Цитата из "Леший Глава 1"
То погожее июньское утро запомнилось семилетнему Алеше, и подняло отцовский авторитет на недосягаемую высоту, хотя рыбалка и не удалась. У отца и сына было любимое местечко в уютном заливчике неподалеку от дачи. Расположились, как всегда, в тени развесистой ивы. Размотали снасти. Сын владел современной телескопической удочкой, отец пользовался любимой, хотя и старомодной, бамбуковой трехколенкой.
Их было трое – два молодца и девица. Парни выглядели типичными представителями хозяев новой жизни. Стриженые головы крепко сидели на бычьих шеях. Широкие штаны, черные кожаные куртки и золотые цепи свидетельствовали о принадлежности их принципалов к элите общества. Мерно жующие челюсти - об американском образе жизни.
Девица в протертых до дыр джинсах, раскрашенная так, что о ее внешности можно было только догадываться, небрежно держала на плече дорогущий японский магнитофон, вещавший голосом, оплеванного властью, народного барда:
«Всего лишь час до самых главных дел:
Кому - до ордена, ну, а кому - до "вышки".»
Из баулов, в руках мужской фракции пришельцев, торчало многообразие винно-водочных бутылок, шампуры и другие принадлежности культурного досуга. Оглядев поляну, мельком задержав взгляд на рыболовах, предводитель камарильи, нагловатого вида бычок с кольцом почему-то не в носу, а в ухе, удовлетворенно заметил: «годится». Освободившись от сумок, молодцы направились к рыбакам.
Предводитель, глядя куда-то мимо, повелительно произнес: «Эй ты, плесень, сматывай удочки. Даю три минуты. Потом штрафные санкции».
Отец погладил Алешу по голове, встал, отсоединил нижнюю секцию удилища – метровую бамбуковую палку с медной трубочкой на конце – и, опираясь на нее, подошел к разглядывающим окрестности, мирно жующим дядькам. Что он сказал, Алеша не слышал, но понял – папа их поругал.
Предводитель скорчив ужасную рожу, замахнулся на отца растопыренной пятерней.
Мальчик испугался и зажмурился. Когда открыл глаза, увидел папу стоящего на том же месте и плохих дядек, ковырявшихся возле него. Один дядька лежал на боку, поджав колени, беззвучно, как рыба, открывал и закрывал рот. Второй, стоя на карачках, вытирал разбитый нос и ругался словами нехорошими и малопонятными: «… порву падла, … козел долбаный». Папа подошел сзади и легонько стукнул ногой туда, где у мальчиков есть нечто, чего нет у девочек. Дядька взвыл, потом заскулил, но ругаться перестал. В наступившей тишине, из магнитофона в руках ошалевшей девицы, Высоцкий советовал:
«И ежели останешься живой -
Гуляй, рванина, от рубля и выше!»
Полежав и отдохнув, пришельцы молча удалились. Ловить рыбу почему-то расхотелось. Собрались и пошли домой. Войдя в калитку, отец произнес: «мамке не говори», и заговорщицки подмигнул. Алеша расплылся в улыбке – у них всегда была какая-нибудь тайна, а эта будет самая-самая, почище гнезда мухоловки с птенчиками.
Позже узнал - отец не всегда был профессором. На рубеже сороковых и пятидесятых под строевую:
«Чекисты мы, нам Родина доверила.
Всегда беречь родной советский дом.
Вперед, за Сталиным ведет нас Берия,
Мы к зорям будущим уверенно идем»
сержант Павлов четыре года лихо маршировал по плацу в составе разведроты полка специального назначения МВД СССР, а между строевыми смотрами гонял бандеровские банды по лесам Западной Украины. За те годы на практике освоил приемы русского рукопашного боя, и, даже сорок лет спусти, владел ими не хуже, чем либераллисимус (заслуженный сын юриста) - словоблудием. В ближнем бою простая палка в его руках была оружием таким же грозным, как верный и безотказный СКС - самозарядный карабин Симонова.
Случай на рыбалке имел продолжение. Недели через две на ту же поляну вышли четверо. Двое старых знакомых, в кожанках, и двое новых, в спортивных костюмах. Один из новеньких, высокий крепкий малый, небрежно помахивал милицейским демократизатором*. Отец проделал знакомую операцию с удочкой и, держа палку двумя руками перед собой, двинулся было навстречу, но остановился, опустил оружие. Шедший впереди здоровяк, будто споткнувшись, притормозил. Смущенно улыбнулся, спрятал дубинку за спину, вежливо поздоровался:
— Здравствуйте Владимир Алексеевич
— Здравствуй Витя, давно тебя не видел, чем занимаешься?
В этот раз плохим дядькам опять не повезло. Их били вдвоем, чинно и благородно, - немного дубинкой и чуть-чуть ногами. А Витя через пять лет привел Алешу в боксерский клуб и навсегда остался его личным тренером, даже когда бросил тренерскую работу и организовал свой ЧОП*.