Когда-то половина нашего города ходила в море. В их числе был и я. И хотя морская жизнь - не сахар, но, наверное, нигде не случалось столько казусов, анекдотических случаев, розыгрышей, как во время этих длительных рейсов. Случались они и на тех судах, на которых приходилось работать мне в качестве инженера-гидролога. О некоторых из них я и хотел бы рассказать.
Долгие годы в Калининграде существовала контора под очень громким названием - «Запрыбпромразведка». Это название так настораживало чиновников в разных инпортах, что нередко нас туда просто не пускали. Ещё бы! Найдите вы в какой-нибудь другой стране организацию, где бы так откровенно и нагло звучало слово "разведка". Для многих мы так и остались морскими шпионами, добывающими какие-то промышленные (а может, и не промышленные) секреты для своей могучей державы. На самом же деле вся наша разведка заключалась в поиске новых районов промысла для отечественных рыболовных судов. И потому вместе с рыбаками на этих научно-поисковых судах работали мы, «научники», или ещё проще «наука», как называли нас буквально все члены экипажа от капитана до матроса. Мы выполняли гидрологические станции, определяли половозрелость рыбы и делали массу всяких других опытов.
А все эти опыты немыслимы без хорошего крепкого чая. Да вот незадача, до окончания рейса было ещё далеко, а заварка у нас полностью кончилась. Все наши попытки выклянчить её у кока ни к чему хорошему не привели. Тот и слушать ничего не хотел, цепляясь, как скупой рыцарь за набитые золотом сундуки, за свой чай, причём даже не индийский.
А надо сказать, что в то время не было более ценных вещей, которые моряк привозил из рейса, чем жевательная резинка, растворимый кофе и консервированные ананасы. А мы как раз только что загрузились этими колониальными товарами в одном африканском порту.
- Давайте мы у нашего кока выменяем банку ананасов на чай, - предложил как-то Саня Болотов. - Уж перед ананасами он точно не устоит.
- Жалко ананасы отдавать, - возразил Володя Иванченко. - Мы их всё-таки за валюту покупали.
- А мы и не будем отдавать, - сказал Саня и хитро ухмыльнулся.
- Это как? - не поняли мы.
- А очень просто, - стал делиться тот своей идеей:
- Вы знаете, что в машине у механиков имеется солидол?
- Ну и что? - мы никак не могли уловить логической цепочки между чаем, ананасами и солидолом.
- А во что упакован этот солидол? - продолжал интриговать нас Саня.
- В банки жестяные, - ответил за всех Володя Иванченко. - Он частенько ошивался в машине, хоть ему там и делать было нечего, выклянчивал у приятелей-мотористов какие-нибудь списанные железяки для своих ненужных поделок, а то и просто бегал поживиться сгущенным молоком, которое тем давали за вредность и на которое, в отличие от Володи, они смотреть уже не могли. А он мог.
- Правильно! - и Саня, как заезжий факир, вынул из пустого рукава какую-то блестящую банку без опознавательных знаков и поставил на титровальный столик, рядом с электроплиткой, на которой мы ещё на прошлой неделе заваривали чай. Из другого рукава он извлек ещё одну банку с ананасами и взгромоздил на первую.
- Сличайте! - торжественно произнёс Саня, обводя простертой дланью сооруженную им пирамиду.
- Ну-у, - мы всё ещё не могли понять в чём подвох.
- Да как вы не видите, что обе банки совершенно одинаковые: и по высоте, и по диаметру! - голос у Сани звенел, словно он и впрямь выступал на арене цирка. - Вот мы коку такую банку и подсунем...с солидолом. А чтобы он не догадался, что мы его разыгрываем, мы на неё наклеим этикетку с настоящих ананасов.
Идея всем понравилась. А что? Раз по-хорошему не понимает, придётся идти на хитрость. В конце концов, что важнее - чай или научная работа? Понятно, что… А без чая у нас вообще мозги засохнуть могут. Тем более, когда других, более крепких напитков на всём судне днём с огнём не найти. Разве что у капитана. Но тот уж точно не даст…
Так и сделали. Получилось даже лучше, чем предполагали. Поставь рядом - не отличишь, где ананасы, а где солидол.
- Ну, кого на амбразуру бросим? Добровольцы есть? - Иванченко выжидающе посмотрел на каждого из нас, в надежде, что кто-нибудь даст слабину. Но мы молчали. Даже чай пить расхотелось.
- Ты пойдешь, - Володя ткнул в меня морщинистым лиловым, ну точь-в- точь, как у пожилого шимпанзе, пальцем. После того, как он умудрился уронить на себя бутыль с азотнокислым серебром, а работал он в лаборатории обычно обнаженным по пояс, демонстрируя окружающим и в первую очередь изредка заскакивающей к нам прачке Кате свои выдающиеся бицепсы и не менее выдающийся волосяной покров, он вообще стал смахивать на крупного примата.
- Опять с грязными руками за стол садишься, иди, помой, - подначивал его каждый раз в кают-компании механик Эдик Соколовский. Он сидел рядом с Иванченко, и ему было неприятно смотреть на его чёрные лапы шимпанзе. Особенно, когда Иванченко этими немытыми лапами лез за хлебом, солью или перцем.
- Сиди, сам подам, - перехватывал он его жест.– Ещё заразишь тут всех. Будем, как ты, по веткам скакать…
И хотя Иванченко постоянно убеждал всех, что лапы у него, то есть руки чистые, а это всего лишь пигментация, вызванная ожогами окиси серебра, и что всё это скоро пройдёт, каждый старался держаться от него подальше. В том числе и кок. Мало ли что… И вряд ли бы он из его рук что-нибудь взял. Зато теперь Володя был как бы вне конкуренции и имел право сам решать, кому идти в логово сурового кока, а кому ждать в засаде.
Понятное дело, что все тут же поддержали мою достойную кандидатуру. Нашли, так сказать, козла… самого молодого, самого вежливого, тактичного… В общем эпитетов, причем самых лестных, мне тогда не пожалели. Я даже не подозревал, насколько подхожу на эту почётную роль парламентёра. И я пошёл.
- Не дам! - сразу же заявил Потрашков ещё до того, как я произнёс первое слово. Ну а зачем бы ещё я стал крутиться вокруг камбуза…
- Кому я вообще интересен? - жаловался он как-то, захмелев, после очередного захода. - Всем от меня только что-то надо: кому сахар, кому дрожжи, кому и то, и другое… А чтобы позвать, продегустировать, ага, как же, дождёшься…
И, наверное, был прав. Но я не мог расслабляться, ведь за моей спиной стоял целый научный коллектив, который верил в меня…
И я пошёл на Вы…
- У меня для вас есть выгодное предложение, - произнёс я заготовленную заранее фразу, хоть никогда раньше Потрашкова на вы и не называл.
Кок насторожился и подозрительно, но с нескрываемым любопытством посмотрел на меня, к нему еще никто так не обращался.
- Что?
- Вот что… - почувствовав, что Потрашков дал слабину, сказал я, вынув из пакета банку солидола. Выглядела она очень даже аппетитно, что, зря мы её полдня в заморское платье наряжали.
– Меняемся, а? Я - ананасы, ты - чай. По-моему очень даже выгодно, - не дал я ему опомниться.
- И не жалко? - искренне удивился кок. - Что, так припёрло?
- Ага, - поддакнул я, - не то слово… - Похоже, лёд тронулся.
- Чефирите вы там, что ли там, в лаборатории? - Потрашков не мог скрыть своей радости. Вот идиоты, а ещё наука. Ананасы на заварку менять. Извращенцы…
Он даже сочувственно посмотрел на меня, как на больного, и, быстро выхватив, чтоб я, не дай бог, не передумал, пакет с банкой, исчез в своей сокровищнице.
- На, держи, - через минуту протянул он мне пачку чая. Индийского! «Три слона»… Во, расчувствовался человек.
Мне даже как-то неловко стало. Я вдруг ощутил угрызения совести. Или что-то вроде того. Но радость победы над грозным соперником всё же пересилила. В конце концов, не велика потеря…подумаешь, пачка чая.
- Живём, ребята! - издав воинский крик, я влетел в лабораторию, гордо вскинув над головой, словно боевое знамя, маленький жёлто-лимонный пакетик минутного счастья.
Помещение огласилось троекратным «Ура»! Операция «Фальшивые ананасы» прошла успешно. И мы на целых два дня были обеспечены добротным индийским чаем. Но может потому, что он был индийским, а не каким-нибудь безликим под непонятным номером, а может, в силу нашей интеллигентности, хотя в море понятие это весьма относительно, но нам вдруг стало жалко Потрашкова. Вот вернётся он домой, и подарит кому-нибудь из близких, знакомых или даже родных этот солидол в ананасовой личине. Что о нём подумают те, кого он «осчастливит» таким подарком? Ничего хорошего. Ну разве он заслужил такое? Конечно, парень он не сахар: прижимист, ленив, без всякой фантазии - каждый день одним и тем же кормит, глаза б на эти кислые щи уже не смотрели, да и умишком не блещет. Но всё равно, как-то нехорошо… Тем более чай какой душистый. Давно такой уже не пили…
- Серега, - сказал Иванченко, - сходил бы ты к Потрашкову, покаялся, пока
он скандал нам всем не учинил... Объяснил бы ситуацию, что это шутка такая была, розыгрыш. А чай мы ему на берегу вернём, если, конечно, он так ему нужен… Или ананасы.
Ну, Володя, ну, молодец, дважды за день меня под танк кинул. И это награда за то, что я добыл ценнейший трофей в виде пачки чая. И не абы какого. Индийского! «Три слона»! Но теперь, когда все уже вдоволь напились этого чаю, подвиг мой таковым никому не казался. А вот Потрашкова все жалели. И считали, что, раз уж я его так жестоко обманул (ага, как будто больше никто в этой афере не участвовал), то и идти каяться должен только я.
Потрашкова я застал на палубе, возле траловой лебёдки. По его печальному виду было ясно, что случилось что-то непоправимое. В руках он держал вспоротую банку. Ту самую, что пару часов назад я ему втюхал под видом консервированных ананасов. Что ж ему так приспичило, до берега, балбес, не мог дотерпеть. А ещё нам что-то говорит.
Я понял, что пропал… и был готов ко всему. Но первая же фраза Потрашкова повергла меня в шок.
- Гады, негры, - горько произнёс Петя. - Нет, ну какие гады…
Я оторопел.
- Что?
Кажется, наш кок умом тронулся. И я, я был причиной его помешательства. Господи, да из-за чего! Из-за банки каких-то паршивых ананасов…
- Петя, ты что? - я подбежал к нему и стал трясти изо всех сил, как будто это могло вернуть на место его и без того не шибкий ум.
- Вот, полюбуйся, - Потрашков протянул мне открытую банку, из которой торчала гнутая алюминиевая ложка. Похоже, Петя уже пару раз прикладывался к ней.
- Представляешь, ананасы гнилые подсунули... Воняют!
- Что? - чего-чего, а такого поворота дел я ну никак не ожидал.
И даже не знал, что теперь делать: признаваться, что это мы над ним так жестоко подшутили, или свалить всё на африканскую консервную промышленность. А почему бы и нет? Что, у нас только такое бывает?
- Да, - поддержал я бедного Потрашкова. - Гады. Но ты так уж сильно не убивайся. Бывает… Пошли лучше с нами чай пить.