Самолёт пошёл на посадку. Это стало ясно, потому что над проходом зажглось объявление «пристегните ремни». Плавно коснувшись взлётной полосы, воздушное судно подкатило к аэровокзалу.
Стою на трапе, вглядываюсь в группу встречающих, и вижу: «Да вот мои друзья - машут мне!» Встретились, обнялись, и после вопросов «как долетели» вышли на небольшую площадь аэровокзала, где стояли несколько автомашин, к одной из них мы и направились.
В машину сели мои молодые друзья: два брата, оба спортсмены, мастера спорта, участники многих соревнований, а на последних сборах в Подмосковье долго уговаривали меня приехать к ним в гости в Таджикистан. Я принял решение закончить свой отпуск поездкой по приглашению.
На машине до квартиры старшего брата, Зарифа, ехали буквально пять минут. Я даже высказал:
-- Стоило гнать машину, когда можно было дойти пешком.
-- Нет, Анатолий Геннадьевич, вы - дорогой гость, мы не могли вас загружать ходьбой.
Вот мы и доехали. Выходим из машины, и только сейчас я заметил, что время раннего утра, а жара стоит градусов на тридцать. Зашли в квартиру точно такую же, как и у меня в России. Видно этот закрытый городок строился по советским проектам. Отличие лишь в том, что на окнах – тяжёлые тёмные шторы, закрывающие от палящих солнечных лучей, и, кажется, что в жилье веет прохладой. Конечно, раннее застолье: разговоры, приветы и небольшие подарки двум сыновьям и жене Зарифа. Мы и не заметили, как время перевалило за полдень – на столе появился знаменитый таджикский плов. А до плова стол ломился фруктами, лепёшками, зелёным чаем. Я и поинтересовался у Зарифа:
-- Почему плов не вначале трапезы?
-- О, Анатолий Геннадьевич, у нас так заведено. На эту тему есть даже притча.
И Зариф начал свой рассказ.
***
Приезжает таджик к киргизу в гости – десятки километров для хорошего коня не расстояние. Киргиз рад своему другу. Режет барашка, делает шурпу (жирный мясной суп), угощает гостя. Гость кушает, пьёт из пиалы водочку, а затем ложится спать. На следующий день киргиз забивает барашка, делает наваристый суп, кушают, пьют водочку из пиал, ведут неторопливую беседу. И таджик снова ложится спать.
Третье утро начинается – всё сначала: режет киргиз барашка, на столике появляется очередное национальное блюдо, конечно, с водочкой, после которой таджик опять ложится спать.
Киргиз задумался: «Надо же, третий барашек уже съеден, а таджик и не собирается домой». Киргиз - на коня и к соседу за советом. Тот жил недалеко. Сосед удивился:
-- Ты что, днём не смог приехать, угостились бы с тобой.
-- Мне, сосед, не до угощения, прискакал за советом. Ко мне приехал мой бывший друг по службе в армии. Так вот: я третьего барашка режу, пьём водочку, а таджик и не собирается домой. Что делать? Дай совет, сосед!
-- Вай, вай! Разве ты не знаешь, что таджика можно угощать хоть чем, но он всегда будет ждать плов. Так вот: делай плов и подай после чая и лепёшек. Таджик скажет «Акбар» и уедет домой.
-- Вот я – балда, не додумался до этого! – вскричал киргиз, хлопнув себя по лбу, вышел из юрты, прыг на коня – и к утру был уже у себя дома.
Утром резал очередного барашка. Из него сделал мясную шурпу с луком и морковью, в казане приготовил рис, выложил его на блюдо, сверху поместил аппетитное приготовленное мясо – получился плов. Сначала гостю фрукты, лепёшки, чай, а затем подан был плов. На большом блюде горкой отливал желтизной рассыпчатый рис, сверху разложена баранина, а на самом пике – лимон.
Таджик посмотрел на хозяина, прищёлкнул от удовольствия языком и запустил щепоть пальцев кушанья, ловко отправляя набранный плов в рот.
Ели долго, смакуя пищу. И вот таджик, наконец, наевшись плова, вытер руки об полы халата, встал из-за столика, за которым сидел уже три дня, сложив ноги калачиком, приложил руку к сердцу, этим поблагодарив своего друга по службе, и пригласил к себе в гости, еле залез на своего коня, и сначала медленно, а затем галопом поскакал домой, поднимая за собой песчаную пыль.
-- Так что, Анатолий Геннадьевич, у нас в традиции плов – это венец трапезы.
-- Интересный обычай рассказал ты мне, Зариф. Буду знать, а то могу и «опростоволоситься» где-нибудь в гостях.
-- А мы с вами приглашены на туй, -- объявляют мне.
-- А это что такое? - спрашиваю с любопытством я.
-- У нас любое торжество называется туй. Завтра мы идём на "туй обрезания"-- сына моего друга посвящают в мужчины.
-- Интересный вариант.
***
Я решил после обеда прогуляться по аэропортовому городку. Вышли на улицу, и я сразу почувствовал разницу температур в квартире и на воздухе. Такое ощущение, как будто я вошёл в сухую сауну: слизистая рта обезводилась, пересохла – первое время даже дышать было тяжело. Спрашиваю своего друга:
-- И что? У вас всё время такая парилка?
-- Нет. На два летних месяца самая высокая температура. А сегодня ещё ничего - плюс сорок пять, когда горячий воздух идёт с пустыни.
Шагаем по городку, изредка встречаются люди.
-- А народ-то где? – спрашиваю я.
-- Сейчас все в помещениях: кто-то закрылся, как и мы, от солнечных лучей шторами, а кто-то – у кондиционеров. В этот период рекомендуют пить как можно больше. Вон продуктовый магазин, давайте зайдём и попьём.
Заходим, и вправду, прямо в магазине установлен автомат по продаже газводы.
-- Вам с сиропом или без?
-- Конечно, без сиропа, – отвечаю я.
-- И правильно. С сиропом потянет на жажду, -- подводит итог всеведующий Зариф.
Выпили по стакану и снова вышли в пекло. У меня тут же стали мокрыми футболка и белые брюки, даже в белых кроссовках ощущалась сырость. Но пока шли к базару, как ни странно, тут же всё высохло.
***
По блаженному запаху смешанных фруктов я определил, что базар где-то рядом. И вправду. Заходим на территорию базара. Чем здесь только не торгуют: дынями, яблоками, арбузами, персиками! А когда в крытом базарном павильоне пришли к стойкам со специями, воздух наполнился ароматом пряностей. Чего только не было на торговых столах в этом крытом от солнца базаре! Мы решили взять корейской закуски к вечернему плову. Зариф о чём-то довольно долго, по моим меркам, разговаривал с торговкой, наконец, расплатился, и мы вышли на свежий воздух. Подходим к горе, сложенной из бухарских дынь и арбузов. Я настойчиво беру на себя инициативу по покупке этих плодов и обращаюсь к торговцу:
-- Сколько стоят по одной штучке дыня и арбуз?
-- Рубль! - тут же показывает свой палец продавец.
Вынимаю два рубля и выбираю самые крупные дыню и арбуз. А как их донести? Каждый кило так примерно по восемь-десять будет. Зариф опять о чём-то поговорил с земляком - продавцом. Оба покивали друг другу головой.
-- Пойдёмте, Анатолий Геннадьевич.
-- А товар как же?
-- Я приеду на машине и заберу. Мы хоть и штангисты, но тащить до дома эту тяжесть – это уже из другого вида спорта. А кстати, когда вы сразу отдали деньги продавцу - не заметили его удивлённый взгляд?
-- Нет, Зариф, ничего я не заметил. Я одно заметил, что дынька и арбуз уж больно хороши. Таких у нас на Урале не купишь ни за какие деньги!
-- Вот-вот. Я о деньгах и говорю. У нас на Востоке обязательно надо поторговаться, а то вас посчитают профаном.
-- И за сколько, считаешь, можно было бы купить эти шедевры природы?
-- Я бы сторговался и взял копеек… по шестьдесят.
-- Зариф, у меня как-то совесть не повернётся на такое действие, как торговаться.
-- Вот поэтому, уважаемый Анатолий Геннадьевич, давайте договоримся - это ваша последняя покупка – я беру на себя эти хлопоты, - утвердительно заявил Зариф.
-- Я вообщем-то и не сопротивляюсь. Слушай, я увидел у кучи дынь грязный матрас. Что, продавец здесь прямо и ночует?
-- Конечно, а куда ему ходить. Товар, дыни и арбузы, каждый день подвозят, а его дело - продавать. Вы можете придти и ночью, и будете обслужены – туристы часто так делают.
-- Вот это сервис, я понимаю! А то в России подойдёшь купить или спросить что-то, так от тебя, как бы не замечая, могут и отвернуться.
-- Я с этим, Анатолий Геннадьевич, сам столкнулся, и сначала было непонятно и даже обидно: на свои деньги хочешь купить товар, а к тебе - ноль внимания. Но потом привык. Есть, правда, добрые и отзывчивые продавцы.
Вскоре Зариф съездил за купленными на базаре дарами природы.
Вечером, конечно, было угощение из фруктов, лепёшек и зелёного чая. И вот хозяйка дома, жена Зарифа, приносит красиво оформленный плов. Если сказать, что это было не только красиво, но и вкусно, значит, ничего не сказать - плов был божественным, как говорил один знаменитый актёр-сатирик: «Во рту тает». Семейная трапеза и разговоры о спорте скоротали время, и вот уже отбой.
***
На следующий день мы по программе, составленной моим молодым другом, идём на «туй». Приехав на нужную улицу, мы с трудом находим место, куда припарковать наши «Жигули». Направляемся к дому, откуда доносилась восточная музыка, заходим во двор и тут же по оставленной на земле обуви определяем – уж очень много народа: гости, по традиции, расположились на топчанах, предварительно разувшись. Над ними нависает виноградник, который своей плотной листвой создаёт тень. Нас тут же приглашает молодой человек на свободное место центрального топчана. Зариф снимает обувь и забирается на него, сложив свои штангистские ноги калачиком. Я его спрашиваю:
-- Тебе так удобно?
-- Куда денешься – традиция! – отвечает он. – А вы садитесь, как вам удобно.
-- Факт! Мне так ноги не сложить.
Люди, расположившиеся рядом на нашем топчане, кивком головы поздоровались с нами, где тут же каждый по очереди пожал по восточной традиции двумя руками наши руки. Видно общественный тамада нашего топчана налил в наши пиалы что-то светлое и предложил тост за новоявленного мужчину. Я поинтересовался у Зарифа:
-- А где мужчина-то?
-- Он, Анатолий Геннадьевич, сейчас после операции, которую совершил имам, лежит в доме с присыпанным пеплом от сгоревшего хлопка.
-- Ну что же, за мужчину - так за мужчину!
Проинформированный восточными традициями, я беру пиалу, и мы чокаемся по очереди со всеми и выпиваем. Ва! Да это же водка! Тут же закусываем виноградом и традиционной таджикской лепёшкой. Замечаю, что на других топчанах разговор идёт на родном языке, а на нашем стараются говорить на русском. Интересуются, откуда я, чем занимаюсь. И в основном Зариф представляет меня гостям, рассказывая, что я – Заслуженный тренер РСФСР. Все одобрительно кивают головами, и каждый выражает своё мнение одним словом «Хорошо! Хорошо!» Приятно сидеть в дружественной компании, слушать мелодичную музыку, вести неторопливую беседу.
Но вот появляются парни, несущие на больших блюдах таджикский плов. Наливается в пиалу на донышко водочка, чокаясь, посылаются пожелания юному мужчине богатырского здоровья и успехов в жизни, и приступают к плову. Мне, как не умеющему есть плов руками, преподносят блюдечко и ложку. Наложив себе угощения, я обратил внимание, да как тут не обратить внимание, на полчища мух. И откуда они только взялись – все старались сесть прямо на плов и попробовать его, но горячая пища не давала им этой возможности, хотя отдельным особям удавалось присесть на вулкан из плова. Гости как будто не замечали непрошеных пришельцев, спокойно брали щепотью плов из общего блюда и отправляли его за щеку, медленно пережёвывая. Я тихонько спрашиваю у Зарифа:
-- Что это за такое нашествие мух?
-- Анатолий Геннадьевич, им ведь тоже хочется такого вкусного плова покушать. Вот и у вас на тарелочке сидят гости.
Я тут же смахнул этих гостей.
-- Но Зариф, я видел, что каждый гость омывал руки перед тем, как сесть за стол, и вытирал их поданным молодыми ребятами полотенцем. И нам перед заходом на топчан молодой парень полил из кувшина холодную воду и подал полотенце. А мухи, черти полосатые, где только не летали и ползали – им ведь лапки никто не помыл.
Зариф расхохотался и тут же на родном языке пересказал сказанное мною присутствующим нашего топчана – теперь уже стоял общий смех.
Насытившись прекрасным пловом, я попросил Зарифа показать место, где готовят плов. Он тут же подозвал одного из молодых людей, объяснив, что нам надо. Парень, доброжелательно улыбаясь, показал рукой на брезентовую ширму, разделяющую дворик и произнёс: «Пожалуйста, пройдите и посмотрите!» Пока Зариф застёгивал свои сандалии, я глянул на пустое из-под плова блюдо – оно было чёрное от непрошеных крылатых гостей.
И вот мы попали за брезентовую ширму. Вот это да! Стоял здоровенный казан, вокруг которого суетились мальчишки, подкладывая в огонь хворост от хлопка. А на сколоченном из досок «постаменте» над казаном величественно возвышался во всём белом с белой бородой пожилой аксакал… с веслом в руках. По его команде ребята, как муравьишки, дружно поднимали крышку казана просунутым в него огромным длинным шестом. Опытный аксакал перемешивал плов, громко давал следующее указание, и пацаны, закрыв крышку и ловко вытащив шест, опять по команде подкладывали хворост – это повторялось много-много раз. Конечно же, я был удивлён этим коллективным суетливым процессом.
-- Ну, Зариф, я теперь в курсе, как готовится плов. А какие объёмы продуктов закладываются на проведение туя?
-- О-о-о! Это – по-разному. Бедный – примерно одного бычка на мясную шурпу и два – три мешка риса, а богатый – всё это удваивает или утраивает.
-- Вот это да! – удивился я.
Мы прошли снова во двор, где также играла музыка, певцы исполняли протяжные песни, а людей уже не было. Подходим к выходу, хозяин подаёт нам по платку.
-- Берите, берите, Анатолий Геннадьевич, - это такой обычай,- объясняет Зариф.
-- Спасибо, - прижав руку к сердцу, отвечаю я.
-- Вам спасибо, что посетили нас, - услышал в ответ встречную благодарность от хозяина.
И тут я замечаю, что по улице навстречу идёт народ по направлению к тому дому, где проводится торжество: кто-то уже здоровается двумя руками с хозяином, а кто-то ещё на подходе. Отойдя на значительное расстояние, я задаю очередной для меня непонятный вопрос.
-- А сколько же гостей бывает в этом доме?
-- Трудно сказать, -- отвечает Зариф, -- может сто, а может больше. Хозяева до позднего вечера будут принимать гостей и угощать.
-- Зариф, я не видел ни одной женщины. А им что, запрещается быть на этом торжестве?
-- Да нет, не запрещается. У них своё место приёма внутри дома. А вот показываться среди мужчин не положено, поэтому готовят, убирают. Обслуживают одни мужчины.
-- Но у тебя же дома жена участвует в приготовлении пищи. Да и с нами вчера она сидела за трапезой.
-- А здесь очень простой ответ. Я – по образованию врач, она у меня тоже медик. Мы как бы уже больше принадлежим к русской культуре, хотя, будучи у родителей, они живут в кишлаке, в Каракумах, мы соблюдаем все традиции – иначе нельзя. Кстати, завтра у нас насыщенный день: мы с утра съездим в сад за персиками, а после обеда – к родителям.
***
Ехали до сада недолго. Берём две корзины из багажника и, перепрыгнув арык, входим в царство персиков. Повсюду на земле персики. Да какие! Больше мужского кулака, красивые, бархатистые. Не удержавшись, я сразу поднял один из ароматной, лежащей на земле, кучки плодов, надкусил – сок так и брызнул. Ох! Да эти персики надо лишь пить, а не есть – настолько они были сочными. Зариф, сложив рупором две ладошки, очень громко стал кого-то звать. Вдруг из глубины сада появляется заспанный, взлохмаченный, как я понял, сторож. Что-то быстро объяснив ему, Зариф показал на меня, а я за это время уже успел положить в корзину пару персиков.
-- Нет, нет! – остановил меня сторож, - дайте, пожалуйста, корзину. Я сейчас вам нарву самых солнечных персиков.
И как обезьянка вскарабкался на ближнее дерево и стал рвать с верхних веток спелые плоды. Вот уже и вторая корзина полная. Пожав друг другу руки, прощаемся с хранителем персиков. Наполненные корзины осторожно ставим в багажник, и наши «Жигули» выезжают на автостраду. Тут же открываем окна, и тёплый ветерок приятно обдувает нас.
-- Зариф, ну я, конечно, понял, что это никакой не твой сад.
-- Точно! Это – колхозный сад.
-- А что ты пареньку сказал, что он стал, как сама любезность?
-- А я сказал, что вы – большой спортивный человек из Москвы, что вас надо угостить нашими таджикскими персиками. Вот он и постарался.
-- Передай ему, если увидишь ещё, большую благодарность.
-- Навряд ли я его увижу. Но он действительно хороший человек.
***
После обеда мы по плану поехали на Каракумы, где родовое гнездо братьев Зарифа и Гуляма. Ехали довольно долго, около часа. Наконец, Зариф объявил:
-- А вот и наш кишлак.
Высоким дувалом обнесён участок. По периметру растут пирамидальные тополя, стволы и вертикально растущие ветки – прямые, ровные. У меня сразу вопрос.
-- А чего ради растут эти деревья. Не выгодней ли было посадить фруктовые, ведь у вас воткни палку в землю, и она зацветёт.
-- Это точно. Но и строительный материал нам тоже нужен. Младший брат живёт здесь, решил жениться – так это для него. Вон то дерево пойдёт на балки-перекрытия, а это - распустим на доски. Вот и будет брату дом. Тогда и свадьбу сыграем.
Так за разговорами входим на территорию усадьбы. Нас, конечно, ждали. Младший брат повёл меня показывать усадьбу, место, где будет стоять его дом. Пришли к козлятнику. Таких коз я ещё не видел: шерсть белая, блестит и на солнце переливается.
-- Это что за красавцы? – спрашиваю я.
-- Это – «ангорка». Наши женщины вяжут из их шерсти платки, шали, и – в Россию. Этим и живём.
-- Молодцы. Спасаете от холода россиян.
-- А как же! А вы нас, получается, обеспечиваете работой. Взаимовыручка. Никуда не денешься.
Идём в дом: шторы на окнах, у потолка горит лампочка, на ковре уже все сидят за низеньким столиком. По традиции, на столе – лепёшки, фрукты и зелёный чай. Разговор - на разные темы. Женщины сначала было хотели уйти, но Зариф на правах старшего (в семье уже давно нет хозяина – отца семейства) остановил их, сказав: «Вы – с нами!» Немного смущаясь, даря улыбки с золотыми зубами, сестра и сноха расселись около матери Зарифа. Я, конечно, рассказывал про Урал, про нашу погоду, похвалил их хозяйство, особенно ангорских коз – меня удивили эти животные с крутыми рогами, висячими ушами и лоснящейся шерстью. Ну, без плова – никуда, только вкус его был специфичным. Мне объяснили, что это плов – праздничный, в честь гостя, на курдючном сале и запечёнными прямо в плове лимонами. Только после надреза верхушки плода весь сок выжимается на плов, тогда он получается с лимонной кислинкой, жирный от вкуса курдючного сала да с нежной козлятиной с луком и морковью. Вообщем, объедение!
Наконец, прощаемся. Я приглашаю друзей к себе в гости на Урал. А старшая сноха, бойкая молодая женщина, прямо и говорит:
-- А вот возьмём и приедем.
-- Я буду очень рад принять вас. Приезжайте!
На этом и расстались.
По дороге Зариф рассказал, что отец ушёл из жизни рано, был в кишлаке муллой. Мама работала в школе директором, но после смерти отца подхватила его дела и стала женщиной-муллой.
***
На следующий день у нас по плану посещение Республиканского комитета по физической культуре и спорту. На эту встречу с председателем комитета поехали втроём, с нами и Гулям. Вопрос как раз по нашему профилю: проведение чемпионата республики по тяжёлой атлетике. Мне предложили через Зарифа быть главным судьёй. Кабинет председателя уютный, с кондиционером. На столике уже стоят маленькие чайные чашечки, в вазах – сладости. Председатель сам разливает зелёный чай. Замечаю, налитого чая в маленькой чашечке буквально меньше половины. Я, конечно, по-уральски, двумя глотками опустошил микро-чашку – мне тут же долили и опять точно такую же дозу.
Сидим, разговариваем о предстоящих соревнованиях. И вдруг председатель комитета обращается ко мне:
-- Анатолий Геннадьевич, а у вас нет желания поработать у нас в республике старшим тренером? Вы же сами хвалите наших спортсменов, да и на соревновании просмотрите наш резерв. Это мне вас порекомендовал Зариф Алиевич. Что касается жилья, то хоть сейчас поедем смотреть двухкомнатную квартиру прямо на берегу Сырдарьи.
Со мной предварительно вообще не было разговора на тему тренерской работы – только о проведении чемпионата. Поэтому я был очень удивлён данным приглашением. А в то время у меня был подготовлен член сборной СССР, и, конечно, дипломатически отказался.
Наконец, приземлили все вопросы. Залпом выпиваю глоток чая из своей пиалы. Прощаясь, жмём руки и, садясь в машину, я спрашиваю Зарифа:
-- Слушай друг, зачем же ты меня порекомендовал, не поговорив со мной. А во-вторых, что, шефу жалко чая налить полную пиалушку.
Зариф аж покраснел.
-- Анатолий Геннадьевич, во-первых, председатель попросил меня, чтобы я вам заранее ничего не говорил, он на себя взял эту тему с приглашением. А во-вторых, наливают чая в пиалу, по традиции, меньше половины, этим самым подчёркивают уважение к гостю. Вам будут всё время подливать и поддерживать разговор на любую тему – у нас, на востоке, так заведено.
-- Ну, Зариф, извини! Я видно не сведущ по восточным делам.
Выполнив всю миссию отпуска и завершив договорённость о предстоящих соревнованиях, меня прямо к самолёту подвезли на машине, и двое юных штангистов таскали в салон самолёта дыни, арбузы и всякую другую мелочь.
***
За трудовыми буднями время летит очень быстро – вот уже и вторая половина августа. Получаю телеграмму: «Встречай. Едем с козлом. Зариф». Ловко друзья с Таджикистана решили сделать ответный визит прямо в этом году. Молодцы! Еду в аэропорт. В багажное отделение входит Зариф. В руках – кожаная сумка, а из сумки торчит головка козлёнка с маленькими рожками. Прежде чем обняться, Зариф вручает мне сумку с козлёнком и говорит:
-- Мы поняли, Анатолий Геннадьевич, что вам очень понравились наши «ангорки» и решили подарить вам козлёнка, из него вырастит мощный козёл, а даму сердца вы подберёте из местных, и у вас будут ангорские козы .
-- Ну, Зариф, спасибо за подарок, -- и обнимаю своего друга.
И тут подходят... Гулям, его жена с двумя детьми, жена Зарифа с малолетками, племянники и племянница, их родная тётя со своей семьёй. А после получения багажа, конечно фруктового, который они оптом отправили на базар, пришлось кроме моей машины нанять ещё два такси. И вот весь Таджикистан у меня на загородной даче.
Конечно же в первый же день посиделки на поляне в саду. Да ещё с приготовленным спортсменами пловом. Дача у меня на берегу озера – красота неописуемая. Только я замечаю, при нашем жарком лете, а было градусов двадцать пять, друзья из Таджикистана, особенно женщины и дети, оделись в шерстяные костюмы, поверх – халаты, сидят на нашем уральском солнцепёке, съёжившись. Ну, однако, первый день прошёл благополучно.
На следующий день мужчины запросились сходить в лес. А лес – через две улицы: сначала – березняк, затем – сосновый бор. И вот идёт гуськом по лесной дорожке дружина южан: взрослые, дети, все оглядываются, срывают попавшиеся ягоды шиповника и сразу – в рот. Мужчины, конечно, смотрят на прямые, как свечи сосны и говорят:
-- Вот бы нам такой лес! А земля, земля! Смотрите, голимый чернозём! Вот бы нам такую землю!
-- Да, друзья мои! А вот бы ваше солнце - к нам, на Урал, мы бы тоже зажили припеваючи!
-- Смотри, смотри, деревья повалены! Они кому-то принадлежат?
-- Нет,-- говорю я,- поваленные будут лежать пока не сгниют.
-- Безобразие! У нас бы не валялись вот так бесхозяйственно.
Вообщем, прогулка удалась.
На следующий день приезжаю с работы на дачу, машины моей нет, я оформил доверенность на Зарифа, и они уехали в соседний уральский городок, женщин с детьми тоже нет. Я забеспокоился. Обошёл сад: ковры, как были постелены на поляне, так и лежали, детские игрушки - тоже на ковре. А люди где? Захожу на веранду дома, слышу голоса из бани (баня построена под крышей самого дома). Думаю, кто это мог бы находиться в ней? Стучусь, захожу в баню и громко подаю голос. Никто не отзывается. Как бы не было беды! Осторожно открываю дверь в парилку и вижу следующую картину: на самом верхнем полке женщины в шерстяных костюмах, халатах, дети сидят в круто натопленной бане. Старшая сноха своей золотой улыбкой показала, что им здесь хорошо, а у меня, заглядывая в парилку, уши «завернулись трубочкой». «С лёгким паром!» - только я и успел сказать и закрыл парилку.
Приехали мужчины, через час вышли из парилки женщины с детьми. За ужином все в голос:
-- Вы знаете, как в бане хорошо, как будто дома побывали!
Правда, пословица гласит: «Где народился, там и пригодился!» Вскоре уехали мои южные гости, как они сами выразились, «с холодного Урала».