18+
Случилось так в недалекое от нас время, встретился я, будучи проездом в городе N, с одной милой женщиной по имени Мария. И была она красива собой, умна, чистоплотна и добра душой. И, казалось бы, что нужно было этой женщине для счастья, но в ее проникновенном женственном взгляде я уловил ноты печали и тоски по чему-то ушедшему навсегда, и мы разговорились. Узнав от меня, что меня интересует все волшебное и удивительное, что касается женской природы страстей, она по-детски хлопнула в ладоши от радости и рассказала мне впервые о лестнице желаний. Не знаю даже, чем я мог приглянуться Марии, и почему она доверилась именно мне, но однажды в преддверии Нового года я решил заскочить к ней, чтобы, действительно, убедиться в существовании той самой лестницы.
Не буду Вас мучить, дорогой читатель, подробностями этой необыкновенной, на мой взгляд, истории, попробую лишь описать ее кратко и без прикрас. Так вот, волшебная лестница существовала, и даже сейчас, наверно, существует для тех немногих счастливчиков, вроде меня, случайных и ничем не обязывающих попутчиков.
Стоит отметить, что Мария была вдова уже более 10 лет, дети у нее давно выросли и учились где-то за границей. В наследство от мужа ей достались уважение в городе и этот прекраснейший дом конца 19 века с белыми, как слоновая кость, колонами и причудливо украшенным мезонином. В свое время дом этот принадлежал то ли царской особе, то ли какому-то князю и сохранил все атрибуты благородного стиля. Он хорошо вписывался в общий ансамбль городского парка, но в годы приватизации, видимо, был успешно выкуплен предприимчивым мужем и получил независимый статус. Рядом располагался городской парк и небольшой живописный пруд, по которому плавали лебеди и утки. Зимой этот пруд замерзал, и местные жители ходили сюда кататься на коньках. Тут всегда звучала веселая музыка, и сейчас, в праздничное время, мигала и сияла новогодняя елка. Хозяйка этого дома Мария каждый вечер прогуливалась перед сном со своей собакой. Это был крупный кобель в самом расцвете сил, чемпион чемпионов, элитная среднеазиатская овчарка, с купированными ушами, с мощной зубастой мордой и недоверчивым взглядом к каждому, кто рисковал познакомиться с его хозяйкой. И все же некоторым удавалось разговориться с дамой, сделать комплимент, пофлиртовать. И, каково их было удивление, когда женщина отвечала взаимностью и даже обещала минуты страстных утех в доме напротив, если кто-нибудь, конечно, отважится проникнуть к ней в спальню и не побоится ее Вольдемара. Двери она предусмотрительно не запирала.
Ее опочивальня располагалась на втором этаже и выходила окнами как раз на этот живописный пруд. Ухажеру, потенциальному любовнику нужно было прикинуться беззаботно гуляющим прохожим и ждать особого сигнала. Обычно на втором этаже зажигался свет, и закрывалась зеленая гардина, за которой можно было видеть прекрасный женский силуэт, причесывающий перед зеркалом свои густые шикарные волосы и расстегивающий лиф перед сном, и силуэт огромного кобеля, лежащего рядом на постели лениво позевывая и виляя обрубком хвоста. И тогда смельчак заходил в дом, осторожно оглядываясь по сторонам, вытирал по инерции или по воспитанию свою обувь, чтобы не наследить, об персидский коврик у двери и поднимался по мраморной лестнице с золочеными перилами, которая вела на второй этаж.
Стоит отметить, в основном, среди отваживающихся проникнуть в спальню самой желанной женщины того времени, скорее оказывались несмелые мужчины, ибо, как утверждала Мария, никто так и не добрался до ее кровати. Кто вскрикивал от ужаса или страха на первой ступени, когда слышал доносившееся сверху злобное рычание пса, и уносился прочь, сломя голову. Кто-то скатывался с грохотом вниз, забравшись по ней наполовину. И было пару-тройку смельчаков, которые уже могли дернуть ручку двери самой спальни и броситься в объятия этой безумно привлекательной женщины, но что-то их останавливало в последний момент, и они уходили ни с чем, с понурыми лицами, иногда тоскливо оглядываясь на манящий свет за зеленой гардиной, где все еще был виден силуэт женщины, делающие свои вечерние туалеты.
В этот вечер судьба была ко мне благосклонна. Немного промерзнув на морозе и перебирая ногами, я топтался на месте у большой елки и смотрел на окно второго этажа. Свет долго не зажигался, и я думал, уже, что весь этот предыдущий разговор с Марией был всего лишь шуткой, но вскоре я увидел все в точности, как описывала эта интересная женщина. Зажегся свет, зеленая гардина закрылась, и я отчетливо увидел силуэт этой женщины и ее грозного пса, которого она ласково трепала по холке. Признаюсь, у меня взыграла кровь, я потерял чувство опасности, откровенно представив себя на месте этого сукиного сына; и ноги мои, уже изрядно промерзшие, сами понесли меня мимо катающихся на катке беззаботных мальчишек, мимо елки и каких-то небольших кафэшек в сторону этого манящего света, туда, где меня очень ждали нежные руки одинокой вдовы.
Вскоре я вошел в этот дом, озябшими руками отворив незапертую дверь, и остановился на коврике. В доме было тепло, и я какое-то время стоял и приходил в себя от мороза, дуя в ладони. С меня стекали струйки быстро тающего снега, а я жадно, с трепетом вдыхал аромат знакомых прежде духов, перемешанный с запахом псины, и думал, что мне делать дальше. В прихожей горел свет, и я сразу увидел ту злополучную лестницу, по которой шли мои предшественники, но по тем или иным причинам оставившие желание идти дальше. Я осторожно зашел в холл и остановился у первой ступени. Моя рука невольно коснулась золоченных перил, и я услышал приглушенный женский стон в период высшего наслаждения и мое имя. Меня очень желали и звали наверх. И я, проведший долгое время без женщины, невольно ощутил в себе сильное возбуждение, несмотря на страх перед собакой, потенциально моим соперником. Он почувствовал меня сразу, и я услышал грозный лай, немного приведший меня в чувство, и по инерции я сделал шаг назад, но меня снова позвали, уверяя в том, что собака не кусается и мне не стоит ее бояться.
Я колебался. Безусловно, физически я проигрывал в схватке с этой псиной. Даже если у меня был бы в руках нож или пистолет, я знал, что такое мощное животное успеет разорвать меня на части, даже будучи смертельно раненным. Да и бить в такой ситуации мог только человек с холодными бесчувственными нервами. Я таким не был. Я просто хотел тепла и даже, скорее, просто иметь возможность познакомиться с Марией поближе.
Я поднялся опять на вторую ступень, несмотря на яростное рычание Вольдемара. В этот момент дверь наверху приоткрылась, и я увидел прелестную белую ручку Марии, кидающую в мою сторону свой бардовый лиф. Он упал посередине лестницы, и я решился преодолеть эти ступени страха. По крайней мере, я рассчитывал, что если хозяйка спустит своего пса, то я все же успею сбежать вниз и закрыть за собой дверь, прежде чем острые зубы зверя врежутся в мою горячую плоть.
Лиф безумно пах сладкими, почти пьянящими и дурманящими ароматами этой странной женщины. У меня кружилась голова, я стал умолять ее прекратить эту глупую игру, пристегнуть или утихомирить ее пса, обещая взамен любить ее так, как никого ранее не любил. Я действительно был готов на многое. В ответ я услышал ее едва заметный смех, переходящие в стон сладострастия, и даже лай Вольдемара не в силах был отрезвить меня, и я решился. Будь, что будет. По крайне мере, я неплохо пожил эту жизнь, я знавал много приключений, рисковал, в каких-то городах меня ждали и любили такие же одинокие малознакомые женщины, и, в целом, удача никогда не оставляла меня. Кто не рискует, тот не пьет шампанское. И, словно специально, я услышал, как вылетела пробка из открываемой бутылки. И звон бокала от соприкосновения с горлышком все больше разжигал мою охоту проникнуть туда наверх по этой волшебной лестнице.
Я сделал два, три шага, все еще робея, понимая, что уже не успею спуститься вниз, если вдруг выскочит Вольдемар, и в то же время, надеясь на лучшее. Да, теперь я полностью осознал власть Марии надо мной. Моя жизнь была в ее руках. Дверь наверху снова отворилась, и я замер, жмурясь от неизбежности. Неужели она спускает пса? Но в лучах света я увидел ее белоснежную ручку с кружевными из легчайшего шелка трусиками, и в это мгновенье почувствовал их нежное касание на своем лице. Оставалось две ступени, но этот Вольдемар оказался сущим дьяволом. Он залаял неугомонно и люто, и я уверяю вас, мой дорогой читатель, что от этого лая, звучавшего почти у самого моего уха, даже у смелого человека могли сдать нервы. И у меня они сдали, я бросился вниз, но, видимо, волшебная лестница не пускала. Я потерял ориентир, потому что глаза мои были на миг прикрыты изящным шелком, и перепутал движение вниз с движением вверх. Первое что я почувствовал, это удар своего лба о дверь спальни. Удар был настолько сильным, что дверь вышибло вовнутрь, и я какое-то время смотрел ошарашенными глазами, оглядываясь и не понимая, почему я здесь наверху, а не на улице, бегущий с позором поражения.
Второе, что я увидел, это восхищенный взгляд Марии. Она лежала обнаженная на спине, лаская себя своими красивыми тонкими пальцами. Ее тело, обмазанное благовониями и маслами, извивалось от собственных ласк.
- Ты сделал это, милый, - прошептала она, одной рукой беря полный фужер шампанского и предлагая мне.
Я совсем забыл про Вольдемара, а он уже лизал мне руки и, выхватывал, играя острыми, как бритва зубами, то, что было зажато в них - нижнее белье своей любимой хозяйки.
Я отдал ему это без колебаний, на ходу избавляясь от своей нелепой одежды, осушая невероятно вкусное шампанское и впиваясь жадно губами в горячую плоть этой безумно красивой и одинокой женщины.
О, как мы любили друг друга! Помню лишь, салют за окном, отдаленные и восторженные крики толпы да тихое сопение Вольдемара, уютно устроившегося в наших ногах и не обращающего никакого внимания на шум с улицы и на наши неугомонные стоны.
Мария, а ты помнишь?