О Воробьёве я не слышал ни до поездки в Курск, ни после. Только при написании общей статьи про Курск выяснилось, что здесь тоже были писатели. В частности, Евгений Носов и Константин Воробьёв. При этом говорилось, что Воробьёв – представитель «лейтенантской» прозы. Несмотря на то, что мне уже много лет, я до сих пор не читал произведений советских писателей о войне. Только смотрел фильмы.
Меня заинтересовал Воробьёв.
Константи;н Дми;триевич Воробьёв родился 24 сентября 1919, с. Нижний Реутец, Курская губерния. Начал работать в сельском магазине, где платили хлебом, в 14 лет, чтобы спасти семью от голодной смерти. Окончил сельскую школу, учился в сельскохозяйственном техникуме в Мичуринске. Окончил курсы киномехаников и вернулся в родное село.
В 1935 году работал в районной газете литературным сотрудником. Написал антисталинское стихотворение «На смерть Куйбышева» и, опасаясь доносов, уехал к сестре в Москву. (Странно, что его не побрали. Видимо, никому не перешёл дорогу.) В другой биографии говорится, что за стихотворение «На смерть Кирова» был исключен из комсомола и вскоре уволен из газеты. Поводом послужила найденная у него книга об Отечественной войне 1812, которую партийные идеологи сочли свидетельством «преклонения перед царскими генералами». (Это более правдоподобная версия, и он её приводит в повести «Крик»).
В Москве работал в редакции газеты «Свердловец». (Как это его уволили из районной газеты за крамолу и приняли на работу в столичную?) Учился в вечерней школе. В октябре 1938 года был призван в Красную Армию. Служил в Белорусском военном округе. Сотрудничал в армейской газете «Призыв». По окончании службы в декабре 1940 года работал литературным сотрудником газеты Академии Красной Армии им. Фрунзе, откуда был направлен на учёбу в Московское Краснознамённое пехотное училище имени Верховного Совета РСФСР.
Под Клином в декабре 1941 года контуженным лейтенант Воробьёв попал в плен и находился в Клинском, Ржевском, Смоленском, Каунасском, Саласпилсском, Шяуляйском лагерях военнопленных (1941—1943). Дважды бежал из плена. В 1943—1944 годах был командиром партизанской группы из бывших военнопленных в составе действовавшего в Литве партизанского отряда. Был награждён медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени.
Во время нахождения в подполье в 1943 году написал автобиографическую повесть «Это мы, Господи!» о пережитом в плену. В 1946 году рукопись повести была предложена журналу «Новый мир», но публикация её не состоялась. В личном архиве писателя повесть целиком не сохранилась. Лишь в 1986 году она была обнаружена аспиранткой Ленинградского государственного педагогического института И. В. Соколовой в Центральном государственном архиве литературы и искусства СССР (ЦГАЛИ), куда она была сдана в своё время вместе с архивом «Нового мира». Впервые повесть была опубликована в журнале «Наш современник» в 1986 году.
После освобождения Советской Армией Шяуляя Воробьев был назначен в этом городе начальником штаба ПВО. (Есть много вопросов. Что это за подпольный партизанский отряд в ГОРОДЕ Шауляй с 1943 до августа 44 года? Как он организовался после побега Воробьёва? Наверняка, его организовали из Москвы. Воробьёв сидел в тюрьме и оттуда бежал. Куда? В лес? Как он там нашёл этих партизан? Литовских партизан? После освобождения Литвы его, наверняка, трясли нквд-шники. И как после этого его назначили начальником штаба ПВО? Человека, не имеющего отношения к ПВО? Больше того, после войны противников Советской власти из числа литовцев активно сажали и депортировали в Сибирь. И Воробьёв в этом не участвовал?). Демобилизовавшись в 1947, до 1956 работал в торговых организациях Вильнюса, писал прозу. Сменил много профессий. Был грузчиком, шофёром, киномехаником, конторщиком, заведовал магазином промышленных товаров. В 1952—1956 годах работал в редакции ежедневной газеты «Советская Литва». Заведовал отделом литературы и искусства. В Вильнюсе вышел его первый сборник рассказов «Подснежник» (1956) и последующие сборники повестей и рассказов «Седой тополь» (1958), «Гуси-лебеди» (1960) и другие. Повесть «Убиты под Москвой» (1963) известный советский критик Н. В. Лесючевский приводил как пример клеветнического произведения. Кстати, Лесючевский – тоже курянин по рождению. Это тот самый критик, который в 1938 году по заказу НКВД написал донос на Заболоцкого (http://www.proza.ru/2017/02/17/1302).
После тяжёлой болезни (раковая опухоль мозга) Воробьёв умер в 1975 году. Через 20 лет прах писателя был перезахоронен в его родном Курске на Офицерском (Никитском) кладбище.
Творчество.
Первые публикации в периодической печати. Первый сборник рассказов «Подснежник» (1956). Написал более 30 рассказов, очерков и десять повестей. Автобиографические повести с изображением жестокости войны писателю удавалось публиковать с большими задержками, с вынужденными купюрами и сокращениями («Это мы, Господи!», не окончена, 1943; опубликована посмертно в 1986; «Крик», 1962. Опыт войны отразился в одной из известнейших его повестей «Убиты под Москвой». Повесть была впервые опубликована А. Т. Твардовским в журнале «Новый мир» в 1963 году.)
Повесть «Мой друг Момич» (1965, опубликованная посмертно в 1988), отражает трагедию коллективизации (ранее был напечатан её сокращенный вариант под названием «Тетка Егориха»). С задержками выходили повести «Одним дыханием» (написана в 1949, напечатана под названием «Последние хутора» в 1958), «Ермак» и другие произведения.
Известность и признание получили также повести «Сказание о моем ровеснике», «Генка, брат мой», «Вот пришел великан», «Синель», «Седой тополь», «Почём в Ракитном радости». По оценке Дмитрия Быкова, «Воробьев был самым американским из русских писателей, странным сочетанием Хемингуэя и Капоте», ему принадлежат «нежнейшие и мощнейшие тексты в русской послевоенной прозе». (Воробьёв, наверное, перевернулся бы в гробу, если бы узнал, кто его хвалит.) Рассказы и повести Воробьёва публиковались в русской печати Литвы (газета «Советская Литва», журнал «Литва литературная»), также в газетах и журналах России (повесть «Сказание о моем ровеснике» в журнале «Молодая гвардия», 1963; рассказы «Большой лещ» в «Учительской газете», 1966; «В куцем челне» в журнале «Звезда», 1967. — № 10; киноповесть «Я слышу тебя» в журнале «Нева», 1964, и другие). Повесть «…И всему роду твоему» осталась неоконченной.
Рассказы и отрывки из повестей переведены на болгарский, латышский, немецкий, польский языки. На литовский язык переведены рассказы «Настя» (перевод опубликован в еженедельной газете «Литература ир мянас», 1968), отрывок из повести «Это мы, Господи!» (ежедневная газета «Теса», 1988); выходили сборники переводов на литовский язык.
Память.
• На вильнюсском доме, где в течение последних 15 лет жил писатель, установлена мемориальная доска (улица Вяркю, 1).
• В 1995 году Воробьёву посмертно присуждена премия им. Сергия Радонежского.
• В 2001 году присуждена премия Александра Солженицына с формулировкой: «…чьи произведения в полновесной правде явили трагическое начало Великой Отечественной войны, её ход, её последствия для русской деревни и позднюю горечь пренебрежённых ветеранов».
В Курской области
• 3 октября 2009 года в Курске, в сквере у Курской государственной филармонии, открыт памятник К. Д. Воробьёву.
• Имя Константина Воробьёва носит средняя школа № 35 города Курска.
• Имя Константина Воробьёва носит библиотека, расположенная по адресу ул. 50 лет Октября, 15 «а».
• В честь писателя названа одна из улиц Северо-Западного микрорайона города Курска.
• На его родине, в селе Нижний Реутец, в родительском доме, открыт музей писателя.
30.11.17.
Теперь прочитаем произведения Воробьёва.
- 1943. Это мы, Господи. - Очень тяжёлая повесть. Понятно, что это всё из прожитой Воробьёвым жизни, никаких фантазий. Но как же тяжело. Будто сам проходишь через эти лагеря и тюрьмы. Безнадёга всё время. Он ведь писал это будучи в подполье в городе Шауляй. А закончил вещь всё ещё в тюрьме с мыслью о побеге. Надо было написать о самом побеге и о том, как попал в партизанский отряд. И об освобождении Шауляя. Тогда был бы какой-то оптимистичный финал. А так прямо по Андрееву: «безумие и ужас». И он ещё на что-то надеялся, посылая повесть в «Новый мир» в 1946 году. Это сразу после войны, когда в народе царил подъём? Правда правдой, но и о читателях надо думать! Поэтому повесть и опубликована лишь в 1986 году, когда начали мазать Советскую власть говном.
- 1949. Во гробе сущии. - Когда были ужасы войны, это было понятно. Но теперь, в мирное время у Воробьёва тоже ужасы – ужасы жизни и работы писателя при советской власти. И даже никакой надежды, что что-то изменится. Вся советская литература – блевотина. Критики продажные. Читатели – говно. Невозможно его читать. Я заболеваю.
- 1962. Крик. - С одной стороны, это лучше, чем «Это мы, Господи» и «Убиты под Москвой». Больше половины – рассказ о том, что было до боя: подготовка укреплений, отношения с бойцами и начальством, а также любовь главного героя и девушки Маринки из соседнего села. Потом – несуразная разведка боем. Послали совершенно неподготовленных бойцов, и они там полегли. А главный сильно раненный герой с другом попали в плен. И кончается тем, что они оказываются в лагере под Ржевом. Это начало «Это мы, Господи». Хотя, вроде бы, главный герой-лейтенант умирает? Но вещь явно не окончена. Это начало, как писал Воробьёв в дневниках, его главной книги. Всё-таки, написано спустя почти 20 лет и уже есть писательский опыт. Хотя он сам говорит, что ему ненавистен соцреализм, но пишет он в этом русле.
- 1963. Убиты под Москвой. - Это написано спустя 20 лет после «Это мы, господи». Здесь уже нет той безнадёги. Главный герой потерял много товарищей, фактически весь свой взвод, но какая-то надежда осталась. Всё-таки, выиграли ночной бой, главный герой поджёг фашистский танк и остался жив. Что будет впереди, неясно. Вернее, ясно, что будет хреново. Но можно на что-то надеяться. Чувствуется, что Воробьёв практически не воевал – только начало войны и плен.
- 1965. Друг мой Момич. - Примерно две трети – описание крестьянского была конца 20-х годов глазами десятилетнего мальчика. Дом Момича (Максима Евграфовича) был соседним с домом, где мальчик Сашка жил с тётей Татьяной Егоровной и дядей Иваном. Тётка боевая и их приглашают жить в коммуне – бывшем барском доме в общежитии. Но им не понравилось и они сбежали. Потом начинается коллективизация и разорение деревни. При раскулачивании зарубили жениха дочери Момича. Закрыли и разорили церковь, а священника выслали на Соловки. Во время протестов женщин после скидывания креста милиционер Голуб застрелил тётку Егориху. Потом бывшие конокрады, а ныне представители власти раскулачили и забрали Момича и его дочь. Дядя Иван умер. Объявился Момич с винтовкой. Сашка нашёл его в поле. За ним увязался Голуб, но Момич застрелил его. Пути их разошлись. Встретились они через 11 лет во время войны, в Белоруссии, под Минском, когда Александр отступал. Момич жил в каком-то скиту под другой фамилией. Поговорили и расстались. А уже после окончания войны Александр нашёл место, где был скит, и ему сказали, что Момича расстреляли немцы в 43-м году за связь с партизанами. Пронзительная вещь. Последняя треть. Это не «Поднятая целина». Может быть, немного сгущены краски из-за того, что рассказывается о начальном периоде коллективизации (30-й год), но, мне кажется, что это гораздо ближе к истине, чем у Шолохова. Никаких «внешних» врагов (белогвардейцев) нет. Все гады – свои, доморощенные.
- 1966. Немец в валенках. - Очень тяжело читать Воробьёва. Почти как Андреева. Вряд ли он читал Андреева, но пишет так же тяжело. Безумие и ужас. Но этот рассказ можно с некоторой натяжкой назвать добрым. Всё-таки, немецкий охранник, у которого тоже были больны ноги, начал давать главному герою хлеб. Тот стал подкармливать других заключённых. А охранника побрали эссэсовцы. Грустно, но не безнадёжно.
- 1967. Уха без соли. - Ну, это ещё куда ни шло. Не весёлый, но и не мрачный рассказ. Ночная встреча с бывшим полицаем, который был в том лагере, где сидели эти двое рыбаков. Они отмечали ежегодно 7 августа – день побега. И, вроде бы, этого полицая они простили.
- 1968. Генка, брат мой. Это лучше, чем «Великан…» И короче и яснее. Правда, идут несколько повторов. Вернее, наоборот, ведь «Великан» написан позже. Опять поездки на машине в лес, опять детдомовское детство, опять всё время идёт выпивка. Чувствуется, что автор – любитель шампанского. Это в некотором смысле роднит Воробьёва и Фета (http://www.proza.ru/2017/10/26/492). В 19-м веке шампанское Редерер пользовалось большим успехом в России.
- 1971. Вот пришёл великан. Дело происходит в конце 60-х годов. Довольно длинно и местами нудно. Рассказывается история романа автора-писателя с замужней женщиной редактором в издательстве. О взаимоотношения с редакциями. О том, как они ездили в лес, жгли костёр, ну, и так далее. Об их взаимоотношениях с сослуживцами. О том, как автор проталкивал своё произведение и протолкнул. По ходу дела выясняется, что оба они детдомовцы. Её родителей забрали в 38-м году, она в 16 лет вышла замуж за начальника тюрьмы. Есть дочь 11 лет. А автор тоже детдомовец, отца убили на войне, мать умерла. Роман дурацкий, главный герой действует как-то бестолково, и, больше того, даже бравирует своей глупостью. В итоге всё закончилось разрывом и отъездом главного героя куда-то в провинцию. И, на самом деле, ничего особенного в этой повести нет.
- 1974. Из дневников. Предсмертные записки.
- ? Афоризмы. Выделил один из них: «Если не вдохновит тебя тишина, закатная заря, одиночество в лунной ночи или пронизанная солнцем листва,— иди и удавись: выше и торжественнее этого ничего на свете нету!» Этот выделенный афоризм – как бы обращён к самому Воробьёву. Пока ничего возвышенного в его произведениях я не встретил.
- 1950-1974. Из записных книжек. Записи с 1950 по 1974 годы. Очень много антисоветских мыслей, озлобленности. Да, таким был Воробьёв.
Это всё, что мне удалось найти в Интернете. Первый изданный в 1958 году сборник «Подснежник» прочитать я не удалось.
У Воробьёва с фантазией напряжёнка: пишет только о том, с чем сталкивался в жизни. О войне – так только начало, один бой и про плен. Говорить, что это «лейтенантская» проза как-то, на мой взгляд, некорректно. Войну он видел мало. Жестоко, но мало. Даже о партизанской жизни ничего нет. О мирной жизни – про издательства, про езду на машине и неустроенной холостяцкой жизни. Здесь можно сказать: «Ну, и что?» О деревне – только о начале тридцатых годов. Сильно, но тоже только один фрагмент.
Могу отметить его довольно красочный язык. Часто использовал сдвоенные прилагательные: цыганово-смуглая (о женщине), лакированно-красочных (о фотографиях), помойномусорный ларь, отшибно-костерным огнем мерцала какая-то большая лохматая звезда, дружно-слаженно и т.п.
Вообще, Воробьёв написал не очень много. Временами читать тяжело, но я не жалею о потраченном времени. Узнал много мне неведомого о коллективизации, о том, как жили и выживали наши солдаты в фашистском плену. Даже про послевоенную жизнь кое-что узнал. Например, что в 1968 году бензин стоил три с половиной копейки за литр.
В 2000 году ему посмертно была присуждена премия Солженицына (совместно с Евгением Носовым). На её вручении 25 апреля 2001 года Солженицын просто пересказал несколько вещей Воробьёва с упором на ужасы советской власти и гнобление автора издательствами. Если бы в произведениях Воробьёва не было этих ужасов, то Солженицын не дал бы премии.
Так что я рекомендую почитать неизвестного курского писателя Константина Воробьёва.
Если Вас, неизвестный читатель, заинтересовало это произведение, то, пожалуйста, напишите пару слов atumanov46@mail.ru