Я спрыгнул на серый пляж, распинывая куски припайного льда, отряхнул штаны и обернулся, чтобы помахать на прощание Беорну Молодому, моему новому другу. Он пожелал мне удачи, но был расстроен тем, что я совершаю необдуманный поступок, отправляясь неизвестно куда, неизвестно зачем и ладно бы за славой для своего меча и песни. Видать, ему не был знаком Зов, это не каждому дано.
Я быстро поднялся по крутой тропе и встал над обрывом, бросил взгляд на море. Беорн будет здесь три дня и, как бы он не был расположен ко мне, после окончания этого срока ждать дольше не станет. Мне дольше и не надо. Я повернулся к морю спиной – передо мной было каменистое плато, местами поросшее хвойником. Зов в моей груди не умолкал и я двинулся на северо-восток, стараясь придерживаться берега. Зима в этих краях только началась и снега было еще не очень много, поэтому идти было легко. Сушеной рыбы мне должно было хватить, да и коренья кое-какие я с собой взял. О предстоящем я не думал – негоже болтаться под ногами у норн, когда они плетут своё кружево.
День выдался морозным и вьюга будет еще не скоро – это я точно знал, мои колени никогда еще меня не подводили. Я накинул меховой плащ и выбрался из дома. Мои люди были заняты, дело делалось, но приглядеть не помешало бы. Я кликнул Торхалла и мы пошли проверить, как грузится кнорр. Ночью был странный сон, из тенет которого я еще не вышел. Ингигерд мне так ничего вразумительного не сказала, ведьма старая.
Наступил вечер второго дня, уже было достаточно темно, когда я тенью прошел мимо дружинников ярла, как я слышал, имя ему было Свальдабард Старый Вепрь. Я по-прежнему не знал, зачем пришел сюда, но зов не умолкал, а я привык ему доверять, ибо не раз избегал опасности и изведывал удачу, следуя ему.
Стражники возле Дубового Дома вскинули мечи и преградили мне путь, удивление читалось в их глазах, удивление, но и решимость. Я откинул меховой капюшон и назвал себя. Один из дружинников приоткрыл дверь, видимо, позвал другого, чтобы тот передал ярлу мои слова. Вскоре меня пригласили войти. В доме было натоплено и хорошо освещено и я остановился, позволяя глазам привыкнуть к свету.
Дверь отворилась и вошел молодой воин. Воин и скальд, я сразу заприметил зачехленную арфу у него за плечами. Его звали Старкрад, как я понял. Я хотел заглянуть в его глаза раньше, чем он увидит меня, ибо что-то странное почудилось мне и будто тень из сна коснулась крылом своим моего сердца. Вот он повернул голову и волна молний накрыла меня.
Когда мои глаза попривыкли к свету, я увидел у дальней стены худого невысокого старика в богато расшитой рубахе и меховом жилете, светлые волосы были расчесаны на прямой пробор и обрамляли его длинное лицо с волевым подбородком, стальной взгляд приковал меня к месту. Волна белого света вдруг вырвалась из груди, меня охватила великая дрожь и я понял, кто сидит передо мной. Ни одна вёльва не скажет этого. Ни одна. Но я знал точно - я был им, был много жизней назад, я родился им, я умер им и теперь я смотрел в свои собственные глаза. Тот, кто ныне звался Свальдабардом, тоже знал, что перед ним стоит его далекое будущее.
Я уже успел овладеть собой, ибо увидел его раньше. Поманил рукой и указал место напротив себя возле очага. Мои люди, конечно, обратили внимание, что сегодняшний посетитель, который назвался своим настоящим именем, хотя мог бы назваться Гестом, не просто странник. Этот неуместный интерес был ни к чему и я стал задавать обычные вопросы, он отвечал, как обычный воин. Я попросил его спеть, кивнул на арфу. Тот, кого ныне звали Старкард, ухватился с облегчением за это предложение.
Старый вепрь понял сразу, что нужно отвлечь внимание от моего странного появления, поэтому я много пел в тот вечер – о богах и героях, о прошлых победах ярла и его будущих делах, о которых знал не понаслышке. Его дружина и женщины были довольны. Вскорости Свальдабард устал и все разошлись, меня уложили в дальнем углу. Я плохо спал в ту ночь, постоянно ловил на себе взгляд старого ярла. Я прекрасно понимал, о чем он думает.
Я не спал всю ночь. Меня не отпускала эта немыслимая волна белого света, что я почти не чувствовал ни скамьи, на которой сижу, ни постели. Он – это я. Двое и один. Ни одна вёльва не скажет об этом. Ни одна. Страх смерти, что накатывал на меня последнее время всё чаще и о котором я не мог никому рассказать, теперь ушел в неизбывную тьму.
С первыми лучами солнца мой гость отправился туда, откуда пришел с его последними лучами. Я вышел проводить Старкарда и долго смотрел ему во след, когда и след его уже простыл. Я знал, что эта встреча оставила в нас обоих зарубки как на камне и тот, другой я покроет себя славой скальда силы больше, чем славой воина. В моей руке был его подарок - костяная пластина с искусно выжженным на ней боевым вепрем, из его раскрытой пасти торчали острые мощные клыки.
Нос нашего драккара нетерпеливо разрезал волну, стремясь к далекому острову на северо-западе, о котором столько говорили в последнее время. С момента моего возвращения Беорн всё поглядывал на меня, но вопросов не задавал. На моей левой руке красовалось золотое запястье с двумя воронами и Великим Древом, а в кожаном кошеле на поясе чужеземное и очень удобное огниво. Оно прослужит мне долгие годы, я знал это. Знал я также и то, что Свальдабард проживет еще долго, прибавив к славе воина славу мудреца.