Водомер тринадцатый

В старом парке, на дне небольшого пруда, жил Водомер тринадцатый. Почему   Водомер, да ещё и тринадцатый?  Да потому, что в семье Водяных он родился по счёту тринадцатым, а из-за того, что оказался ростом меньше всех своих братиков и сестричек, отец, в шутку, прозвал его «Водомеркой», но когда он повзрослел, то все стали уважительно называть его Водомером. Распределяя наследство, отец выделил ему именно этот, находящийся в парке, пруд. Только тогда вода в нём была ещё такой чистой, что и рыбы в ней плавала, и люди её пили. Но со временем всё меняется и не всегда в лучшую сторону. Вот и его пруд с годами зарос зеленью, дно его покрылось илом, а вода в нём стала непригодной не то, что для питья, но даже для купания.  Одни только уточки обожали этот пруд. А Водомер тринадцатый, прячась от людей за ствол огромной сучковатой ели, что лежал поперёк водоёма, подолгу смотрел на возню их стаек. Но однажды, на тропинке, что пролегала почти у воды, он вдруг увидел Бабу-Ягу. Сначала, Водомер подумал, что обознался. Ну, мало ли на свете старушек, похожих на неё?  Но только эта была, просто вылитая Баба-Яга: и фигура точно такая же, как у неё её, и походка, и даже, рука, сжимающая железный посох, но вот лицо, почему-то, совсем не её!  Некоторое время он, молча, наблюдал за старушкой, чтобы уже окончательно убедиться в своей правоте. А когда увидел, какими горящими глазами, укрывшись за деревом, смотрит она, на бегающего по полянке, малыша лет трёх, четырёх, то все сомнения в нём пропали. Это точно была она: Баба-Яга!   Однажды, когда возле пруда не оказалось ни одного человека, а старушка снова куда-то направилась по тропинке, он не удержался и окликнул её.  Но та, от страха, даже за куст присела. Ведь у неё и в мыслях не было, что её и в человеческом обличье, кто-нибудь узнает.  Но, поняв, что крик исходит от Водомера, она вдруг бросилась к нему, как к самому дорогому родственнику. Если бы он находился не в воде, а на суше, то, в порыве радости, она, наверное, просто задушила бы его в своих объятиях.  Из её сбивчивого рассказа он узнал о том, как она попала сюда, и, что с нею произошло за последние годы и почему у неё так сильно изменилось лицо.  Оказывается, большая группа туристов, блуждая по лесу, наткнулась на её избушку и, воспользовавшись отсутствием хозяйки, разобрала на дрова всё, что было  в ней сделано  из дерева.  Они им, видишь ли, понадобились для того, чтобы сварить её бедные курьи ножки, которые служили ей верой и правдой не одно столетие.   Когда Яга вернулась домой, то не смогла найти не то что своей избушки, но даже котла с ковшиком.  И вообще: всё, что она нажила за свою многовековую жизнь, они  утащили с собой.  Это у них теперь мода такая появилась -  старую рухлядь собирать, которую они антиквариатом называют.   И кто же после этого настоящий разбойник: она или эти бессовестные туристы?  А поскольку, ограбили они её, что называется, «под чистую», решила Яга из леса перебраться поближе к этим самым людям. Ну чем она хуже их!  А, чтобы они не припомнили ей старые «заслуги», попросила она косметолога изменить её лицо до неузнаваемости.  За эту операцию пришлось ей, бедной, отдать почти половину своего золотого запаса, что у неё в горшке на чёрный день был припрятан.  А на вторую его половину она себе новые зубы вставила. И всё бы ничего, но только ведь ей ещё и жить надо было где-то! Спасибо Кощею: не оставил он свою подружку в беде и, по старой злодейской памяти, одолжил ей на домик золотишка толику. Вон там, в конце пруда, где самые густые заросли, она теперь и живёт в избушке, больше похожей на курятник.  После такой жалостливой истории, Водомеру, его жизнь в крошечном, грязном пруду, просто райской показалась.  И пусть русалочки в нём росточком с пескарей, да и сам он не великан, зато им всем так удобно вечерами в мутной водичке в прятки играть. А люди смотрят на круги, расходящиеся по воде, и думают, что это рыбки веселятся, ну и пусть думают. Они же не знают, что настоящей рыбы в этом пруду уже давно нет. Последнего сома русалочки подарили ему на день рождения лет двести назад. Он тогда для него настоящим другом стал.  Люди в парке с собаками гуляли, а его в пруду, от разных бед, лучше всякого пса, усатый дружок охранял.  Жаль только, что сом тот не вечен был. Когда его не стало, он потом ещё долго по нему горевал. Но про это Водомер тринадцатый своей, вновь обретённой подружке, не стал рассказывать. Хотя она и живёт среди людей, но в душе-то, всё равно, как была Бабой-Ягой, так ею и осталась: сентиментальности в ней – ни на грош! Вон как на детишек-то смотрит! Бр-р-р!