Сначала она даже не могла привыкнуть к тому, что она счастлива. Она так отвыкла от этого чувства, что сначала путала его с неврозом. Ведь её понимание счастья было другим. Таким, как описано в соц.сетях, когда рядом с тобой не мужчина, а герой комедийного боевика, превращающегося вечером в самого богатого человека на земле, а утро должно быть похожим на фильмы про Рождество. А потом, когда она стала замечать, что её радуют самые обычные вещи, когда он машинально чмокает её, когда уходит, потому что он не уходил пока не прикоснётся к её губам своими. Именно машинально. Она думала, что никогда не станет чей-то привычкой, а оказывается, он только этого и хотела. Она стала ловить себя на том, что покрывается мурашками от одной мысли о его теле. И его тело не блестело на солнце и не играло буграми мышц. Эти мысли не были пустой похотью. Это было что-то другое. Если и была жажда его тела, то она была схожа с самыми лучшими в жизни, которая она испытывала, взлёт гигантской стаи фламинго над водой, когда их крылья хлопают, словно тысячи бабушек взбивают перины. Когда он пускал «лягушек» по воде, а когда камушек касался воды, подпрыгивая, разбивал на ещё более мелкие искры рябь заходящего солнца. Она думала, что когда наконец-то встретит Того Самого, то они будут жить как в сериале Инстаграмм – с букетами, которые не влезают в кадр, держась за руки на рычагом трансмиссии дорогого купе, тянущей его за руку по прозрачным водам белоснежных пляжей. Но она не знала, что вытащенная, единственная роза из-за пазухи на морозе будет ей роднее букетов. И он был героем её боевиков. Потому что он защищал её. Он укрывал её, когда она мёрзла. Приносил чай и лекарства, когда она болела. Ругал её, если она тащила тяжёлые сумки, вместо того, чтобы позвонить ему. Он не лез в драки, но она знала, что если понадобиться он отдаст жизнь за неё. И она никогда не хотела этого проверять. Она не думала, что будет рада ездить с ним ворчащим по магазинам, на самом обычном седане, что будет неимоверно довольна вытянутым ногам на диване, в воскресенье вечером, когда дети уснули, домашние дела переделаны, а его рука прижимает её к себе.
Она не снизила планку счастья. Она просто унесла её и спрятала её от всех. И она каждый раз покрывалась мурашками, понимая, что счастлива просто потому, что она может себе позволить быть счастливой. Счастливой с ним. С ним одним. Вдвоём.