Часть третья.
— Как же всё-таки быстро летит время — философски размышлял Вася, глядя на кружение снежинок за окном.
— Вот кажется совсем недавно вселился и только-только начал обживаться как следует, а тут бац, пришла зима.
Да ещё какая зима! Морозная, снежная, кругом были сплошные сугробы, но зиме, видимо, казалось этого недостаточно, и она продолжала сыпать снегом снова и снова. Вот и сейчас лохматые снежинки валили вовсю. Часть из них, словно не желая падать на землю, цеплялась за ветки деревьев и оставалась красоваться там, превращая грустные и замёрзшие деревья в сказочных красавцев в роскошных мехах.
— Нет, красиво конечно, я не спорю. — продолжал сам с собой полемизировать Василий.
— Но очень холодно. Тут уже не поспишь в саду под моим любимым кустом роз, брррр! — Он даже немного поёжился, как только представил себя в такой холодину на снегу.
— Бедненький, совсем замёрз, мой маленький. — услышал он ласковые приговаривания входящей в комнату Оли и от неожиданности даже несколько опешил.
— Так нежно со мной только бабушка разговаривала. — вспомнил своё далёкое детство паук и смущённо заулыбался.
— Сейчас ты покушаешь, мой хорошенький, а потом я тебя искупаю, и ты будешь жить у нас. — продолжала радостно ворковать девочка.
— Всё ясно, это не мне. — сразу догадался он и грустно вздохнул.
— Эх, а я уж размечтался… — начал было хихикать Василий, но тут же перестал.
— Стоп! Но кому тогда она это говорит, а?
— Ты только посмотри, какой он хорошенький! — словно отвечая на его немой вопрос, воскликнула девочка и, заметив Васю на подоконнике, тут же плюхнула перед самым его носом чумазого котёнка.
Это был ещё совсем махонький котёнок, серо-серебристого цвета, худой, с потешно большими ушами и любопытно удивлёнными глазёнками. Такие глаза бывают лишь у маленьких. И не важно, люди это или котята.
Этими самыми глазками, котёнок тут же уставился на Васю и стал его внимательно изучать.
— Его к нам в школу кто-то подкинул. — продолжала возбуждённо тарахтеть Оля. — Я поговорила вчера с мамой, и она согласилась взять его домой! Теперь он будет жить у нас!
Василий в пол уха слушал девочку, а сам размышлял.
— Нет, это что же за люди такие, а? Взяли и выбросили, подумать только, вот так, запросто, словно котёнка какого-нибудь… хотя погоди, это же и есть котёнок? — Начал было путаться Василий, но его мысль тут же прояснилась и пошла единственно правильным путём.
— А неважно кто, котёнок или щенок, ну, к примеру, так нельзя делать и всё — это уж я точно знаю. Как им не жалко-то? Он ведь дитё совсем. Э-хе-хе, а ещё люди называются. Хорошо хоть мы, пауки, самостоятельные. — его грустные размышления о жизни, плавно перетекли в гордо оптимистичное русло.
— Нас не подкинешь вот так, запросто, ещё чего! Мы сами по себе. Где хотим, там и живём.
В это время дитё, вдоволь налюбовавшись на не понятный для него объект, решилось всё-таки познакомиться поближе и осторожно потянуло лапку к пауку.
— А вот этого не надо, не люблю фамильярностей. — сердито заявил Вася, отползая в сторону, весьма недовольный тем, что его глубокомысленные размышления были прерваны самым неожиданным и бесцеремонным образом. А ведь он только начал развивать свою мысль, эх.
— Я такая счастливая! Это же надо, у меня теперь есть котёнок, мой котёнок! — и нежно обняв ушастое существо, ликующая Оля отправилась в ванную.
— Да уж, счастье подвалило неожиданно. — негромко сказал Василий, а у самого, вдруг совершенно неожиданно, появилось предчувствие того, что его спокойным денькам пришёл конец.
* * *
— Ох, ну какой же ты неугомонный. — недовольно бурчал паук, поглядывая на Барсика с потолка, последнее время он частенько там отсиживался.
За те три недели, которые котёнок прожил в Олином доме, он заметно изменился и похорошел. Теперь это был уже не худой чумазик, а игривый и упитанный котёнок, с шикарной, серебристой шёрсткой и гордым именем Барсик.
Вася же за эти несколько недель сделал для себя ряд серьёзнейших открытий.
Во-первых, ну, не нравится ему, когда за ним бегают и пытаются поймать лапами, а всё это безобразие называется «давай поиграем?», вот нисколечко не нравится.
Во-вторых, ему совсем не кажется хорошей идеей, мысль Барсика спать на плюшевом медведе, на его, Васином, любимом убежище, ведь именно из-за этого, Василию пришлось перебраться повыше, так как это весьма неприятно, когда ты мирно себе спишь, ни о чём не подозреваешь, а тебя хлоп, и нечаянно скидываю на пол.
И в-третьих, грустно как-то, когда всё Барсик, да Барсик, какой он красивый, да какой он умный, а про тебя порой вообще забывают.
— А я, между прочим, тоже хороший и так же мог бы спать на подушке. — с обидой думал паук.
Было и ещё несколько открытий, но это уже так, по мелочи.
— Может, поиграем? — предложил Барсик. — Оля в школе, а мне самому скучно.
— Угомонись ты, не хочу я играть. — ответил Вася, критично поглядывая на котёнка сверху вниз.
— А мы немножко совсем, давай? — не унимался тот.
— Вот пристал, ну нет у меня настроения играть. Я устал, давай лучше поспим часок-другой, а там и Оля придёт? — выдвинул встречное предложение Василий.
— Ну, нет, спать я совсем не хочу. — не одобрил котёнок инициативу сверху.
— И не интересно это совсем, кругом столько всего происходит, а ты говоришь спать. Не буду! — завозмущался Барсик.
— Хм, может это и не интересно, зато приятно, и вообще, на тебя не угодишь. Вот вырастешь, станешь большим и ленивым котом и тогда тебе очень понравится спать. Мы будем лежать с тобой на солнышке и дремать, ну, или о чём ни будь таком беседовать, не важно о чём. — Мечтательно заулыбался Вася.
— Что, что? — не поверил своим ушам котейка. — И вовсе я не буду ленивым котом, ещё чего! — тут же запротестовал он.
— Время покажет. — примирительно сказал паук.
— Ну, и ладно, не хочешь играть и не надо, я сам буду тогда. — Совсем уж обидевшись на Василия, заявил Барсик и побежал весело шуршать под ёлкой.
— Хана ёлке. — невольно подумало насекомое, наблюдая за происходящим.
Ёлку поставили только вчера. Это была роскошная красавица с тёмно зелёной хвоей и пушистыми ветками, а когда её наряжали, то обнаружили даже несколько шишек.
Вася не любил зиму, но просто обожал Новый год. Вся эта сверкающая мишура, хрупкие шары, снежинки на окнах, море мигающий огоньков вокруг и неистребимое ожидание чуда. Всё казалось бы одно и тоже каждый год, всё знакомо, проверено и понятно и всё же, каждый раз это что-то неизменно новое и волнительное. И ты ждёшь этого из года в год, как волшебную сказку со счастливым концом.
Порой, Вася даже заползал на ёлку, туда, в самую гущу ветвей и игрушек, устраивался поудобнее и чувствовал себя буквально эпицентром праздника.
Тем временем, внизу, продолжая бесчинствовать, Барсик схватил в рот мишуру и с важным видом поволок её из комнаты.
— Может этим и закончится? — Выразил робкую надежду паук и почесал макушку.
— Ладно, пойду подремлю немного, совсем что-то я с ним подустал сегодня. — И он направился в свой укромный потолочный уголок.
— Ох, сколько тут пыли то, пыли и даже паутина уже завелась. — услышал Вася сквозь сон голос Олиной мамы. Потом она чем-то загремела и почти в ту же минуту взвыл пылесос.
— Ой! — Вихрем пронеслась тревожная мысль в голове Василия, но не успел он толком проснуться и что-либо предпринять, как мощный поток воздуха подхватил его и жадно затянул в пылесос.
Он ничего не видел, кругом было темно и очень душно, а всё вокруг казалось ну просто забито пылью. Паук чувствовал, что его куда-то несут, но он ничего не мог с этим поделать, оставалось только ждать. Вдруг стало светло, но почему-то очень холодно.
— Пустяки, главное я снова на свободе, а там разберёмся. — думал он, отряхиваясь от пыли и смешно чихая. Но когда Вася огляделся по сторонам, ему стало совсем не по себе. Его вместе с пылью из мешка выбросили в мусорную кучу за домом. Куда ни глянь, повсюду были сплошные сугробы и ни души.
— Какой ужас. — думал он, а сам тем временем спешно бежал к дому. Куча была далеко, и пока он добрался до дверей дома, лапки у него совсем замёрзли.
— Да, это вам не Таити. — неожиданно вспомнил он фразу из недавно посмотренного мультфильма.
— А вот и спасительная дверь, ура! Хотя стой, погоди. — сказал он сам себе. — А что толку, она ведь заперта, мне же её все равно никак не открыть. Вот что теперь делать? — И тут Васе стало по-настоящему страшно.
— Как же мне быть? — Он с надеждой метнулся было к запасным дверям, но, увы, и там его ждала неудача. От волнения Василий оббежал весь дом, наверное, раза три, проверяя все окна и двери, но всё напрасно, кругом было закрыто.
За всей этой беготнёй он и не заметил, что начали опускаться сумерки, опять повалил пушистый снежок, а на улице зажглись фонари. Их свет казался каким-то особенно ярким и праздничным, но ему было сейчас совершенно не до того. Он забрался на наружный подоконник в их комнате и попробовал успокоить мысли. Но разве можно их было успокоить в такой ситуации? Мороз к вечеру становился всё крепче, всё злее, лапки у паука уже совсем плохо слушались, а нос, тот кажется вообще застыл от ледяного воздуха. Так сильно он ещё никогда не замерзал. Но самое плохое было то, что попасть в спасительное тепло дома не было ни каких шансов.
— А я ничего себе так, вполне симпатичный. — совсем уж не к месту подумалось Васе, глядя на своё слегка припорошенное снежинками отражение в оконном стекле.
— Но какая теперь, в сущности, разница… — мрачно размышлял Василий. Ведь ему было уже совершенно ясно, что если он не сможет попасть в дом, то просто умрёт от холода.
Снег пошёл ещё сильнее, но он уже не обращал на него внимания. Вася тоскливо смотрел в их украшенное к Новому году окошко, а его мысли, не зная покоя, рваными кусками носились в голове.
— Я не хочу умирать! Я ведь толком и не пожил ещё, у меня же столько планов, мне столько надо успеть. Вон, Барсика ещё не вырастил, уму разуму не научил. А Оля, как же она без меня будет-то? Мы же всегда с ней беседуем, советуемся. А я как без них? Ой-ё-ёй, да я же и не был ещё нигде, мир совсем не видел, всё как-то не получалось. Да что там мир, я даже Новый год не встретил. — и слёзы выступили у него на глазах.
А там, за окном, словно ничего и не случилось, разноцветными огоньками искрилась ёлка, всё так же у кровати сидел его розовый мишка, а на столе уютным светом горела лампа. Оля по каким-то своим делам ходила по комнате, и Барсик за ней следом, он как обычно гонялся за её ногами.
— Как я хочу туда, к ним! Даже с Барсиком захотелось поиграть, он ведь хороший, просто маленький ещё, глупый. — продолжал неустанно размышлять Вася.
— Только не спать, не спать! Надо двигаться пока есть силы, двигаться, а то точно замёрзну. — и он стал бегать по подоконнику, что бы хоть немного согреться, правда это получалось из рук вон плохо. Лапки закоченели и почти не слушались его, он попытался было потереть их одну об другую, но это тоже не помогало — уж очень сильно он замёрз.
— Я хочу жить! Не спать, надо двигаться! Как же мне холодно! Я не хочу умирать! Только не спать! — упорно повторял Василий, но уже чувствовал, как проваливается в безжизненную темноту.
* * *
Очнулся Вася внезапно, яркий свет ослепил его так, что он с трудом смог открыть глаза и осмотреться. Он снова был в своей любимой комнате, на подушке, а чья-то заботливая рука укутала его в пуховый шарфик по самые уши, да ещё и лампу пристроила рядом, чтобы грела сверху. То-то ему так жарко, даже вспотел весь, но в данный момент это лишь доставляло удовольствие, что после такой-то стужи было совсем и не удивительно.
Рядом с ним, на кровати сидели Оля и Барсик.
— Васенька, ну ты как, тебе уже лучше? — спрашивала девочка, и по её лицу было видно, что она очень переживает.
— Я сразу поняла, что с тобой что-то случилось, когда мама сказала мне про уборку. Зову тебя, зову, а тебя нигде нет, хотя я везде смотрела. Я так расстроилась. А нашёл тебя Барсик, представляешь? Это он заметил тебя в окно.
— Вы меня искали? — удивлённо переспросил Вася. — Я уж думал, что мою пропажу никто и не обнаружит.
— Глупенький, конечно искали, мы же тебя любим. — ответила Оля и повернула лампу, чтобы она не так сильно светила ему в глаза. И даже котёнок, словно подтверждая её слова, начал довольно мурчать.
Он смотрел на них и широко улыбался. Ведь он не просто был рад всему происходящему с ним, нет. Вася был просто совершенно счастлив: он жив, он дома и его любят. Что может быть лучше!
А ещё Василий, конечно, и раньше так думал, но теперь убедился в этом окончательно: какое же это счастье — ЖИТЬ!