И как поведали горы о своих жителях, и как люди услышали да начали ведать другим людям, а те своим детям и внукам, так и познал мир истории горных вершин и горных волшебников.
И летел говор о дивных тайнах, рожденных в самых недрах земель высоких, что заметались снегами вековыми, разносились легендами в клиньях птиц, улетающих в теплые края, а те, что самые диковинные и самые необычайные хранились в сундуках сокровищных, в потоках огненных, в земных недрах, утаенных от людского ока и птичьего говора.
Звери вынюхивали и унюхивали, растения корневищами сильными тянулись в подземные царства дабы раскрыть секреты вековые, но огненные потоки-реки подземные обжигали гостей, охраняли сокровища ценные.
И не ведали бы люди те тайны горные, как бы сама гора не молвила.
А были то времена старинные, когда деды были детьми малыми, а прадеды молодыми, с кровью горячей, а прапрадеды мудрости дедов учили, на горных дудочках мелодии волшебные играли. И зазывали песнями тягучими и звонкими солнце летом, заманивали тучи дождевые, поливали ими сады и поля на горных склонах, бури ловили в сети ветками плотно сплетенными, бурями огни жгли, дома нагревали. А были и те, кто самого Бога в сети ловил, к себе зазывал, чаем с ягодами чернично-красными угощал, Бога о жизни мира этого спрашивал, тайны небесные записывал. Люди почитали тех мудрецов, уважали, шапки при встрече снимали, на праздники лакомствами угощали. Побаивались гневить, ибо тот, кто с самим Богом чай пьет, опаснее тигра голодного, или коршуна на охоту летящего.
Высоко на горной вершине в норах, в проточенных камнях, жили люди горные, шкуры носили, крепкими были, много охотились. И жил между ними дед, никто не ведал его возраста, а те, кто уже поседели лет двадцать как, говорили, что еще их деды к нему ходили. Седой был дед, мудрый, жил на краю нор горных в самой темной норе, только света там было ясно-много, когда домой захаживал. Любил дед гостей долгожданных и нежданных, взрослые часто к нему захаживали, потому как легенды по деревне передавали, что дед самого Бога в лицо знает, с Богом беседы водит. А если бы спросили кого-то "Видел ли кто-то, что дед с Богом чай пьет?" то никто и не вспомнил бы такого на яву, но молва ходила вершинами горными и никто не усомнился в правде, что сама гора хранила трепетно.
А вершины, покрытые белым золотом, вдыхали воздух морозный высоко вершинный, небо укрывало пледами склоны обмерзшие, так чтоб жизнь в горах поутихла и до весны прожила.
Роились насекомые в земляных грунтах, были и те, что камень точили и в самые недра земной плоти заползали; змеи и ужи, залазили в точенные норы, спали крепко и тепла ждали. Птицы гнезда вили на утесах, находили самые удобные, от ветра скрытые, приносили с плоской земли травы скошенные, кору сухую, дома строили. А в тех домах семьи родились, дети-птенцы плодились, и под снежными шапками белоснежными, росло вырастало счастье птичье.
В то утро дед был дома, книгу читал, книгу старинную, страницы, пожелтевшие с краями надорванными, и на обложке камни сокровищные, да витиеватые цветы из металлов драгоценных закрученные. Читал дед книгу заморскую, как вдруг в его нору горную постучал гость незваный - мальчик маленький, лет шесть-семь отроду. Волосы темные крученные, глаза, как у орла горного, и курточка вышитая - любимый сын у матери. Малыш зашел к деду дивному, книгу читающему, подошел, подсел на корточки. От деда огонь светится, без углей греет, нет у того огня ни начала ни конца, и трепыхается разноцветными волнами. Сел малыш у костра и начал руки греть малые. Дед обернулся на гостя, улыбнулся сквозь бороду сизую и усы длинные, как конские хвосты, и от улыбки той старческой заиграла музыка в пещере. И играла музыка барабанами из оленьей шкуры, затягивала в нити на барабане ветер поземистый, заплетая в мелодию травы грунтовые, пещаные бури шипели змеиными переливами, дождь заполнял пробелы и паузы шорохами.
- С чем пожаловал в дом мой старческий? - молвил дед. Дотронулся до стены каменной, открылась в нем дверца невиданная до селей, а из дверцы донеслись ароматы домашние, вареники с сыром, варенье клубничное, а еще печенье миндальное да шоколадные кексы. И полетели все эти вкусности к гостю незваному, угощал дед гостя, словно друга милого. Мальчик радовался и уплетал печенье с вареньем, любовался диковинками у хозяина.
- А расскажите, правда ли, говорят, что вы сети сплели летучие? И эти сети из прутьев древесных, как ива тянулись растягивались, и когда Бог пролетал-осматривал свои владения бесконечные, закинули вы сеть и словили Бога в них? А потом чай с Богом пили, беседовали?
Дед выслушал старую легенду, закрутил ус на пальцы с морщинами и ногтями желтыми, посмотрел на книгу и молвил:
- Бога каждый может увидеть, а заговорит ли?
- Я хочу поговорить с Богом, научите, меня дедушка.
- А как звать то тебя?
- Агниц.
- А что будешь делать, Агниц, с такой-то силою? - закрыв книгу, дед промолвил мальчику.
- Построю новый город на горных вершинах, нужен совет Бога какую выбрать! - смело заявил маленький мальчик. Хоть был малый, да не побоялся к деду дивному прийти, самого деда о учении просить, о том, чтобы с Богом свидеться.
- Коль дело у тебя такое важное, - ответил дед, - то расскажу тебе как с Богом встретится и Бога придержать, но путешествие будет не из легких, не побоишься?
Агниц доел печенье вкусное, отставил варенье в сторону, встал перед дедом:
- Не побоюсь, все выдержу. Только хочу Бога увидеть, хочу город построить.
- Тогда приходи ночью, когда сова трижды прокричит, и вторая звезда пролетит с Запада на Восток. Все понял?
- Я приду, - проговорил Агниц и поспешил домой, чтобы родители не заметили, что он из дома ушел к самому деду без проса.
Когда Агниц вышел из норы дедовой, дед махнул рукой и залетели все лакомства назад в горные стены, камни повырастали и затянули шкафы невидимые. Стукнул дед по полу ногой левой, и выросла под дедом нора глубокая без начала и конца, и полетел дед вниз в самую пучину черную. А из пучины черной повылетали птицы невиданные, потом из дедовой норы полетели на волю в небо зимнее морозное.
Не мог Агниц уснуть этой ночью, все боялся проспать и опоздать к деду, лежал под пледом, словно спит. Мама зашла, погладила по голове любимого сына, поцеловала волосы черные курчавые и отправилась спать. Как только она вышла из его комнаты, открыл глаза, прополз к двери и сидел там, укутавшись одеялом, смотрел на небо темное ночное, ждал сов ночных появление. И когда ночь стала черной как пропасть подземная, когда звуки затихли и стало страшно от тишины пронизывающей, появилась звезда на небе первая, блеснула и полетела с Запада на Восток.
- Первая, - прошептал Агниц шепотом, и с надеждой ждал продолжения. Слева метнулись тени чернее неба черные, метались по небу, как привидения, уселись на деревья, ветки затрещали, мальчик посильнее закутался в одеяло. И тут пронзилось небо и склоны горные, и прокричала сова свое "уррррррррр" один раз, и свое "уррррррррр" второй раз, и свое "уррррррррр" третий раз. Глаза Агница заблестели радостью, "три раза прокричала сова, как дед сказал". Вдруг поднялся ветер северный, обдал со всей силы холодом, покрылись белыми мухами ресницы Агница, запекли глаза сильно-сильно, начал мальчик глаза руками потирать и тут упала звезда вторая с Запада на Восток. Не увидел вторую звезду мальчик, до утра просидел в небо заглядывая, не послало небо ему второй звезды более, так и уснул на пороге, укутанный в одеяло.
Мама утром сына на пороге увидела, распереживалась вся, начала сына трясти, расспрашивать, чего это ему вздумалось на пороге в зиму спать, не уж то в кровати совсем плохо и холодно? Агниц маме ничего не ответил, знал, что секреты нужно греть, пока не прорастут.
В тот день пошел Агниц снова к деду старому. Дед сидел в своей норе темной, и снова свет светил без начала и конца, подошел Агниц к деду и молвил:
- Дедушка, ждал я, как вы сказали, пока сова три раза пропоет, да две звезды упадут, сова три раза прокричала, а звезда только одна упала. До утра сидел, но так вторая звезда и не упала.
Дед покрутил снова усы сизые длинные, посмотрел на Агница исподлобья глазами сильными и сказал:
- Приходи, как оговорили, ночью, когда сова трижды прокричит, и вторая звезда пролетит с Запада на Восток. Все понял?
Агниц опустил голову поникло, сказал дедушке, что все понял, и придет как договорились.
И настала вторая ночь, Агниц повторил все, как и в первый раз, прокрался к двери, пока родители спали, закутался в одеяло, стал ждать. Прождал около часа, ночь холодом брала, леденила руки маленькие.
И когда ночь стала черной, как пропасть подземная, когда звуки затихли и стало страшно от тишины пронизывающей, появилась звезда на небе первая, блеснула и полетела с Запада на Восток, и в кроне деревьев, спрятанных прокричала сова свое "уррррррррр" три раза. Снова поднялся ветер северный, обдал со всей силы холодом, засыпали снежинки глаза Агница, запекли глаза сильно-сильно, но маленькие руки Агница замерзли так сильно, что не мог и пошевелить ими, и тут упала звезда вторая с Запада на Восток. Увидел Агниц падающую звезду вторую, обрадовался, и хоть замерз сильно-сильно, поднялся и побежал к деду, как было уговорено.
Добежав до норы дедовой, смотрит Агниц висит дед в воздухе, ноги над землей болтаются, туника развевается, усы длинные по земле тянуться. Ничего дед не сказал, лишь руку протянул Агницу, Агниц схватил деда за руку, и полетели они в небо черное.
Летели они по небу, внизу вершины горные лежали, в снежных покрывалах спали, на летающих, как птицы людей, внимания не обращали. И тут дед да как потянул Агница вниз, что начали лететь они вверх, выше и выше в самое звёздное небо. А там в небе вдруг огни замерцали разноцветные, да такие диковинные, каких Агниц до сих пор ни разу не видал. Пестрели они фиолетовыми яркими вспышками, тускнели серыми взрывами, затихали красной дымкой и рождались синими шарами. И не мог Агниц глаз оторвать, все вокруг светилось миллионами радуг. Хотел спросить у деда что-то об огнях мерцающих, но дотронулся дед рукой непроявленной к губам мальчика, словно говоря Агницу "молчи, не время еще".
И так поднимались Агниц и дед седой старый в самую бездну небесную, а как долетели до края бездны, провалились за край. А за краем Агниц увидел новые огни мерцающие, мягкие мимолетные, угасающие и зажигающиеся, белоснежно-алые, кремово-пурпурные, персиковые и земляничные. Агниц попробовал дотронуться до мерцающего света, мягкий он оказался, обволакивающий как вата.
И летели они до края мягко-светной бездны и долетели до края и провалились за край.
Пролетели они так семь бездн и семь раз проваливались за край бездны, и оказались в мире застывшем, где все сущее есть свет и свет есть все сущее. Смотрел Агниц на деда, но деда не видел, смотрел на свои руки-ноги и их не видел, все было светом, и они тоже.
- Не бойся, - дед старый заговорил, и продолжил - это страна Бога нашего, мы здесь ни гости, ни хозяева, ни друзья, ни враги, мы здесь з Богом едины, и сами яко Бог.
- Как же это возможно? - удивился Агниц, но никак не мог найти себя в этом свете, хотя голос был, и чувствовал, что есть руки-ноги, и дед где-то рядом ходит. Но вокруг все светилось и предметы не имели начала и конца, и никого не называли по имени.
- А теперь Агниц, проси Бога о своем желании, - сказал дед добрым голосом, только деда не было видно.
- Я хочу построить новый город на горных вершинах. Чтобы там дома у людей были просторные и красивые, чтобы люди там веселились и песни пели с орлами горными, чтобы бубны потрескивали каменным стучанием. Хочу, чтобы жизнь там была у людей счастливая, и чтобы мама часто улыбалась. Подскажи, Бог, какую вершину выбрать? Где построить город горный, чтобы люди стали счастливыми?
Спросил Бога Агниц на одном дыхании, и дышал его вопросами весь свет жемчужный. Тишина накрыла свет немерцающий. Вдруг откуда-то появились узоры диковинные, плетущиеся и разрастающиеся, и сплетали узоры картину невиданную перед взором Агница, удивленного. А на картине той, он увидел горы знакомые и горы невиданные, а меж тех виданных и невиданных гор, еще горы заморские, высокие и низкие, горы перевернутые, горы, висящие в воздухе. А меж теми горами, еще горы, что и на горы не были похожие, и такие, где небо живет в горной вершине. Были такие, где горы назывались морями, а моря землей, а реки назывались змеями, посреди солнца живущие. И были еще картины такие, что Агниц в жизни не видал, и только смотрел да любовался.
И тут появился голос из ниоткуда и молвил:
- Выбирай Агниц. И когда сердце простучит три раза, нужно возвращаться.
Агниц, пробовал остановить сердце, чтобы не стучало, да чтобы времени осталось побольше, но сердце стукнуло первый раз, и осталось у Агница лишь два раза. Не знал Агниц какие ему выбрать горы, чтобы построить город желанный, смотрел в картины, а выбрать не мог. И тут сердце стукнуло второй раз. Испугался Агниц и ткнул пальцем на первую попавшуюся гору. Все остальные горы в картинке превратились в туман и поземкой растворились в свете Бога. А та гора, которую Агниц выбрал, осталась, посмотрела на Агница, словно глазами, и тоже исчезла в туманной дымке. Стукнуло сердце Агница в третий раз, и потащил дед Агница домой.
В одно мгновение вытащил дед его из света жемчужного, и полетели они со скоростью невиданной через семь бездн, и семь раз они падали на краю бездны, и оказался Агниц дома на кровати под одеялом.
Настал новый день.
Агниц никому не рассказал о ночных полетах, страшно было даже думать о том, куда они летали ночью. Неделю не ходил Агниц к деду старому, все думал. На седьмой день, решился пойти к деду, и тут видит, дед напротив идет, книгу под боком старинную держит. Подошел дед к Агницу и спрашивает:
- Ну что, Агниц, получил ты совет от Бога?
- Нет, - ответил Агниц. Мне голос какой-то сказал "выбирай", я выбрал гору не думая, потому как времени было мало. Не сказал мне Бог ответы.
- И что же ты будешь делать? - спросил старик задумчиво.
- Нужно снова идти к Богу, может он передумает и даст мне советы, какую гору выбрать чтобы город горный построить?
Ничего не ответил дед старый, посмотрел на Агница внимательно, и исчез, словно его и не было. Агниц оглянулся по сторонам, но деда и след простыл, только соседские дети складывали из камней башенки.
В тот день, Агниц поиграл с младшим братиком, помог маме в доме прибрать, отцу нашел деревянную кору поблизости, отец мастером на все руки был, из находок вырезал красивые фигурки да подсвечники.
Наступила ночь, думал Агниц что делать дальше и заснул крепким сном.
А в том сне, шел Агниц по дороге вьющейся, как змеи, между холмами, а холмы мхом зеленым поросли, отовсюду запах сырости.
По сторонам дубы вековые стоят, сине-хвойными тенями по небу разлеглись, ветвями мощными звезды прикрыли, что путь еще чернее и темнее стал.
И шел Агниц по той темной тропинке и не знал куда она его выведет.
Нефритовые склоны горные надвигались ниже и ниже, так что оказался Агниц в пещере тесной. Поначалу стоя шел по пещере, а как потолок навис все ниже и ниже, начал ползком продвигаться.
Зеленые камни задевали его руки, ноги тесно сдавливали. И когда, думал Агниц, что застрял в надвигающихся камнях, перед ним открылось немыслимое зарево, обдало сияниями глаза, что на мгновение перестал Агниц что-то видеть.
Когда смог открыть глаза, увидел, как стоит на острове дивном, а тот остров в зеркалах, что по сторонам появились, квадратом видится, а в тех квадратах новые зеркала, а в них новые квадраты мерещатся.
Закружилась голова у Агница, отвернулся от зеркал, что по кругу надвигались.
Посмотрел под ноги, под ногами песок огненный, горит синим пламенем, а Агниц стоит на песке и совсем не горячо. А под песком в огне танцуют танцы города заморские, с куполами круглыми, с башнями узкими и острыми, и те, что с окнами круглыми, и те, что дверями, как эллипсы. А за ними новые дома диковинные, а в тех дома иные города, а за городами новые, и так до бесконечности.
Испугался Агниц, побежал в сторону, как добежал до края огня, остановился, перед ним было море-океан. А тот океан был цвета сапфирового, по нем волны шли лазурно-ультрамариновые, а под волнами жили раковины огромные, и в каждой раковине по лежало по черной жемчужине.
А под раковинами, лежали кораллы изумрудные, рубиново-красные и ветвистые, а в тех кораллах жили рыбы трех-хвостые, и крабы с двадцатью лапами. Носили крабы на спинах рюкзаки из водорослей, в тех рюкзаках лежали мыльные пузыри.
Как раскрывались рюкзаки у крабов, вылетали из рюкзаков мыльные пузыри, большие и малые, средние и треугольные, желтые и оранжевые, переливались всеми цветами радуги. А в каждом таком воздушном мыльном шаре сидел царь подводный, на троне-треглавом орле, с ножками ящеричными, с чешуйками острыми и волнистыми.
А вокруг царя сокровищ видимо не видимо, камни, стразы и из золота чашки-чайники. А пред царем плавали корабли пиратские с черными флагами. В трюмах у кораблей жили животные африканские, тигры, жирафы и лемуры мадагаскарские.
Сидели они на пальмах, что росли из неба, и упирались в стены из деревянных брусьев дома лесника. Лесник по дому ходил, трофеи охотничьи рассматривал, покашливал от дыма сигарного. На столе чашки с чаем травяным стояли, а в тех чашках утки плавали, кряхтели песни свои болотные, поедали ряску озер зеленеющих. А озера вытекали в океаны белые, а белые океаны заплывали в черные моря, черные моря тонули в синих колодцах, что были выкопаны на горных вершинах.
Проснулся Агниц, испугавшись, посмотрел вокруг, все на месте. Кровать его стоит возле стены, на столе подсвечник со свечами, резанный, отец смастерил. Понемногу успокоился Агниц, решил про сон никому не рассказывать.
Мама постучала в его комнату, зашла и позвала на завтрак всей семьей. Молча Агниц ел кашу, запивал молоком козьим, родители и братик маленький, года три от рождения ни о чем не догадывались, как видел он диковинный сон, ни на что никогда не похожий, и в том сне все было не таким, как говорят, и не таким, как записано, что в том сне все было неописуемым, таким, как никому и не расскажешь.
На улице солнце проснулось рано и уже высоко на небе хозяйничало, люди кто что трудились, мастерили, еду готовили, а детки малые играли в дракона, накрыв спины простынями из разноцветных тканей, бегали с простынями поверх спины, забавлялись.
Но Агницу было не до забавы, не мог забыть он свой сон удивительный, где драконы были как круглые корабли летающие, и звали их не драконами, а дети играли, нажимая пальцем небо, и небо меняло цвет.
- Не уж то, у Бога был в гостях этой ночью? - спросил дед, неожиданно как всегда, появляющийся. - И как тебе в Божьем царстве, понравилось?
- Там все странное, даже назвать все не хватит слов, да как назвать это, не получится. Что за мир такой у Бога диковинный? Не такой как у нас вовсе, и дети там играю в игры другие, и мир бесконечный без краю и конца.
- Ты спросил у Бога, какую вершину выбрать, где свой город новый будешь строить? - спросил дед у удивленного Агница. Покрутил усы свои длинные сизые, поправил бороду густую с веками заплетенную.
- Не спросил, дедушка. Не знал, что у самого Бога в гостях. - чуть взгрустнув, ответил Агниц. - Мы же в прошлый раз в другой дом к Богу ходили.
Ничего не сказал ему дедушка, лишь махнул рукой, и оказался по другую сторону горы, и только видел Агниц, как дед теперь овцы в горах пасет.
Агниц с нетерпением ждал снова ночи, как попадет в этот раз к Богу, точно спросит какую вершину выбрать чтобы город построить, чтобы фундамент крепкий, чтобы в том городе люди жили счастливо и весело всем было.
Наступила ночь долгожданная, убаюкала Агница вечерним спокойствием, закрыла глаза ночным волшебством, перенесла его в мир сновидений.
В этом сне шел Агниц по небу, а по небу ступени ровные, все мрамором вымощенные, и высота такая, что в пору ребенку в припрыжку бежать. И вела эта лестница то в сторону, то по диагонали, то вверх, то вниз, что неясно было куда путь ведет.
И шел Агниц по той лестнице и дошел в лес посреди леса.
В том лесу деревья росли тонкие, а ветви светились светлячками. А под каждым деревом было по озеру, в каждом озере по одному солнцу и луне. Заглянул Агниц в одно озеро, потом в другое, диво дивное, в каждом озере свое море и луна.
Так шел Агниц, шел, и вышел в центр леса.
В середине леса дворец стоит, из дворца дороги висят, подвесные, деревянные, резные, края дорог к звездам гвоздями крепятся. А над мостами подвесными корабли плавают космические, и парусники белые.
Крышей дворец в облако упирается, а на облаке растет гора, где Агниц с семьей живет.
На горе дед с седой бородой сидит, на Агница смотрит.
Подошел Агниц к дворцу, двери из цветов сложенные, сами себя руками поливают, цветут и буяют. Как увидели гостя прошенного, улыбнулись лепестками цветочными, открыли двери во дворец.
Из дворца вышел слон с пятью хоботами, в каждом хоботе по подносу, а на подносах конфеты вкусные, сок клубнично-банановый, леденцы, как звездочки. Угощает слон Агница, приглашает в дом мальчика. А во дворце этажей видимо не видимо, а на каждом этаже другая страна, со своими жителями и национальностями. Кто-то танцует гавайские танцы у костра, а кто-то в футбол играет. Люди желтые, коричневые, полосатые. Таких людей и не видел Агниц никогда.
Перед ним появилась капля водная, обволокла Агница и полетел он в розовом шаре вверх через этажи. Где пролетал, люди ему радостно махали, подарки дарили.
Как долетел Агниц до триста двадцать четвертого этажа, так и не заметил, как его шар превратился в корабль, с трюмами забитыми подарками разными, были там и солдатики деревянные, и ватрушки с джемом, и барабан. Вспомнил Агниц, что часть этих подарков очень хотел получить на праздники.
- А, вот оказывается где все они хранились! - подумал Агниц.
На триста двадцать четвертом этаже сидел дедушка седой, подал руку Агницу и позвал его в волшебный двор. Зашли они во двор через арку виноградную, во дворе все без начала и конца, висит в воздухе, о чем подумаешь - сразу появляется.
- Где я? - спросил Агниц, озадаченно.
- Ты в мире Волшебных Волхвов, - ответил дедушка.
- А что это за мир такой? - спросил Агниц, уткнувшись взглядом на карамельный кекс, о котором он только что подумал.
- Это мир того, о чем ты думаешь, - спокойно ответил дед с сизой бородой, и подал Агницу его карамельный кекс.
- Все, все, о чем я думаю? - переспросил Агниц.
- Да, - утвердительно ответит дед. - И здесь, ты можешь, попросить у Бога гору, для своего города. Проси.
- Прошлый раз, я выбрал гору, которая мне совсем не понравилась, - ответил Агниц, покрутив носом.
- Тогда в этот раз, выбери такую, которая тебе понравится.
- Хорошо, - ответил Агниц, - чтобы в этот раз, мне Бог не дал гору, которая мне может снова не понравится, я придумаю свою гору. Пусть она будет........, - и Агниц начал фантазировать.
Перед ним и дедом в воздухе начали происходить чудеса.
Вдруг, откуда не возьмись, появился кусок земли, он растягивался и вытягивался, сжимался и округлялся, пока наконец не стал похож на удивительный пейзаж, это были горные вершины с снежными шубами, по самым краям они были усажены пушистыми елями и соснами, между ними текла горная река, и впадала в голубое озеро.
В озере плавали птицы разные, и среди них белые лебеди.
А чуть выше на утесе, срезанном, строили город дивный, с домами уютными, крышами черепичными, и из города доносился смех и радость. Дети запускали воздушных змеев, наполняя небо радугами, солнце лучистое согревало прохладные склоны. Улыбнулся дед, как увидел горы Агница, любовался красотою душевною. Агниц, как художник, стоял у образа в воздухе подвешенного, закрашивал без слов стены в розовый, на окнах расставлял отцом вырезанные подсвечники, на столах поставил пироги мамины и заполнил комнату гостями шумными.
Как домастерил Агниц город свой желанный, посмотрел на деда, и сказал:
- Все, доделал. Вот те горы, на которых хочу город построить и тот, город, о котором мечтал.
Как сказал он эти слова, мигом закрутилось все вокруг, замерцало, и туманом рассеялось.
Проснулся Агниц, а его мама будит:
- Вставай, Агниц, уже утро.
- Мама, мама, - радостно прокричал Агниц. - я нашел горы дивные, и построил там город своей мечты.
Мама обняла сына любимого, и сказала:
- Пригласишь нас в свой город посмотреть?
- Мы там все уже живем. Как придет время, все сама увидишь, - закричал довольно Агниц.
И прошло время, и два десятка лет и зим, и снег с горных вершин спускался и надвигался вместе со снежными бурями. И росли дети, и появлялись у старших свои дети. И стоит посреди горных вершин еще один город, с домами с розовыми стенами и крышами черепичными, и доносится из города смех и радость, и живут люди счастливо.
А дед на вершине дворца в пещере сидит, книгу диковинную, камнями драгоценными украшенную, читает, усы сизые завивает, бороду поправляет. И молва по горным склонам идет, что в горах люди живут, самого Бога в гости зазывают, чаем с ягодами чернично-красными угощают, и мечты свои воплощают.
А гора те легенды про Волшебных Волхвов в книги складывает, да по ветру пускает.
Куда те легенды прилетают, там все мечты оживают.
Автор Марина Олейник