только отходив с ним лет пять, а не две горы.
-То есть вы не уверены?.. – он всё ещё пытается вести свою игру. Но я не играю из принципа, и в открытой схватке чувствую себя нисколько не слабее:
-Скажем так: я считаю, что нашей группе по силам пройти этот маршрут.
-Ну, это уже кое-что!
И Владимир Иванович снова подписывает разрешение, а я не могу понять, чем же всё-таки его успокоила.
В 16:20 Ира, Миша, Лёша и я вышли на «Чегетские» ночевки.
Жарко, переменная облачность. По пути вдоль Адырсу фотографирую очередные «цветы для Сергейсаныча» - на этот раз какие-то пятилепестковые звезды ярчайшего синего цвета.
Поднимаемся на ночевки, ставим палатку, варим ужин. В смысле – Лёшка и я. Миша восседает на камне, как фон барон. Должно быть, ему очень понравились рассказы инструктора о том, что если в команде есть «забойщик», то от лагерной бытовухи такого ценного перца стараются освободить. Возможно, Мишка уже считает лидером себя, хотя на маршруте первым лезет, в основном, Овсеенко.
-Миша, ты пассивен на бивуаке! – тонко намекает Ирина, но он не понимает и продолжает бездельничать. На самом же деле, попадавшиеся мне по жизни реальные лидеры обычно сами первыми брались помогать друзьям и что-то делать. Кому-то из них это было просто приятно. Кто-то считал, что другие устали больше...
Перед нашим уходом Женька, неутомимый на всякие кулинарные фантазии, накормил всех фруктовым салатом с добавлением чего-то «градусного». Спиртом не пахло, но теперь, набрав высоту, мы впадаем в безудержный смех.
Ира скептически оценивает шансы нормально выспаться четверым в моем двухместном «Fox’e». Биография палатки в кратком изложении ее не утешает.
И действительно, почему-то оказывается тесно, душно, а ночью начинается гроза.
10 июля 2005 г., воскресенье.
Вылезаю в 03 часа, обуваюсь на улице, чтоб дать жизненное пространство народу, и долго-долго пытаюсь реанимировать Лёшину мультитопливную горелку, но что-то не получается. Народ спит. Подъем передвинули, что ли?..
Но оказывается, просто не сработал второй будильник.
- - - - -
Еще темно. Звезды. И одна из них – зелёная… «Как сигнальная ракета над Джайлыком!..» - знакомый голос из темноты, из памяти. Не в первый раз ловлю себя на ощущении, что прозвучавшие год назад реплики, увиденные тогда же в разных ситуациях дорогие для меня люди «отпечатались», «сфотографировались» в атмосфере, которая дышит над лагерем «Уллутау» и его окрестностями. Тот же явственный, почти физически ощутимый «эффект присутствия» встречался мне когда-то в «Ала-Арче». Что это: эфир, ноосфера, душа?.. Переменилось всё. Но точно так же восходит Венера. И остались наши горы.
- - - - -
Наконец, горелка заводится, и к тому времени, когда от палатки прибегает с дикими глазами Овсеенко, вода для чая уже почти закипает.
Выходим с опозданием, в 05:20, а через сотню метров останавливаемся.
-Я веревку забыл! – признается Лёшка и с виноватым видом возвращается за ней. Ирина с трудом сдерживается. Стоим. Ждем. Идем дальше, затем связываемся в две «двойки» и лезем на перевал Гарваш.
Весь маршрут на Лацгу по южному гребню, 3Б к/тр, лезем в тумане.
Вокруг целый день гремит. Невидимые в тумане, идут лавины с окрестных гор. Получается, мои земляки ничего не потеряли, уехав 01, а не 05 июля: стена Уллутау начала очищаться от снега только сейчас. Лишь бы они благополучно добрались домой. Лишь бы и у меня дома всё было хорошо.
Удивляюсь тому, что до сих пор мы с напарником абсолютно не чувствуем друг друга. Лёшка, чуть что, опять орет: «Какого чёрта я пошел в этот альпинизм?!». Только теперь, пролезая вслед за ним места, на которых мне даже с верхней страховкой приходится попыхтеть, понимаю, что на самом деле лазит он лучше меня, а все его истерические вопли – своеобразная психологическая потребность. Другое дело, что я-то привыкла к молчаливым уральским мужикам, поэтому любой крик в горах автоматически воспринимаю как сигнал бедствия!
«Ключ» маршрута, на котором первым выпустили Мишку, был сухим и приятным, но зато последняя веревка и выход на вершину, вновь доставшийся Алексею, – сплошь неверная ледовая корка, сцепившая сыпуху и скалы, прикрытая неглубоким кислым снегом.
С вершины Лацги уходили в облаке, в сплошном «молоке», и потому острый снежный нож вершинного гребня казался жутким, а спуск с него по снежному склону – вообще обрывом. Вдруг впервые задумалась: а сработает ли гребневая страховка у нас с Овсеенко? Мне казалось, что любой – от «значка» до КМСа, - с кем ходила раньше, не раздумывая прыгнул бы меня спасать, и за любого из них я готова была выброситься. (Наверно, я не видела еще по-настоящему страшных гребней.) Господь миловал, и ни разу прыгать не пришлось, но была ВЕРА, которой на данный момент нет. Умом я знаю, что буду делать всё, что смогу, чтобы удержать Лёшку. Но мы по-прежнему друг другу не доверяем. Вот это напрягает и дополнительно отнимает силы на маршруте.
Со снежного склона слиняли в «двоечный» кулуар, и после двух дюльферов побежали пешком по глубокому снегу, на котором я оступилась и, сразу влетев в жесткий «бобслейный желоб» от сошедших камней, заскользила вниз, успев заорать: «Мишка, рубись!» (к тому моменту мы состегнулись с Парасенко, а Лёха с Ириной, продернув последний дюльфер, догоняли нас).
Никогда не думала, что мозги в состоянии полёта способны работать! От клювика ледоруба толку не было, и я со злостью думала, как бы еще один из «чемоданов», прорывших этот желоб, не догнал меня сверху по башке, как бы Мишку, которого я уже обогнала, не сорвать за собой... Удар, рывок, разворот – и, за что-то запнувшись, лечу дальше вниз головой. Успеваю заметить, что кулуар заканчивается безопасным снежным выкатом. Жить буду, но бороться надо всё равно! Однажды я скользила так же точно, вверх тормашками, по раскатанному в лёд горнолыжному склону и никак не могла остановиться, пока не финишировала у деревьев на обочине трассы. Вывод был сделан: любой ценой перевернуться ногами вниз! Не напороться при этом на ледоруб и не потерять его! Переваливаюсь на спину, кувырком бросаю ноги через голову – есть! Тут же изо всех сил торможу и штыком ледоруба, и ботинками. Скорость снижается, но медленно. Вдруг жесткий рывок – Миша остановил меня веревкой.
Убираюсь быстрее из своего камнесборника, и далее спускаемся без происшествий. С «Чегетских» ночевок уходим под мелким дождем.
Хорошая гора Лацга, только ничего с нее не увидели…
В горах началось активное таяние снега.
11 июля 2005 г., понедельник.
День отдыха.
Солнечно, тепло. Лёшка морально разлагается на бревне перед корпусом с бутылкой пива.
В лагере чемпионат по волейболу. Собственные команды организованы от Школы инструкторов, пограничников, альпинистов, детей-спортсменов и т.д. Женя зовет меня играть, но я не люблю этот травмоопасный вид спорта, следовательно, и играть толком не умею, к тому же одна фаланга мизинца на правой руке после вчерашнего «полёта шмеля» у меня выбита, она вся фиолетовая, болит и не сгибается.
В порядке альтернативы предлагаю Женьке поиграть в «пирамидку», а в итоге мы просто по одному подходу подтягиваемся на максимум. Устанавливаю свой личный рекорд в горах (11 раз) и с гадким тщеславием якобы не замечаю отпавшие челюсти парней-каратистов.
Потом Степаненко всё-таки присоединяется к игрокам, а я устраиваюсь на солнышке штопать вещи.
Узнала у Нины, что уже несколько дней назад приехали тюменцы, живут в палатках и готовятся к выпуску на гору. Пошла в лес, разыскала их стойбище, познакомилась с Андреем Ганюшкиным, с которым переписывалась по интернету. Ребята укладывали вещи, готовились к выходу на Койавган. Не судьба нам, похоже, походить вместе: они в районе 25 июля должны уезжать, а мы задержимся дольше.
Пришла в свою комнату поделиться радостью от встречи с «почти земляками».
-Это еще вопрос, любим ли мы Тюмень, - заявила Ирина, имея в виду спасаловку-2004 на Уллутау, где тюменская двойка, встретив связку из терпящей бедствие группы Великого Новгорода, продолжила подъем по своему маршруту. Я возразила, что, по-моему, обобщать всю Тюмень на примере тех двоих так же нечестно, как обобщать всю Москву на примере В.Н. Леонова. И при чём здесь персонально Андрей, который в это время имел холодную ночевку на Лацге и вообще ничего не знал о происшествии?!
Каждая из нас осталась при своем мнении.
По случаю жары Степаненко явился в столовую без майки и неудачно попался на глаза Порохне, который его наругал за неприличный вид и прогнал одеваться.
Вскоре меня поймал Леонов и заставил «читать лекцию» его отделению про маршрут 2А на ВИАтау. Судя по лицам мужиков, он уже и их достал! Да и мне мешал рассказывать, постоянно встревал и подсказывал, хотя сам на ВИАтау никогда не был. И, что самое интересное, не собирается! Потому что в очередной раз «забронхитил», а поведет его «значков» на гору доктор Владимир Иванович.
Сегодня приехали огромные сборы из г. Иваново, в том числе «общая знакомая» Лёхи с Ирой – новичок Настя, агрессивно-закомплексованная девица (19 лет).
Вечером Женя стряпал вкуснятину из яиц с колбасой и кормил всё отделение. Пришел в гости Ким Кириллович, пил и разговаривал так долго, что все задремали, один Мишка льстиво поддакивал каждой нетрезвой начальственной тираде.
Курсанты Школы инструкторов, живущие на первом этаже, передали через Алёнку убедительную просьбу, чтобы мы с Алексеем не пели больше песню «Переведи меня через майдан». Ну, или хотя бы не каждый день...
Ждем Донецк, но их нет!
12 июля 2005 г., вторник.
Народ из Донецка так и не приехал.
После завтрака провели у начспаса разбор траверса Озерная – Химик, затем целый день занимались на Скале спасателей.
Переменная облачность, и тепло. Инструктор загорает на камнях в коротких шортиках и нарядной футболке, стильно обнажающей живот с пирсингом в пупке. Отделение «пашет» на отвесе в касках и с двойной веревкой. Занимающийся рядом народ комментирует Алёнку, жумарящую с двумя рюкзаками: один на спине, другой подвешен между ногами к обвязке.
-Наверно, пиво мужикам тащит!..
-И закуску…
-И где это такие девушки живут?..
-Такие девушки у нас в Краснодаре! – гордо отвечает Мишка, почему-то во множественном числе.
-…Ты, как долезешь, сними там с Алёны всё, - подсказывает кто-то кому-то снизу и тут же спохватывается, - Всё железо!!!
Но поручики Ржевские уже смачно ржут.
Алексей пошел с нижней страховкой вторую веревку, остальные толпятся на станции, на узкой полочке посередине стены. Овсеенко лезет и что-то ворчит про себя, но я из-за хихиканья стоящих рядом товарищей ничего не могу разобрать. Кажется, опять что-то про наш «чертов альпинизм». Но так ведь скомандует что-нибудь – и не услышишь…
Кричу ему:
-Повтори!
-Я ИДИОТ !!! – вопит сверху Овсеенко.
Я, мстительно, однако изображая невозмутимость и в полном соответствии с правилами:
-ПОНЯЛ !!!
Общий хохот на станции, под скалой и в лесу.
Ирина удивлена, как быстро у меня получается гонять по отвесу на одном жумаре. Ладно, хоть в чём-то соответствую! Чего-чего, а жумарной практики в прежние годы хватало с избытком…
Дома произошел коллективный мировоззренческий спор о дружбе и отношении к людям, на сей раз с участием Миши, который изрёк, что ни при каких обстоятельствах не согласился бы, например, постирать носки своему товарищу («Вот еще, пусть сам стирает!..»). Мальчик из «династических», он намерен во что бы то ни стало повторить достижения своего великого дедушки, поэтому и не скрывает, что ходит исключительно «в клеточку». Да, Миша отлично натренирован, физически и технически подготовлен, однако, несмотря на то, что по возрасту самый младший в отделении, неприятно высокомерен. Остальные участники во главе с инструктором лишь философски переглядываются: «Молодой еще, это у него пройдет!».
Женя снова колдует с горелками и продуктами, Лёша – с гитарой. Ирина меняет планы из-за отсутствия донецких скалолазов.
Вечером у нас снова Владимир Иванович. Он с леоновским отделением вернулся, не пройдя маршрут, так как у одного из участников «съехала крыша», и тогда все «значкисты» сами приняли решение спускаться. Их поджимает время, а значит, закрыть третий разряд они не успевают. Узнав об этом, Леонов предложил им всем записать гору «в клеточку» просто так, но мужики дружно отказались и попросили, чтобы скальные занятия у них провел Матвеев.
Я пришла в полный восторг (не потому, что они не прошли «двойку», а потому, что научились отступать!) и предложила тост «за моральные вершины»:
-Они получат больше, чем третий разряд!..
Ирина покосилась скептически. Она несколько сторонится Матвеева, подозревает за ним какой-то нездоровый интерес к своей персоне. Это зря: ведь не гоняется же он за нею по всему лагерю. Хотя, конечно, домогательства бывают разных видов…
«Док» явно более проникся патетикой насчет «моральных вершин», и остаток вечера мы долго и душевно пели хорошие песни.
13 июля 2005 г., среда.
Переменная облачность, сильный ветер.
С утра Ким Кириллович решил взяться за дисциплину и, озверев, запер дверь в столовую, так что опоздавшие на завтрак не могли войти, а пунктуально поевшие не могли выйти. Всё ради того, чтобы альпинисты, питающиеся в первую смену, не задерживали каратистов, которых кормят во вторую и которые приносят лагерю доход, в отличие от нас.
После завтрака и до обеда снова отрабатывали на скалах связки и спуск дюльфером с перестёжкой.
После обеда на спортплощадке подтянулась 10 раз и в одиночку прокарабинила две веревки: свою 40 м и красную 50 м. Получилось! Может, теперь завиваться в барашки будут поменьше.
Изучаем маршрут на Тютю, готовимся к выпуску сразу на «Хрусталик» и траверс. Я уже стабильно «подсела» на заполнение маршрутных листов (проблемы только с раскладкой по времени), Лёха с Женей добывают продукты. Сегодня Степаненко – вот гурман неугомонный, масса энергии! – выписал на складе свежее мясо, и мальчишки начали варить его в клаве у нас на балконе, чтобы взять с собой уже готовое. Я из солидарности почистила им картошки и морковки на будущий высокогорный суп, за что мы трое схлопотали большую разборку от инструктора: «Все витамины до завтра пропадут!».
Смотрели, что принесено со склада, и долго смеялись над полутора килограммами изюма: куда нам столько?!.
В 17 часов фотографировала с балкона церемонию посвящения астраханских новичков в «значки».
Мишкины попытки хихикать над моей «библиотекой» становятся всё более беспомощными, потому что Вадюлины распечатки маршрутов здорово выручают, и не только нас. Я уже нескольким группам давала их срисовывать и переписывать. Ну, вот и иллюстрация к спору о дружбе: Мишу и Алёну их товарищи «кинули» с пропусками, из-за чего мы так и не попали на снежные занятия, а мой друг, который сам не смог поехать в горы, снабдил меня отличными описаниями «троек». Так что я выигрываю дискуссию «в одни ворота». И это вовсе не моя заслуга.
В 18 часов Матвеев организовал в учебной части лекцию по медицине на тему «Реанимация», но через полтора часа начспас всех оттуда выгнал. Мы не хотели расходиться и договорились о продолжении через час. Второй акт состоялся после ужина в «холле» на втором этаже, перед нашей комнатой. Народ во главе с Владимиром Ивановичем сидел на полу вдоль стен, слушал и задавал вопросы.
Было очень интересно, пока Зайцев не пришел к Морозовой пить и снова нас не разогнал – на сей раз окончательно.
14 июля 2005 г., четверг.
Собрали рюкзаки, после завтрака выпустились на Тютю.
Алёнка снова не пошла. Говорит, что вчера упала и сильно подвернула ногу. Однако от предложенных мною эластичных бинтов и голеностопов отказывается и клянется Ирине, что через несколько дней всё будет в порядке. Никто не комментирует, хотя все знают, что настоящая травма связок болит несколько месяцев, а то и полгода. Просто девушке хочется на «четверку», а не на «тройку». А инструктор пребывает в неуверенности: «четверки» она планировала с расчетом на Донецк!
Вышли из лагеря в 12:15. Поначалу из принципа тащу и долю продуктов, и палатку, но вскоре не выдерживаю темпа, поэтому, по распоряжению Ирины, приходится палатку выгрузить и отдать Мише. Дуги всё-таки прячу и тащу сама. Из гордости и вредности.
Пасмурно, иногда капает дождик.
В 14:30 поднялись на «Райские» ночевки. Тихо ностальгируя, высматривала издали в россыпях камней прошлогоднюю стоянку. Не разглядела. Но палаток в той стороне тоже не увидела. Судя по кадрам, которые показывал Сергей, в июне они с Юрием ночевали здесь на том же месте. А нам нужно идти выше.
Еще через час хода мы оказываемся на следующих ночевках. Кажется, официального названия у них нет, а в миру доводилось слышать такие варианты, как «Мульда», «Тупик» и «Карман».
Около 17:00 вышли на плечо Шогенцукова. Последний подъем дался что-то тяжело, и на ночевках поначалу тоже нет энергии, болит голова. Ставим палатки чуть не в полусотне метрах одну от другой: площадок здесь очень мало. В одной Ира и Алексей, в другой Женя, Миша и я. На ужин суп из рыбных консервов, большие куски вареного мяса, сыр, овощи и прочая роскошь.
Вечером, когда тучи немного растянуло, фотографирую пейзажи.
Отбой в 20:40.
15 июля 2005 г., пятница.
Встали в 03:30, вышли в 05:30, снова с опозданием на полчаса, на маршрут Тютю 2-ая Западная по южному ребру («Хрусталик»), 3Б к/тр.
Я о нём столько слышала, а получилось всё сумбурно, нервно и непонятно.
Застряли на первой же веревке: Миша пошел искать дорогу слева по светлым скалам, Лёша – справа по чёрным, а Ира, Женя и я стояли внизу на террасе, уворачиваясь от камней. Длилось это часа два. Я начала подозревать, что сейчас Ирина завернет нас ко всем чертям обратно на ночевки, однако Овсеенко удалось куда-то выбраться с этих тупиковых черных блоков с натечным льдом и повесить перила (с таким маятником, что остальные на них чуть не поубивались).
Потом стало интереснее. Женьке наконец-то удалось поработать лидером. Он пролез трудный внутренний угол, с которым не справился Миша. К первому контрольному туру вышли в 10 часов.
Погода хорошая, переменная облачность.
Добрались до красивого Хрустального жандарма, ярко-рыжего, с белыми искрами кварца. Наподбирали осколков на память. Горного хрусталя, разумеется, никакого не было. Правда, я увидела, из какой именно темной расщелины чуть в стороне, вероятно, могли его добывать Старые Джайлыковцы много лет назад. Правильно угадала или нет, но проверять не полезу: и некогда, и пусть новый нарастает, не будем жадничать.
Ждали-ждали «ключ», но, похоже, обошли его где-то в стороне.
В верхней части маршрута, на последних двух веревках до гребня, лежала «живая» сыпуха во льду. Всё это было замешано со снегом и рушилось так, что Лёше снова пришлось делать перила.
К тому времени поднялся сильнейший ветер, принес тучи, и на 2-ю Западную вершину Тютю-баши мы поднимались, борясь со шквалами, в точности как полярники в советском кино, только пурги не было. Залезли в 16 часов. Костенея на ветру, скорее из традиции погрызли колбасу и сухофрукты и пошли на спуск по 2А.
На плечо Шогенцукова спустились в 19 часов. На ужин макароны с тем же вареным мясом и салат.
Вечер проходит в размышлениях о завтрашнем дне: идти на траверс или отдохнуть. Инструктор принимает решение устроить день отдыха. Отчасти это делается явно из педагогических соображений, чтоб кое-кто в погоне за «клеточками» не забывал о своих товарищах.
Ночью долго не могу заснуть от судорог в ногах. Совершенно не поняла и не запомнила сегодняшний маршрут. Надо будет обязательно сходить его когда-нибудь снова, через годик-другой, в более спокойной обстановке.
16 июля 2005 г., суббота.
День балденья.
Отоспались, сыграли подъем в 09:30.
Ноги за ночь отдохнули.
С самого утра солнечно. Порывистый ветер, однако, не утихает, поэтому желающих последовать Женькиному примеру и позагорать не находится. Я пользуюсь случаем выспаться, Ира, Женя и Лёша расписывают преферанс.
Приятно иногда просто полениться и посмотреть на людей вне «боевых» условий. Общаемся всё на одни темы: маршруты, снаряжение, тактика, отношения.
- - - - -
Дней десять назад, когда возвращались с ВИАтау, я спросила Ирину, с какими участниками ей больше нравится работать. Она ответила, что интересней не с новичками, а с разрядниками: они более спортивные. Ну, да, часто бывают самоуверенными. Часто сравнивают нового инструктора со своим прежним - Ира, кажется, воспринимает это спокойно, объясняет, что есть необходимая база основных навыков, а сверх нее у каждого альпиниста и инструктора накапливается собственный опыт и появляются собственные приёмы.
А нам, разрядникам, непросто отделаться от мыслей о тренерах и старших товарищах. То Мишка с Алёной: «Олег Викторович нас учил…», то Женька: «А вот Дульнев…». Заметив это, а я в последнее время сознательно прикусываю язык, чтобы не начинать фразы подобным образом, даже несмотря на то, что формально до неё у меня инструкторами были только Худяков и Леонов. Вряд ли Ирину, в самом деле, приводят в восторг вопросы, которые начинаются с чужих имён, поэтому предпочитаю заниматься психоанализом в уме.
Техника техникой, но мне всегда было интересно наблюдать, кто из инструкторов каким путем внушает новичкам и младшим разрядникам «нравственные правила существования в альпинизме»: что и в каких обстоятельствах будет по-человечьи, а что – по-свински. Кто-то молчит и влияет личным примером. Кто-то орёт, ругается и требует непонятно чего. Кто-то терпеливо разъясняет, рискуя впасть в занудство. Кто-то манипулирует людьми, иногда очень талантливо. Кто-то до поры до времени выезжает на голых декларациях. Кому-то всё равно. И так далее…
- - - - -
Что касается отношений, то неприятно видеть, как Ирина «строит» Лёшку по любому бытовому поводу, как салагу и школьника, на глазах у всего отделения. И если меня это просто цепляет, то ленивому вундеркинду Мише даёт повод смотреть на Лёшку свысока (безо всяких на то оснований). Хотя тот постоянно варит манку по ночной холодрыге перед восхождениями. Разговоры об установлении дежурства остаются разговорами. К примеру, я против жесткой очередности, хотя сознаю, что это может быть необходимо для воспитания трудолюбия, дисциплинированности и т.п. Но у нормального человека, по идее, корона с головы не упадёт, если нужно принести воды для чая или отмыть клаву от засохшей манки: такие действия абсолютно безэмоциональны и естественны.
-Почему Надя сегодня уже третий раз идет за водой?! - Ира, спохватившись, воспитывает мальчишек, и всем делается как-то неловко. Они отдыхают на природе. Я тоже.
-Мне совершенно не в лом!
Не понимаю, почему Овсеенко «обязан» что-то делать, а остальные (в том числе я) как будто бы нет. Остаюсь при своих взглядах. Вдруг вспоминаю, как год назад на «Райских» ночевках Вадик отбирал у меня тряпочку и клаву из-под макарон, как Юра говорил по любому поводу: «Да мне приятно будет!..» - и не могу сдержать улыбки…
На ужин сварили гречки больше, чем нужно. В этом году питаемся вообще без тушенки, заменив ее, по настоянию Морозовой, на колбасу, что выходит непривычно, не так вкусно, к тому же дорого. Так что моя мечта отъесться в горах любимым блюдом – гречкой с тушенкой – нынче не сбывается.
Раз гречки не дефицит («Кушайте, всё равно выбрасывать!..»), то попробовала применить «абалаковскую тактику» и съесть три миски, но это, похоже, перебор. Сразу поплохело. Квалификация пока еще не та…
Перед сном посидели втроем с Ирой и Лёшей возле их палатки, попили чай, повспоминали истории про альпинистов, поговорили о жизни. Длилась беседа меньше часа, но за это время над Гарвашом словно из ниоткуда выросли грозовые тучи. Стараясь не очень комментировать явление природы, мы пожелали друг другу спокойной ночи.
По дороге к своей палатке захватила пустую банку, прогулялась вверх по морене за водой на утро. Возвращалась под дождем.
Залезла в спальник в 21:30, долго лежала без сна. Палатку встряхивает ветром. Ночью несколько часов слушаем грозу.
17 июля 2005 г., воскресенье.
Подъем в 02:50. Звезды есть, но затянута тучами вся гарвашская сторона.
Сегодня вышли без опоздания, в 04:30. Идем траверсировать Тютю с востока на запад. На всякий случай с собой палатка.
К моему удивлению, не связались на леднике. Когда предложила это сделать, вклинился Мишка:
-Ой, ну тебе всё время хочется связаться! – и посмотрел на инструктора, ожидая одобрения своей храбрости и порицания моей трусости, но Ира промолчала.
-Да, представь себе, есть у меня такая дурная привычка – связываться на закрытом леднике! – я очень холодно улыбнулась. И снова в ответ молчание…
- - - - -
04 августа 1997 года альпинист из Алма-Аты Валера Федин провалился на открытом леднике Ак-Сай. Накануне вечером на ночевках «Отель Корона» он заходил к нам в хижину, позвал умотавшихся на восхождении «значков» в гости к своей команде пить чай. Стоял в полумраке, прислонившись плечом к косяку – здоровенный, высокий, красивый… На следующее утро, чуть запоздав с выходом, он догонял свою группу на пути к Свободной Корее, провалился в трещину и погиб. Фамилию этого человека я узнала два года спустя, прочитав памятную табличку на камне возле «Приюта Рацека». Образ остался – высокий, сильный, красивый мужчина. Живой.
Иру снова не понимаю.
Если бы – НЕ ДАЙ БОГ!!! – хоть кто-то из моих не то что любимых, а даже просто знакомых людей провалился на закрытом леднике, и даже если бы неглубоко и не насмерть, то я бы, наверно, еще осторожнее относилась к хождениям без веревки!
Да, пускай сейчас еще раннее утро. Да, возможно, этот ледник не считается опасным… No comment.
- - - - -
Всю дорогу по леднику к перемычке между Шогенцукова и Тютю Восточной молча и тревожно оглядываемся на небо. Мне казалось, что шансы 50х50, причём в нашу пользу.
На склоне, посреди подъема на перевал, надели «кошки»: появился лед под тонким слоем фирна, а дальше – сыпуха во льду. Местами шли на передних зубьях на три такта.
С перемычки сразу полезли влево по заснеженным и заледенелым скалам. Сначала не представляю, как лезть по скалам в «кошках», потом что-то начинает получаться. Ирина права: не нужно даже ступеньку для ноги искать, достаточно трещинки, чтоб зацепились зубья. Тут самое сложное – поверить ногам своим… И рукам тоже, потому что лезть приходится в перчатках.
Начинается снегопад.
А мы стоим на станции и смеёмся.
Ветер сбивает с ног, за несколько минут всё вокруг исчезает в густом тумане, видимость становится нулевой, хлещет пурга, а мы с Женькой стоим на станции и ржём, как ненормальные!!!
Сейчас где-то впереди, за изгибами гребня, за 150 метров до вершины Тютю Восточная, Ирина остановит лезущего первым Мишу и прикажет возвращаться. Сейчас, даже не видя своего инструктора и еще двоих товарищей, мы уже и сами знаем, что восхождение сорвано, что мы встряли в непогоду и теперь мало не покажется – и при этом стоим и хохочем. Увидев спускающегося по ступенькам Алексея, просто с ног валимся от смеха.
-Иркин! – обеспокоено кричит Лёха. – Тут люди «тронулись»!..
А мы уже сами не можем вспомнить, с какого пустяка всё началось и как «смешинка в рот попала». Просто моя психологическая броня «солдата Джейн» впервые за весь сезон дает трещину и осыпается мелкими кусочками. Оттого, что такой вот неунывающий и немного «безбашенный» Женька топчется рядом по снегу, улыбаясь и поёживаясь от ветра, и подкармливает меня аскорбинкой. Оттого, что он оказался внимательным товарищем по связке, которому можно доверять. Оттого, что чувствую: его нервы не слабее моих, он тоже выдержит всё, что бы нам сегодня ни досталось, без паники и истерических сцен. А чего еще можно желать от «партнёра своего уровня»?
Возвращается первая связка.
Начинаем «линять» вниз по гребню.
Когда села на первый дюльфер, у меня за спиной жутко грохнуло со стороны невидимого, но опасного своими железными рудами пика Джайлык. К метели добавилась гроза. Помимо тяжелых ударов грома, в тумане то и дело раздавался странный и неприятный звук, похожий на гудение трансформаторной будки. Звук шел от скальных гребешков, по которым текла позёмка, от Жениного ледоруба, прицепленного к рюкзаку...
-Женька, ты почему ледоруб повесил штычком вверх? Ты же звенишь! – закричала Ира, оглянулась и только ахнула: ее собственные лыжные палки торчали вверх наконечниками и точно так же жужжали у нее за плечами. – Мишка!!! Как ты мне палки закрепил?!.
Продолжаем сваливать. Ирина полезла с верхней страховкой искать дорогу в тумане, искать дюльферные петли. Парни следят за ней глазами и переживают: «Как там Иришка?..» Народ ведёт себя очень внимательно по отношению друг к другу, только Миша в очередной раз пытался орать на всех, командовать и торопить. Намекнули ему, что сейчас всем одинаково неприятно и холодно, однако больше никто почему-то не позволяет себе вылезать из оглобель и вопить на товарищей.
-Я АБСОЛЮТНО СПОКОЕН !!! – озлобленно орет Мишка. Закоченел мальчик. Это при том, что он единственный из всех в пуховке, остальные в куртках без утеплителя. Силы много, а нервишки ни к черту. Переглядываемся с Женей и Алексеем и отправляем Парасенко на дюльфере первым, хотя Ирина велела спускаться мне. Пускай поработает, согреется и возьмет себя в руки. А мы тут справимся.
В выдержке Степаненко я уже уверена, но и Лёшка сегодня, как только началась метель, оставил свои традиционные панические крики, стал немногословен и серьезен. Совещаемся. Решаем, что Женьке лучше сразу уходить вниз и вместе с Мишей готовить следующий дюльфер, потом съеду я и приму Лёшу с нижней страховкой. Скалы уже залеплены мягким снегом на десять сантиметров, лёд скрылся - у него получится слезть!
Так спускаемся к перемычке.
Сняла запотевшие и бесполезные темные очки. Снегом засыпано всё. Восходящие порывы швыряют его в глаза так, что на собственной исхлёстанной роговице поняла ощущения полуослепших от пурги «К-2» на спуске с Чегета. Одно дело - совершенно искренне посочувствовать друзьям, которым глазки посекло ледяными иглами, и другое – лично испытать всё то же самое! Жёстко…
На снежном склоне снимаем «кошки», которые забиваются в круглый «валенок», - и вниз, вниз…
Здесь, на леднике, проходит граница зоны твердых и жидких осадков. Пересекаем ее и попадаем в дождь.
В 13:30 выскакиваем на скользкие камни плеча Шогенцукова.
Промокший, усталый и одуревший от ветра Степаненко, добравшись до палатки, заползает внутрь прямо в «кошках», в которых бежал всю дорогу.
-Ну, Женя, блин!!! – и снова начинаю смеяться без остановки, потому что есть на свете люди, злиться на которых невозможно. Я на Сашку Афанасьева не могу сердиться, что бы он ни устроил, вот и на Женьку, кажется, тоже…
Втиснулись впятером в двухместную палатку, съели перекус.
Шквалистый ветер, дождь.
В затишье собрались, двинулись в лагерь. Женя предложил мне «махнуться» рюкзаками (мой более объемный, туда больше вещей влезет), после чего сам и мучался всю дорогу, ругая неудобную и жесткую подвеску и рекомендуя мне приобрести что-нибудь фирменное за несколько тысяч. Я посмеивалась, прикидывая разницу в уровне жизни между Москвой и Челябинской областью, но, честно говоря, его рюкзак, с толстым поясом и лямками, за спиной почти не ощущался.
Попробовала «развить скорость» в спусковом кулуаре после «Райских» ночевок. Сбежала за 7 минут.
Пришли в лагерь в 18:00.
Развесив мокрющую снарягу по всей комнате и коридору, мы с Ирой полчаса пытались прорваться в душевую сквозь мальчиков-каратистов, которые из-за двери отвечали: «Сейчас наше время, нам сенсэй разрешил мыться в женском отделении!». Они не вылезали так долго, что я уже хотела найти их сенсэя и поругаться с ним, но из солидарности с инструктором осталась. Наконец, дети убрались, мы зашли в душ и заперли дверь. Тут же снаружи начали кричать и стучать, потом начальственный мужской голос строго спросил:
-Это кто там закрылся в женском душе?
-В женском душе ЖЕНЩИНЫ! – громко объявила Ирина. Сраженные такой логикой, каратисты немного повозмущались, но оставили нас в покое.
Душ, представлявшийся верхом роскоши в прошлом году, нынче вызывает одни вопросы. Нашей смене, конечно, повезло больше, чем июньским альпинистам, которые не могли помыться 20 дней. Но инженерное решение водопровода никак не укладывается у меня в голове. В одной кабинке из душа льется кипяток, которым легко ошпариться, а в соседней – холодная вода. Усреднить температуру потоков невозможно. Теплая вода бывает лишь в одной кабинке, причем льется она из дыры в середине смесителя, на высоте значительно ниже плеч. В две кабинки, что ближе к выходу, горячая вода не доходит вообще. Никогда.
Несмотря на безнадёжное опоздание в столовую, нас всё-таки покормили ужином (благодаря Галиной душевной доброте).
Весь вечер в нашей комнате звучала гитара, но я вскоре уснула.
18 июля 2005 г., понедельник.
День отдыха.
Хотели устроить занятия по самоспасам в двойке, но до обеда сушились, а потом решили собираться на Адырсу. В итоге так на скалы и не пошли, досушивались и отдыхали.
На следующее восхождение к нам присоединяются Сергей Воронин и Дмитрий Шумкин из г. Арзамас-16 (он же Саров). Сергей ходил в новичках вместе с Овсеенко, так что инструктор его знает.
У начспаса происходит разбор по поводу тюменской двойки, которая улетела на маршруте 4А с Джайлыка и была поймана идущей ниже связкой.
Говорят, во время грозы кого-то ударило молнией на Койавгане, выходил спасотряд, но всё обошлось благополучно.
Подтянулась 11 раз.
Переменная облачность, без осадков. Стоя на крыльце столовой, разглядываем облака, и они как-то не вызывают оптимизма, но Виктор Николаевич Поливко утверждает, что хорошая погода продержится еще три дня. В обед нас с Лёхой и Женей пересадили за один стол с его отделением, и теперь можно, сохраняя инкогнито, наблюдать за автором и персонажами прошлогоднего рассказа о третьеразрядниках.
А вот в нашем отделении обстановка накаляется. Алёна во что бы то ни стало хочет «четвёрку». Миша любой ценой хочет «закрыться» и психует оттого, что «прохлопали» хорошую погоду и не побежали на траверс без дня отдыха. «Надо было идти мобильной группой!» - в который раз повторяет Мишка. Это подразумевает – не брать нас со Степаненко. Но, прячась за морозовское выражение «мобильная группа», прямым текстом сказать об этом он не решается. А времени у краснодарцев остается мало, и поэтому им всё трудней сдерживать раздражение.
Ирина пребывает в раздумьях. Она убеждена, что в отделении нет скалолаза, способного пролезть 4Б на Сталь. У нее крупные сомнения, не рано ли вести участников на 4А Джайлык, который был запланирован тоже в расчете на Донецк. Вот и мучается, как принц Гамлет: вести или не вести?
Маршрутные листы на Адырсу готовы, но выпуск сорвался: после ужина долго дожидались начспаса, его всё не было, и краснодарцы решили, что успеют попить чай в палатке. Тут-то Ким Кириллович и пришел в учебную часть – а отделение не в сборе!.. Он всех выгнал и сказал, что выпустит завтра в 06:30 утра. Настроение испортилось еще больше, особенно у инструктора. Зря Алёнка старалась, окутывала начспаса всеми своими женскими чарами - бесполезно. Мы не уходили с крыльца столовой, стояли в прохладных сумерках и не смотрели друг на друга, чувствуя нагнетание всеобщего психоза. Особенно перед Ирой было неудобно. Она бегает, вытаскивает Зайцева на выпуск в любом состоянии…
Начспас бесповоротно «отшивает» Алёнку и тут замечает меня:
-А ты чего недовольная такая? Обиделась?
-Нет, Ким Кириллович. Я вообще никогда не обижаюсь на людей.
-Это правильно. На обиженных воду возят. Сказал, завтра утром, - значит, выпущу… Точно не обиделась?
-Точно.
-Долго жить будешь.
-Постараюсь.
Странный диалог. Глаза в глаза. Ничего радостного. Порохня каждое утро бегает и делает зарядку. Кажется, Ким моложе него, а выглядит хуже. И есть ли толк скрываться от мыслей: а кто после них…
19 июля 2005 г., вторник.
Встали в 05:30.
Холодный туман. Лагерь еще спит.
Выпустились, в 07 часов вышли. На середине Местийской тропы Женька неуверенно сказал, что, кажется, забыл «кошки».
Переменная облачность, тепло. Плывут кучевые облака, цепляются за Сарыкол.
На одном из привалов, когда прилично набрали высоту, а воды рядом не было, Алёнка подала идею попить чай. Лёша набрал полную банку тяжелого, напитанного водой снега. Поставили его топиться – и ждали, наверно, целый час. В итоге плюнули, решили не кипятить («В горах всё стерильно!») и заварили чай в чуть горячеватой воде.
Пролезли «Обезьянью тропу».
Поднялись на перемычку между вершинами Химик и Адырсу. Здесь мы спускались с траверса Озёрная – Химик. Каких-то 11 дней прошло, а склон не узнать! Вместо глубокого снега – «живая» сыпуха. Местами под ней лёд и ручьи. Когда поднимались по этой «прелести», очень хотелось касочку надеть: не шла из головы «история про хождение в каске по тропе».
Вылезли на широкий гребень, вырубили в снегу места под три палатки, устроились, поселились.
Ирина и Миша сходили в разведку до второго жандарма.
Отдыхаем. Арзамасцы варят кисель, мы – чай. На ужин суп из рыбных консервов и гречка.
Алёна в этом сезоне, если не считать ВИАтау, будет «покорять» уже третью вершину, находящуюся в одном и том же гребне. Предлагаем ей оформить тут временную регистрацию. Попутно рождаются разные бредовые идеи, вроде траверса Треугольник – Московский комсомолец – Озёрная – Химик - Адырсу. Этак на недельку-другую… Или траверс «Джайлыковского забора» - если взять еды на месяц…
Что мне в Алёнке откровенно нравится – это то, что она упорно продолжает обращаться к Ирине на «вы».
- - - - -
Вообще говоря, это интересный аспект лингвистики.
То, что в лесах и в горах быстро стираются границы и условности - совершенно естественно. Как именно это происходит – отдельная тема. Чаще всего легко и незаметно. Но не всегда.
Переписываясь по интернету, мы с Ириной, как приличные воспитанные люди, обращались друг к другу на «вы», хотя обе имели представление, кому сколько лет. Когда встретились и лично познакомились в поезде, …всё осталось по-прежнему. Правда, Алексей Валерьевич над этим издевался и хихикал, и с ним мы сразу стали на «ты», но между собой продолжали расшаркиваться и размахивать шляпой с перьями. Так приехали в лагерь.
К тому времени мне было до смерти интересно, когда закончится этот цирк и кто кого перевежливичает.
Проблема разрешилась внезапно.
-…Ну, вот тебе сколько лет? – на третьей минуте разговора мимоходом спросила Ира у Кайгородцева, которого видела первый раз в жизни.
-Пятьдесят четыре, - взмахнул пушистыми ресницами Сергей. (Выглядит он на сорок).
-…мне тридцать шесть, ну, неважно, - и она стала дальше что-то рассказывать. Тут я поняла, что хватит выделываться, и мы с Ирой столь же непринужденно съехали на «ты».
- - - - -
Алёнкина упрямая вежливость по отношению к инструктору вызывает уважение. Я тоже предпочитаю до предела обращаться к людям на «вы». Даже нескольких старших друзей преспокойно зову по имени-отчеству, за что Дима надо мной смеётся, и тогда я в сто двадцать девятый раз читаю ему лекцию по культуре речи.
Вечером гребень накрывается холодными облаками. Адырсу – четырехтысячник, и ночевать в небе нам будет нежарко.
Фотографирую палатки и их обитателей.
Отбой в 21:30.
Ночью идет снег.
20 июля 2005 г., среда.
Подъем в 03:30. Холодно. Явный и неслабый «минус». Палатка в корке льда с обеих сторон: снаружи от снега, изнутри от дыхания.
Вылезла шнуроваться на улицу, радуясь, что догадалась на ночь взять ботинки с собой в спальник. Минут 15 видела напротив большую круглую оранжевую Луну и фонари где-то под Уллутау.
Сказала мальчишкам, что еще кто-то собирается на восхождение, на что Миша в своей высокомерно-невежественной манере заявил: «Ты что, это фонари на Местийской хижине, а Уллутау отсюда никаким боком не видать, это я тебе говорю!». Махнула рукой, отвернулась и не стала спорить, чтоб не смеяться: «Длинная гора» красуется справа, просто сейчас она повернута к нам не привычной северо-западной, а северо-восточной стороной!
Выход в 05:00. Оказалось, что Женя, действительно, забыл «кошки» в лагере. Без любого другого снаряжения, как сказала Ира, можно было бы выкрутиться: обвязку связать из репшнура, миску на голову надеть вместо каски, но вот без «кошек» - никак. А на маршруте может быть лёд, поэтому Женьке приходится остаться на ночевках.
Первый жандарм обходится по простым скалам, иногда по снегу. Во всей красе раскрывается Адырсу по северо-западному гребню, 3Б к/тр. Лезем в «кошках»: жесткий фирн, на скалах натечный лед. Холодно, как зимой. Переменная облачность, ветер.
Лёшка просто молодчина. Пролезает первым такие места, в которых я следом за ним иногда чувствую, что удерживаюсь буквально «на соплях». Где бы взять технику?..
Сидя в ожидании жумарящего народа, кое-как отогрела батарейки для фотоаппарата. Удалось снять рабочий момент на станции да пару пейзажей с Эльбрусом. Дикая красота. Безумная.
Кое-где на снегу, между скальными участками, видны следы прошедшей до нас группы Поливко.
После второго жандарма потянулся снежный купол из нескольких взлётов. Здесь впервые применили с Овсеенко тактику попеременного движения со сменой лидера. За счёт того, что не нужно лишний раз перебирать веревку, время экономится, но зато к концу отработанной без отдыха второй веревки начинаешь задыхаться и лезть медленнее. С другой стороны, пока принимаешь товарища с верхней страховкой, а потом сразу же выпускаешь его с нижней, успеваешь прийти в норму и хорошо отдохнуть. Так что в итоге со сменой, наверно, получается быстрее.
На более пологих местах – естественно, после инструкторского «пинка»: «Вы что там делаете?!» - топаем одновременно.
Вершина оказывается не снежной, а скальной. Дошли до нее в 11:50. Отсюда берут мобильники. Очень хотелось занять очередь и позвонить, но начали торопиться вниз. Высота сказывается несильной, но постоянной и тупой головной болью, которая на обратном пути постепенно проходит.
У Алёны сбылись сразу два желания. Во-первых, она давно говорила, как хочет на Адырсу, - и вот залезла. Во-вторых, Ирина позволила ей продернуть дюльфер с вершины. Но веревка застряла. И ехидничать по поводу не справившейся с задачей второразрядницы было, по-моему, некрасиво: на скальных занятиях ей ни разу не разрешали потренироваться в продергивании. И мне тоже. (В свободное время мы с Ириной не раз по этому поводу спорили, но так ни к чему и не пришли).
На спуске как обычно – нервы и крики. Миша испсиховался, пытался «строить» даже арзамасцев, каждый из которых старше него на десять лет с прицепом, а от меня у него натуральная истерика:
-Я не хочу из-за тебя схватить холодную ночевку!!!
-У меня была «холодная», и ничего. Жива, как видишь.
На самом деле, у меня были две холодные ночевки (вторая - умышленная и в одиночку), но не в том дело.
У нас обыкновенная взаимная антипатия. Мишку бесит, что я сначала думаю, потом делаю. Мне до смерти скучно от его однообразно пошлого подросткового юмора, от непомерного самомнения в сочетании с заискиваньем перед начальством. Мальчик не любит людей и не любит горы, интересуется или исключительно как средством «карьерного» роста. Может, такому и полезно было бы зимануть вхолодную на маршруте, чтобы сумел перебороть свой панический страх перед «холодной», научился в условиях длительного стресса держать в руках эмоции и заботиться о ближних. (Фу, какая же я всё-таки злая и жестокая…) Но Мишке всего 18 лет, он сильный, техничный и, самое главное, неглупый. Значит, есть шанс, что повзрослеет и научится иному отношению к людям, с которыми связан общим делом. Другой вариант развития событий: пользуясь своими спортивными качествами, он быстренько закроет все нужные «клеточки», после чего навсегда свалит из наших гор. Всё может быть.
Ирина пристегнулась в нашу связку. Теперь сама возмущается кольцами веревки, без предупреждения сброшенными за углом, и тем, что Лёшка совершенно не обращает внимания на своих теперь уже двух партнерш по связке, в результате чего каждый лезет вроде как сам по себе, фактически без страховки. Для меня его пофигизм давно уже стал привычным, но ладно я – теперь получается, что Иркина жизнь ему тоже по фигу?..
К ночевкам на перемычке спустились в 18:20. Женя тем временем успел хорошенько отоспаться и сделать к нашему возвращению чай. Признался, что, сидя в одиночестве, подумывал, не слазить ли сольную «двойку» на Химик, но ему хватило здравого смысла этого не делать.
Сфотографировала Уллутау в почти церковном окладе из белых и серых облаков. Просто чудо!
Чай, короткий отдых, сборы, спуск.
Я не вижу в темноте, поэтому на тропе стала сильно отставать. Предложила Ирине уводить отделение на отдых, чтоб не нервировать участников (камень «в огород» Парасенко), потому что я знаю дорогу и не заблужусь. Ира, само собой, отказалась. Тогда мы перестроились так, чтоб я могла светить фонарем на ее ноги и ориентироваться по отворотам светлых носков.
Пришли в «Уллутау» в 23 часа.
Сегодня Алексей закрыл второй разряд.
21 июля 2005 г., четверг.
День отдыха.
Солнечно.
Мыла железную миску в реке – откуда-то приплыл ржавый магнит и прилип к донышку.
Мы с Женей ищем инструктора или команду, с кем можно походить, пока арзамасцев, краснодарцев и Лёшку Ирина сводит на Джайлык.
Идеи рождаются и «сдуваются» одна за другой. Сначала спрашиваем Владимира Ивановича, может ли он сводить нас на гору. «Док» сразу согласен на любую «двойку», но на «тройку» не пойдет.
Тогда у Жени появляется мысль самостоятельно сходить «двойку» в двойке. На ВМФ, например. Соглашаюсь сразу, с интересом анализируя в уме собственные чувства: лично мне «двойка» в зачет не нужна. Это Степаненко нужно руководство, потому что он и так уже активно ходит скальные маршруты в Крыму. Но я, во-первых, севернее перевала Койавганауш на Адылский хребет еще не забиралась. А во-вторых, мне совершенно искренне будет приятно сходить гору для Женьки.
Потом Женя приводит трех белорусов, которым, как и нам, нужна «тройка», но у которых тоже нет инструктора. Теперь мы впятером: Марина, Володя, Слава, Женя и я – то стоим посреди аллеи и совещаемся, то включаемся в общелагерную игру «Поймай начуча». Порохня перемещается по территории, как вожак стаи, за которым постоянно несётся толпа галдящих разрядников: «Юрий Иванович, а выпустите нас…», «Юрий Иванович, а можно мы…» и т.д. Как у него еще голова не опухла – удивительно.
Внезапно Вова вспоминает, что у него есть оформленное руководство на Эльбрус, 2А. Снова бежим, догоняем, топчемся в ожидании своей очереди поговорить. Порохня разрешает Володе вести спортивную группу на категорию выше.
Недолго думаем, какую «тройку А» хочется сходить всем: конечно же, траверс Тютю!
И завертелось: схемы, бумажки, учебная часть, бухгалтерия, склад… Правда, на складе почти ничего нет. Лара говорит, это из-за того, что сломался подъемник. Но много чего есть у белорусов с собой, недостающее добираем мы.
Ким Кириллович пообещал выпустить завтра в 09:00.
Владимир Иванович выпускает при условии, что завтра с 09:30 до 12:00 слушаем его лекцию. Да с удовольствием!..
У меня сводит челюсти в предчувствии суперского приключения...
Одуреть: мы спортивная группа!!!
Маршрутные листы заполнены. Выбрано то же направление, с востока на запад. Пойдем двумя связками: 1). Владимир Повалишев (руководитель), Марина Ходырева, Вячеслав Жилко – все 3-й разряд, схоженность на 3Б; 2). Евгений Степаненко, Надежда Модестова – оба 3-й разряд, схоженность на 3Б. «Ключ» полезет Женя. Единодушно решили вставать в 02:00 и проходить ледник до рассвета.
Лёша сказал, что тоже очень хотел бы сходить этот траверс. Чуть было не спросила из чистого хулиганства, в чём же проблема. Без слов ясно: он не променяет перспективу «четверки» на перспективу «тройки». Но я удерживаюсь от вопроса еще и потому, что чувствую огромную потребность отдохнуть от напарника, с которым мы на самом деле так связкой и не стали, отдохнуть от излишне нервозной обстановки в своем отделении.
- - - - -
Пусть «продвинутые» реализуют свои амбиции – к ним ни обиды, ни зависти. И мысли о собственном «закрытии» не являются сейчас для меня особо важными: до второго разряда остается одна «тройка» любой полукатегории и вагон времени, чтобы ее сходить. Эта цель близка и реальна.
Проблема в другом. Мне очень нужно найти команду своего уровня, людей, вместе с которыми можно будет ходить и расти дальше. Это пока не получилось. Связка с Овсеенко «липовая». С краснодарцами ни общих взглядов, ни общих мотивов – полный ноль. Степаненко – единственный человек в отделении, с кем готова идти на «тютюйскую авантюру» не задумываясь: парень замечательный.
Вредно, вредно столько лет ходить в одной группе со старшими по возрасту и квалификации!.. Всё-то они умеют. Всё-то предусматривают. Такие внимательные, добрые и выдержанные. Ну, и чего я хотела? Чтобы вчерашний школьник обладал мудростью, чуткостью и психологической устойчивостью сорокалетнего мужика? Так не бывает. Всё нормально. Всему своё время. Это просто я переросла «пионерский» опыт, но еще не доросла до «аксакальского».
Я часто вспоминаю здесь Вадима. Милый Вадюля «zZz»... Как жаль, что он не смог поехать! А ведь он даже не представляет, насколько помог мне одним разговором в Уральских горах незадолго до моего отъезда в Кавказские горы… Великолепную парочку мы могли составить: сразу два неторопливых и основательных участника в одной связке – кошмарный сон любого инструктора, инфаркт на месте!
Кажется, в последнее время основным комплиментом в моей речи стало определение «спокойный». Скучаю по мужу и друзьям, умеющим решать конфликты без криков и мата. Умеющим жить без лжи и без оглядки. Умеющим быть собой и не извиняться за это. Устала от истероидов. Когда вернусь домой, обязательно извинюсь перед Кайгородцевым за то, что просила его устроить Леонову скандал. Я же не знала, что та полушутка окажется пророческой! Зато теперь поняла, какое сокровище – наши молчаливые и сдержанные уральские мужики. А я-то, балбеска, принимала это как должное…
С другой стороны, в ситуации «автономного плавания» есть колоссальное преимущество: всё это поможет мне стать сильнее. В конце концов, как иногда заявляют вредные мужчины влюблённым девушкам, «ты сама этого хотела!».
- - - - -
Только после обеда заметила, что на первом этаже нашего корпуса что-то изменилось. Леонов исчез! Наверно, уехал, пока мы носились где-то по горам. В последнее время он, к великой радости, перестал меня преследовать, а на дежурные приветствия отвечал холодно. Должно быть, кто-нибудь открыл ему глаза на то, как на самом деле была освещена его колоритная персона в прошлогодней документальной прозе об «Уллутау».
Ирина произносит напутственные наставления нам с Женей. В основном, ему: слушаться руководителя, не спорить с ним, подчиняться его решениям и беречь меня. Моя задача – не слишком там всех тормозить. Слушаю и молча думаю о том, что, хоть и не велено, буду беречь Женьку. Изо всех сил.
На лестнице нашего корпуса встретила пятнистую кошку, вволю с ней пообщалась и даже устроила небольшую фотосессию, что было не очень-то легко, поскольку «модель» постоянно вертелась, то зажмуривалась, то мыла ноги и хвост, то лезла головой под деревянные ступеньки, от обнюхивала фотоаппарат.
Вечером не успела ни в душ попасть, ни рюкзак собрать: внезапно организовалась большая отмечаловка Лёшкиного второго разряда с участием Юрия Ивановича и Кима Кирилловича. До ночи гитара и отличные песни.
22 июля 2005 г., пятница.
С утра солнечно. Пока синоптическое предсказание инструктора Поливко сбывается с превышением!
После завтрака спортивная группа собралась в учебной части. Когда ждали начспаса, кто-то из старших альпинистов (видимо, судья прошедших в наше отсутствие соревнований по скалолазанию) поздравил Марину с победой в «скорости» и с призовым местом в «сложности» среди женщин и вручил ей очень красивый календарь с видами гор.
Выпуск у начспаса прошел быстро и без проблем, хоть мы на всякий случай опасались, что будет «топить»: всё-таки идем без инструктора…
В половине десятого, как и обещали, явились на медицинскую лекцию Матвеева, которая на этот раз состоялась в сосновом лесу, неподалеку от палаток, где живут белорусы. Лекция оказалась точным повтором уже слышанной, так что минут через двадцать я с легким сожалением тихонько смылась собираться и докупать на складе колбасу взамен экстренно съеденной вчера на празднике.
Вышли в 12:15. Слава с Вовой в темных очках (при этом первый в кепке, второй в ковбойской шляпе). Марина с мобильником (он же плейер), болтающимся на рукаве футболки. Я в «фирменной» бандане с козырьком. И Женя в полностью расстегнутых по боковым швам полартексовых штанах. Такое вот живописное международное сборище.
На тропе встретили Андрея из Тюмени и еще несколько групп, тоже бегущих вниз, всех поздравили с горой.
Под взлетом на «Райские» ночевки были в 14:00. Выше, на стоянке у ручья, увидели команду, одетую в курточки с надписью «Троицк». Сильно удивившись, полюбопытствовала, какой области Троицк – «Московской!».
В «Мульде» долго отдыхали, щелкали фотоаппаратами, болтали и любовались природой. Нашли высоченный тур из камней и снимались возле него в разных позах.
А дальше пошли значительно тяжелее. Как-то резко бросилось в глаза, что ребята стали двигаться раскоординированно и постоянно сбиваться с тропы. Даже Маринка, насчет которой еще на выходе из лагеря Славик с улыбкой предупредил, что «ее постоянно приходится сдерживать», и которая всю дорогу летела со своим тяжеленным рюкзаком, как на крыльях. Странные дела, просто какой-то СППШ - «Синдром Первого Подъема на плечо Шогенцукова»! Ведь и со мной неделю назад творилось то же, а сейчас голова абсолютно свежая. Раз остальные чувствуют себя хуже, значит, фиг с ним, с патриархатом: кто знает дорогу, тот в данный момент и вожак. Беру направление, начинаю тихо-тихо тянуть в подъем, и следом группа выстраивается в растянутую цепочку на тропе, включает «автопилот»…
- - - - -
«…Смерть побеждающий, вечный закон –
это любовь моя…»
Я снова откуда-то знаю, что всё будет хорошо. Ничего не планирую и не загадываю, но кажется, что знаю: у нас получится. Никогда еще на мне не было столько благословений от стольких людей. Набирая высоту, вспоминаю их в лицо, по именам. Дима и наши родители. Вадюля, и целых три Игоря, и Наталья. Валера. Сергей. Юрий. Джайлыковский инструктор Нина Евгеньевна…
Как будто сказанные кем-то когда-то добрые пожелания создают физически ощутимую, с ног до головы облившую меня светлую и теплую оболочку.
«…Смерть побеждающий, вечный закон –
это любовь моя…»
- - - - -
Вот и последний перегиб. Стенка, сложенная из камней. Еще полсотни метров – и два расчищенных прямоугольника рядом.
Пришли в пятом часу вечера.
Белорусы здесь первый раз в жизни, поэтому мы с Мариной собрали все пустые ёмкости, и я повела ее вверх по камням показывать, где тут вода. Похоже, голова у нее как чугуном налитая после подъема – аж глаза чуть не закрываются, но держится отлично.
К нашему возвращению мальчишки уже установили обе палатки.
Общение, кисель, чай, ужин (гречка с тушенкой – yes!!!).
До самого вечера общаемся и не можем наговориться. Каждому есть, о чём порассказать, и при этом никто не считает, что другие «выпендриваются». Успеваем обсудить кучу тем от славянского языкознания до первой помощи при электротравме.
Оказывается, недавнее поражение молнией на Койавгане приключилось с нашими белорусами. Так что Славик с Вовкой сначала на практике откачали и спасли своего инструктора (после этого он и уехал домой), и лишь потом, сегодня утром, послушали теорию на эту тему в изложении Матвеева. Поэтому инструкторскую вставную металлическую челюсть (в которую молния ударила) они по незнанию где-то там же, в районе вершины, и выбросили, а не положили бережно в кармашек, как завещал доктор.
Новые знакомые очень симпатичные, все трое. И я рада, что из нашего отделения здесь самый спокойный парень – Женя.
23 июля 2005 г., суббота.
Подъем в 02:00. Да здравствуют старые традиции!..
В тамбуре каждой палатки зажигается горелка. Мы кипятим воду для чая, соседи – для растворимого пюре. Мне вдруг кажется, что Женька не в настроении идти. Последние несколько дней он говорил, что скучает по тем, кого оставил в Москве. Вероятно, в силу такого самочувствия он и не взял «кошки» на Адырсу (дело не просто в рассеянности, там ощущалось и нечто иное: нежелание идти на маршрут). А через силу или с дурным предчувствием ходить нельзя, альпинистам нашего уровня это уже известно.
Осторожно спрашиваю, как он (чтобы, не дай Бог, не давить на него ни в ту, ни в другую сторону). Но Женька в норме. Собирается. Правда, ложку забыл в лагере. И если вчера за ужином ему всего лишь пришлось подождать, пока я освобожу и дам ему свою ложку, то утром перед выходом завтрак в две смены – непозволительная роскошь. Сегодня в меню картофельное пюре, по большому куску колбасы и чай каркадэ. Советую Женьке выгрызть себе ложку из колбасы. Сначала он ворчит, но делать нечего – и справляется со своей порцией не позже других.
Никто никого не пинал, но точно по плану, ровно в 03:30, команда стояла собранная в позе старта.
Мы – спортивная группа.
Нам не перед кем выделываться: мы сами отвечаем за свою безопасность.
Мы связываемся веревками на плече Шогенцукова перед выходом на ледник и только здесь же развяжемся вечером. Мы надеваем «кошки» не на середине подъема к перемычке между Тютю и Джайлыком, стоя на льду и «на соплях», а еще перед началом подъема, на удобном ровном месте.
Выйдя на гребень, поворачиваем налево. Начинается траверс Тютю-баши Восточная – Западная (или 5-ая – 1-ая), 3А к/тр. Для нас с Женькой – «дубль два». Первым лезет Степаненко, за ним я. Вторую связку возглавляет неудержимая Маринка. На этот раз скалы сухие, безо льда, и это очень приятно. Темп движения значительно выше, чем был в плохую погоду.
В прошлый раз мы здесь пролезли. Прямо через вот эти скальные блоки, которые внезапно отделились от стены и полетели вдоль нее вниз.
Два блока, каждый с пол-Женьки размером, оборвались из-под него и ушли в Тютюсу, высекая из той стороны горы долгий грохот, пыль и запах серы.
Остался Женька, прилипший к отвесу.
Остались на пологой части гребня мы с белорусами, захлебнувшиеся ужасом на вдохе.
Остался чёткий стоп-кадр: блоки уходили вдоль нашей связочной веревки, но вертикально вниз, мимо, не зацепив ее.
Иначе…
-А ведь я чуть было за них не заложился!.. – жизнерадостно сообщает Женька со стены. Он тут же находит новые зацепки и лезет дальше. Смаковать испуг некогда, и вскоре за работой происшествие отступает на задний план.
Лезется отлично. Иногда Женя заранее предупреждает: «Дальше одновременно!». Подхожу ближе - он прав, можно. И если страхует, то по-настоящему. Если сбрасывает кольца перед сложным участком, то лишь убедившись, что я это вижу и готова страховать его.
За более чем двадцать дней я привыкла постоянно быть в напряжении, ожидая от Овсеенко то панических воплей, то брошенного за поворотом мотка перепутанной веревки, поэтому сегодня душа по-настоящему отдыхает и празднует.
Кажется, нашу вторую связку иногда напрягает, что Женька, дорвавшись до лидерства на маршруте, сразу позабыл про субординацию и принялся фактически руководить восхождением. Но и с нами, и между собой они общаются очень корректно.
А тут еще небывалая красота в районе Восточной и Главной вершин!.. Монолитная, похожая на гриб скальная башня. И снежный карниз, свесивший на северную сторону неровные острые зубья прозрачных сосулек. И головокружительные обрывы – особенно направо, в Тютюсу, куда снежные карнизы заглядывают, в самоубийственном любопытстве вытянув шеи с гребня… А следы ранее прошедших альпинистов – по их основанию, по снегу…
А у нас все пятеро помогают друг другу. Особенно на гадкой станции между Тютю Главной и Центральной. Особенно при спуске по наклонным плитам с сыпухой и островами льда.
Кучевые облака, всё утро размышлявшие о чём-то над Сванетией, нарушают грузино-российскую границу и направляются в нашу сторону. На Центральной вершине погода быстро портится. Туман, ветер. По длинной сыпушной полке мы обходим большой жандарм и оказываемся перед «ключом» - отвесной (вначале – чуть нависающей) стенкой.
Женя вылезает и закрепляет перила. Он несколько недоволен собой, потому что не смог выйти лазаньем и использовал ИТО. Но, по нашему общему мнению, он молодец безо всяких оговорок. Маринка хочет тоже пройти «ключ» лазаньем. Почему бы нет? Понимая, что ей придется туго и долго, для экономии времени пристегиваю и жумар, и кроль для ноги и выбираюсь наверх. Следом жумарят Слава и Вова, у каждого по два рюкзака: Женькин и Маринкин.
По широкому сыпушному гребню мы со Славой вылезаем к туру на Второй Западной, а Вова с Женей принимают Марину с верхней страховкой. Отогреваю батарейки, фотографирую Славика с запиской и окно света, прорвавшееся сквозь грозовые тучи на плечо Шогенцукова. Сурово! И опять приближается гром. К счастью, самое сложное мы уже прошли: со Второй Западной всё идётся ногами, стенок дальше не будет. Радуюсь про себя, что мы тактически верно выбрали направление траверса!
-Ты извини, мы сегодня что-то очень нервно шли и ругались, - внезапно говорит Славик. – Обычно мы ходим гораздо спокойнее.
-Это – нервно?! – изумляюсь я. – Да у меня за всю смену не было такого душевного восхождения!..
Ну да, ругнулись они друг на дружку пару раз. Но это был рабочий момент, и это было без злобы. Славе, конечно, виднее, ему есть с чем сравнить. И если он прав, тогда за ребят можно только порадоваться.
Марина в единоборстве со стенкой до крови разодрала палец, но залезла. Молодчина, боец! Все вместе уходим со Второй Западной.
Гроза, дождь со снегом.
Белорусы слезли быстрее нас и поднимаются на Западную вершину (которую народ часто зовёт Первой Западной). Женька, зная, что у меня проблемы с хождением вниз, командует обходить вершину и сваливать дальше, чтобы потом вся группа как можно меньше торчала на гребне во время грозы. Понимаю, что он прав, и подчиняюсь, но говорю: «Это нечестно.».
-Нечестно, - вздыхает Женька, - зато безопасно.
Возможно, мы думаем об одном и том же: белорусам сейчас гораздо страшнее, чем нам. Мы лишь теоретически знаем, что на вершинах молнии иногда бьют в людей, а ребята сами пережили этот ужас, своими руками запустили сердце инструктора. Мне хочется просто из дружбы залезть к ним на Западную, а не «бросать» их там, не уходить! Но если из-за моей медлительности электрический разряд настигнет потом кого-нибудь на гребне?
При не прохождении одной из вершин траверс не засчитывается. Ладно, к чёрту амбиции, пусть не засчитывается. Мне довольно на сегодня замечательного маршрута, реально пройденного с отличной командой.
Уходим, но не торопясь. Ребята догоняют нас. По снегу и разрушенным скалам «пилим» к перевалу.
Женя лихо прыгнул с метровой каменной ступеньки, поскользнулся и грохнулся спиной на плиту, при этом едва не вспоров себе подмышку клювом ледоруба. Вскочил - и с яростным матом стал избивать ледоруб об скалу, разбрызгивая вокруг синие искры. Это было настолько от души, что никто даже не сделал ему замечания «пло молань». Ушибся, но, вроде, не поранился. Настоял, чтобы медосмотр отложить до лагеря.
Снег неровный, глубокий. То и дело кто-нибудь проваливается выше колена, «выплывает»… У Маринки нога застряла в глубине, больно подвернулась – парни помогают выбраться, заботливо отряхивают от снега. Приятно на них смотреть, хоть все и вымотались из-за попадания на каждом шагу в снежные «капканы»…
На сей раз Женька оказался самым скоростным. Но и он устал к концу траверса. Идёт и бурчит про вторую связку: «Я знал, что Надя спускается медленно, но чтобы спускаться еще медленнее, чем Надя!..». При этом он очень терпелив, ни на кого не орет и не подгоняет. Где есть возможность, развлекается глиссированием. Один раз, почуяв неладное, резко оглядываюсь – Женька летит кувырком по снежному склону! Разворачиваюсь, вгоняю ледоруб в снег, падаю на него грудью, всем весом (так говорила Нина Евгеньевна: «Стоя не удержишь, выдернет!»). Женька пролетает мимо и через пару метров, сделав сальто, приземляется рюкзаком на торчащие из снега камни.
-ЖЕНЯ!!!
Встаёт, целый и невредимый. Физиономия довольная.
Ну не могу я на него злиться!!!
-Что, - говорю, - выместил агрессию?
Улыбается до ушей:
-Ага!..
Перевал растаял полностью, вместо снега лёд, ручьи и сыпуха.
Ледник стал похож на болото: кое-где воды выше ботинка.
Плечо Шогенцукова.
Финиш!..
Отстёгиваемся от мокрых веревок.
Мы прошли траверс за 16,5 часов. (В прошлый раз, при обледенелых скалах, вполне реально было бы заночевать на гребне!) Нормально. Всё отлично. Все молодцы. Просто здорово!!!
В полусотне метров от нашего лагеря появилась палатка. Это выпускники Школы инструкторов, они собираются завтра лезть «пятерку» на Тютю. Подошли к нам, позвали к себе пить чай. Кажется, половина из нас так в обвязках и явилась…
А гроза кончилась, тучи поднимаются, горы в клочьях облаков, как в паутине, сквозь которую рвётся бирюза вечернего неба.
ВЕЧЕР НАШЕЙ ПОБЕДЫ.
Ночью грозовые сполохи над Главным Кавказским хребтом. Стихийная, свирепая красота.
24 июля 2005 г., воскресенье.
День рождения Димы. Второй год подряд я в этот день оказываюсь в окрестностях Тютю-баши. Второй раз в компании классных ребят (других, не похожих, но классных!). Второй раз вдали от него.
Вчера не удалось ему позвонить. Маринка брала с собой телефон на гору (вместо таймера – пищит за несколько минут до сеанса радиосвязи), но на Восточной и Главной вершинах не было сети, а после стало не до телефона. На ночевках и ниже сети тоже нет.
В 06:00 выглянула на погоду – отличная! Выпускникам Школы инструкторов должно повезти сегодня на «пятерке» Хацкевича, а Ирине с ребятами – на Джайлыке, 4А.
Встали в 09 часов. Никому не хочется спешить и уходить отсюда. Сварили на завтрак суп из пакетиков, но густой, с приправами, поэтому вкусный. Сделали чай. Пока собирались, загорали, болтали – созрели на еще одну банку чая. Женька устроил себе на плоском камне лежбище для загара и очень напоминал при этом морского слона.
В 12:00 мне впервые за много лет удалось поговорить по рации.
-«ТОК-47», сначала ВЫЛЕЗЬ ИЗ ПАЛАТКИ И ПОДНИМИ АНТЕННУ, потом будешь говорить! - раздраженно ответили из «Уллутау», обнаружив изрядную проницательность: в самом деле, рация лежала в дальнем углу палатки. Пока я вылезала, разматывала антенну и предлагала «десятому» (кажется, это были наши знакомцы на Хацкевича) ретранслировать его на лагерь, «ТОК» ушел со связи. Весело! Всего-то две минуты прошло!..
Рассматриваем горы вокруг. Не хочется уходить. И так приятно, что горы ярко индивидуальны, узнаваемы «в лицо» и поимённо. В прошлом году на всех прогулках и подходах Юрий то и дело заставлял меня остановиться, оторвать взгляд от ботинок впереди идущего и от тропы, поднять глаза на горы: «Посмотри, Надежда, вот это…». Тогда казалось, что никогда не смогу запомнить хребты, отроги, вершины. Но он повторял снова и снова, показывал одни и те же горы с разных точек и в разных ракурсах. Любовь и одержимость заразительны… Теперь я знаю, что с любых верхних склонов Койавган, действительно, выглядит «как нос корабля», и это очень точный ориентир. Что перевал Гарваш на самом деле соединяет Уллутау с Лацгой, а не с Чегетом. Что белый выступ, который я долгое время принимала за жандарм на чегетском плече, – это и есть вершина Лацги. Юрины «лекции» хорошо запомнились, к тому же я самостоятельно очень внимательно изучала карты в межсезонье. Теперь и сама много чего могу показать и рассказать другим про горы в нашем ущелье. Это так приятно. Не из «превосходства», а от радости поделиться, помочь и познакомить. Особенно если друзья всматриваются в даль такими зачарованными глазами и хотят узнать, как называется вот эта гора.
Вышли вниз в 13:45.
На «Райских» ночевках встретили отдыхающее после крутого подъема отделение Поливко. Опять (уже в который раз!) забыла спросить, правда ли ему в прошлом году БЕЛКА НАСТУПИЛА НА ГЛАЗ.
Виктор Николаевич говорит, что траверс «Джайлыковского забора» уже кем-то схожен, и мой любимый жандарм «Пти Дрю» тоже давным-давно излажен Старыми Джайлыковцами.
Я впервые за всё время рискнула «пугать погоду» в топике и в шортах. Погода не испугалась, а ноги обгорели.
В лагерь пришли в 16:45. Порохня нас увидел – поздравил. Матвеев увидел – поздравил. Как всё здорово!..
В 17 часов с Мариной попали в душ. Тёток много, воды мало.
Приехал грузовик, полный рюкзаков, привёз большие сборы из Липецка.
Купила в буфете печенья на вечер – хочется отметить успешное восхождение с Женей, Володей, Мариной и Славой. Маринка готовила еду для «четверых голодных мужиков» - своих плюс друзей с «пятёрки», я ей с удовольствием помогала. Отец Саши Козлова (одного из «пятёрочников») оказался родом из Миасса. Первый земляк чуть ли не за месяц! Борис Николаевич, конечно же, знает миасского барда Роберта Кура, с которым мы ходили две горы в Караколе, а из снежинцев знает Видякина и Кочергу. Долго разговаривали про Эльбрус, пили чай большой компанией на улице за деревянным столом, при свечах и фонарях.
Не хотелось уходить, но спустилось отделение с «четвёрки» и мы с Женькой пошли поздравлять. А в инструкторской комнате вместо песен – нервы, «семейные» разборки со швырянием гитары в распутную Лёхину голову… Участники посидели-посидели и смущенно разошлись по комнатам и палаткам. Мне уходить было некуда, выспаться тоже невозможно из-за топота и хлопанья двери. Ну, на фиг, надоело. Слишком дорогое удовольствие - за 150 рублей в сутки постоянно «гасить» чужие скандалы и лицезреть по утрам три головы на двух чужих кроватях. Завтра съезжаю в палатку, и пускай они здесь хоть перестреляются, раз им приятно жить в непрерывной ругани! Их проблемы.
Но вот что плохо лично для меня (из эгоистических соображений): во-первых, у Володи ещё нет выполненного второго разряда, а значит, быть руководителем он всё-таки не имел права. И никто из нас не имел права идти в спортивной группе. Поэтому траверс нам могут не засчитать либо потом «раздеть». Женя, юрист по образованию, обратил на это внимание и попросил Ирину записать ему траверс не «в клеточку», а сверх разряда. Я подумала и решила поступить так же. Перестраховаться на всякий случай. Как ни лестно было бы мне «закрыться» сегодня, но есть на свете Гэ Стариков, обожающий «раздевать» КМСов до третьеразрядников. К тому же я не взошла на Тютю Западную. Так что пусть траверс не пойдёт в зачёт – так будет честно. Он был схожен на самом деле, и схожен ДЛЯ ДУШИ – это гораздо важнее!
Во-вторых, если раньше Ирина планировала в любом случае сводить Настю на «тройку», то после сегодняшнего скандала девицы, похоже, никуда вместе не пойдут! Следовательно, мне нужно искать какое-то другое отделение с другим инструктором. Потому что морозовское отделение реализовало свои цели и распалось.
Искать ещё и потому, что Женька Степаненко всё-таки уезжает домой, в Москву. Когда сердце зовёт, нужно слушаться. Мы не сходим с ним «двойку» в двойке, хотя на сегодняшний день меня могла тормознуть лишь одна причина: никогда не слышала, чтобы ВМФ ходился из лагеря в лагерь (а именно на таком варианте настаивал Женя). Таким подвигом не хвастались даже «здоровые лоси» из старого «Джайлыка», по молодости лет бегавшие до завтрака на Койавган и обратно. Интересно получилось: молодой москвич Женька исправил негативное представление о столичных жителях, которое сложилось у меня «благодаря» хитрому старому москвичу Леонову. Женька не рвётся любой ценой в погоню за «клеточками». Открыт и дружелюбен. Самоуверен, но без надменности. Выглядит значительно старше 21 года, часто рассуждает очень по-взрослому, но через секунду может разыграться и разбеситься совсем по-детски. Очень добрая и светлая личность.
25 июля 2005 г., понедельник.
Женя опасался, что проспит и опоздает на автобус, поэтому вчера я пообещала разбудить его в 07 часов. Проще всего было бы в назначенное время попрыгать по полу в ботинках, чтоб у него на первом этаже зазвенели все сушилки, натянутые на потолке еще «К-2», но это слишком жестокий способ по отношению к Ире, Лёше и курсантам. Впрочем, уже с половины седьмого снизу слышались признаки жизни, из чего следовало, что Женькина комната проснулась без моей помощи.
Незадолго до отбытия написала ему номер телефона моих родителей и краткое содержание, что передать. Мы попрощались, и в 09 часов Женя и краснодарцы уехали.
Договорилась с бухгалтерией и переехала из комнаты в палатку. Официальная версия – «так дешевле». Поселилась поблизости от белорусов, установила палатку на небольшом бугре. Рядом сосна и речка. Просто музыка: Ma maison et riviere – «Мой дом и река». Разгуливаю в шортах, и впервые за много дней обращаю внимание на собственные ноги. Точнее, на одну вену, вздувшуюся на правой голени. Поздравляю, заработала варикоз. Очень плохо. Но уже ничего не поделаешь.
Переменная облачность, жарко. Знаю, что нужно обкопать свою стоянку, но переселение занимает много времени, к тому же хочется общаться с народом. Потом приходит Ирина, пытается растолковать всё произошедшее. Интересно, почему она считает меня за столь беспробудный наивняк? Все отношения в их микрогруппе были ясны если не с первого, то со второго взгляда. Она всё равно собирается вести Настю на Лацгу. Говорю, что в этом случае мне идти с ними будет страшно: как бы на восхождении не раскрутился сюжет в духе дурных американских боевиков про альпинистов, толкающих друг друга в пропасть. Несмотря на уверения, будто всё под контролем, очень в этом сомневаюсь.
Предлагаю нас с белорусами в качестве следующей партии участников, но этот вариант не складывается.
Снова думаем, куда можно сходить самостоятельно. Ребятам нужна 3Б. Предлагаю Койавган, но Маринку от одного названия в дрожь бросает. Она задумается про Чегет. Долго сидим в учебной части, читаем. Что-то смущает, есть неуверенность. И если у мальчишек эта неуверенность присутствует где-то на уровне ощущений, то я совершенно точно знаю, чего именно боюсь: вертикальной ледовой стенки, о которой рассказывали мои земляки. Ясно отдаю себе отчёт, что мне вертикальный лёд не пролезть. Нам не перед кем выпендриваться, и посмотрев друг другу в глаза, мы с Вовой и Славой признаемся самим себе, что к Чегету морально не готовы. Страшновато. Возможно, мы проскочим «на соплях», держась зубами за воздух, но лучше до этого маршрута дорасти. Сходили поговорить с еще одной группой, но у тех планы на Тютю.
После обеда хлестанула гроза. Ливень стеной. Знала же, что нужно обкапывать палатку, - теперь Бог наказал за лень!.. Сижу в тамбуре, лопаткой ледоруба рою канаву в мокром песке, выбрасывая траву и укрепляя стенку камешками. Успела окопаться – не затопило!
Сфотографировала Маринку в плаще с россыпью водяных «алмазов». Гор не видно, только лес и дождь. Мы сидим под тентом на камнях и думаем. Белорусов поджимает время, они собираются уезжать. Закрыться не успевают. Потом всё-таки решают выпускаться на «Хрусталик».
Я хочу взять тайм-аут на несколько дней. Нужно осмыслить новую обстановку и перспективы. Ко второму «Хрусталику» за сезон я пока не готова. В философском настроении брожу по лагерю, неожиданно встречаюсь с Женей из Воронежа, который тут же знакомит со своим другом Виталиком (37 лет). Хоть появляется время поговорить, а то в промежутках между восхождениями да выпусками только и успевали здороваться. Виталик сразу сообщает, в каком он восторге от Жениных рассказов о ком-то из снежинцев, «вот только фамилию забыл!..».
Вечером с Ирой, Лёшей и Настей сидим в гостях под тентом у воронежской палатки, поем песни. Потом, в предчувствии скорой разлуки с белорусами, сбегаю к ним, и вчетвером отправляемся в гости к их приехавшим землякам. В Дом инструкторов!!! В нашу бывшую комнату!.. Где всё переставлено, всё по-другому, ностальгически до слёз, но столь же тепло и душевно. Допоздна чай, гитара.
Всю ночь дождь.
26 июля 2005 г., вторник
С утра сильный дождь.
Подтянулась 6 раз. Тяжело. То ли погода влияет, то ли просто обленилась «на земле».
Ищу, с кем сходить.
Вчера Женя запланировал переснять на цифровик описания маршрутов из учебной части, а я вызвалась помочь. Но сегодня совершенно неожиданно удалось забросить удочку инструктору В.Н. Поливко, завязался длинный и перспективный разговор насчет «тройки». Оставалось только сделать Жене большие извиняющиеся глаза и пойти рисовать маршрутный лист на Койавган, 3А в двойке. Так что вместо меня под стол за папками лазил Лёха.
Через полчаса, когда я уже заканчивала вырисовывать жандармы и кулуары, Виктор Николаевич вынужден был меня разочаровать: он всё-таки уезжает со своими мальчишками домой. Они у него выполнили 2-й разряд, сходили «четверку». Он долго говорил, что я сильная девчонка (удивилась, откуда такая уверенность, если мы вместе не ходили?), но надо быть пообщительнее, брать пример с их московской Рыжей Женьки (ага, ЩАС!..), которая в этом сезоне уже сходила 4Б. На дождь посоветовал внимания не обращать: завтра погода установится. После того, как он точно спрогнозировал погоду перед восхождением на Адырсу, очень хочется верить, но пока ни просвета в дожде!
Что же делать?
Ирина планирует лезть в двойке с Лёшей Уллутау, 4Б (по «Доске»). Мой облом с Поливко очень некстати. Вдруг глаза у нее загораются: а что если в это же время Женя сводит нас с Настей туда же, на Уллутау, по 2Б? И тогда у нас получится взаимодействие двух групп! Настя только что закрыла 3-й разряд. А я хотела на Уллутау еще в прошлом году, но тогда мы не пошли.
Женя соглашается. Начинаем оформляться. Теперь сижу и рисую западный гребень Уллутау.
В районе обеда появляется солнце.
Марина, Славик и Вова уходят на «Хрусталик», я провожаю. Дала им Вадюлину схему маршрута и скальные туфли для Маринки. Часть белорусских вещей перепрятали в мою палатку. Хоть лишний день, да под присмотром.
Виталик привез горные лыжи, хочет подняться с нами на «Чегетские» ночевки и покататься, пока мы будем лазить на гору. То, что снегу там сейчас мало и он очень жесткий, его энтузиазма не убавляет. Он вдобавок собирается с собой лопату взять, чтобы рыть пещеру на Гарваше и спать в снегу.
День проходит в обсуждении стратегии и тактики. Ирина предупреждает, чтобы в случае ухудшения погоды Женя нас с Настей не слушал, а в приказном порядке уводил с маршрута.
Он кивает:
-Конечно!.. Я старый, толстый и трусливый, поэтому рисковать мы не будем.
Это он не без кокетства пародирует леоновское «я старый, больной и медленный инструктор». Никакой Женя не старый, ему 43 года. Ну, да, тяжеловат для спортивного альпинизма, но у трусливых людей не бывает таких добрых глаз.
Восхождение запланировано на 29 июля. Чтобы не сидеть лишний день в лагере, воронежцы хотят выдвинуться на ночевки завтра, чтобы послезавтра полазить в трещинах по льду, и предлагают мне присоединиться. Мгновенно соглашаюсь: у меня очень мало практики льда! Ира, Лёша и Настя поднимутся к нам через день.
Женя собирается съездить на своей машине до подъёмника (там есть сеть), чтобы позвонить с мобильника домой. Зовет с собой, чтобы я тоже могла позвонить своим. Но меня словно сковало изнутри. Я вдруг чувствую, что говорить не смогу. Странно, ведь еще несколько дней назад очень обрадовалась бы возможности поздравить Диму и Антона, успокоить всех родных, что со мной всё в порядке. А может, как раз этих слов («всё хорошо, осталась одно зачётное восхождение, скоро приеду!») и нельзя произносить? Внутренний голос запрещает. Необъяснимый, мощнейший внутренний блок - и я наотрез отказываюсь ехать, чем сильно удивляю Женю.
Погода портится. Начинается гроза. До самого вечера дождь.
Снимаюсь с питания, делаем с Настей раскладку продуктов. Получать завтра с 07:30.
Вечером продолжение бесед под тентом и жареное мясо с маринованным луком. Здесь же подруга воронежцев, тоже Ирина (гид с Украины, водит клиентов на Эльбрус). Вполне реальная возможность после смены съездить с ней. Но отказываюсь: Эльбрус – это в первую очередь Димина мечта, без него я воспользоваться случаем не хочу. Как-нибудь потом. Либо вместе залезем, либо нет. При свете лампы перешиваю тесемки на «кошках». Женя рассказывает, что исчезло Кичкидарское озеро. Не может быть! Уверена, он что-то путает.
27 июля 2005 г., среда.
С утра синее небо, переменная облачность.
Гоняюсь за Ниной, чтобы получить продукты. Затем обычная процедура выпуска. Заранее предчувствую, что начспас обязательно докопается до состава команды на 2Б из-за того, что у нас один парень и две девочки. Так и выходит.
-Ты что за гарем тут развёл?! – Ким Кириллович вскидывает голубые глаза на нашего руководителя.
-Меня девушки на руках понесут, - мечтательно жмурится Женя, - в паланкине!..
Как ни странно, на этом вопросы к нам заканчиваются.
В районе обеда облака разошлись совсем. Солнечно, тепло.
Делим с воронежцами снаряжение. Между делом Женя интересуется, зачем мне все эти горы. Я терпеть не могу этого вопроса и отвечаю на него серьёзно лишь нескольким людям и лишь в крайних случаях. В прошлом году один старший товарищ за одно такое вот серьёзное и правдивое объяснение обозвал меня мазохисткой. С тех пор я этим беззастенчиво пользуюсь (какой-никакой, а ответ):
-Знаете, - говорю, - есть такой вид спорта – «мазохизм»…
Глаза у Жени делаются большими и квадратными, по форме очков:
-А тебе известно медицинское значение этого термина?!.
Около 15 часов выходим из лагеря. Очень-очень медленно, часто отдыхая, поднимаемся на «Чегетские» ночевки. При виде Виталика с неподъёмным рюкзаком, к которому приторочены с боков ярко-голубые горные лыжи (всё это на фоне травы, цветов и нагретых солнцем камней), лица встречных альпинистов расцветают по-детски открытыми улыбками.
Женя показывает с морены небольшое буроватое озеро, которое я умудрилась не заметить, когда ходили по этой тропе на Лацгу и обратно, и вздыхает по этому поводу: «Вот за что я не люблю спортивный альпинизм! Пронеслись, ничего вокруг не увидели!..».
Зашли на ночевки в 18 часов. Отдыхаем. Некоторое время молча рассматриваю одну из соседних гор. Ничего особенного, просто сегодня 27 июля. Не называйте Чотчат «халявной двойкой»!!!
Думаем быстренько заварить какие-нибудь растворимые пакетики и перекусить. У нас имеется лапша, картошка, гречка, овсянка и еще какая-то химия. Мужики от души веселятся, потому что я никак не могу определиться и что-то из этого выбрать. Странно: почему-то я способна быстро и бесповоротно принимать принципиально важные решения (что перевожусь в другой вуз, что выхожу замуж, что еду в горы, что иду в спортивной группе на траверс, но не иду на Чегет, что иду с воронежцами тренироваться на лёд). Но отчаянно «торможу» перед пустяковым вопросом: растворимое пюре или растворимая гречка?.. Даже самой смешно.
Виталик не хочет откладывать удовольствие до завтра и с лыжами на плече поднимается по бугристому, мокрому и жесткому снежнику, откуда красиво и технично съезжает. Занимающееся там же отделение новичков провожает его взглядами.
Снизу натягивается туман, Женя уходит его фотографировать.
На ужин делаем макароны с тушенкой.
Ребята привезли с собой совершенно «нулёвую» палатку и теперь разбираются с ее конструкцией. Это маленькая «Salewa», высокая и очень узкая. Чем-то напоминает автомобиль «Ока». Я долго над ней хихикаю, но скоро обнаруживаю колоссальный плюс: за счет большой длины, все вещи можно разместить внутри палатки (часть в ногах, часть в головах), поэтому вход, расположенный сбоку, остается не загроможденным, что очень удобно.
Виталик продолжает наслаждаться экстримом и, предвкушая завтрашнее рытьё пещеры, укладывается спать в камнях. Ему так нравится. А мне нравится умение обоих друзей получать искренний кайф от жизни. Умные, спокойные, оптимистичные и приветливые взрослые люди.
Отбой в 22 часа. Поначалу Женя заводит классику про Черного альпиниста, но поскольку я не пугаюсь, мы переключаемся на философскую беседу про жизнь. Виталик громко восхищается звёздами.
28 июля 2005 г., четверг.
Незадолго до рассвета возле соседних палаток забренчали железом. Бренчали часа два, не меньше.
Просыпаюсь в 07:30 с мыслью о дне рождения Вадима. Кристально чистое утро.
Завтракаем. Теплынь, настроение какое-то ленивое.
-А может, по сто пятьдесят – и спим дальше? – предлагает Женя.
Посмеялись, но продолжили сборы на ледовые занятия.
Виталик с Женей готовы к выходу, стоят и ждут, а меня вдруг заклинило с аптечками в руках. Какую взять? Одна коробка моя, по содержанию чуть лучше стандартного набора младших разрядников уровня «бинт-уголь-пластырь». Еще две большие коробки – сильная травматическая аптечка, которую мы с Ириной в шутку зовём «Юрино наследство». Ее мне оставили земляки. Я таскаю все три коробки по всем горам и по всем скальным занятиям, ни разу не задумавшись: брать или нет. Как талисман на счастье. Так почему же меня «замкнуло» сейчас?! Рассуждаю логически: на льду можно сильно ободраться, а мужики почему-то собрались идти в футболках с короткими рукавами. Женя, правда, зачем-то каску надел прямо возле палатки… Оставляю свою аптечку в палатке и кладу в рюкзак аварийную.
Выходим около 10 часов утра, направляемся в сторону Гумачей. Пересекаем снежничек, вылезаем на гребень поперечной морены. С обратной ее стороны крутой откос. Из песчаного склона торчат, заметно нависая, очень большие камни. Останавливаюсь. Не нравится мне здесь! Аж мурашки по плечам - до чего не нравится... Женя начинает спуск прямо вниз:
-Подходи сюда!
-Мне бы не сыпануть на вас…
Не могу себя заставить пойти над ним!
-Не сыпанёшь.
В это время Виталик в пяти метрах правее обнаруживает тропу:
-Идём здесь.
Возвращаюсь и иду к нему. Женя продолжает спускаться. Мы с Виталиком встаем на тропу и в тот же миг боковым зрением видим обвал. Женя рушится кувырком вниз по откосу в песчаной пыли, в обнимку с несколькими крупными камнями. И, словно в нелепом, замедленном кино, один очень большой камень перекатывается ему через живот. Меня захлёстывает волна ледяного ужаса и ярости. Облако пыли. Глухой, тяжелый стон. Виталькин крик: «Лежи! Не двигайся!!!». Он сбрасывает свой рюкзак, я – нет, оба несёмся вниз по тропе. Подбегаем. Ясно, что Женя ранен, но насколько тяжело? Померещилось, или он вправду тихо сказал: «Позвоночник…» Виталик – мне: «Беги за помощью!». Скидываю рюкзак, оставляю возле него, кричу в Виталькины широко раскрытые глаза: «Аптечка – в рюкзаке!». Понял ли он? Услышал ли? Я надеюсь, что сообразит. Будет искать - перероет всё и найдёт!
Со всех ног обратно, наверх. Вылетев на перегиб морены, лицом к лицу сталкиваюсь с отделением молодых парней из Липецка. Прошу о помощи. Они устремляются вниз, к моим товарищам, я – дальше, к палаткам. Приказываю себе прямо на ходу выровнять дыхание, успокоиться, иначе задохнусь – и тогда не добежать.
«Чегетские» ночевки будто вымерли. Ясное дело, в такую погоду и в такое время народ давно уже разбежался по маршрутам и занятиям. Задержись мы с выходом минут на десять – и Липецк тоже ушел бы на ледник!
Единственной живой душой на «Чегетских» оказался альпинист лет пятидесяти, который, узнав, в чём дело, сразу начал обуваться. Бегом возвращаюсь к нашей палатке, сгребаю оттуда коврики, пуховки, спальники, горные лыжи с палками. Какой-то паренёк, подбежавший навстречу, помогает мне всё это дотащить. Спускаюсь к тому месту, где упал Женя. Кровь на камнях. Тёмная. Не алая – тёмная!.. Если что-то сейчас может радовать, то это радует. Виталик и его помощники уже перевязали пострадавшего и оттащили чуть вниз. Радиосвязи с лагерем нет. Одного из липецких парнишек отправляют гонцом к Киму Кирилловичу за спасотрядом.
Женю переносят с морены на снежник, на ровное место. Теперь хотя бы у ребят над головами не нависают эти камни, неизвестно на каких соплях держащиеся в песчаном склоне! Почему именно сегодня меня чётко заклинило, что надо взять именно аварийную аптечку?! Женя в сознании и, по большей части, сам командует всеми действиями. Подыгрывая его шуточкам (в основном, чтоб не пугать молодых: они же не видели того камня и не слышали про позвоночник), тоном официанта в ресторане предлагаю на выбор, что ему вколоть (исходя из содержимого аптечки). Но от предложенного «меню» Женя отказывается и в качестве обезболивающего заказывает водку. Он уже сам определил у себя (как врач-хирург) перелом правого бедра, правого плеча и ребра слева. Все переломы закрытые. Сам же определил (с чужой помощью), что повреждений внутренних органов нет. Видимо, перепугавший меня камень перекатился всё-таки не через живот, а через бедро. Я повторяю про обезболивание уже настойчивее, и в результате отправляюсь на ночёвки за водкой. В принципе, «Док» на лекции советовал это же средство. По дороге туда и обратно понимаю, почему вчера не могла отделаться от мысли, что не зря Виталик тащит сюда горные лыжи: отличная шина! Почти в полный рост. И не зря я весь сезон для профилактики заматывала голеностопы эластичными бинтами: они, оказывается, очень удобны, чтобы привязывать шину к ноге. Не зря Женя (единственный из нас троих!) надел каску в лагере. Не зря в трёх минутах за нами шёл Липецк. Боже, а есть ли вообще случайности в этом мире?!!
Парни остаются возле «носилок», я ухожу к палатке заниматься своим женским делом. У нас совсем нет полторашек для питьевой воды, и приходится стащить несколько бутылок по соседним стоянкам. Даже не мучаюсь совестью из-за своего воровства, потому что уверена: будь хозяева здесь, они бы мне не отказали.
Вскоре прибегает мальчишка с вопросом, нельзя ли поставить чай. Не говоря ни слова, протягиваю горячую, минуту назад залитую пластиковую бутылку со сладким чаем. Сильно озадаченный (но тоже молча), он кивает мне, берёт бутылку и уходит обратно. Судя по лицу, это был первый случай телепатии за всю его альпинистскую жизнь. Ничего, учись и привыкай. Потом ношу к ним еще какое-то питьё, перекус, вещи. Женя есть отказывается, говорит, что иначе будет тошнить после наркоза. Ему виднее, конечно. Держится изумительно.
Часа через два после НС подходит спасательный отряд, приносит акью. Чуть раньше на ночевки поднимается Ирина с Настей и Лёхой. Едва ли не каждый прибежавший спасатель (это, в основном, Пермь и стажёры, выпускники Школы инструкторов) спрашивает: «Жека?! Это ты, что ли?». Женя в «Уллутау» с июня, его весь лагерь знает и любит. Лицо в тени от каски, очков-хамелеонов и всё время заботливо загорожено кем-нибудь от солнца. Сам же и острит больше всех:
-Мужики, я дома весил 90 килограммов, но сделал для вас всё, что мог: здесь, в горах, я похудел!
Транспортировщики забирают Женю и уходят. Я остаюсь, собираю на месте НС разбросанные вещи, заталкиваю в рюкзак всю свою снарягу и остатки воронежской. Практически сразу вслед за несчастьем отключились все эмоции, жалость, страх. Только сердце частит, но оно где-то отдельно, само по себе. Как там Женя и Виталик? Здесь и сейчас у нас троих никого нет, кроме друг друга. Держитесь! Выхожу вниз, отставая от спасотряда минут на сорок. С верхнего бугра видно, что отряд ушел еще недалеко и находится на середине острой морены, ведущей прямо вниз от «Чегетских» ночёвок. Тяжело идут, медленно. Всю группу с акьёй шатает из стороны в сторону. Акья идёт над тропой, а носильщики – по кромке обрыва, в два ряда с каждого борта: те, кто непосредственно тащит, опираются на плечи идущих рядом. А кто-то один быстро поднимается обратно, наверх. Посыльный, что ли? Забыли что-нибудь? Сходимся навстречу – нет, Лёшка! Испуганно мигнул глазами, быстро отвёл взгляд и задал тупой вопрос:
-Так какие у тебя теперь дальше спортивные планы?.. Мы, может быть, попробуем вечером перевыпуститься по рации на Лацгу.
Сдержалась, не «послала». Максимально мягко объяснила, что, во-первых, у меня в рюкзаке вещи пострадавшего, а во-вторых, поломался мой товарищ, поэтому на данный момент остальное по фигу. Пошла дальше. Постепенно догоняю спасотряд. Оказывается, кроме альпинистов, там еще идут в хвосте несколько пограничников, присланных на подмогу с заставы. Замечаю красного и потного Поливко. Еще не уехал. Здороваемся глазами. Похоже, ему немного неловко, что «просамолётил» меня с Койавганом, но мне безразлично. Ну, не захотел. Или не смог. Какая разница! К нему ни тени обиды, лишь искренняя благодарность за то, что сейчас он здесь.
-Что, обломалась вам Уллутау? – сочувственно спрашивает кто-то из ребят.
-Всё фигня, - говорю. – Живы будем – вернёмся.
-Тоже верно, - и, услышав команду «Смена!», он убегает вперед, к транспортировщикам. Другой парнишка поблизости громко рассказывает соседям, что Женя «упал с Чегета». Приходится на корню пресечь эти слухи. А через минуту я слепну: адская резь в глазах, слёзы в три ручья. Бегала на снежник и торчала там без очков – вот и пожгла, похоже, глаза. Долго не могу проморгаться, постепенно слёзы утихают, но глаза продолжают болеть. Понятно, о чём подумал народ, который это заметил. Так и рождаются нездоровые сенсации.
Всем очень жарко. Едва начавшиеся злые и раздражённые крики: «Воду сюда!» - вскоре смолкают, потому что быстро образуется группа из меня и пары пацанов послабее, которые тоже не тащат акью. Постоянно бегаем вверх по ручьям, набираем чистую воду в бутылки и поим транспортировщиков. Жара, ни облачка в небе, и после смены полторашка выпивается за пару минут. Ну и пусть жара: слава Богу, что именно сегодня нет дождя!
Виталик молодец. Работает, как заведённый, следит за всем. Ни на шаг не отходит от акьи, разве только изредка глотнуть водички. Все стараются помочь друг другу. Но при этом какой-то тип в панаме снимает происходящее на видеокамеру (грохнуть бы ее, ну да черт с ним)…
В лагерь спускаемся в 16 часов. Умотанные спасатели разбредаются по комнатам и палаткам. Мы с Виталиком собираем документы, чистые вещи в больницу. Владимир Иванович пишет направление в Нальчик. Пострадавшего прямо в акье загружают в длинный черный джип. Виталик садится с ним. Через открытый багажник прикасаюсь к Жениной здоровой руке. Он сильно сжимает мои пальцы: «Спасибо, Надюшка!». У меня чуть ноги не подкашиваются. Господи, да за что, Женечка?! «Всё будет в порядке. Ты молодец. Держись, выздоравливай!». Меня поражают его терпеливость и мужество. Я бы, наверно, прямо там и сдохла…
Уезжают.
Всё. Теперь – только ждать. Молиться и ждать.
В душевой полно чужих тёток. У меня здесь больше никого нет. Кроме Виталика и Жени. Здесь и сейчас у нас троих нет никого, кроме друг друга. Эмоциональный отходняк, накативший после нескольких часов полной заморозки, удаётся удержать под контролем. И при Порохне с доктором, которым даю отчет о несчастном случае, и в палатке, наедине с собой.
У меня осталась Женина рация. Вторая - у Ирины на «Чегетских» ночевках. Весь вечер пытаюсь связаться, но инструктор меня не слышит. Бежать мне завтра наверх за оставленным воронежским железом, или они с Лёхой спустят сами?
Обнаруживаю, что ничего не пить целый день было ошибкой (почему я не пила на тропе? в силу какого-то бессмысленного обета, что если вся вода будет только для спасателей, что если удержусь и не сделаю ни глотка на жаре, то с Женей всё будет нормально?). У меня обезвоживание. И еще надо отыскать свой будильник. Без будильника жить в палатке плохо.
В 22 часа пошла в осиротевшую большую палатку, выложила вещи, которые принесла сверху. Нашла чехол с «Salew’ой». Так и есть: будильник в спешке закатали в палатку. Поставила воду: надо что-нибудь попить. Я зажигаю горелку без спросу, но чувствую, что делать это можно. Иначе не прикоснулась бы к чужим вещам. Из темноты с грохотом возникает пустая акья. Трое ребят, притащивших ее, здороваются и тают в ночи. Не успеваю удивиться, как следом подходит Виталик. Мне показалось, он даже обрадовался тому, что не один. Пьем чай. Большое количество быстро выпитой жидкости, похоже, не успевает всасываться в кровь – мне делается плохо, еле отдышалась.
Разбираем вещи из акьи.
Виталик рассказал, что с Женю отвезли в Тырныауз. С его рукой дела гораздо хуже, чем с ногой: отлом части головки плечевого сустава. Операция будет в понедельник.
Иду в свою палатку. Глаза всё ещё побаливают. Засыпаю под шум реки.
29 июля 2005 г., пятница.
Просыпаюсь в 08:30 и долго тупо лежу, прокручивая в голове вчерашний день.
Виталика в их палатке нет, и возле корпуса нет Жениной зеленой «Нивы». Значит, с утра пораньше уехал в больницу. Я опоздала.
Спрашиваю Кима Кирилловича, была ли связь с Морозовой. Оказывается, всё нормально, они вышли на маршрут. Мой вопрос: «На «двойку» или «четвёрку»?» - ставит его в тупик. По крайней мере, перевыпуска по рации на Лацгу, 3А не было. Значит, Ира с Лёшкой полезли «доску», а Настю оставили сидеть.
В 11:20 беру легкий рюкзак и ледоруб. Ухожу вверх по тропе, в ущелье Куллумкол. Сидеть в лагере было бы невыносимо. Что мне там делать? Плакать? Ругаться матом? Мне нужно пробежаться с набором высоты и хорошенько устать, чтобы прийти в себя. (Рассудком я понимаю ВСЁ, но сердце отказывается мириться.)
Я иду на Кичкидарское озеро. Год назад оно стало частицей моего счастья. Оно не могло исчезнуть.
Ниже развилки на «Райские» ночевки встречаю Марину, Вову и Славу, которые спускаются после пройденного вчера «Хрусталика». Глаза квадратные: они слышали по связи про «ЧП в группе Морозовой» и волновались.
- - - - -
Мысленно поправляю: ЧП произошло в группе Жени Бессарабова. В моей группе. При чём тут Морозова?
Пытаюсь соврать самой себе, что у меня нет отношения к происшедшему. Но душа отравлена: единственный человек вернулся с тропы на ночёвки, и это был Лёха. Из нашей группы взаимодействия. В моем понимании, это почти одна команда. Неужели он сначала стартанул вниз вместе со всеми мужиками, а потом спохватился и пошёл спрашивать у инструктора, что ему делать?!. Ах, как он ждал Женю, когда тот обещал привезти на машине с «земли» ящик пива! Каждые пять минут на балкон выскакивал, как озабоченная Джульетта, все глаза проглядел: «Ну, где же Женька?!». А когда случилось несчастье, отошёл в сторонку. Гадко думать об этом, но 4Б в двойке идёт в зачёт на первый разряд. Что ж, вот тебе и ответ (и заметь, ты с самого начала нисколько не удивлена). Вот и цена. Вот и демагогия про эвтаназию.
- - - - -
Белорусы не уточняют вслух, но по огромным и тревожным глазам вижу: волновались за меня. Хорошие мои!.. Вкратце рассказываю, что у нас случилось. Поздравляю друзей с горой. Какие всё-таки они молодцы! Это победа. Говорю, что мне необходимо побродить в одиночестве и что планирую вернуться к шести вечера.
Иду дальше. Фотографирую фиолетовые цветы на тропе. Где-то с час потеряла, пока искала удобный переход через поток с ледника Западный Юном. Ушла далеко вверх по течению, разглядывала Джайлыковский забор, водопад и совершенно дикие «бараньи лбы». Перебралась, наконец, в месте широкого разлива. Вылезла на морену.
Озеро на месте. Зелёная вода. И неземной красоты Юномкара под самыми облаками. И место нашей прошлогодней палатки. Время 15:30. Очень долго сидела на берегу, фотографировала, грызла перекус. Приходили сны наяву, хотелось их смотреть. Когда стало совсем прохладно, медленно двинулась в обратный путь. Склоны знакомых гор с прошлого раза изменились. Огромные массы снега сошли, растаяли, на их месте открылись темные скалы и серые, потрескавшиеся потоки ледников.
Облачность густеет. Темная гадость, которая весь день маячила над Койавганом, после 16 часов выливается дождем. В лагерь прихожу в 17:50. Отдыхаю. На дорожке замечаю женщину, которой явно не хватает свободных конечностей, чтоб захватить целую россыпь мешков и рюкзачков, - это украинская Ирина возвратилась после восхождения с клиентами на Эльбрус. Вдвоем мы переносим ее вещи под воронежский тент. От моих новостей у нее шок. Говорит, что все дни было какое-то дурное предчувствие, но она думала, что на свою группу. Когда восхождение прошло гладко, успокоилась. А тут Женя…
-Зачем он пошёл? – повторяет Ирина. - Он же говорил мне, что идти не хочет!
Ничего себе!.. Мне-то Женя почему не сказал?! Зачем согласился идти? Если было предчувствие, я бы ему поверила, и мы бы не пошли. Может, видел, что я хочу на гору, и не захотел расстраивать? Благородство? Или ребячество? Почему?!
Ирина закрывает руками лицо, отворачивается и прячет слёзы:
-Как я ненавижу эти горы! Здесь столько друзей моих лежит! - потом переключается на меня. – Тебе-то зачем этот альпинизм? Сидела бы дома, детей растила!.. Зачем тебе это надо?!
Я ненавижу этот вопрос. Всё равно, что сказать: зачем тебе твоя жизнь? Это только моё личное дело – зачем. Но отвечать ей не хочу. Доказывать? Оправдываться? Мне оправдываться не в чем. И отшутиться про мазохизм нельзя, сейчас это было бы грубо и бестактно.
Меня выручает появление Виталика. Ставим чай для него. Узнаем новости из Тырныауза. Он вдруг спрашивает, что мне снилось.
-Вроде, ничего. Не помню. Лажа какая-то.
-А я всю ночь Женьку тащил, - Виталик сидит, грузно упираясь локтями в колени, устало трёт ладонями лицо. - Как я обгорел… А Женька-то как обгорел! На тропе, когда несли. Там, наверху, его от солнца загораживали, а когда понесли, не до того было. У него всё лицо сгорело…
Только сейчас, с возвращением украинской Ирины, я чувствую, что у Виталика появляется здесь более близкий человек, чем я, случайный товарищ. Самое тяжелое время мы продержались. А теперь я понимаю, что нужно оставить их вдвоем, что сейчас так будет лучше для них.
Вечером туман.
До полуночи сидим с белорусами, которые завтра уезжают. Они эмоционально и красочно пересказывают всем друзьям впечатления от своего внепланового забега на Шогенцукова, 2Б (куда забрались без выпуска и неожиданно для самих себя, чтоб не терять день хорошей погоды) и от борьбы со скользким камином на «Хрусталике».
Сидели бы дольше, но им рано вставать перед дальней дорогой. На прощанье Маринка дарит мне большой круглый значок «100 лет покорения Уллу-тау Западной». Долго говорим о жизни и дальнейших горных планах. Я так рада, что мы познакомились. Что хоть одну гору, но сходили вместе (да еще какой маршрут!). Взрослая девочка (25 лет) и два взрослых мальчика (по 26 лет). Славная, дружная, схоженная команда. Солнышки второй смены «Уллутау».
30 июля 2005 г., суббота.
Встаю в 06:40, чтобы проводить белорусскую компанию. У них уже вовсю сборы, упаковка вещей. В 07:30 крепко обнимаемся с Маринкой, Славиком и Вовкой на прощанье возле шлагбаума. Человек шесть отъезжающих с трудом впихиваются в «Газик», забитый рюкзаками. С третьей попытки захлопываются двери. Ну, счастливо добраться!..
Возвращаемся к палаткам, «домой» - я и молодой врач-стоматолог Андрей, значкист из клуба Демченко, из той же речной-лесной палаточной тусовки, что и наши уехавшие друзья. Говорим про акклиматизацию и тренировки. Андрей упоминает, что совершал пробежки вниз по дороге до подъемника и обратно. Ну, до подъемника-то мне, конечно, слабо. Но на середине пути есть одно очень важное дело, о котором я не раз вспоминала в этом году…
С самого утра ясно и солнечно.
Я выбежала вниз по дороге в 10:35. Надолго забродила возле потока Джаловчат. Лавинный конус, сквозь тоннель в котором мы ехали ровно месяц назад, полностью растаял. Сначала пошла вверх по течению искать снежный мост. Перебралась на другой берег по рыжеватому панцирю, в проломах которого ревела взбеленившаяся вода, и очутилась в лесу. Это был такой чудесный и странный лес, совсем не похожий на наш южноуральский, даже несмотря на вроде бы те же березы и сосны. Гуляла и любовалась целый час. Потом вернулась через тот же самый снежный мост, перешла по камням затопленную часть дороги и уже на чистом упрямстве добежала вниз, до ручья «Девичьи слёзки».
Здесь отдохнула минут двадцать. Подождала, пока уедут две легковушки с экскурсантами. Оставшись одна, умылась и с соответствующей молитвой глотнула воды. Вот теперь всё хорошо.
В 12:50 стартовала наверх. Жарко. Часть пути в подъём бегу, но, в основном, иду шагом. Пришла в лагерь в 14:30, перекусила килькой в томате. Жду душ и свое отделение с «Чегетских» ночевок. Совершенно не представляю, как буду с ними говорить и о чём.
Увидела в лагере спортивного старичка с тяжело навьюченным горным велосипедом. Подошла, разговорились. Оказалось, он едет из Адылского ущелья (а сам из Киева) и ищет в «Уллутау» своих киевлян.
Ира и Лёша появились ближе к вечеру. Прошли 4Б в двойке, Настя была наблюдателем на хицане. Лёха выглядит «наевшимся» и присмиревшим, даже болтает меньше.
-Ты знаешь, - произносит он медленно, уставившись в одну точку, - я раньше думал, что на ВИАтау гребень очень узкий. Но это!..
О происшествии ни слова. Я тоже ни о чём не спрашиваю. Мне всё ясно, но сердце по-прежнему отказывается понимать то, с чем столкнулось впервые в жизни.
Виталик с украинской Ириной рассказывают, что у Жени поднялась температура, стало хуже. Скоро должна приехать его жена и друзья с длинной машиной, чтобы можно было везти в Воронеж.
В столовой, придя на ужин, заметила на одном из столов шпаргалку: «Снежинск - 5». Кто??? Неужели всё-таки выдернулся Шестаков? Встала на уши, но не разглядела в зале ни одного знакомого лица. Ерунда, у нас слишком маленький город, всё турьё и альпинёры друг друга знают хотя бы понаслышке!
Едва допив чай, бросаюсь перехватывать в проходе Галю, которая тут всех рассаживает:
-Правда, что Снежинск приехал?!
-Правда. Пять человек.
-Кто руководитель группы?
-Лобода.
У меня глаза лезут из орбит. Евгений Лобода – известный в Снежинске велогонщик. Но ни его колоритной внешности, ни пяти велосипедов я в лагере не видела!..
Дальнейшие поиски откладываются до завтра (утро вечера мудренее!), потому что Ира сообщает ещё новость: приехал Леонид Васюкович и придёт в гости. Вскоре знакомимся с Леонидом Аркадьевичем и его другом Германом. Они оба из Киева. Давно не видывала людей, владеющих разом русским, украинским, английским и французским языками. Не этих ли киевлян искал (но не нашёл) путешественник с велосипедом?..
Пламя свечей, вино, чай, песни.
31 июля 2005 г., воскресенье.
С самого утра солнечно.
В столовой снова верчусь, как на иголках. Велогонщиков не видно, а за интересующим меня столом завтракает интеллигентного вида семья. Спрашиваю, не они ли случайно из Снежинска. Точно! Знакомимся. Оказалось, приехал не Евгений, а его брат – Пётр Лобода с женой Ириной, двумя детьми и племянницей. Привез детей, чтобы показать им горы, в которых 15 лет назад стал без одной горы перворазрядником. Естественно, хотя бы по фамилиям и понаслышке мы друг о друге знаем.
Задаю два вопроса. Про моего Диму никаких известий они не имеют (что ж, в такой ситуации отсутствие плохих вестей – уже отличная новость). А Сергей и Юрий доехали хорошо. Да и в целом там, на земле, всё нормально.
После завтрака семейство уходит гулять в сторону Гумачей, смотреть ледник.
Ирина Морозова, Лёша, Настя и я выпускаемся на Лацгу. Честно отдаю самой себе отчёт, что на сей раз иду ради «клеточки». Пять лет назад я точно так же остановилась на расстоянии одной «тройки» (и тогда тоже было неважно, А или Б) до второго разряда. Больше я не могу позволить себе такого. Надо «закрываться». Хотя бы для того, чтоб сбросить этот многолетний психологический груз неудачи. К тому же воронежское железо осталось где-то на «Чегетских» ночевках. Беру адрес Виталика, чтобы переслать ему почтой, если он уедет до нашего возвращения. Ира отдает ему Женину «Книжку альпиниста», которая лежала среди документов остальных участников ее отделения. Листаю: второй разряд с большим превышением. Из года в год повторяется похожая характеристика: «Очень внимателен к товарищам. Бывает невнимателен на маршруте».
Выход своим темпом. Хорошая идея. Я была у погранцов в 15:20, на «Чегетские» ночёвки пришла в 16:45. Алексей вышел раньше, Ирина и Настя – позже.
Снег растаял еще сильнее, пооткрывались трещины на Гарваше. «Эльбрусы» (два куполообразных снежных взлета на западном гребне Уллутау) наполовину превратились в сыпуху.
На ужин чечевица, по цвету похожая на горох.
Липецк вернул в целости воронежские вещи, спрятанные куда-то на сохранение, еду и снаряжение, в том числе нашу аварийную аптечку, которую я считала потерянной где-то в суматохе. И Женину аптечку, из которой теперь ничего не достать: это большая жестяная банка из-под растворимого кофе, почти согнутая пополам, с одного бока словно вбитая внутрь ударом тупого топора. Точно такая же деформация была на одной из вшитых пластинок в каркасе рюкзака: мягкая подушка выпирала углом в сторону спины. Тогда мне пришлось сразу выправить ее, чтобы рюкзак можно было нести. Получается, зачем-то надетая на ночевках каска спасла Женю от черепно-мозговой травмы, а рюкзак – от перелома позвоночника.
Устанавливаю на лыжных палках розовую штурмовую двускатку, остальная компания селится в инструкторской двухместной палатке с двумя входами.
Завтра на маршруте ожидается «паровоз» из нескольких групп.
Ночью долго не дает заснуть появившаяся сухость в горле и кашель.
01 августа 2005 г., понедельник.
Переменная облачность.
В 05:30 вышли на Лацгу по Восточному гребню, 3А к/тр.
Ирина в связке с Настей выпускает напарницу лезть впереди и получать удовольствие, за ними поднимаемся Лёшка и я. Изумительно приятное лазанье по сухим монолитным скалам. 3Б, которая по южному гребню, более рассыпушная. Лезть настолько в кайф, что мне откровенно лень обращать внимание на постоянные разборки троих «старых знакомых» и на их оправдания: «Ты не подумай, на самом деле мы все друг друга очень любим!». Я спокойна, как танк, но изо всех сил стараюсь не впасть в равнодушие и сохранять бдительность. Это нельзя, это самое страшное состояние - равнодушие. Какие же всё-таки замечательные, крепкие скалы!..
Вот и ключ. Слышала истории, как из него народ вываливался. Лёшка вылезает успешно, впрочем, не забыв традиционно поорать: «Зачем я пошел в этот ваш чёртов альпинизм?!». Кстати, сейчас, помимо знаменитого крюка в начале косой щели, есть еще и дюльферная петля наверху.
На гребне к одной из скальных плит, действительно, привинчена дверная ручка. О ней рассказывал кто-то из старших инструкторов.
На вершине в 10:40. Минут через пять сюда же по 2А поднимается группа липецких альпинистов в возрасте. Фотографируются с зелёной липой на желтом флаге. Сидим, перекусываем, общаемся. Наблюдаем, как с грузинской стороны ползут большие неприятности: небо затягивается ровным серым слоем облачности, отдельные белые кучи из которой уже упали в дальние ущелья.
Уходим на спуск по 2А. На склоне – попытка снежных занятий. Ничего у меня не получается. Просто ужас какой-то. Техники хождения вниз – полный ноль. Кулуар стал гораздо гаже, со льдом и водой. Но Ирина говорит, что бывает гораздо хуже, когда он стреляет камнями. Насте разрешают продёрнуть последний дюльфер.
На перевале Гарваш начинается крупный град, ниже переходящий в дождь. Жуткого вида трещины пооткрывались!.. Обходим. Встречаем группу, которая поднимается на хицан.
Пасмурно, низкая облачность, поэтому темновато. Гроза. Долбит, судя по направлению звука, в Чегет.
Спустились к палаткам около 16 часов. Розовая устояла под порывами бокового ветра, но все вещи в ней промокли. Во второй палатке ребята снимают мокрое, забиваются в спальники. Лёша ставит чай, пьем с холодной тушенкой, салом и чем-то еще. Агитирую за то, чтобы набрать воздуха, вынырнуть, в темпе собраться и валить вниз, потому что до завтра всё равно ничего не высохнет. Но народу уже лень. Тёплый спальник подобен капкану. Время от времени Лёха прислушивается и говорит: «Кажется, дождь кончается!» - и немедленно за этим палатка получает такой удар снаружи, будто на нее опрокинули ведро воды.
Мне нужно попасть в лагерь сегодня без вариантов: пока еще есть шанс застать Виталика и передать железо. Эгоистические причины в виде горла, которому больно глотать наждак, и сменной одежды, которая, может быть, осталась сухой в моем доме у реки, подстёгивают решимость вылезти на дождь и собираться. Ощущение, что в заполненном рюкзаке у меня килограмма три – это вода.
В последний раз предлагаю народу сдёргиваться вниз, но три головы в мешках качаются отрицательно. Дождь убаюкивает. Ирина дает мне ключ от комнаты, чтоб было где просушиться. Договариваемся, что в лагере попрошу Кима Кирилловича передать Морозовой по связи, что участница спустилась нормально.
Ливень. Я иду вниз в ранге альпиниста второго разряда.
- - - - -
Через неделю мне взбредёт в голову лестная, но, конечно же, страшно необъективная мысль, что это и было такое затяжное водное крещенье с небес (вместо дурацких обрядов посвящения, о которых рассказывала Алёнка и которых я, к счастью, не проходила ни в значках, ни в третьеразрядниках). Но пока, во время спуска, я думаю о другом: в который раз удалось проскочить маршрут по нормальной погоде. Слава Богу, что дождь сейчас, а не пять дней назад, не во время спасов. В эту смену удивительно повезло. Похоже, Юрий и Сергей всю плохую погоду забрали себе в июне, а всю хорошую оставили мне. По большому счёту, снова каждый получил то, что хотел: они – несказанное удовольствие от возрождения своей связки, я – отличные условия для восхождений. Теперь я имею законное, формальное право ходить самостоятельно, в спортивной группе. От этого и радостно, и жутковато. Теперь надо где-то очень серьёзно ставить снежную и ледовую технику. Углом сознания удивляюсь, почему не прыгаю от счастья, от выполнения давней спортивной цели. Наверно, пять лет назад прыгала бы, ликовала и хвасталась. Тогда мне не хватило одной горы до второго разряда. Сейчас чувствую лишь глубокое, спокойное удовлетворение и усталость. Слишком долго я к этому шла. Слишком сильно скучала вдали от гор. Ради них перечеркнула всё и пошла с нуля. Смогла отказаться от всего, чего добилась раньше, - и выиграла. Так что сейчас это для меня не финиш, не награда, а просто флажок по ходу дистанции, отметка на этапе, а я иду мимо, иду дальше. «Для любви не названа цена – лишь только жизнь одна…»
- - - - -
Рюкзак всё тяжелее оседает за плечами. Чем ближе к пограничной заставе, тем сильней впечатление, как будто в нём, помимо снаряги, уже не три, а десять литров воды. Одежда вся сырая. Не понять: то ли куртка начала промокать, то ли так сильно отпотеваю изнутри.
Виталика не видно, но палатка на месте. Ура, успела.
Топаю через лагерь в ручейках воды, в сумерках, занавешенная капюшоном, и удивляюсь, когда в таком виде меня кто-то узнаёт и окликает по имени. Это Ирина Лобода. Беспокоится, потому что Пётр ушёл с детьми гулять на Местийскую хижину и до сих пор не вернулся. Несладко ей ждать в такую погоду и в надвигающейся темноте! Я сама жена туриста, поэтому умею ждать. И умею успокаивать других женщин, которые ждут любимых и тревожатся. Прикинув, как действовала бы сама на месте Петра, говорю, что они, скорее всего, сначала хотели пересидеть заряд непогоды на хижине. Но раз дождь обложной, то начнут спускаться в любом случае и скоро придут. Вскоре и в самом деле альпинистское семейство является довольное, полным составом.
Долго выжидала начспаса, но так и не нашла.
Притащила сухие вещи из палатки в комнату, переоделась. На свет зашел Леонид Аркадьевич. Можно сказать, мы условно знакомы по сайту «Уллутау», и теперь окончательно это выясняем в коротком разговоре о прозе и поэзии. Я читала его стихи, он читал мой «роман о новичках».
Развешиваю мокрятину по комнате и коридору, завариваю растворимую лапшу и чай.
Ночь проходит в каком-то полубреду с ощущением, что поднялась температура.
02 августа 2005 г., вторник.
Весь день ливень.
Самочувствие простуженное. Снова больно глотать. Должно быть, продуло с ледника в тот день, когда бегала на Кичкидарское озеро.
Всё утро общаемся на первом этаже с Леонидом Аркадьевичем, Германом и Борисом Николаевичем. Много философии, историй, теорий и прочего интеллектуального удовольствия.
Отделение Васюковича точило «кошки» болгаркой – искры столбом. Отлёживаюсь от простуды. Ни черта не сохнут ботинки! Приходится маневрировать между лужами в пляжных тапочках. Леонид Аркадьевич поздравил меня со вторым разрядом и подарил свой диск «Одержимые высотой». Купила всякую вкуснятину на вечернюю отмечаловку.
Пётр Лобода нашел родственные души джайлыковцев в лице Юрия Селиванова и Геннадия Пшакина, мастеров из Обнинска. Вообще-то они сами нас вычислили за обедом, обернувшись на произнесенную кем-то знакомую фамилию. Долго общаемся на крыльце, глядя на проливной дождь. Истории, воспоминания. Большинство героев известны мне понаслышке. Какой мир всё-таки маленький…
Отдала Виталику два молотка и ледоруб. Вчера Жене сделали операцию и на бедре, и на плече. Пока он в реанимации, отходит от наркоза, видеться пускают только жену.
Ирина, Лёша и Настя спустились около 15 часов. Я узнала у Лары, что 05 августа в 08:00 в Нальчик едут восемь человек из Иваново, и записалась на этот же автобус.
Вечером заходила в гости к снежинцам, показала кадры на своем фотоаппарате и щелкнула групповой портрет их семейства. Дала телефон Димы и родителей, попросила послать sms, что я выезжаю пятого числа. Удивительно, ведь надо же было встретиться и познакомиться в такой дали от дома!
Позже организуется компания в инструкторской комнате. Ненадолго влетел горластый ивановец Алексей Овчинников, проорал под гитару с десяток оглушительных и незапоминающихся песен и убежал. Теперь мне ясно, почему Настя такая агрессивная. Находясь в шумной толпе ивановских сборов (которую она зовет не иначе, как «сорок рыл»), ей постоянно приходится держать оборону, огрызаться, чтоб не затоптали. Потому и старается чаще сбегать из большого коллектива в маленький. И самое удивительное, что в маленьком она в последнее время всё больше тянется ко мне. Хотя я не прилагаю усилий для этого. Скорее, даже наоборот. С самого начала я не принимаю ее манеры общения, основанной на злых шутках, на пикировках всех со всеми. Ходячая иллюстрация принципа «лучшая защита - нападение». Я никогда сама к ней не цепляюсь, но и не позволяю ей цеплять меня. Чувствую, что Настя не мой человек, и не собираюсь становиться ее подружкой, поэтому держу ее на дистанции очень жёстко. Тем более странно, что простое человеческое общение она находит у меня, а не у своих друзей, к которым сюда приходит и которым грубит так же, как своим ивановцам. Иногда Настя мне говорит: «Ты добрая, а они злые!», и здорово при этом ошибается: уж кем я даже и не пытаюсь прикидываться, так это доброй и смелой.
После шумного ивановца пришел Владимир, автор идеи экологической акции (чтобы группы приносили сверху мусор, а за это получали футболки и значки). Он, Ира, Лёша, Настя, Леонид, Герман и я долго еще сидели в более душевной обстановке и пели более душевные песни.
Ночью лечусь перцовым пластырем на бронхи.
Всю ночь ливень.
03 августа 2005 г., среда.
Поливает вторые сутки.
Уехал Лобода с семьей, уехал Виталик. (Через месяц я случайно узнаю, что и те, и другие застрянут со своими машинами на два дня возле неисправного подъемника и там познакомятся между собой).
Я в палатке разбираю аптечки. Что-то в соответствии с распоряжениями Юрия на этот счёт, что-то вопреки его распоряжениям, но при этом совершенно точно зная и чувствуя, что он не осудит меня за любое принятое мной решение. Часть передаётся Ирине (они с Лёшей хотят остаться до 08 августа, до Дня Памяти), часть вернётся в Снежинск. Ну, и настала моя очередь спрашивать кого-то: «Что тебе оставить?». В этом сезоне такой вопрос задавали мне «К-2», Маринка и Виталик. Я ныряю под тент, где после белорусов теперь тусуются демченковцы, и спрашиваю того, кого хочу спросить о том же: медика Андрюшу. У него проблемы с перевязочными. Оставляю несколько своих бинтов, Юрин перевязочный пакет, часть обезболивающих, весь свой запас ленточного пластыря и еще всякую мелочь вроде таблеток, какие могут пригодиться. Снова долго разговариваем о первой помощи. У них в Москве время от времени устраиваются специальные курсы для всех желающих этому научиться. Меня приводит в отчаянье мысль, что ничего не умею. Теоретические знания, конечно, какие-то есть, но их слишком мало. По чистой случайности не мне пришлось дотрагиваться до поломанного Женькиного тела, бинтовать, фиксировать переломы. Я только вместе с Виталиком развязывала его из самостраховок перед погрузкой в машину. Отношение Андрея к роли врача-альпиниста вызывает искреннюю симпатию:
-Стоматолог должен уметь всё: и вывих вправить, и рану зашить, и роды принять!
-Да, в альплагере роды принимать – это очень актуально.
В тот же день Андрюшкино отделение уходит на подход под ВМФ. Больше мы не увидимся. Надеюсь, он закрыл третий разряд, и всё сложилось удачно.
Приехала Елена Кузнецова из Москвы. После долгого отсутствия опять появился Олик. «Дока» нет в лагере. Наверно, уже с неделю его не видела. Может, тоже уехал домой?
Полный лагерь незнакомых лиц. В этом году я стала спокойно, почти как должное принимать обращение ко мне на «вы» от молодых ребят. Раньше такое случалось очень редко и всегда смущало. Должно быть, плавно перехожу из младшего альпинистского возраста в средний. Теперь понимаю, почему старшие дистанцируют от себя младших. Чувствую это, потому что сама веду себя так в отношениях с Настей. И это нормально, естественно, единственно возможно.
Со времени приезда нас с питерцами состав участников сменился полностью. Странное дело, в последние неделю-две я начала как-то остро чувствовать людей. Со взгляда, с нескольких слов понимаю, с кем будем открыто и просто общаться (даже не зная имён друг друга) с кем – категорически нет. Это ново, непривычно и тем более здорово, что ошибок почему-то не происходит.
В полдень минутный проблеск солнца – и продолжает поливать. Даже в такую гадкую погоду невозможно наглядеться на горы.
Случайно заскочила в учебную часть и попала на лекцию про снаряжение. Оказалось настолько интересно, что тихо села на подоконник и слушала вместе со всеми до конца.
Васюковича не видно. Соседи сказали, что в 06:00 он увёл своих новичков тренироваться на пик Зимний. Ребята сами этого хотели. Герман говорит, что это мазохизм. Он очень сильно увлечён песней Визбора «Леди», которую я знаю и умею играть. Мне хотелось бы думать, что увлечён только песней, но это, к сожалению, не совсем так. И оттого чуть грустно. Я тепло к нему отношусь, но ничем в этой проблеме помочь не в силах. Дороже дружбы ничего быть не может. Он очень немолодой и очень умный, и ему хватает мудрости и такта воспринимать ситуацию правильно.
Непогода смыла народ со всех ночёвок в лагерь. В столовой столпотворение, и каждый раз, видя этот пчелиный рой, начспас ворчит: «Разогнать всех к чёртовой матери по горам!..».
Вечером долго сидела в учебной части, рассматривала альбомы. Пора домой, иначе горы затянут до безумия, и тогда я не смогу отсюда уехать. Хочу к нормальным, холодным, рассудительным, добрым, спокойным и сильным уральским людям, которых люблю. Погода сломалась. «Когда кончается сезон удачи…». Кажется, кто-то из моих любимых устал меня ждать. Чья-то душа переволновалась, и вера слабеет.
Недавно Ирина заговорила про траверс, на который я мечтаю сходить. К ее удивлению, я отказалась. Нет, я по-прежнему туда хочу. Но, во-первых, думая об этом маршруте, я почему-то всегда представляю себе Вадюлю. Как без Димы я не хочу дёргаться на Эльбрус, так и участие в траверсе обязательно хочу предложить Вадику. И еще нескольким ребятам. Право каждого из них согласиться или отказаться. Во-вторых, я снова заболеваю, а это уже сигнал: стоп, знай меру!.. Поэтому пора домой.
В 01:45 какой-то странный, долгий и сильный гром ниже по ущелью, последовательно наводящий на мысли про обвал с Койавгана, сель с Куллумкола и артобстрел.
04 августа 2005 г., четверг.
До обеда беспросветно поливает.
Хотела забрать в инструкторской комнате свою «Книжку альпиниста», но там драка.
Всё утро философские беседы в комнате Леонида Аркадьевича и Германа. Борис Николаевич взял половину новичков к себе, потому что их набралось уже 16 человек – для одного отделения чересчур, а для двух – в самый раз. Зашёл Юрий Иванович с зонтом, и любовались из двери на дождь все вместе.
С трудом вытащила Ирину ловить Порохню и оформлять мою бюрократию. Скалы и теория – «отлично», фирн и снег – «удовлетворительно», лёд, верёвка, восхождения и общая – «хорошо». «Физически и технически подготовлена хорошо. На маршруте работает медленно, но надёжно. Грамотно работает с верёвкой. Подготовлен для восхождений 3А, 3Б к/тр в качестве участника». В переводе с инструкторского на человечий язык – «тормоз».
Лара сказала, что подъемник не работает, а проблема с завтрашним транспортом будет решаться вечером.
В 14:00 пришел второй за четыре дня разрыв в облачности. Лагерь, особенно в своей палаточной части, стал более всего напоминать китайский вещевой рынок.
Я так соскучилась по солнцу, а тут еще знакомая высокая фигура на плацу. Иду навстречу, и улыбка распирает, не спрятать:
-Здравствуйте!!!
От мужского глаза «Дока» не укрывается, что по случаю отдыха от спорта я перестала заплетать косу.
-Вы тут ходите, как Горная Дева!
Я смущаюсь и смеюсь:
-Это кто же говорит?
-Все говорят.
Владимир Иванович слез с плеча Шогенцукова, где, говорят, ходил несколько «двоек». В такую-то непогоду!
Ума не приложу, чем могла в очередной раз так отравиться? Часов с пяти вечера загибаюсь от жутких болей в животе. Съела почти весь уголь из аптечки. Не помогает. Бреду по бетонному крыльцу корпуса, из дверей выглядывает Васюкович:
-Надя, хотите кофе?
-Спасибо, нет, но вот если вы богаты активированным углём…
У Леонида Аркадьевича в комнате были двое ребят-новичков, парнишка и девочка Маша. Они сразу помчались за какими-то таблетками. Я еще подумала, что всё его отделение, кого я видела, удивительно светлые, какие-то солнечные ребята. Такие же, как их инструктор. Давно заметила, что сильные люди часто не нуждаются в том, чтобы быть грубыми…
На ужин смогла только выпить чашку компота, макароны не полезли. Позеленела и отложила вилку. Лёшка испуганно спросил, что со мной, уже знакомо испуганно моргнул и знакомо спрятал глаза. Встала и пошла к выходу.
-Ты только не вздумай завтра свалить, прежде чем сбросишь последние фотки мне на ноутбук, - запинаясь, сказал вослед экс-напарник. Я фыркнула от смеха, но задохнулась от боли. Нет, я не хочу этого делать. Хрен тебе, золотая рыбка, а не фотки про моих белорусов и воронежцев…
Отлёживаюсь в палатке. Завтра мне рано утром уезжать. Ничего себе ситуация!
Вечером забрела в комнату выпить чая, а там играли в две гитары Лёша и Сергей, которого я не знаю, и еще было много знакомых людей. Долго набиралась сил, чтобы спеть специально для Германа песню, которая ему нравится. Долго не потому, что ломалась, а потому, что сил, действительно, не было совсем. Потом попросила Сергея сыграть «До свидания, мальчики» Окуджавы. Две гитары звучали и вправду бесподобно, но вскоре пришлось уйти: я была еле жива от боли и мечтала только не загреметь по лестнице со второго этажа.
Стукнулась к «Доку», но его или не было, или не услышал.
Упала спать в 23:00 и всю ночь загибалась.
05 августа 2005 г., пятница.
Встала в 05:40.
Пасмурно. Что-то вроде сырого тумана. Дождя нет.
Я продержалась ночь. Впереди самый тяжелый день. Я обязана выжить и выздороветь за четыре дня дороги до дома. Без вариантов.
Собрала вещи. Мокрющую насквозь палатку засунула на дно рюкзака. В 07:20 пошла искать Лару и выяснять, осталась ли должна что-то бухгалтерии в результате всех передвижек с питанием. Взбираться на второй этаж, чтоб попрощаться с Ириной и Алексеем, сил не было. А лезть к ним через силу, ради чинного жеста вежливости, не было желания. Придётся им как-нибудь простить меня за это. А также всем, с кем я тоже попрощаться не успела или не смогла.
В такую рань не спали Герман и Леонид Аркадьевич. Они меня увидели, забрали рюкзак, донесли его до автобуса, погрузили. На прощанье меня обняли и в щёчку поцеловали. И я их тоже – от всего сердца.
В 08:40 автобус тронулся, и сразу посыпал мелкий дождь. Я смотрела в окно и знала, что за пеленой дождевых туч по-прежнему стоят горы. Слёз не было. За 37 дней в лагере я еще сильнее прикипела сердцем к «Уллутау».
Я не стала «солдатом Джейн»: эта игра оказалась не нужна, так всерьёз и не началась, а вскоре и вовсе забылась. Какая Джейн, какой американский спецназ?! У меня есть своё имя и есть свои горы.
Итак, по возвращении домой, после всех встреч и эмоций у меня останутся два неотложных дела. Во-первых, передать законно заслуженные значки Вадику с Игорем (может, им и не очень надо, но пусть будет просто маленький символ нашей общей памяти). Во-вторых, разыскать Сергея Кайгородцева и извиниться перед ним за то, что просила устроить скандал «старому, больному и медленному инструктору». Уверена, он поймёт, почему для меня это очень-очень важно.
Когда автобус проезжал мимо «Девичьих слёзок», я незаметно для других на секунду прижала пальцы к стеклу особым жестом: «Привет!». Здесь год назад мой мир слетел с нарезки. Теперь он вернулся с головы на ноги.
И в этой точке зыбкого равновесия…
- - - - -
Надежда Модестова.
Альплагерь «Уллутау» - г. Снежинск (июнь 2005 – март 2006)
Этот путевой дневник является частью сборника «Солнышки наших Гор»