Двери в церковь протяжно скрипят, мы входим в темный притвор. Я чувствую
запах свечного воска, который щекочет ноздри. Люблю вдыхать его, сразу трепетно
где-то в области груди от приятного ощущения.
- Дверь прикрой.-говорит отец Михаил, зажигает тусклую лампу.
Тихо. Эта тишина знакома мне, ее можно слушать бесконечно в Храме Божьем.
Пока разгораются свечи, я смотрю, как расположены иконы. На кирпичных стенах
нет росписи или хотя бы краски. Все грубо и просто, как и сам наставник впрочем.
- Где остальные?
- Кто?-спрашивает Михаил.
- Диаконы.
- Ты один, больше нет. Так что можешь быть счастлив. Только ты перед лицом
Господа.
Я удивляюсь, как странно все в Кадыкчане, тяжело мне привыкать к жизненному
укладу. Может со временем я смогу принять его внутри самого себя. Я не люблю
правила, но привык соблюдать их вопреки. Вот и вся причина, по которой
стремлюсь к глупому совершенству и не нахожу его.
Отслужили утреннюю службу в одиночестве. Михаил не слукавил, никто не пришел
на нее, только к полудню пришла Мария Кузьминична, старуха лет восьмидесяти,
не меньше. Маленькая и сморщенная, как сушеная груша. Она помогала убирать свечи,
мыла полы. И в течении дня несколько стариков приползли поговорить с батюшкой,
посидеть на лавочке от скуки. Да еще какой-то инвалид на костылях.
Михаил всем уделил внимание. На обед вернулись домой, и весь оставшийся
церковный день провели в одиноких молитвах. Знаю, о чем молится Михаил, стоя
в алтаре. Его угрюмая фигура отбрасывала тень на каменный пол, подрагивала в
отсветах свечей. Я тоже молюсь за его сына, мне хочется, чтобы он вылечился
от своей болезни. Пусть Господь Бог явит чудо, одно из тысяч, которыми он
награждает нас, а мы не замечаем этого в своем невежестве.
Я вдруг начинаю понимать, есть некий шанс помочь Антону. Приехав сюда,
стал частью этого мирка, я хочу быть полезным в нем, даже необходимым для
Михаила, его сына. Пусть весь замерший в ожидании Кадыкчан поймет-я тот, кто
может дать хоть каплю надежды. Но пока иду за Михаилом к дому, останавливаю
себя. Стоп! Не забывать чему учили в Семинарии-умерить гордыню. Я опять
пытаюсь обойти правила, нарушив заповедь. Господи, прости меня и мои грехи
перед лицом твоим!
- Чего задумался, Мартынов?-Михаил бросает взгляд в мою сторону.- Наблюдаю
за тобой весь вечер, а ты мыслями где-то далеко.
Все замечает наставник, не скроешься.
- Михаил Васильевич, я молился за Антона, думал о нем.
- Спасибо, что исполнил мою просьбу. И что же ты думал?
- Как помочь ему.
Михаил криво усмехается в бороду.
- Пока он сам себе не захочет помочь, никто не сможет этого сделать. Все
начинается с души, диакон Александр. Ты должен это понимать.
- Я все таки попытаюсь.
Михаил промолчал, я думаю, он дал разрешение. Но я не знаю, как это сделать.
Какие слова подобрать, какие действия должны быть. Глупо все, наивно и смешно.
Лечить человеческую душу. Наверное, я не имею права лезть не в свои дела. И
остановиться не могу, раз принял решение.
За ужином Михаил сказал:
- Я виноват в том, что Антон такой. Два года назад умерла матушка. Со мной
случилась история. Никому не расскажу, а тебе, Сашка, захотелось открыться.
Смотрю на тебя и понимаю, ты чистый душой, как младенец.
- Михаил Васильевич...
- Не перебивай, когда говорю. Так вот, после смерти жены пил я сильно. Не мог
терпеть боль, ослабел дух мой тогда. И перед Господом грешен я, не стал
просить помочь остановиться. Вроде как его обвинил в смерти. Не хорошо это,
Мартынов, сам знаю. Закрыл я церковку нашу и поехал в церковное управление
в Сусумане. Стал просить, чтобы отлучили от церкви. Не дали отлучение. Вот
тогда Антошка смотрел на меня. А я пил и не видел ничего кругом, сына не
замечал. А он уходил все дальше и дальше, пока пропасть не возникла. Теперь не
перейти ее, мост рухнул вниз. Вот ты мне и скажи, как собираешься помочь ему,
если он другой жизни не знает.
- Если позволите, я с ним буду рядом.
- Не позволю. Ты приехал служить в церкви, а не с сыном моим нянчиться.
Пришибет он тебя по пьяному делу, а я отвечать стану.
Эх, Сашка, не знаешь ты жизнь нашу...
Мы долго сидели за столом, я рассказал о себе все, что смог. И Михаил
слушал меня, подперев подбородок рукой. Он больше ничего не говорил.
Да и того было достаточно. А я счастливым вдруг себя почувствовал,
что настоятель душу свою открыл перед каким-то диаконом, которого знает
один день. Твердо решил, найду способ изменить мир Антона, вернуть его отцу.
А что для этого сделать? Для начала стоит просто побыть с ним рядом. И пусть
мое непослушание перед Михаилом не станет еще одним горем и разочарованием.
Продолжение-http://www.proza.ru/2017/12/21/131