Есть цвета похожие на непросохшую свежую краску!
Таков алый, что пропитал атласную ткань кровавой эмалью на сцене "Саломеи".
Этот пронзительный, лишенный глубины цвет, пробирает мурашками по коже, словно холодный шелест.
А рядом на сцене ниспадает церемонный бархат. Казалось бы, как близки эти цвета! Лишь немного колодезной глубины отделяет их, но между ними пропасть. Душа мшистого пурпура впитала запахи и звуки театра. В ней и звук смолкнувшей скрипки и скрипнувшее случайно дерево. Плюшевая вишневая мякоть волнуется и дышит.
Цвет мечущихся на сцене скользких тканей отличается от цвета степенного бархата, как синяя эмаль отличается от цвета неба.
Если бы можно было, определив точно небесный оттенок, выкрасить в него стекло и водрузить над головой взамен пасмурного неба! Но не перепутать глазурь с небесами и не обмануть глаз, потому что цвет неба состоит не только из краски, но еще из глубины воздуха, из пространства ветров и облаков, а в стекле никогда не оживут облака - там обитает лишь цвет в своем равнодушном блеске равный лишь стеклу.