С тёзкой мы познакомились в поликлинике, где я уже несколько лет работала эндокринологом. Согласно заведённому порядку, больные приходили ко мне на приём по предварительной записи. Ежедневно нуждалось в помощи человек двадцать пять или тридцать, с первого раза всех не запомнить.
Марина Викторовна явилась в назначенный час и сразу выделилась совпадением наших имён и отчеств. Слегка улыбнувшись, я задержала взгляд на внешности своей полной тёзки. Наше сходство было удивительным: обе среднего роста, совсем не худенькие, круглолицые, светлоглазые, русоволосые. Неброский макияж, короткие стрижки с чёлками и простые кофточки с юбками до колен придавали нам прямо-таки сестринское сходство. Я была на пять лет моложе, но мы всё равно принадлежали к одному поколению. Советское воспитание подразумевало единство взглядов на мир, а взаимная симпатия гарантировала простоту делового и неслужебного общения.
При обследовании у тёзки обнаружились проблемы со здоровьем. Четыре года назад хирурги удалили ей зоб. Должно быть, не полностью. Без последующего лечения остаток щитовидной железы разросся до огромных размеров и сильно деформировался множеством плотных узлов. Таблетки в таких случаях не помогают, лучше всё удалить, пока нет злокачественного перерождения. На том и порешили.
Повторную операцию врачи провели быстро и без осложнений. Через неделю после выписки из стационара Марина Викторовна посетила меня, получила необходимые назначения, продлила больничный лист и со словами благодарности покинула кабинет. Однако на очередной приём не пришла. Странно. Это явное нарушение лечебного режима. Если сделать соответствующую отметку, дни нетрудоспособности не оплачиваются. Финансовая сторона была не моей заботой, но вдруг что-то плохое случилось? Я забеспокоилась, отступила от должностной инструкции и сама отправилась к больной прояснять ситуацию.
По адресу очутилась через полчаса, благо район был хорошо знакомым. Дверь нужной квартиры оказалась незапертой и приоткрытой. С недобрым предчувствием я постучала по металлической обшивке и опасливо заглянула внутрь. Заспанная хозяйка уловила шорох, неторопливо вышла навстречу в мятом, небрежно распахнутом халате. Прислонилась к стене, потёрла ладонями глаза, уставилась на меня удивлённо и затянула:
- Здра-а-вствуйте, доктор! Проходите, пожа-а-луйста. Какими судьбами? А я Вас не ждала.
- Зато я Вас ждала, Марина Викторовна! – отвечаю строго и корректно. - Потрудитесь объяснить, почему на приём не явились. Неприятностей хотите?
- Не хочу! Извините ради бога! Болела сильно, прямо пластом лежала, встать не могла. Чуть не умерла!
- Отчего?! На прошлой неделе всё было хорошо. Анализы прекрасные.
- Это другое: давление у меня высокое. Правда-правда, вот померьте!
Я хотела поругаться, но, следуя профессиональному долгу, сдержалась и довольно вежливо отчитала пациентку:
- Что Вам мешало вовремя вызвать терапевта или "Скорую помощь", получить соответствующее лечение, продлить больничный лист? Разве можно относиться к себе так безалаберно?
Тёзка оправдывалась вяло и сумбурно. Она действительно выглядела нездоровой. Эх, не беседовать надо, а спасать её! Давление, и правда, было высоченным, сердце работало с перебоями. Дамочка приуныла, пошатываясь, добрела до кухни, залпом выпила стакан холодной воды из-под крана, задрожала всем телом, побледнела. Затем стёрла с лица обильный пот, укуталась в шаль и легла на диван. В полудрёме что-то бормотала, тяжко вздыхала, постанывала.
Срочно напичкав её таблетками, я уселась в кресло в ожидании их действия. Волнуясь, определяла пульс, измеряла давление и силилась прояснить картину болезни. Причину серьёзного недомогания верно подсказал странный запашок, исходивший из приоткрытого рта. Это был застарелый перегар. Скорее всего, крепкие напитки обильно употреблялись несколько дней назад, а в данный момент развился обыкновенный отходняк.
Страдала Марина Викторовна непритворно. Однако через час немного ожила и призналась, что накануне похоронила родную бабушку и, как положено, выпила водочки за помин души. Я вполне представляла, сколько спиртного заливают в себя скорбящие. Исполнив лекарскую миссию, собралась уходить. Только сначала пришлось выслушать слёзную исповедь - врачам, как и священникам, люди доверяют многое.
Родилась моя тёзка в маленькой деревеньке близ Хабаровска. Желанной не была, об отце понятия не имела. Неласковая мать занималась больше собой, чем ребёнком, и без конца меняла ухажёров в надежде выйти замуж. Когда подвернулся удачный вариант, отдала шестилетнюю девочку на воспитание бабушке. А мужу вскоре родила сынишку. Семья жила неплохо, но дети друг друга долго не знали. Дорогу к дочери мать позабыла.
Бабушка берегла и жалела худенькую и слабенькую Маринку, сироту при живых родителях. Скудной пенсии едва хватало на еду и одежду, зато они с внученькой дружно хозяйничали в большом доме и на садовом участке, ходили в лес по грибы-ягоды и даже на рыбалку. Девочка была любимой, это главное. Она росла покладистой тихоней и особых хлопот старушке не доставляла. Неплохо окончив восемь классов, Марина поступила в первый попавшийся городской техникум, выучилась на токаря и устроилась работать на огромный машиностроительный завод. За несколько лет сделала карьеру квалифицированного мастера, стала бригадиром, снискала уважение коллег и начальства. Зарплата позволила забыть былую нужду.
Возвращаться в деревню насовсем тёзка не намеревалась, но бабушку навещала часто. Подарки возила огромными сумками. Мать от помощи дочери тоже не отказывалась, при этом в гости не звала.
Марина заручилась поддержкой профсоюзного комитета, вступила в молодёжный кооператив и задалась целью получить собственное жильё в центре Хабаровска. В те добрые времена на средства предприятия для передовиков производства строились дома улучшенной планировки. Многие женщины заканчивали краткосрочные курсы штукатуров-маляров и смело отправлялись на стройку. Работали наравне с мужчинами почти без выходных, зато не напрасно. Четыре года неимоверных усилий - и мечта Марины осуществилась. А вот семейная жизнь не сложилась. Может, застарелое бесплодие стало тому виной. Мне излила душу не просто пациентка, а несчастная одинокая женщина.
Потерю бабушки - единственного близкого человека - тёзка переживала долго и болезненно. Её мучили головокружение и бессонница, ночные кошмары, сердцебиения и скачки давления. Настроение было не ахти каким, но нетрезвой Марину я больше не видела. Она зачастила в поликлинику и тщательно выполняла рекомендации врачей. Когда дела пошли на лад, мы уже общались по-приятельски. Пути-дорожки нечаянно пересекались и вели нас то в парк, то в кафе, то в кинотеатр. Иногда я приглашала новую знакомую в гости. Мама принимала её тепло, кормила котлетами, блинами и борщом, но, слава Богу, водку на стол не выставляла.
По праздникам тёзка бывала у нас допоздна, летом помогала делать ремонт, зимой приносила из магазина тяжёлые сумки с продуктами. Мы благодушно привязались друг к дружке и никогда не скучали. До наступления холодов засиживались на скамеечке возле Амура или в ближайшем сквере, а в выходные дни оставались у Марины дома - перебирали старые журналы, книги на высоких стеллажах, готовили вкусные обеды и ужины, прибегая к советам друзей и кулинарным справочникам. Под настроение пекли пирожки с яблоками, наводили идеальный порядок, слушали музыку, смотрели старые киноленты. Исполнив всё намеченное, выходили на просторный балкон и взирали на уходящее солнышко и городские окрестности, розовеющие в слабых лучах.
Пушистый рыжий кот непременно составлял нам компанию. Он пристраивался к кому-нибудь на колени, жмурил глаза, складывал по-заячьи передние лапки и млел от почёсывания шеи, ушек и пузика. Я обожала ласкового зверя, его однотонное мурлыканье навевало спокойствие и притягивало светлые мысли. Казалось, так будет всегда.
Фото из сети Интернет.
Продолжение - http://www.proza.ru/2017/12/26/818