Назад, к части шесть: http://www.proza.ru/2017/12/17/1302
ГЛАВА 7
Два дня я не вспоминал о событиях последних месяцев. Ни разу не вспомнил о том состоянии, в котором я находился. Начисто забыл о недочитанном дневнике. Водкой будто прополоскало мозги. Теперь в голове, как незасеянная пашня. Ни сорняков, ни благородных всходов.
В исходное состояние меня вернул компьютер. Открывая вордовский файл, на экране монитора всплыл текст моего рассказа о первой любви, который я писал для Виталия. А теперь я должен написать рассказ по прочтению дневника. Я совсем забыл о своём обещании.
Я опять потерял покой. Надо выкраивать время для чтения дневника. Вспомнилась позавчерашняя встреча с Олей. Встреча превратилась в наши разборки наших прошлых отношений.
Позавчера я решил, что нет смысла разбираться в Таниных делах и искать причину разрыва наших отношений. Сделала это Таня. Всё равно ничего не изменить. Изменить что-то можно было до января 1983 года. Тогда я был свободен от всех обязательств. И принял бы Таню, вернись она ко мне. Но с первого января 1983 года ситуация в корне изменилась.
Теперь появились новые обстоятельства. Теперь есть Виталий. И нет сомнений, что он мой сын. А его мама — мною, в юности, любимая девушка Таня. И теперь я не имею права отступится от всего что происходит.
Есть все основания считать, что Виталик о моём существовании всю свою жизнь не знал. Таня по каким-то причинам не удосужилась рассказать ему об отце. Был ли другой мужчина в Таниной жизни после меня — мне не известно. Виталий про это мне ещё ничего не сказал.
Вся эта история началась с октября 2016 года. А для Виталия ещё раньше — весной. Тогда он нашёл мамин дневник, пролежавший в чулане на книжной полке среди книг двадцать два года. И в это с трудом верится.
Получив информацию из дневника, он пустился в поиски отца. И нашёл меня.
Из всей этой истории Виталию я не доверяю только в одном моменте. Я не верю ему, что дневник и письмо попали ему в руки только весной 2016 года. И странно, что переписку со мной начал через «личку» на YouTube. Имея адрес на конверте, без проблем можно было обратится по нему. Вообще с этим роликом на YouTube странная история.
У меня есть подозрения, что адрес он узнал значительно раньше. Я думаю, что ещё в конце 2013 или начале 2014 годов, он уже знал адрес. То есть дневник и письмо он обнаружил раньше. И появлялся по этому адресе не один раз. Основанием так считать, я могу по сообщениям моей мамы, которая проживала в той квартире до начала августа 2015 года. Но это только мои предположения.
Как-то летом 2014 я заехал маму попроведать. Она последние годы проживала по тому адресу, что прописан Таниной рукой на конверте. Маму не застал — она отлучилась в магазин. Открывать дверь своими ключами не стал и прогуливался вдоль дома. Показалось мне, что следят за мной. Огляделся и увидел мужчину, который прогуливался вдоль дома по тропинке за редкими кустами акации, метрах в пятнадцати. И он явно проявлял интерес к маминой квартире. Так мне показалось. Он останавливался и смотрел на окна маминой квартиры. Может и не на окна смотрел, а на то, кто входил и выходил в подъезд. Тогда он мог увидеть меня, ведь с мамой мы встретились у подъезда. Точно не уверен, но вроде это то мужчина дважды прошёлся по тротуару вдоль дома мимо окон. И каждый раз смотрел на окна. Я стоял у окна и курил в открытую форточку. Взгляды наши встречались. Но уверенности у меня нет, что это был Виталий.
Об этом я недавно вспомнил, когда прокручивал в голове первую встречу с Виталием. Вспомнился момент моего входа в кафе. Я зашёл, а Виталий сразу встал и направился мне на встречу, будто уже знал меня в лицо. Я же собирался узнать человека по форменной одежде лётчика. Я был на сто процентов уверен, что незнакомец, пригласивший меня в кафе, придёт в форме, раз представился, что он лётчик гражданской авиации. Но Виталий предстал передо мной в гражданском костюме. Тогда я и значения этому не придал.
Ещё в 2013 году мама у меня «познакомилась» с Альцгеймером. Потому некоторым её фантазиям я не верил. Она сочиняла небылицы. Рассказывала нереальные истории. А ещё у ней пропал страх к посторонним людям. Она спокойно запускала их в квартиру. Потому маму взяли под контроль. И постоянно приходилось ей напоминать о бдительности.
В 2014 году я узнаю, что к ней не раз приходил мужчина, по маминым прикидкам, в возрасте от тридцати до сорока сорока лет.
— Мама, а мне бы сколько лет дала? — спросил я у ней, чтобы понять её способность оценить возраст человека. Уж больно велик был разброс её оценки возраста того незнакомца.
— Тебе-то я знаю — «писят семь», — с ухмылкой сообщила мне мама.
Трюк мой не удался.
Когда я спросил о том, кто у неё был, услышал в ответ, что это был внук.
— Мама, какой может быть внук? У тебя только внучка есть.
Но она упорно доказывала, что он представился внуком.
— Так он бы и Путиным представился. Что — тоже поверила бы?
— Я не дура, Путина я знаю.
А на вопрос, кто-же у него родители, она ссылалась на меня и Ирину.
— Мам, а внучка у тебя есть?
— Есть, Аня!
— А как его зовут! — я был уверен, что она назовёт имя Иван.
Так зовут сына моего двоюродного брата. Но он не баловал её визитами.
— А я не спросила имя. А может забыла. Может он не сказал.
Эта фраза вышибла мне мозги. Про внучку она знает, но и внук виртуальный есть.
На вопросы о чём она с «внуком» говорила, вспомнить ничего не могла. Из ценностей и денег в доме ничего тогда не пропадало. Про себя я думал, что у «внука» этого фамилия Альцгеймер.
Я не стал Виталика выводить на чистую воду, касаемую времени его находки дневника и письма. Не хочется смущать парня. Повесть эту я пишу по его просьбе и по окончанию передам ему. Прочтёт и, может, сам решится сказать правду. Криминала в этом я не вижу. Ну, а если я не прав, то обижаться на меня не за что. О многом, о чём пишу в этой повести, касается и лично меня.
Теперь только Виталий на уме. Несмотря на беспрекословное моё согласие с фактом, что Виталик наш с Таней сын, голове вертится вопрос: «Почему Виталий не сказал прямо о нашем кровном родстве?» Значит он до конца не уверен в этом. Может он стесняется предложить мне генетическую экспертизу?
Почему? Почему Таня оставила столько загадок? И я снова засел за чтение дневника.
В самом начале дневника я узнал, что в двадцать два года Таня впервые вышла замуж. А если быть более точным и придерживаться Таниному изложению, то её выдали замуж. Так она называет это событие в своей жизни. Брак распался меньше, чем через два года. С тех пор и стала Таня вести дневник.
Стыдно за ту мысль, которая мелькнула тогда в голове:
— Значит я не один пострадавший.
Но через несколько страниц я узнаю причины расторжения брака. Всё банально просто. Таня была признана бесплодной и ей предложили уйти из семьи. Там очень ждали внуков, но «ледышка» не дала им радости на старости лет.
А мне стало стыдно перед собой, что плохо подумал о Тане.
Понятно, что Таня вышла замуж второй раз за мужчину с ребёнком. И опят не вышла, а выдали. Но зачем было соглашаться на это замужество, если даже я видел, будучи юношей, что отношения у них с Сашей очень натянутые. Будто и не муж с женой. А мои отношения с Таней к концу лета 1973 года происходили почти на глазах у Саши. И он молчал. Так же, как молчала и моя бабушка. Как сговорились будто.
Я повторюсь, что прочитанная мной ранее фраза снесла мне мозги. Фраза из которой было понятно, что Лёша не родной сын Тани. Я писал в первой повести о том, что Саша увёз Лёшу к своей матери — Лёшиной бабушке. Об этом прозвучало в длинном бабушкином монологе о новых соседях: … «Сынишку вот надысь Саша к матери в деревню увёз».
Не даром мне казались взаимоотношения Саши и Тани странными. И мамой она какой-то «особенной» казалась. Но к Лёше она часто ездила в то лето 1972 года.
Из-за того, что читать дневник трудно, перечитывал не на раз, а потому чтение продвигалось медленно.
Оля предложила встретится.
В ожидании дня встречи, всплыли события того ноябрьского вечера 1980 года, когда я очнулся от пьяного угара на Олином диване.
— Как я у Ольги-то оказался, — закрутилось в мозгах.
Я сел на диван. Оля не спала, просто лежала.
— Оля, я как у тебя оказался?
— Я тебя привела. Ты спал сидя на ступеньках между этажами. Я позвала, ты пошёл. Допился, не помнишь ничего. Не стыдно, студент? А гитару зачем разбил? Где теперь такую купишь?
Мне не хотелось выслушивать Олины воспитательные речи.
— Я домой пойду, — засобирался.
— Иди. Я бабушке твоей сказала, что ты у меня. Так что не переживай.
Я направился в прихожую. Зачем-то надел куртку. Мне ведь только на первый этаж спуститься. Запутался опять в замках, как всегда. Оля наблюдала, навалившись на косяк двери.
Я не успел опомнится, как Оля повисла на моей шее. Чем-то волшебным обладала прихожая в Олиной квартире. И я остался.
Этот случай снова сблизил нас. Мы стали встречаться.
Продолжение, восьмая часть: http://www.proza.ru/2018/05/17/1393