Угораздило же Верочку Синицыну влюбиться в Валеру Удовицкого. Свои впечатления от Валеры я уже изложил в рассказе «Смрадное роение». Неприятный тип. Но, как говорится, любовь зла. В случае Верочки на непредсказуемость любви накладывалась специфическая ткань Верочкиной судьбы. Жизнь представлялась ей вязкой полужидкой массой, сквозь которую ей приходилось пробираться, словно по дну болота, или по дну Чермного моря, как еврейскому народу во время исхода из Египта. Только в случае Верочки воды моря не расступались, а рыбы плыли прямо на неё и задевали плавниками или тыкались тупыми зубастыми рылами в разные части тела.
Вкратце о действующих лицах можно сказать следующее. В середине семилесятых Верочке было года двадцать два и она выглядела не сногсшибательно, но неплохо. Среднего роста шатенка с карими глазами и миловидным личиком, несколько полноватая, но не бесформенная. Не красавица, но вполне себе ничего. Валера жил в соседнем подъезде и часто попадался ей на глаза. Примерно метр семьдесят, худой, жилистый брюнет с вьющимися волосами и почти чёрными глазами, горящими волчьим несытым блеском. Дружил он с Юркой Щегловым, тоже малосимпатичной личностью, к тому же алкоголиком с младых ногтей, что и привело его к тридцати годам к инвалидности по слабоумию и парезу. Юрка имел дурную наследственность от контуженного отца, который и воспитал его на своём примере, вдобавок к наследственности, психопатом и садистом. Тем не менее, как ни странно, Юрка уступал Валере и в агрессивности и в волчьей, вечно несытой, повадке. Так или иначе, а Верочка запала на Валеру. Валера это заметил и цинично использовал.
На дне рождения у Юрки Щеглова Верочку напоили до бесчувствия и кто-то из друзей с ней переспал. Может и оба. При этом, Валера валил на Юрку, а тот на Валеру. Валили они друг на друга, потому что Верочка забеременела. Влюблённость её быстро испарилась. Речь впрочем не об этих двух уродах. Верочка приняла героическое решение ребёнка сохранить. Героическим решение являлось ещё и потому, что Верочкина мама была категорически против. Она вообще привыкла Верочкой командовать и держала её в ежовых руковицах, несмотря на то, что сама погуляла в своё время дай бог каждому. С мужем она давно развелась, возможно, как раз по этой причине. Муж и сам не терялся. Верочка его в основном интересовала, когда он со своей второй женой уезжал и Верочка выпасала его добермана.
Мальчик, которого родила Верочка, назвали его Никита, получился какой-то странный, на грани аутизма, очень задумчивый. Во дворе его почти не видели. Он что-то такое строил из детского конструктора, расставлял оловянных солдатиков. Он рано научился читать и оторвать его от книги Верочке не всегда удавалось даже для обеда. Верочка работала учительницей английского языка в средней школе после окончания ин.яза Харьковского университета. Замуж Верочка так и не вышла.
К окончанию школы, в начале девяностых, сделалось понятно, что с девочками у Никиты не очень-то получается. Дело не во внешности, Никита уродом не являлся, а в том, что по своему характеру, очень интравертированному, он был нерасторопен и застенчив. Девочкам он скорее нравился, но они быстро теряли к нему интерес. Время стояло вороватое, жутковатое и меркантильное. Империя как раз приказала долго жить и всех интересовали шансы на выживание. Не до сантиментов. Верочка подрабатывала где и как могла. Мама уже сидела на пенсии, которую кстати постоянно задерживали, а Никита поступил в Университет на физфак и по вечерам подрабатывал в универмаге разнорабочим. Платили гроши, но в сумме с Верочкиными заработками они как-то перебивались. Но интересно другое. Никита в далеко ещё незрелом возрасте обнаружил интерес к богоискательству. При этом, его носило по каким-то маргинальным закоулкам. Поначалу он примкнул к Свидетелям Иеговы и проторчал с ними года два с половиной, копаясь в библии и слушая их комментарии к ней. Потом внезапно он от них ушёл. Это с иеговистами всегда непростое решение. Секта эта не прощает измены и отщепенца проклинает и запрещает членам секты всякие с ним контакты. Поскольку многие члены секты обзаводятся друзьями среди единоверцев и больше по сути не имеют никаких других человеческих связей, подобный остракизм тяжело бьёт по психике. Но с Никитой обошлось вследствие его замкнутого характера. Он даже не ощутил посланный ему вслед поток проклятий. Затем его почему-то занесло к саентологам. Тоже достаточно замкнутое и фанатичное сообщество. У них он отирался не больше года и снова сбежал. Особое удивление у знакомых и вообще тех, кто с Никитой так или иначе соприкасался, вызвал его неожиданный интерес к мормонам. Их миссионеры появились в Харькове в конце перестройки. Они всегда ходили парами, только мужчины, в строгих чёрных костюмах. Описывать эту, мягко говоря, странную веру я здесь не собираюсь. Во всяком случае, они учили английскому языку, хотя и с обязательными примерами и упражнениями из книги Мормона. От них Никита тоже вскоре ушёл и больше ни к каким религиозным сообществам не примыкал. Иудаизм и восточные учения типа буддизма, кришнаизма, и так далее, его по-видимому не интересовали, во всяком случае в практическом плане. Дома Никитины странности не одобряли, но привыкли. Верочка только вздыхала. Никакие разговоры на эти темы Никита не поддерживал, то есть глядел в сторону и отмалчивался, если их пытались с ним заводить. Особенно настырно одно время к нему лезла с разговорами Верочкина мама. Но и ей ничего не удалось ни понять ни изменить.
Закончилось Никитино богоискательство в конце девяностых трагически. Точнее, жизнь его закончилась, а была ли его смерть связана с богоискательством или нет, никто не знает. Он однажды утром попросту не проснулся. Сделали вскрытие, хотя Верочка и протестовала. Вскрытие ничего не обнаружило в смысле причины смерти. Никаких явных признаков болезни или патологии. Осталось смутное недоумение и ощущение, что Никита попросту ушёл, когда закончил свои таинственные разборки с Богом и жизнью. Нашли его дневник, куда он заносил не события, а посещавшие его мысли. Верочка многим показывала этот дневник в попытке получить объяснение случившегося. Но никто ничего вразумительного сказать не сумел. Мысли из дневника не носили характер законченной доктрины или системы. Они словно намекали на какую-то задачу или работу, которую Никитин ум старался выполнить, и то ли выполнил, то ли убедился в невозможности её выполнения. Вот несколько выдержек из Никитиного дневника:
«Иисус не сможет воскресить мёртвых. Он слишком беззащитен. Он никогда и ни с кем не боролся. Нужен обычный человек. Иисус – вдохновитель, а не исполнитель. Он воплощение Духа жизни, который безропотно отдаёт себя, но именно поэтому смерть победить не может. То, что он сам воскрес или, во всяком случае, явил себя, ничего не меняет.»
«Бог непознаваем не в том смысле, что сверхразумен, а в том смысле, что страдание не имеет смысла, а Бог – это воплощение смысла. Вера в Бога – это вера в смысл. Если нет смысла, нет и Бога.»
«Вселенная без людей или других живых существ, обладающих сознанием, - это труп. Труп не сознаёт себя и в этом смысле не существует. Если мир лишится носителей сознания, некому будет даже задать вопрос – реален ли он. Физики вдохновляются всё более утончёнными теориями и космологическими моделями. Если когда-нибудь они, то есть мы, я ведь тоже учусь на физфаке, найдут практическое применение – это прекрасно. Но сама по себе физическая материя и физическая вселенная, какие бы необычные закономерности в ней не открывались – не более чем пузыри в космическом болоте. К сознанию и разуму эти пузыри имеют отношение только постольку, поскольку он в них специально или случайно погрузился.»
«Время – это смерть. Когда ангел клялся Иоанну, что времени больше не будет, он имел в виду смерть. Теперешняя жизнь – это издевательство над человеком и его душой, которая ослепла, сидя в теле, и себя с ним отождествляет. Инстинкт самосохранения превращает человека в визжащую свинью. Во время инцидента с автобусом женщины верещали, как поросята под ножом. Гностики во многом правы.»
«Непонятно, стоит ли возвращаться в физический мир. Жизнь прекрасна, пока она удаётся и пока великий обжора не приготовил сковородку.»
«Вопрос возвращения для человека, ощутившего трагизм и тупиковость земного существования, может быть решён только в конкретной и единиччной форме. Общих рекомендаций нет и быть не может. Если вернусь, то зачем-то, к кому-то, или с кем-то.»
"Маму очень жаль. Она близка к чистому Духу жизни, к Иисусу, хотя и не знает об этом. Дух не рассуждает, он всегда действует по обстановке. Точнее, жертвует собой по обстановке. Хотя, и это не совсем верно."
Что более всего удивляло читателей дневника, это несоответствие, или кажущееся несоответствие, Никитиного возраста, ему едва исполнилось двадцать три года, серьёзности его мыслей. Знакомые отводили взгляд и разводили руками, когда Верочка пыталась выспросить их впечатления. Надо ли говорить, что сама Верочка погрузилась в тяжелейшую депрессию. Она почти ни с кем не разговаривала и вытащить её куда-нибудь даже через месяцы после случившегося не всегда удавалось. Она видела перед собой словно бы застывшее цунами, гигантскую волну, движение которой почти незаметно из-за несоответсвия её огромной высоты и скорости линейного перемещения. Эта волна, казалось, глядела на Верочку без всякого выражения, без эмоций или злого умысла. Она просто двигалась потихоньку, иногда убыстряя движение от независящих от неё причин, порывов ветра, скажем.
Никита Верочке не снился и не ощущался рядом. Он и при жизни не был ласков. Он как-будто решил, что чем меньше он теперь будет о себе напоминать, тем быстрее Верочка успокоится. Он делал своё дело, выполнял свою задачу, как бы она ни называлась, и ничего тут не поделаешь. Отсюда мало что видно и понятно. Остаётся надежда на некую перспективу, водящую нас за нос своей недоступностью.