Рай
Поиски земного рая и поныне занимают учёных и богословов. Но мне доподлинно известно, что рай располагался всего в нескольких километрах от Москвы в округе деревни Мисайлово, в семидесятых и, наверное, более ранних годах. Это- заповедное место в лесах, на склонах огромной вымоины- поймы Москвы- реки с центром в селе Остров, с неописуемыми панорамами и естественными каскадами прудов разного происхождения: песчаных, торфяных, илистых, естественных, промышленных или просто запруд. Их было не менее десяти в округе на удалении от ста метров до полутора- двух километров. Это были лесные топи и широченные карьеры, овраги и холмы. Как путешествие в другую страну, здесь можно было выбрать тот или иной маршрут и не выныривать из блаженства, сменяя одни забавы другими. Катание на берёзках, «тарзанка», салочки на дубах, купание, скатывание внутри автомобильных баллонов в воду и плавание на них, походы за кукурузой, свежим горошком, рыбалка…
В нашем тайном шалаше на дубах поселилась белка и укусила Толика за палец. Белка была изловлена, но в неволе не прожила и двух дней.
В карьере часто велись учебные стрельбы, и мы детьми дожидались своей очереди, чтобы пойти туда и насобирать, как мы их называли, «штычков», то есть пуль, застрявших в песке. Там же, в карьере, мы любили сорваться вниз и, пролетев расстояние двух- трёх этажей, тонули в рыхлом песке, а после, выбравшись, уже купались в каких-нибудь пятидесяти метрах от этого места.
Каждый пруд имел название, каждое название- целая история, мир историй. За одним из прудов на возвышении притаилось в тенистых зарослях небольшое деревенское кладбище- таинственное место, где на тебя взирали лица ушедших людей. Почти за каждым домом, за огородом, располагался вишнёвый сад. В этих садах мы, как обезьяны, жили на ветках и питались их плодами, забывая о существовании обедов и ужинов. Из этого-то сада рано утром, пройдя сырой и тёмной тропкой, выбираешься… на Солнце. Оно вставало из влажной золотой пшеницы, покрывающей весь холм до карьера, пруда и оврагов. Далеко на горизонте, на севере, мрачным напоминанием о городе всегда виднелись трубы Капотни. А в этой низине вокруг села Остров, огибая его, далеко- далеко внизу «ползли» по полям многоэтажные белые «дома» палубных надстроек речных судов. Звук «ом», первый слог ведических гимнов, объединял здесь собою всё. Три аэропорта «разговаривали» с нами этими звуками, божественными и родными…
Вряд ли стоит говорить, что наше «солнце» вскоре было продано и застроено коттеджами разного уровня и вида, а наша улица, Полянка, превратилась в тесный «восточный квартал».
Не так давно мне пришлось посетить Мисайловское кладбище. Мы искали одну из новых родственных могил и не могли найти. На краю кладбища, через дорогу, в каком- то современном строительном центре я встретил Толика, он шёл с работы и охотно показал могилу своей родной сестры, а потом и обоих братьев. Куда бы я ни взглянул- на меня смотрели лица знакомых когда- то детей, подростков, мужчин. Мне показалось даже, что все, кого я когда- то знал- здесь, вся деревня. Что же случилось в этом раю? Мор?
Я старался не бывать здесь последние годы, очень тяжело смотреть на застроенное кем-то Солнце. А Толику некуда деваться, он местный. Выпить я отказался, а Толика очень воодушевляла оттянутость кармана его брюк, но он терпел. Мы пошли к нему в гости. Часть знакомого с детства дома сохранилась, в ней- то он и обитал. А позади, впритык, высилось весьма современное строение его сестры- двойняшки, весьма успешной.
Знакомые стены внутри старого дома, даже краска, кажется, та же, тёмно-голубая. Вот только из мебели- диван и стол. Не без гордости хозяин показал ванную, коричневую, в подтёках и добавил: «между прочим, с горячей водой». На вопрос о здоровье он неожиданно встал и спустил брюки (оказалось, на нём даже не было белья), обнажив ноги, все в венозных узлах и шишках. Мне вспомнились такие же у его покойной матери. Поговорили и об этом. На пустой стене в рамке- фотография старшего из братьев: «мы с ним перемигиваемся. А там есть жизнь?»- и Толик показал пальцем вниз. Я не понял: «Под землёй?»
— На том свете.
— Да, Толь, есть.
Уходя, я обнял Толика, и он обнял меня. На улице, возле машины, я лёг на траву, прямо на дороге, лёг спиной вниз, раскинув руки. Я лежал и ощущал всем телом- здесь мой рай. Он был здесь. Он со мной.
23.07.14