31. Андроповская водка
Ольга прогостила недели две. Катерина чувствовала себя с ней спокойно и уверенно, исчезла тревога за Cерёжу. Ей стало казаться, что Виктор сделает всё, чтобы вызволить его из плена. В деревне она скрывала, что Cерёжа находится в плену. В военкомате попросила даже председателю сельсовета не говорить об этом. Благо, что Ивану Владимировичу было не до работы в сельсовете, он почти весь август, сентябрь, половина октября работал на комбайне в совхозе. Чтобы подписать денежные поручения в банк, она приходили к нему домой поздно вечером.
Катерине почему-то было стыдно, что сын в плену, как когда-то было стыдно намёков некоторых людей на то, что её отец пропал без вести. Даже Светланке не сообщила. Дочь последний раз была в гостях летом, а в письме такое не напишешь. Единственные, с кем могла она поговорить о сыне, были работники военкомата. Но после того, как у одной из них погиб племянник в Афганистане, отношение к Катерине изменилось. Ей казалось, что она ловила на себе косые взгляды. «Ну конечно, - думала она, – у Августы Григорьевны племянник погиб, а мой сын - в плену. Неужели они думают, что он сдался, чтобы выжить? Нет, мой сын никогда так не сделает. Его надо знать, чтобы такое не подумать. А кто в военкомате знает моего сына?» Зато с Ольгой она могла поговорить на любую тему. Она рассказала, какое к ней стало отношение в военкомате.
-Оля, ты веришь, что мой сын предатель, что он сам сдался?
-Знаешь, Катюша, я уехала, когда Серёжа только родился, я конечно его не знаю. Но зато знаю тебя и знаю его родного дядю, Виктора. Я просто не хочу верить, что у таких людей, как вы, может быть плохой ребёнок. Этого не должно быть. Ты знаешь, я верю в наследственность.
У нас с Семёном несколько лет не было детей, я лечилась, нам говорили - возьмите ребёнка из детского дома. Я хотела взять, Семён тоже хотел, останавливало нас только то, что мы мотались по гарнизонам. Постоянно его куда-то перебрасывали и у нас просто не было время заняться этими делами - съездить в детский дом, оформить документы, справок кучу собрать. Вроде настроимся - опять куда-то его отправляют. А потом бог дал нам Дениску. Это счастье иметь своего, родного ребёнка, какой бы он ни был - плохой, хороший, но он твоя кровиночка.
А вот из детского дома ребёнок - это лотерейный билет. Можешь счастливый билет вытянуть - тебе повезло, а можешь проиграть, да ещё как, солнышко моё. Знаю я много таких случаев. Одна моя знакомая рассказывала - долго не могла родить ребёнка и решили они с мужем взять из детского дома. Взяли мальчика, младенца, из дома малютки. Кто его успел воспитать, если логически поразмыслить? Он же грудной, ему месяца нет. О генах тогда никто не думал, это было чуть не тридцать лет назад. Представляешь, через два месяца Мария забеременела. Бог что ли так распорядился, чтобы они выполнили свою миссию на земле, усыновив сиротку и только потом отблагодарил их своим ребёнком? Растут, погодки. Лет с четырёх стала она замечать дурную привычку у приёмного сыночка - всё прятать, воровать, кушать тайком. В постели вечно крошки хлеба, фантики от конфет под кроватью. В деревню к бабушке привезёт их летом, он обязательно яйца из куриных гнёзд таскает и ест тайком. Воспитание дают одинаковое, у своего таких привычек нет, а у приёмного есть. Стали ругать, соседка услышала и сообщила ему по секрету, что ругают от того, что не родной, родного-то не ругают. Отношения в конец испортились, начался переходный возраст. Сколько горя перенесли! Сейчас уже оба взрослые. Свой закончил институт, уехал работать по направлению куда-то далеко, женился, внучка уже у моей знакомой. А приёмный с детства по тюрьмам, сначала на малолетке, дальше больше. И ведь представляешь хитрющий какой, из зоны такие письма шлёт! «Мамочка, милая, я всё осознал, как я тебе благодарен». Она едет к нему на свиданку, чего только не навезёт, деньги подкапливает. Он из тюрьмы приходит, неделю золото, через неделю друзья, пьянки. Деньги она все спустит с ним, снова кража, снова тюрьма и так уже не один раз. Муж у неё военный, толи не выдержал этого, толи ещё что - застрелился. А она теперь только ради своего приёмного сыночка Николеньки живёт.
-Я не поняла, Оля, в чём её миссия? Кому бог дал облегчение? Этому тюремщику? Да его надо было в детстве задавить ещё в доме малютки.
-А вот видишь какой бог! Он же знал, что моя знакомая душу отдаст за приёмного ребёнка, вот и не давал им детей, пока не усыновили. А дал бы им сына, они бы не стали усыновлять. Чтобы сейчас её Николенька делал? Кто бы ему передачки возил в тюрьму? Ангел хранит его. Кстати, он родился в день святого Николая, вот он его и хранит.
-Да, я знаю, если родишься в день своего святого, он становится ангелом хранителем. Я вот тоже родилась в день святой Екатерины. Да что-то плохо она меня хранит, видишь горе-то какое.
- Ничего, Катюша, всё утрясётся, всё нормально будет.
-Оля, представляешь, когда Серёжа был ещё совсем маленький, Петя у меня раскомандовался, взял ружьё и стрелял в себя. Я тогда так перенервничала, что мне приснился сон, будто бы отец на Серёжу наставил ружьё, а я кричу ему: «Не сдавайся! Не сдавайся!». Недавно, когда я узнала про плен, мне снова такой же сон приснился….
- Вот видишь, сердце твоё материнское уже давно чувствовало, что Серёжа на войне будет и в плен попадёт. Ты тогда ещё заложила программу в кору его головного мозга, что сдаваться нельзя. А сейчас твой головной мозг это вспомнил и возможно твоя энергетика за много тысяч километров перенеслась к сыну. Так что, даже не сомневайся, в плену твой сын ведёт себя достойно, нам не будет за него стыдно.
Катерина чуть не заплакала от слов «нам не будет за него стыдно». Значит Ольга считает его своим племянником и так же, как Катерина, верит в него.
Раиса Петровна не могла нарадоваться на дочь - умница, красавица. Вот только всё жалела, что внука ни разу не видала. Фотографии его украшали комод : первая, посланная, когда ему было около годика, и ещё штук пять. А вот последняя –внук, уже почти взрослый юноша, стоит на пороге школы. Скоро последний, выпускной класс.
-Красавец, весь в деда, - говорила она, смахивая слезу, - высокий, кудрявый. А глаза - то у него какого цвета?
-Серые.
-Ну вот, я же говорю в деда, - подхватывает бабушка Рая.
-Ну конечно в деда, в кого ещё?- смеялась Ольга. - Отец-то у него роста маленького, некрасивый, не кудрявый и глаза карие.
-Ты что? Какие карие?- у Семёна серые и он кудрявый и высокий, - удивлённо воскликнула Раиса Петровна.
-Да мама, конечно в деда и в отца. Просто у нас с тобой одинаковые вкусы. Видишь, мы с тобой не сговариваясь полюбили высоких, кудрявых, сероглазых красавцев. Так что сейчас не поймёшь - в деда внук или в отца, - смеялась дочь.
Ольга звала мать с собой, что мол делать одной в деревне, а у нас квартира трёхкомнатная, Денис уедет учиться. Но Раиса Петровна не соглашалась:
-Что ты, я не смогу в чужом месте жить, у меня свой угол.
-Мама, ну давай, ты возьмёшь что-нибудь с собой на память и поедешь. Что у вас за привычка прирастать к своему углу? Я знаете в своей жизни сколько этих углов сменила с Семеном? Вот уже и с Виктором перебрались в город, сейчас наверное тоже осядем на одном месте. Думаю, ему пора кончать нести свою государеву службу.
Главное, мама, ты будешь на месте и я переживать не буду, что бросила тебя на произвол судьбы. Знаешь как мне иногда стыдно за это бывает.
-Да я на месте, мне если что, Катюша всегда помогает. Нет, доченька, ты уж живи своей жизнью, а я так привыкла, не обижайся.
***
Катерина проводила Ольгу и как что-то потеряла - не с кем словом перемолвится, некому успокоить. Обычно они с Ольгой сидели то у Катерины, то у Раисы Петровны - то все вместе болтали, то секретничали вдвоём. Ольга пойдёт провожать Катерину, ещё раза два друг друга проводят.
Раза два за это время Катерина видела Толика. Как-то вечером, шёл им навстречу, возможно от её дома, поздоровался, но вида не подал. Другой раз днём видела, тоже поздоровались и прошли мимо, как и не было ничего между ними. Людмила у него то ли не догадалась, где он был, то ли старалась виду не показывать, что маловероятно. Она если бы знала, не сдержалась. Все в деревне знали, что она со своей ревностью иногда, как говорится, переходила все приличия. Никто ни взглядом ни намёком не показал Катерине, что знают о её связи с Толиком.
Даже Ольге она ничего не рассказала. Почему? Да не знает почему. Стыдно? Да какой стыд? Катерина много лет живёт без мужа и нигде о ней никто слова плохого не скажет, а вот не сдержалась… Разве подруга осудила бы? Да не задумывалась Катерина об этом, она просто забыла о Толике на эти две недели. Были у них с подругой разговоры поважнее. Не приехала бы Ольга, может и продолжалась связь, но….. Так видимо судьбе было угодно.
Что-то остыло в её сердце за это время, перегорело. Первые ночи она ложилась и вспоминала Толика, боролась сама с собой - открыть или нет ему, когда он стучался в окно? И только здравый смысл заставлял её не делать этого. Сегодня Толик снова приходил, стучался. Но у Катерины не было ни сил, ни желания встать, одеться, выйти на улицу и впустить мужчину, которого она и любимым-то не могла назвать. Катерина ругала себя за эту маленькую глупость, которая, слава богу, обошлась благополучно.
С вечера шёл снег. Утром Катерина пошла управляться и первым делом вышла за ворота. К её дому были протоптаны мужские следы: одни запорошённые снегом, другие почти свежие. «Видно под утро снова приходил», - подумала она. Взяла поскорее метлу и размела снег, чтобы никто не увидел следов.
«Надо что-то делать, надо увидеть его и сказать, чтобы не ходил. Зачем мне этот скандал на всю деревню? Ради чего? Ладно бы любовь была, тогда ничего не страшно, всё можно преодолеть, а так что? Не надо мне никого. Теперь главная моя цель - дождаться Серёжу».
Ольга пообещала писать почаще. Если что-то узнает о Серёже, сразу даст телеграмму, как договорились: «Всё хорошо. Оля». Чтобы не было лишних глаз и ушей у почтальонок.
На работе дела шли своим чередом. В деревне обсуждали последние события. Самогон потихоньку изжил себя, ставили только на покосы, когда приглашали большую компанию работников. Многие на праздники ставили брагу, всё же подешевле обходится. Но большая часть населения покупала водку «Пшеничную» и «Экстру». Из красного вина были «Портвейн 77» и «Агдам». А тут появилась какая-то водка, которую в деревне окрестили «Андроповская». На этикетке так написано не было, «Водка» и всё. Но по вкусу мужикам не понравилась, они говорили: «Чистый самогон».
На проводины и свадьбы старались брать водку Андроповскую, так как она была три рубля восемьдесят копеек. Это немного дешевле «Экстры», которая стоила четыре рубля двенадцать копеек.
Генеральным секретарём вместо покойного Брежнева избрали Юрия Владимировича Андропова. Все изменения в стране обычно присваивали им. Когда-то Хрущёва называли в народе Кукурузником. Не увидев больших изменений при Андропове, кроме этой водки, дали бутылочке крылатое выражение. Народ в деревне острый на язычок, такое прозвище меткое придумают, что век от него не отмоешься.
Столбовы выдавали замуж дочь Наташу. Свадьба была в Новогодние праздники, у жениха, Андрея Иванюхина. Пригласили и Катерину. Нет настроения, не до свадеб, но её уговаривали все подруги. Она не знала какую причину придумать, ну не говорить же им правду про Серёжу?
Регистрация прошла как обычно, в клубе. Члены женсовета встречали хлебом-солью, Катерина читала свой традиционный стих, поздравления, кольца, первое свадебное танго. Молодые со свидетелями поехали кататься на свадебной машине, украшенной лентами и шарами, нарядной куклой на капоте. К столу стали собираться вечером. Поздравления, крики: «Горько!», тосты за молодых, родителей и гостей, за будущих детей, за будущий дом, за будущую машину.
И тут пронёсся между гостей слушок, что «Экстры» больше нет, дальше Андроповская пойдёт. И «Экстра» вся исчезла со столов. Попрятал каждый для себя - кто под стол, кто под стул, кто на окошко за шторку сунул. А те, кто раньше узнал об этой новости, умудрились на улице в снег бутылку «Экстры» сунуть.
На завтра Саша Столбов со сватом находили бутылки в снегу и не мало ругались: « Какой чёрт пустил слушок? Водки «Экстры» было пять ящиков взято, а Андроповскую мы вообще ни одной бутылки не брали».
Катерина на свадьбе побыла недолго, сказала Маше Полухиной, что приболела немного и ушла домой. По дороге встретила Толика.
-Ты куда Катерина исчезла? Я так соскучился, почему ты скрываешься от меня, как партизанка? – Толик обнял Катерину, та отстранилась:
-Толик, не обижайся, но я не должна была так поступать, как поступила в ту ночь, это не хорошо. У тебя семья, я не хочу лезть в ваши с Людмилой отношения.
-Да какие там отношения? Всю жизнь как кошка с собакой живём. Мне хочется хоть на старость лет пожить со спокойной, нормальной женщиной. Ведь уже пятые десятки. У меня Людка слова вгладь не говорит, матюг на матюге, ругань одна дома, ревностью замучила.
-Ты сам себе такую выбрал, никто вас насильно не сватал.
-Катерина, я люблю тебя, я давно это понял. Я ради тебя на всё пойду, я брошу Людку хоть сегодня.
- А я тоже не хочу на старость лет выслушивать от твоей Людмилы сцены ревности, а они обязательно будут. Понимаешь, у меня дочь взрослая, сын скоро их Армии придёт, год уже осталось служить. Как они узнают, что мама тут любовь закрутила? Прости меня за ту ночь, что дала тебе надежду, Толик, но я больше не могу с тобой встречаться.
Катерина повернулась и пошла.
-Эх Катя, Катя, - вздохнул ей вслед Толик. На повороте она обернулась - Толик всё ещё стоял на том же месте и смотрел ей вслед.
Дома ей стало плохо, тошнило, кружилась голова.
«Вот зачем выпила?- винила она себя, - ведь не хотела. Маша уговорили с Валентиной, мол что за свадьба если не выпить и не поплясать?»
***
Утром тошнота прошла, но стоило выпить стакан молока, снова появилась.
Забежала Маша:
-Ну что долго собираешься? Там уж молодые во всю блины продают. Давай скорее, Коля меня на улице ждёт, - закричала она с порога.
-Я не могу, Маша, честное слово, - выдавила Катерина. Она была в домашнем халате, в тапочках, совершенно не готова идти на свадьбу.
-Ой, Катюша, ты и правда вся бледная, на тебе лица нет, - испугалась подруга. - Ты вроде и выпила-то немного. Андроповскую хоть не пила?
-Да какая Андроповскаая? Я её вообще ни разу не пробовала.
-Ну ладно, Катюш, станет полегче, приходи. Я может ещё забегу к тебе, когда снарядчиками пойдём по улице гулять. Я себе такой шикарный цыганский костюм сшила, посмотришь, он там на улице, у Коли. Катюш, ну что тебе вчера не пошло? Я прям не знаю…. Может что в салате? У меня Колю тоже всю ночь тошнило, едва успевала тазик подставлять. Тоже вроде Андроповскую не пил. Видно сейчас вся водка плохая пошла.
Катерина засмеялась:
-А когда она хорошая была? Маша, ну ты меня сравнила со своим Колей. Я выпила-то пару стопок, а твоему Коле ведро надо.
Подруга чмокнула Катерину в щёчку и выскочила смеясь:
-Скажешь тоже –ведро!
Немного погодя Катерине стало легче, но на свадьбу она всё же не пошла. Маша забежала к ней вместе с Людмилой Столбовой. Подруга была в костюме цыганки. И вправду прекрасный - на юбке нашиты железные пробки от бутылок из-под пива и газировки, которые звякали между собой при движении, интересно было. А Людмила придумала костюм ещё смешнее - поднимала широкущую, до пят, юбку, а там у ней болталась привязанная на верёвочке морковка. Посмеялись все вместе, пожелали Катерине выздоровления. Людмила божилась, что водка на свадьбе была только хорошая, вся еда только свежая.
-Да ты что переживаешь? Это я так что-то, у меня и до свадьбы было такое. Желудок опять наверное забарахлил, подташнивать стало как молока попью или суп с жирным мясом поем. Всё нормально. Люда, всё у вас хорошо на свадьбе было, это просто мои проблемы.
Маша при последних словах Катерины задумалась и внимательно посмотрела на подругу.
-Идите, идите, гуляйте,- выпроводила их Катерина, - потеряют вас там.
***
На завтра вечером, после работы, Маша зашла проведать Катерину:
-Ну что, ходила в больницу? Там говорят новая медичка…. Как она?
-Да какая медичка? Это уже третья после Лидии Ивановны. Тоже, как две первые, поработает месяц - два и уедет. Опять Лидию Ивановну пригласят - не дают ей спокойно на пенсии отдохнуть. Не очень - то теперь молодёжь едет в деревню.
-Деревенских надо учить, своих.
-Деревенские выучатся и их по распределению отправляют в другие места.
-В такие же деревни отправляют и они работают, а в свои деревни не хотят. Вот у тебя Светланка на учителя выучилась и домой не приехала работать, а у нас тоже после Марии Сергеевны уже вторая.
-Да ладно, твои тоже в деревне не остались..
-Ты не отходи от темы, а говори - ходила в больницу?
-Нет. Да всё нормально, сегодня всё хорошо.
-Да, сегодня ты получше выглядишь, а вчера была белая, как полотно. Ты смотри у меня не болей, разболелась…. Тошнит её понимаешь, я уж грешным делом подумала не беременная ли подруга у меня?
-Ты скажешь, - засмеялась Катерина, - ветром что ли надует? Если честно, у меня вообще уже наверное климакс скоро начнётся или уже начался. Мама говорила, что она в сорок лет отмылась.
-Да не болтай, раньше такая жизнь наверное была, а сейчас всё по другому.
-Это нам так кажется, что всё по другому, а в самом деле организм человеческий один и тот же многие века.
Маша ещё немного посидела, Катерина довязала носок внуку, готовила Светланке посылку, поговорили как прошла свадьба. Маша рассказывала, да хохотала, как тётка Анна, восьмидесятилетняя бабушка жениха плевалась да крестилась, когда Люда Столбова морковку из под юбки показывала. Рассказала о том что Людка Плотникова отлупила Анну Симакову, застала её с Толиком вчера вечером.
-Дурак - дураком, нашёл на кого позариться, на Аньку! Она в свои годы уже как семидесятилетняя старуха выглядит. А ещё управляющий….
-Так он пьяный что ли был?- спросила Катерина.
-Конечно. Трезвый разве позарится на такую? Знаешь анекдот? «Два приятеля встретились. Один говорит: - Я тебя познакомлю с одной девчонкой. Познакомил. Приятелю она не понравилась. Первый спрашивает: Ну как, будешь с ней? Второй отвечает: - Нет, мне столько не выпить».
Маша смеялась, а Катерина думала о своём. Она с горем пополам дождалась, когда подруга уйдёт домой, чтобы окунуться в свои мысли и подсчёты.
Мысли цеплялись одна за другую. Начались с Толика. Что он так напился? Может из за меня переживает? Почему именно к Симаковой? Все же в деревне знали, что у Пети когда-то было с этой алкашкой, что скандалы были из-за неё. Может специально хотел мне доказать, что если я отказала, будет именно с той, из-за которой я с Петей ругалась? Ну и что он мне доказал? Свою слабость? Слабак. Он такой же как Петя, трудностей боится, а ещё божился что любит меня. Любил бы -добивался бы неделю, две, месяц, год. Сначала бы ушёл от своей Людмилы. Пожил один. Потом бы со мной сошёлся, раз я ему сказала, что не хочу скандалов. Мог бы дождаться из Армии Серёжу. Сын бы женился, по другому бы уже воспринимал мои отношения - что мне одной скучно, пара нужна. А он! Только я ему отказала - бегом побежал мне что-то доказывать, слабак. А может и не мне? Может своей жене? Может не раз уже у Анны Симаковой был, да Людмила не знала. Кто их знает? Муж да жена - одна сатана.
Дальше мысли перешли на Машины слова: «Думала ты беременная» .
А я что сказала? «Ветром что ли надует?» А вот может и надуло этим ветром, который носит имя Толик. Да нет, не может быть. Один-то раз. Я уже в таком возрасте, какая может быть беременность? Ерунда всё это. А вообще-то сколько время прошло? Так, ноябрь, вроде не было у меня ничего, декабрь - вот-вот должно быть, надо будет проследить. Может и климакс, всё же сорок три года. Надо будет выбраться в Новореченскую больницу к гинекологу. Там, говорят, вместо Дины Сергеевны какого-то нового гинеколога прислали по направлению, мужчину. Надо провериться, анализы сдать. А что толку у нашей молоденькой? Желудок заодно проверю, что-то стал барахлить…
Фото автора.
Обложка книги "Долюшка женская". Издана ООО "Сампринт" г.Москва, 2015 год. 20 экземпляров.