"К-9. Внеконкурсное произведение ("ВТ")".
Как это было на самом деле.
Война была для всех трагедией и неожиданностью. Семья Марии не была исключением. В 1941 году Маша окончила школу, ей было 17 лет.
Осенью по Подмосковью, практически в ближайших пригородах Москвы, ездили немецкие душегубки, немцы ловили преимущественно молодежь и детей. В мобильных камерах смерти пленников травили газом и сжигали.
Москвичи прекрасно знали о том, что творится в Подмосковье. Знали и старались отправлять детей и молодежь в эвакуацию в Среднюю Азию. Сами же взрослые оставались в Москве, чтобы работать и защищать город.
Машина мама, Женя, очень боялась за дочерей: младшую Веру, которой было 12 лет, и старшую Марию. Маша была красавица с лицом мадонны, темными локонами до пояса и глазами редкого, фиалкового, цвета. Женя очень хотела эвакуировать детей. После гибели на фронте мужа , раненого, в санитарном поезде, который разбомбила немецкая авиация, вопреки конвенции, Женя сходила с ума от ужаса, что детям может грозить гибель в Москве. Если Москву не отстоят. Об этом не говорили, но все думали. Женя была участницей обороны Москвы. Как и Маша, ее старшая дочь.
Наконец, Жене удалось выхлопотать разрешение на эвакуацию для детей, а также места в теплушке. Сопровождать их в Узбекистан должна была тетя, сестра убитого мужа Жени, которую тоже звали Евгения.
Тетка Женя, как звали ее почти все, прошла с боями Революцию и Гражданскую, была вся изранена, так как однажды, в кавалерийской атаке, ее изрубили шашками белогвардейцы. Женечка тогда отползла в кусты, потом ее подобрали свои, а врачи сшили заново. Тем не менее, оружием тетка Женя владела хорошо, потому что была кадровым военным, а за плечами у нее была Военная Академия. Евгения Михайловна уже не рвалась на фронт в силу того, что была искалечена предыдущими войнами. Но она могла бы быть хорошей защитницей своим племянницам, дочерям Жени. Тем более в незнакомой обстановке, в чужой стороне. Своих детей у тетки Жени не было.
Как задумали, на том и порешили. Женя осталась в Москве, как и многие другие москвичи - участники обороны Москвы, а Евгения с Машей и Верой сели в переполненную теплушку и поехали в "Ташкент - город хлебный".
Наконец, после двух недель мучительного пути, чуть не погибнув от бомбардировок вражеской авиации, полуживыми от голода и холода, тетя с племянницами приехали в Узбекистан, в селение под Ташкентом.
Попали беглянки в край, где, как будто бы, не было вовсе Советской власти. Власть была одна - местных баев. На них работало все население, в том числе, эвакуированные.
Нищета в тех краях была страшная. Практически все население бегало в голом виде. Взрослые наматывали какие-то тряпки на бедра, дети же - бегали вовсе голыми. В халатах ходили только баи и их жены.
Эвакуированных никто не ждал, еды и жилья для них не было, вопреки договоренностям и составам с продуктами из Москвы. Тогда тетка Женя, с наганом наперевес (огнестрельного оружия в тех краях ни у кого не было), выбила у местной власти себе с племянницами комнату и стала девочкам нянькой и охраной.
Школы не было, Вера не училась, не до того было. Еды не было. Еда была только у баев. Эшелоны с продовольствием, которые приходили из Москвы и России, грабились местным населением по прибытии поездов. Голодные люди, включая голых детей, облепляли составы с мукой, сахаром, крупами и прочим продовольствием снизу доверху, ломали двери, полы, потолки, вытаскивали мешки, рвали их прямо у вагонов и ели грязными руками свою добычу . Потом тащили мешки домой, больше просыпая продукты по дороге.
Чтобы пробиться к эшелону с провизией, Евгения подходила к составу с наганом и стреляла в воздух. Голые туземцы расступались, пропуская тетку Женю с племянницами, чтобы те могли набрать продуктов.
Маша, красавица Мария, с лицом мадонны, с утра до вечера работала на виноградниках. После каторжной работы, стоя по колено в канавах с ледяной водой (и это после рытья окопов вдоль линии фронта при обороне Москвы, по колено в осенней ледяной жиже), Маша больше никогда в жизни не могла видеть и есть виноград. Тем более, говорила она, настоящего винограда, такого, как "Дамские пальчики" в Узбекистане, в Москве не купить, даже если вас будут заверять в подлинности фрукта.
На этой виноградной каторге Маша заболела малярией. Но Евгения предусмотрительно взяла хинну из Москвы. Так удалось вылечить Машу, ведь аптек, лекарств и докторов в эвакуации не было.
Пока болела Маша, Вера чуть не утонула в арыке, когда бежала по улице. Подскользнулась, а плавать не умеет. А там глубоко, и течение сильное. В общем, Верку еле выловили. Только она простыла сильно, до воспаления легких. Долго лечили, без лекарств-то. Но выходили девчонку, она выздоровела.
Верка вообще была очень живучая. Ее ведь нашли в Сокольниках, когда Женя и ее муж Володя гуляли в лесу с маленькой Машей, которой тогда было пять лет. Вдруг они услышали из травы писк и увидели какое-то шевеление. Думали, что это котенок или щенок. Женя с удивлением произнесла, что это - ребенок человека. Девочку отнесли ко врачу, который поставил ей крайнюю степень недоношенности. По словам доктора, ребенок родился на сроке, не больше шести месяцев. Видимо там, где ее нашли. Родители Маши взяли девочку домой, ее нужно было доращивать до нормального веса, так как она была слабая, синяя и похожая на лягушонка.
Дома, в Сокольниках, Веру (так назвали девочку) положили на печку доходить до нормального состояния. Выживет, значит выживет. Верка выжила, родители Маши удочерили ее и растили, как родную дочь. Хотя и предполагали, кто родил Веру. Но возможная родная мать девочки не признавалась в факте рождения ребенка в татарской семье по соседству с домом Жени. У этой семьи, очень бедной и многочисленной, просто не было возможности кормить еще один рот, да еще и девчонку. Поэтому, наверное, и подкинули. Но дальше выяснять, откуда взялся в лесу ребенок, не стали. Вера осталась в семье Жени и Володи.
В 1942 году, когда появились вести, что можно возвращаться в Москву, а девочки выздоровели, Евгения втолкнула племянниц в теплушку и они поехали домой.
Когда Женя увидела Машу на перроне в Москве, то мать упала в обморок, а, очнувшись, зарыдала, опустившись на колени. Плакала Женя, у которой в Революцию спалили дом в Москве и пришлось жить в уцелевшем подвале, Женя, у которой в Гражданскую погибли все родные, Женя, которая работала в красильном цеху, где, по рассказам Горького, умирали молодые мужчины, так как долго не выдерживали тяжелого труда. Плакала Женя, участница обороны Москвы, Женя, видавшая виды и людей, как профорг крупного предприятия, Женя, потерявшая мужа, моряка с крейсера "Аврора", участника штурма Зимнего дворца, героя и ветерана всех войн, погибшего в 1941 году. Женя кричала и плакала навзрыд, обнимая дочь за колени. Потому что перед матерью стоял скелет. Маша весила 34 килограмма. Когда Женя спросила дочь, что они делали в эвакуации, что Маша так исхудала (ведь не в концлагере была, а в эвакуации), ответила тетка Женя:
- "Маша работала, Верка бездельничала, а я всех нас охраняла". - и потрясла в воздухе наганом.
Потом, вернувшись домой, Маша и Евгения рассказали Жене про эвакуацию. Как это было на самом деле.
В 1943 году Маша вышла замуж за военного летчика Павла, а в 1944 году у них в Москве родилась дочь Таня.
18.12.2017
Москва