ИСТОКИ
У каждого существа на планете Земля, живого и неживого, красивого и неказистого, у каждого предмета, будь то холодная металлическая болванка или теплое деревянное колесо, у каждого хорошего доброго дела и непутевого бесцельного безделья, у всех, всех, всех и всегда есть начало и конец – исток и устье. Прекрасный, счастливый веселый и жизнерадостный исток и печальное, тяжелое, но неминуемое, устье…
ПРЕДИСЛОВИЕ МЕНЯ
На равнинном участке средней Белокаменной Руси – Среднерусской Возвышенности – берет свое начало, исток, семейство крестьянина, трудяги Саввы Петрунина, выходца из большой семьи с корнями безродных поселенцев, живших на территории нынешнего среднего Поволжья и выращивающих зерновые для горожан столицы и округи своей. Оттуда и фамилия моя – Савинов, правда, это по линии мамы, но она мне ближе и гены землепашцев и трудоголиков тянут одеяло на себя на протяжении всех моих сорока с лишним лет. Хотя, сказать «по чеснаку» и без обид, семейство Климовых, тобишь, по линии моего папы – Климова Леонида Алексеевича – тоже трудяги и землепашцы, с военной жилкой и предпринимательскими корнями, да еще садоводы и пчеловоды и очень-очень мне близки и дороги. Поэтому, тянет меня к земле родимой и все тут. Ну, да я слегка вперед забежал…
У Саввы семья была большая, только одни девки, надо же такому случиться, одни рты и домохозяйки, работяг в поле почти нет, прапрадед, отец деда моего – Дмитрий, стало быть, и один брат – Тимофей, Тимоха, значит в простонародии. Вот и вся работающая в поле армия.
А тут еще старший сын затеял жениться, да быстро, да на скорую руку, «хочу, батя» и все. Отец потужил, да делать нечего, старший помощник, а куда денешься, двадцать годков ему летом стукнуло, «надо итьтить жаниться, значит, надо». Женили его, прадеда, на девке Надежде, а через полтора месяца в Царские рекруты набирали, в армию по-нашему, только не на два года, а на все двадцать пять. А у него, Дмитрия, увечие нашли, нога больная, да и не взяли в рекрутский набор.
Уж как молодая жена на сносях обрадовалась, что мужа и отца будущего семейства в армию не забрали, что через определенный срок, положенный Матушкой-природой, родила ему прадеда моего, отца моего деда – Савинова Николая Дмитриевича – Дмитрия Дмитриевича Савинова. Тогда им уже фамилии давали, так как крепостное право на Руси недавно было отменено и людям надлежало иметь фамилию к имени, а без нее никак нельзя, плохо и неудобно по стране колесить, искать лучшее место для существования. А было это в году примерно одна тысяча восемьсот семидесятом, в аккурат, в тот год, когда на белый свет миру явился небезызвестный Господин Ленин, в миру Ульянов Володя, будущий достопочтимый низверженец русского Царя-Батюшки Николая II. Картавый отроду ваятель Великой Октябрьской Социалистической Революции и предводитель оголтелых голодный рабочих и матросов, взявших прекраснейшее и продвинутое, по тем временам, заведение – Зимний Дворец, со всеми его живыми внутренностями и потрохами.
Ну, да ладно, Бог с ним, с Ульяновым-Лениным, колесил по стране прадед с семьей в поисках лучшего места, умножал и прибавлял семейство Савиновых до неимоверного количества, да нашел приют на земле инородцев, неумех и лодырей – мордвы, посередине земли своей русской, в самом ее Черноземье. Уж больно землица ему понравилась – плодородная да благодатная, щедрая да скорая на урожай. Так и поселился с семьей в этих местах – Мордовии. А к тому времени, к одна тысяча девятьсот семнадцатому году, когда этой самой Революции суждено было разгореться и угробить построенное веками русским народом под зорким оком кланом Романовых, в семье прадеда было семеро детей – три парня и четыре девчонки. Дед мой вторым из них появился, после Ивана, аккурат в Великий Православный Праздник – Никола Зимний – девятнадцатого декабря одна тысяча девятьсот пятого года от Рождества Христова. Стало быть и имя деду долго не выбирали – Николаем и нарекли.
Революция революцией, а дед мой тем временем рос да мужал, мужал да рос, статью мужской обрастал. И пришло время ему жениться, создавать свою семью и рожать своих детей. Пришло и пришло, надо так надо. А в жены себе нашел девчонку неприметную из мордвин, но работящую и спокойную. Марией звали ее. Это, как вы поняли, бабушка моя, «бабуся Маруся». Дед мой сам уже наполовину мордвином был, а тут совсем их, мордовская, кровь взыграла, да все гены нам, последышам, передала. На дворе стояли неприятные для русской истории времена, тридцатые годы, когда крестьянина, кормящего всю голодную и становящуюся на ноги страну Советов, унижали и обирали, «раскулачивали» и ссылали в Сибирь, уничтожали и оставляли на голодную смерть. И это при плодородии земли и трудолюбии живущих на этой земле людей.
Но тут, на горе или на радость народа, но началась Великая Отечественная Война. Дед мой к тому времени работал машинистом паровоза в депо станции «Горький-Сортировочная» и очень хорошо зарабатывал. Имел регулярный и стабильный доход для прокорма семьи, где пока родилась только одна дочка – Галина. На войну его не взяли, так как он необходим был в тылу, как поется в одной хорошей советской песне, «наш бронепоезд стоит на запасном пути». Вот и деда отправили в запас, на путь, необходимый в крайнем случае, вместе с его бронепоездом, точнее, паровозом. Он и работал, как мог, семью кормил, обеспечивал по законам военного времени, а в одна тысяча девятьсот сорок третьем, когда немцев уже погнали обратно, на запад, в ноябре, холодной и снежной осенью, родилась моя мама – Надя, Надежда, в честь бабушки. «Надежда на что-то лучшее», - как говаривал мой дед, рассказывая о тех тяжелых военных временах мне, своему первому внуку. Маленькая и хрупкая, но беспокойная и крикливая, сразу заявив о себе, как что-то не от мира сего.
Мама в молодости, в десятом классе, познакомилась с парнем, только что вернувшимся из рядов доблестной советской армии, да таким красивым, что не могла устоять и прямо после школы выскочила замуж за моего отца – Климова Леонида Алексеевича, Лешку, как все его называли, да и сейчас, по прошествии полвека, называют близкие люди…
Так эта история длинно, но верно, подошла к появлению, в цветущем и пахнущем сиренью да черемухой мае одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года на свет меня самого, непоседливого и беспокойного, до всего охочего и любознательного, шустрого и упрямого, иногда горластого, а иногда спокойного, то есть к моему истоку, истоку жизни моей. Короче говоря, того, что есть сейчас, как молвят обычно «что выросло, то выросло». И личность моя сформировалась постепенно так, как, наверное, хотелось и мечталось, как желалось и моглось, как было угодно Богу и еще не знаю кому. Но, что случилось, то случилось, какой есть, уже очень сложно переделать, легче…
Не знаю, что легче, но, возможно, что-то и можно сделать. Жизнь не стоит на месте, она постоянно двигается вперед, прямо или извилисто, высоко поднявшись или по самому дну, но двигается, не обращая внимания на нас, грешных существ, пытающихся в ней, судьбе, уверенно плыть или неуверенно барахтаться…
Так и я, появившись из далеких русско-мордовских корней, получив в награду свой чистый и звонкий жизненный исток, и по сей день стараюсь держаться на плаву и как-то содержать Любимое многочисленное семейство, для чего и устремился в неизведанные таежные дали да на крутые берега Якутских рек...
Где-то еще мое устье…
2013