Я выхожу из дома, когда на город уже опустились сумерки. Смотрю в затянутое облаками небо, и мои губы растягиваются в широкой улыбке. Всего лишь пятнадцать минут дороги, и я увижу ее.… С этой мыслью я сажусь в свою «Киа».
С темнеющего неба начинает идти белый снег. Небольшие, красивые хлопья, лениво кружась в воздухе, опускаются на лобовое стекло моей машины, покрывая его тонким белесым слоем. Я включаю снегоочистители и, продолжая улыбаться, смотрю на ее фотографию в телефоне. Всего пятнадцать минут…
Завожу двигатель и выруливаю со стоянки. Снегопад заметно усиливается. Чувствуя, что холодает, коротким щелчком тумблера на панели, я запускаю климат-контроль, и скоро начинаю чувствовать, как приятное тепло разливается по телу… или это радость предстоящей встречи?
Я заворачиваю за угол и упираюсь в светофор. Ожидая зеленого света, оглядываюсь по сторонам. Уже сильно стемнело и я не вижу ничего кроме двух лучей собственных фар и огней машин, сплошным горным потоком идущих по встречной стороне. Включается зеленый свет, и я трогаюсь с места, представляя в голове нашу встречу… нашу встречу после трех месяцев разлуки. Сбоку, я замечаю освещенный уличным фонарем магазин, с алой надписью «Цветы» и изображенным рядом с ней огромным букетом. Вот как раз то, что мне нужно.
Аккуратно припарковавшись на тротуаре, я хватаю с соседнего сиденья шапку, натягиваю её на голову и выхожу на улицу. На мое счастье, магазин круглосуточный. Захожу внутрь и вижу Женю – свою давнюю знакомую. Она сидит за прилавком и листает какой-то журнал. Услышав мои шаги, поднимает голову и широко улыбается.
- Привет – высоким голосом говорит она – Давно не виделись
- Привет, привет – Я улыбаюсь в ответ и сразу же вероломно обрываю её интуазиазм, – Извини, поболтать не могу, я спешу.
- Понятно. – кажется она немного погрустнела, - Ты за цветами?
- Да, да. – я снова натянуто улыбаюсь, дабы не обижать её, - Розы есть?
- Есть – Женя заглянула в тетрадку, лежащую на столе – сто десять рублей - штука.
Я достаю из внутреннего кармана куртки бумажник, вытаскиваю из него несколько купюр и протягиваю девушке, у которой глаза полезли на лоб от моего заказа: «Двадцать пять штук».
- Упаковать? – она посмотрела на меня как на инопланетянина – Ты что жениться собрался?
- Типа того, – ухмыльнулся я – Только упакуй покрасивее ладно?
- Хорошо – она улыбнулась. – Подожди минуту.
Спустя пару минут я выхожу из магазина, неся в руке большой букет алых роз, упакованный в красивую золотистую фольгу. Забравшись в еще не остываший салон машины, с улыбкой смотрю на букет, кладу его на соседнее сиденье и, запустив двигатель, снова выруливаю на дорогу.
Густой снег продолжает валить с темного январского неба, покрывая машины, дома и весь город белым покрывалом. Я вписываюсь в поворот и торможу возле ее дома. Вот и приехал.
Не раздумывая, хватаю букет, выскакиваю из машины и почти бегом бросаюсь к подъезду. Рванув на себя тяжелую железную дверь, я забегаю в густую темноту, поднимаюсь по лестнице на пятый этаж, на миг останавливаюсь перед закрытой дверью и, вздохнув, жму на звонок.
За дверью слышится знакомая, мелодичная трель… и тишина. Выждав минуту, я звоню еще раз. И опять тишина.
Снизу раздаются шаги и ее звонкий смех. Я спускаюсь на один пролет и нос к носу сталкиваюсь с Аней идущей с каким-то неизвестным мне человеком. Мой ошеломленный взгляд задерживается на их сцепленных руках и счастливой улыбке, играющей на лице моей (моей ли?) девушки, которая в следующий момент бесследно исчезает.
- Сережа? – Аня смотрит на меня округлившимися от удивления глазами – ты же только уехал. Ты же…
- А я вернулся – спокойно произношу я, чувствуя как пламя ревности и обиды вскипает в моей груди, – И как я вижу зря!
- Сереж, – шепчет она, но я не даю ей договорить. Медленно подхожу к ней, настойчиво кладу букет в ее свободную руку, а потом злость берет надо мной верх. Я резко хватаю ее нового бой-френда, который стоит и непонятливым взглядом смотрит то на меня, то на нее, и со всей силы толкаю его с лестницы. Не ожидавший такого поворота, парень летит вниз, а я, бросив в последний раз на нее презрительный взгляд, выбегаю на улицу.
Еще более усилившийся за эти несколько минут снег бьет мне в лицо, залепляет глаза, но я не чувствую этого. Моя кожа пылает огнем. Я запрыгиваю в машину, завожу движок и, проигнорировав трясущиеся руки, с разворота выезжаю на проезжую часть. Дорога передо мной превращается в туманную полосу, в которой просматриваются только огни встречных машин, пролетающих мимо. Не замечая растущей скорости, я лечу по дороге, в последний момент, обгоняя других участников движения, то и дело выскакивая на встречную полосу. Внутри меня полыхает пожар, затмевая мысли и затупляя чувства, оставив лишь острую боль и жгучую, как пламя, ненависть. Ненависть к ней, ненависть к себе, к проклятому снегу, который бесконечным нейтринным потоком, продолжает безжалостно бомбардировать лобовое стекло, ко всему этому лживому, ничтожному и убогому миру.
С каждым всплеском злобы, я сильнее вдавливаю педаль газа в пол, совершенно не обращая внимания на перешедший в истеричный визг двигатель и на стрелку спидометра, которая ползет все дальше и дальше, неумолимо приближаясь к отметке «200 километров в час».
В последний раз, вылетев через двойную сплошную линию на встречную полосу, я вдруг вижу несущийся на меня грузовик и c ужасом понимаю, что вдоль разметки появилось заграждение, и что свернуть назад уже не получится.
Я достаю из кармана телефон, который в этот момент начинает звонить, смотрю на Анину высветившуюся фотографию, прижимаю дисплей к губам, чувствуя, как во мне сцепились, ведя кровопролитную войну, два противоречивых, антагонирующих чувства, перевожу взгляд на стремительно приближающиеся, слепящие лучи мощных галогенных фар, и, услышав громогласный, требовательный рёв клаксона, закрываю глаза. Кончено… Всё кончено…
А белый снег продолжал мерно и равнодушно падать, ложась на промерзлый асфальт, поврежденную кабину МАЗа и смешанную груду искореженного металла и смятого пластика, которая всего лишь минуту назад была чёрной «КИА».