Когда в машину погрузили все решетки, Лаврентий подошел к Демьяну и сунул ему в руку небольшой сверточек, и дружелюбно, похлопав по ладони, сказал:
- Спасибо!
- Можно один вопрос? – вышел из-за спины Демьяна Илья.
- Давай, - смерив его взглядом, вытерев белым платочком свои ладони, Лаврентий сощурился. – Ну! Не тяни время.
Илья переступая с ноги на ногу промолвил:
- Извините, я не знаю, по адресу обращаюсь, или нет.
- Нет! – мотнул головой Лаврентий и, сморщившись еще раз прищурено посмотрел на Илью, и пошел к своему джипу. И перед тем как сесть в него, повернулся к Демьяну с Ильей и сказал, - я вам не прокурор!
Когда джип и грузовик скрылись за поворотом, Илья развел плечами и тихо крикнул:
- Ну и пошел, ты, лысый!
- Илюш, ты о чем с ним хотел поговорить? – поинтересовался Демьян. – О тех разбойниках, что ли?
- Да, - ответил Илья и сел на скамейку рядом с Борисом.
- И откуда ж он знал, о чем ты будешь с ним говорить? – удивился Демьян.
- Значит они из одной компании, - подвел итог Илья. - Помните как тот, что позавчера приезжал сюда, магазинщик, когда услышал имя Лаврентия, то сразу стал с нами говорить на полтона ниже, с уважением.
- Да, - хлопнув веткой по скамейке, сказал кузнец. – Ну ладно, значит, чтобы жить хорошо, нам с тобой нужно язык за зубами держать. Так, Илья?
- Вы правы, - кивнул головой Илья.
Борис, сидевший рядом, услышав слова Демьяна, встал со скамейки и то ли сплюнув в его сторону, то ли фыркнув что-то сквозь зубы, пошел в глубь двора.
- Смотри какой, - возмутился шепотом Демьяныч. – Нет, пора его отсюда выпроводить. Хватит Александру Дмитриевичу прибедняться, что негде брата поселить. Хватит.
Демьян начал разворачивать сверточек, врученный Лаврентием.
– О, Илья, да здесь кроме денег еще и конвертик какой-то, смотри, - и, развернул его. – Да это, как их называют, визитки. Точно, визитки. Так, а написано на ней, Демидов Юрий Юрьевич и его телефон. А кто он такой, не сказано. Может участковый знает. Как появится, спросим.
И бывает же такое, вспомнишь о человеке, так он тут как тут. Петр подъехал к самой калитке и, выключив мотор мотоцикла, зашел во двор.
- Привет, добрые люди! Что нос повесили, что в гости не приглашаете, чаем не угощаете?
- Ты это, погодь, поэт, - остановил его подле себя Демьян, - скажи, кто это такой? – и протянул Петру визитку.
Тот посмотрел в нее, губу поджал и сказал:
- С таким все дружат. Не простой человек, все ему кланяются и бандиты, и местные власти, прокурор он. И мой бывший начальник ему козыряет, знаю. Ну а если визитку дал, значит, ну что сказать, под охрану вас взял! Так что это ваш пропуск куда угодно. Будете себе спокойненько теперь работать и, кроме налоговой службы, вас никто не тронет.
- Во, как! - напыжился Демьян. – Значит, Илья, мы теперь с тобой важные персоны. Так ты поэтому, видно, к нам и пожаловал? - улыбается Петру Демьян Демьянович. – Что бы и мы тебя к себе прописали?
- Да ладно, - усмехнулся Петр. – Говорят к вам пришли бедолаги какие-то, которых в Медвежке сожгли. Хуторяне?
- Да сам с ними лучше поговори. Борис, - крикнул Демьян, - тебя милиционер спрашивает, подойди.
Но в ответ никто не откликнулся. Демьян махнул головой Илье, мол, позови Бориса.
Но никого Илья не нашел не за кузницей, не на хозяйственном дворе, не в огороде. В доме и времянке его тоже не было. Илья вернулся к Демьяну и пожал плечами.
- А ты все свою милицейскую работу забыть не можешь? - спросил Демьян.
- Пятнадцать лет… - ответил Петр и посмотрел на Демьяна. Этого взгляда вполне хватило, чтобы понять, о чем хотел дальше сказать Петр.
- Да, - вздохнул Демьян. - Мы с Ильей слышали, ты думаешь начать дедовское дело, валять шерсть?
- А куда деваться? Куда? Это Семка подтолкнул к этой идее. Говорит, барашек в деревне держат, а как люди узнают, что я шерсть у них буду покупать, так всем будет хорошо. Это ж дело такое, положил в банк деньги, а на них проценты капают.
- Что ж эта за вода такая, которая капает? – поинтересовался Демьян.
- Да, это я так, к слову. Сам в этом сильно не понимаю, а вот что проценты это деньги, да. Положил сто рублей, а через год будет ну там 120 рублей, - начал размышлять вслух Петр.
- Ладно, профессор, - махнул рукой Демьян, - короче с каждого барашка люди пару раз в году будут брать пару килограмм шерсти. Так? А шерсть можно продать. Ну и хорошо, только все равно не выгодное это дело, это ж нужно овец и накормить, и обогреть. Корову, даже свинью выгоднее содержать, чем их.
- Может и так, - согласился Петр. – Если уж за это дело браться, то нужно больше шерсти покупать и найти, кто валенки эти будет постоянно покупать.
- Вот, так и нам, Петя, так и нам. А появился, я скажу тебе, здесь у нас мужичок, имеет свои магазинчики, так что с ним поговоришь, он тебе, может, и покупателя валенок найдет.
- Дело хорошее, - поднялся Петр, - подумаю. Я сейчас в райцентр поеду, свои пенсионные дела оформлять. Так вы говорите они из Медвежки? Ну да ладно.
- Так это крюк какой тебе делать, - остерег Петра Демьян.
- Да это я так, к слову, - и пожав руки Демьяну и Илье, Петр пошел к мотоциклу.
- А можно он мне мороженного или коку-колу купит? - потрогав сзади Илью за рубашку, шепотом спросил притаившийся сзади Мишка.
- Это дело, - засмеялся Демьян. – Петр, слышишь, вот пацаненок с той Медвежки. Просит, чтобы ты ему купил мороженного или лимонаду! Уважишь?
- Хорошо, - подмигнул пацаненку Петр и, застегнув на пуговицы свою кожаную куртку, надел краги и уехал.
-2-
«Ты смотри, - удивился про себя Илья, - пацаненок знает, что такое мороженное, кока-кола. Современный человек. Я тоже хотел в детстве такое попробовать, только и не знал, что такое кока-кола, а вот лимонад с мороженным редко когда завозили в магазин. Попробовать их можно было только в городе. А вместо лимонада пили компот с морсом», - вздохнул Илья и пошел за Демьяном в кузницу.
- А где папка твой? - поинтересовался у пацаненка Демьян.
- Там, - махнул в сторону стога с сеном Мишка.
- О, как! Борь, ты что, уснул там?
Сено раздвинулось и из стога вылез Борис:
- А что, кто-то спрашивает меня? – сделал удивленный вид Борис.
- Да наш милиционер, - ответил Демьян. – Ладно, ты это давай, к братцу перебирайся сегодня. А то как-то не хорошо все получается. Договорились?
- Да, замаяли мы вас, - как бы с обидой откликнулся Борис. – Ну что, Миша, пошли к дяде Саше жить, а то мы тут уже всем надоели, - и мазнул взглядом Демьяныча.
- Вот и правильно! – еле скрывая свое раздражение, поддержал Бориса Демьян. – Мы и так для вас много чего сделали, а твоя жинка, как придет, Илья ее проводит к Колосову. Так что идите, вам брать-то с собой и так нечего, как и обижаться на нас. А рубашку, что тебе дал, одежду, пусть у тебя останется в подарок. Да и в прокуратуру вас Колосов пусть отвезет, а то привычным это дело для бандитов станет, а за зло их нужно наказывать.
- Директора совхоза нужно наказать с мэром, - исподлобья Борис посмотрел на Демьяна. – Когда совхозные земли приватизировали, мне пай дали, а документов до сих пор нет, что я собственник этого участка. Каждому из нас досталось по три гектара с двумя сотками, мне этот участок выпал. А теперь другие хозяева этого участка нашлись, как видишь. Приехали из города, и говорят, освобождай нашу землю, и тыкают свидетельством, что это их земля.
- Понятно, - сказал Демьян, - что ж сразу не объяснил так? А чего ж к милиционеру не вышел?
- Если бы не стрелял в тех, так вышел бы, - Борис опустил глаза, приобняв своего сына, пошел к калитке.
- Дядя Илья, - остановился пацаненок, - а когда привезут мороженное с кока-колой, принеси его мне, хорошо?
- Ой, я не расслышал, что ты говоришь? – прикладывая ладонь, сложенную трубкой к уху, спросил Илья.
Мальчишка засмеялся и подбежал к Илье.
- Скажи лучше мне на ушко, - попросил Илья и присел на корточки. – Что ты больше любишь?
- Я, - прошептал Миша, - на велосипеде кататься.
- А где твой велосипед?
- Дома.
- А ты дашь мне на нем покататься?
- Ты большой дядя, - громко смеется Мишка, - нет, не дам, а то раздавишь его.
- А нарисуешь, какой у тебя велосипед?
- Да, - пообещал он.
- Тогда обязательно встретимся. А что ты еще хочешь?
- А принеси мне автомат.
- Сейчас, - Илья встал и пошел в дом. Автомат лежал на подоконнике в кухне, на нескольких листочках с рисунками. Илья осмотрел на них и отложил в сторону, взял с собой только Мишкину игрушку.
Борис ждал у калитки, когда Илья распрощается с его сыном.
- Вот, - Илья вручил Мише автомат. – А, скажи, а что ты там нарисовал на тех листочках?
- Это мой сон, - прошептал Миша, и, пожав большую руку дяди Ильи, побежал к отцу. – До свидания! - и помахал им рукой.
-3-
- Завтра будет холодно, - Демьян не сводил глаз с красного полушария солнца, садившегося за кроны деревьев. – Да, когда я был мальцом, жил у нас в деревне художник. Уж не помню, как его и звали. Частенько там у нас останавливался и рисовал, - начал рассказывать Демьян.
Илья присел на скамейку рядом с Демьяном.
- Он там любил сидеть, где от избы моего деда остов остался, - продолжал свой рассказ Демьян. – Как была возможность, бегал к нему и глаз не сводил, как он на своем холсте сначала кляксы из разных красок делал, а потом сводил их, размешивал кистью, и появлялись на их месте поля и облака, деревья и кустарники, река. Думал, когда вырасту, тоже стану художником. Детские мечты, - вздохнул Демьян и, посмотрев на Илью, улыбнулся. – Но не стал им.
- Но вы, Демьян Демьянович, кузнец, значит все-таки стали художником по металлу?
- Да я не об этом, - похлопал Илью по плечу Демьян Демьянович. – Не об этом. Художник, понимаешь, это не тот который, что видит, то и рисует, а он должен фантазировать, что ли. Ну, придумывать, что бы, когда смотришь на картину, и во все, что на ней изображено веришь. Это дух захватывает. Вспомнил о нем, когда ты мне лико принес. Все думал, где же я его видел, и вот, буквально полчаса назад вспомнил где.
- Расскажите, - попросил Илья.
- На его картинах. На идолах.
- Как это? – не понял Илья.
- Эх, - Демьяныч встал, - пойдем, пройдемся, - и пошел в сторону огорода. За калиткой повернул направо и, не останавливаясь, пошел по тропке проросшей кустарниками дикой малины, шиповника. Илья, поднимая повыше ладони, чтобы не колоть и не царапать их об иголки кустарников, старался не отставать от кузнеца.
Вышли на участок, где когда-то были дома его отца и деда, подошли к тому бугру, на котором Илья видел крест.
- Вот здесь был двор моего деда, Галактиона, а чуть дальше – прадеда Ивана, - говорит Демьян. – А, дальше, вон там, жили их деды и прадеды. Я строил свой дом на месте одного из них. Говорят, что наш род обосновался здесь с первого колышка, а вот сколько это было веков назад, не знаю.
- Расскажите о них, – попросил Илья.
- Позже, когда внука родите мне, - громким шепотом сказал кузнец. И от его слов холодок прошел по телу Ильи, мурашками.
- Вот здесь любил художник сидеть, - и Демьяныч подвел Илью к бугру, - отсюда ему и видения приходили, страшные и непонятные, так он говорил.
На улице стало совсем темно, за кромкой леса еще видны розовато-бурые всполохи уходящего солнца. Но, как не удивительно все предметы вокруг, по краям освещенные белесыми линиями, хорошо просматривались. Вот вдали мерцает забор двора кузнеца, каждая травинка, кустарник.
- Демьян Демьянович, и Луны вроде нет на небе, а как будто она есть и все освещает.
- А там что? - спросил Демьян и показал в обратную сторону от своего дома, где тут же вспыхнула или в сознании Ильи, или на самом деле небольшая, выложенная из бревен изба. Из её закрытых ставнями окон брызжет бликами свет, искры идут из трубы и поднимаются в небо и гаснут. Неужели это кузница? И, вроде бы, и удары от молота слышны, бук-бук-бук.
- Кузница вроде. И будто кто-то в ней работает? - Илья встал и пошел к этому дому. Обо что-то споткнулся, но даже не посмотрел под ноги, а словно зачарованный, не сводя глаз с избы, шел к ней.
Да, он прекрасно понимал, что это видение – на самом деле, здесь поле с торчащими, в некоторых местах гнилыми обожженными бревнами-остовами от старых построек. Значит не только к нему такие видения приходят, а и к Демьяну.
Илья остановился, то, что увидел, дух захватило. Двое мужчин, освещенные тем же загадочным светом, из этой избы вышли, и на колени упали перед высоким, сухощавым с короткой бородою старцем. Да и не старец это вовсе, а скелет, вроде бы, или до такой степени истощенный человек. Он стоит над теми мужиками и рассматривает что-то в своих руках, и подает им. И когда разжал свою ладонь, заиграло это, как небесная звезда, желто-оранжевыми всполохами, ярко осветив все вокруг. Посмотрев на эту «звезду» мужики, поклон за поклоном начали старцу бить, а тот, подняв руку, что-то им говорит, и из глаз его молнии сверкнули, какие-то необычные, зеленые. Выпрямился старец, и высоты он необыкновенной для человека стал.
Поднял голову Илья, чтобы рассмотреть его внимательнее, да еле успел закрыть глаза ладонью от невыносимо яркого зеленого света, идущего из глаз старца. Но и ладонь не смогла защитить их от яркого слепящего света. Круги красные пошли в глазах, в ушах звон, кость надлобная заболела и чувствуется как она нагревается, да так сильно, что Илья от боли чуть сознание не потерял, осел на землю, схватился обеими руками за лоб, а боль не утихает, аж кричать хочется. Но сдержался Илья, нашел в себе силы и перекрестился, и только после этого, почувствовал дуновение освежающего ветерка, и боль от жара стала утихать, как и звон в ушах, с яркими бликами.
Открыл Илья глаза, ничего нет вокруг, одна темень, да небо усыпано звездами, мигающими ему, словно, искорки. Обернулся назад, и Демьяна, сидящего на бугре, нет, окликнув его. Тишина.
- Демьян Демьянович! – громко крикнул он.
- Да не кричи, - услышал он его голос из-за бугра. – Погоди, сейчас подойду.
- Не буду спрашивать, что видел, - прошептал Демьян Демьянович, вернувшийся через несколько минут. - Каждый свое видит здесь, а разгадывать это всю жизнь будешь.
Илья приложил руку ко лбу и отдернул ее с испугу, почувствовав мокрое, клейкое пятно над переносицей. На среднем пальце тоже что-то клейкое, как смола, осталось. Еще раз потянулся ко лбу, потрогал это место теперь указательным пальцем – то же самое, видно кровь, подумал Илья. Придавил это место сильнее пальцем и тут же почувствовал провал в кости, и вновь с испугу отдернул ото лба руку.
- Что это? – спросил он у Демьяна Демьяновича.
- Молния в тебя ударила, и в то же мгновение белесое приведение появилось, прикрыв тебя от второй молнии. И все исчезло после этого, - прошептал кузнец. Он достал коробок, зажег спичку и поднес её ко лбу Ильи. – Смола вроде, цвета такого еще не видел, лазурная, - и обтер ее ладонью со лба Ильи. – Вроде еще что-то осталось. Ничего, дома умоешься. Как себя чувствуешь?
- Не пойму, - ответил Илья. – Сначала звон в ушах невыносимый стоял, глаза от вспышки ослепли, лоб, словно горящими углями из жаровни обложили, такая невыносимая боль была, а потом все успокоилось. Долго я там пролежал?
- Не знаю, - признался кузнец, - сам в каком-то забытьи оказался.
С минуту просидели молча.
- А откуда молния-то? – спросил Илья, - Небо-то звездное.
Илья снова потянулся к своему лбу ладонью, обтер холодный пот, и дотронулся пальцами до кожи выше переносицы, ямки той, которую только недавно ощущал, не нашел. Сильнее придавил пальцами то место, только какая-то опухлость там осталась, а кость цельная. Вздохнул.
- Демьян Демьянович, я на этом бугре, месяц назад, то ли торчащий крест видел, то ли плоскую железяку. Это было днем. Лена была со мною рядом, но она ничего не видела. Я взялся за это железо рукой, а оно не поддалось, так глубоко в землю входила, но остатки от ее ржавчины на ладони остались. Я их вижу, а она, Лена, нет. Не рассказывала Лена вам об этом?
- Нет.
-4-
В дом идти не хотелось, Илья присел на скамейку у крыльца и спросил у Демьяна Демьяновича:
- А прадед ваш, как ушел из жизни?
- Не знаю, - ответил кузнец, - и отец мой не знал про это, и дед. Приснилось им, что старец пришел за прадедом, прямо в кузницу, где он работал, и слил с руки каплю на стол, от которой яркий огненный цвет шел во все стороны, и сказал, чтобы выковал из него меч. А прадед посмотрел на него, на воду через черное стекло, попробовал зачерпнуть ее ложкой, а тот ее растапливает, как огонь лед. Еще раз попробовал, а из воды пламень всполохнул, да такой силы, что и все вокруг стало как вода прозрачным. И сказал ему тогда тот старец, не тот ты кузнец, который секрет этот знает.
После того сна необычное началось, прадед, здоровенный мужчина, силою физической обладающий великою, стал прямо на глазах чахнуть. В церковь уговаривали его сходить, но тогда рядом ее не было, сожгли ее коммунисты, а в город не пробраться, вся дорога, как и близлежащие леса, были покрыты весенним половодьем, не пробиться. Да и в городе церковь была закрыта, на ее месте коммунисты склад сделали.
А про наш род тогда в деревне всякое говаривали. То, что колдунам мы служим. Якобы кто-то видел, как мой прадед черту на копыто подкову набивал, а его прадед, колдовскими чарами демонов вызывал. Что только не говорили про нас, Илюшка. Что только не говорили.
Да и сами не знаем, верить людям или нет, как только кто-то из мужчин нашего роду умирал, кузница тут же загоралась огнем сильным, и потушить ее не успевали, как и дом и другие постройки, что рядом во дворе стояли, словно они это с собою забирали. Но в соседние дворы, несмотря на то, какое огромное пламя было и жаркое, не забирались. Вот. И их жены тоже, после смерти мужей долго не жили, от неведомой болезни умирали, - и Демьян замолчал.
- Я тоже в детстве про вас такое слышал, что вы колдуны и можете из гроба поднять мертвеца, что можете тому, кто вам не понравится, своими чарами болезнь наслать.
- Да, какой только гадости о нас не наговаривали, - усмехнулся кузнец. - Удивительно, даже, сами коммунисты, воспитавшие не одно поколение людей в безверии к Богу, не опровергали тех наговоров. Хотя сами, если что-то нужно было отремонтировать им, так сразу же бежали к нам в кузницу, с поклоном, лебезили, в глазки заглядывали. Представляешь?
- Ошибались! – сказал Илья.
- Да, - согласился кузнец, - ошибались. Есть Бог, есть Божья матерь, есть Сын Божий Иисус. Наши предки ничего не выдумывали. А в 1917 году семьдесят тысяч людей из разных стран, говорят, видели, как в Португалии спускалась Богоматерь к детям-пастушкам. Представляешь, шесть раз к ним приходила, а к их Епископу сам Иисус спускался. Мой прадед и его родители грамотными были, от знакомых об этом слышали, и священник мне про это в городе рассказывал. А, значит, все это было на самом деле.
- Дева Мария мне тоже силу жизни дала и подняла на ноги, - прошептал Илья.
- Да, - сказал кузнец и положил свою огромную руку на плечо Илье, - Марфа рассказывала нам об этом, и я тоже в это верю.
- А почему к вам такое отношение у людей? – спросил Илья.
- А было поверье, - вздохнул Демьян Демьянович, - что кузнец – это издревле сын Сварога, черного демона-колдуна. А в наше время вернул к этой мысли наших селян тот художник. В каждой картине у него демоны страшные, и кузнец с ними. То он кует трезубец, то он коров жарит и кормит ими демонов, то он человека перед идолами закалывает и бросает в жертвенный огонь.
- К идолам? – перебил кузнеца Илья.
- До христианства все были у нас язычниками, верили своим богам и вырубали идолов из дерева - Сварога, Перуна, Велеса, Чернобога, Кощея, Ярилы, Хорса, и приносили им жертву.
- А кто такой Сварог? - спросил Илья.
- Это бог-кузнец, говорят, что это он научил людей выплавлять медь и железо, ковать плуги и мечи. Перун - бог войны и грозы. Когда он с небес спускался на своей золотой колеснице, на своих крылатых конях, люди молились ему, чтобы он заступился за них. Велес – бог подземного царства и богатства. И так далее.
- А Кощей? Это тот самый Кощей Бессмертный?
- Да. Это демон, якобы он царь мира мертвых, другие говорят, что охраняет ворота между нашим миром и миром мертвых. Третьи говорят, он управляет судьбами мертвых, богатствами подземными, а когда надо, заново дает мертвецам новую жизнь, спрашивая на это разрешение у Бога. А другие говорят, что это совсем не так, лишил его Бог этих сил, и за что-то наказал его страшною карою, а в перерыве, между казнью, он в мире мертвых залечивает свои раны. Так вроде. Так что, Илья, в какую сказку хочешь, в ту и верь.
- Значит Бог над всеми этими демонами стоит?
- Других богов нет. Он один, он Бог.
- А идолы?
- Бог - един, Илья, и множественен, так мне священник говорил. Бог один и сын у него Иисус Христос!
- А идолы?
- Идолы, идолы – это что-то типа лик тех богов, в которых верили люди до рождения Христа, - прошептал кузнец. - Я не ведаю теми знаниями, кто они. Может из царства Божия ангелы – черные и белые, добрые и злые. Я не знаю, Илья. Это мы сейчас говорим, что наши предки их называли богами. Главное понять, кто мы сами на этой земле, в чем наша задача.
- А что потом стало с художником? – спросил Илья.
- Нашли его убитым, и не просто, а обожженным, у сосны, той, что на своротке из города стоит, с двумя стволами. Чего только тогда мы не натерпелись от людей, говорили, что мы в его смерти виновны. И, самое обидное, что все в это верили, забыв, что мои дед с прадедом героями войны были, что много добра людям делали. Как собаки цепные на нас набросились и жалили хуже ос, и все исподтишка, в спину, а повернешься к нему, сама скромность, отвернешься – клыки в спину вгоняет.
Столько сплетен про себя слышали, уже хотели уйти из этой деревни, в другой совхоз переехать. А директор совхоза тогда остановил нас и говорит, от этой гадости скрыться невозможно, след за ней хоть на тот свет потянется, терпите, ждите свою правду. И защищал нас, как мог. Спасибо ему, потом следствие милиция закончила, во всем разобрались, оказывается, молнией убило того художника.
А слухи долго потом ходили, что, якобы, подкупили мы следствие, прокуратуру, судей. Все равно мы оставались для бабок колдунами, завидят, креститься начинают. А потом у одной из них, Салтычихой звали, ее зять в один день и лезвие косы завернул на поле, и зубцы вил сломал и топор с размаху о камень ударил. Что делать, городской мужик, теще взялся помочь. Так она тут же начала всем клясться, что ночью мой отец с ведьмой летал, к ним, и обложил чарами их дом.
- Знаешь, Илья, - после минутного раздумья продолжил Демьян Демьянович, - мать моя пошла к этой бабке да при всех вытаскала ее за волосы. Все, после этого замолчали, и секретарь парткома с директором совхоза, как помню, пришли к нам, руку к сердцу приложили, и извинились за всех. А куда им было деваться, начало страды, работы в кузнице накопилось, а откуда из-за таких наговоров настроение будет. Потом все улеглось потихонечку.
Остановился Демьян у калитки и вздохнул:
- Давай, Илюшка, квасу холодного набери в подполе…
-5-
Демьян Демьянович налил холодного кваса и в кружку Ильи. Илья пригубив его, поморщился и отпрянул в сторону, до такой степени вонючей бражная закваска оказалась. Поморщился, хотел сплюнуть, но тут же почувствовал какую-то легкость в голове, опьянелость.
- Еще сделай глоток, отпустит, - наблюдая за Ильей, сказал кузнец. – Давай, давай, это мой секрет, и не брага, и не пиво это, а медовуха такая, называл ее мой прадед лавой.
- А она сладкая и вонючая, - поморщившись, ответил Илья.
- Виноват, - сказал Демьян, - перестояла, надо было еще три дня назад в подпол поставить, да закрутился, позабыл и только сегодня утром ее опустил туда.
Илья, не дыша, сделал еще несколько глотков лавы и, отставив кружку подальше от себя, вздохнул. Запах мяты, растертый в руках, приятно защекотал в носу, разливая в сознании покой и усталость.
- Сейчас через минут пять, почувствуешь, что горы готов свернуть, - сказал Демьян Демьянович, и что-то бросив в кружку с лавой, придвинул ее поближе к Илье. – Выпей.
Правду сказал кузнец, свежесть приятным дуновением опахнула воздух, которым дышал Илья, забралась в мозг и разогнала опьянение, усталость и полилась бурлящей силой в мышцы шеи, рук, спины. Такое уже было со мной, подумал Илья, и посмотрел на своего наставника.
- Демьян Демьянович, так, честно скажите, почему на днях того погорельца прогнали из дому к брату своему.
- И ты туда же, - глянув в упор на своего зятя, ответил кузнец, - как Верка моя.
- Да нет, - почему-то начал оправдываться Илья, - сам бы на вашем месте также поступил бы. Уж очень он какой-то липкий, как вор, за всем следит, что-то ищет, а сам и ведра воды не может принести в дом, ни посуду за собой убрать, а говорил, что дом строит, баню.
- Как змея, - словно соглашаясь с Ильей, отметил кузнец. – Шипит на всех, и на брата своего, и на жену, и на детей, а как посмотришь на него, котеночек. Ладно, - поднялся из-за стола Демьян Демьянович и добавив огня в масленке попросил Илью, - там в кухне за ведром с водой полочка, в целлофане закутаны листочки, да бумажные, бумажные, неси их сюда.
…Листочки как листочки, с рисунками Мишки, того самого пацаненка с которым так подружился Илья. Развернул их и обомлел, что это? Глаз на весь лист, и черный его зрачок следит за Ильей. А вот моргнул, вздохнул Илья и побежал во двор к Демьяну. Положил эти листы на стол, и взглянуть в них боится.
- На, глотни, - подвинул Демьян к Илье стакан с водой. Отхлебнул Илья воды из него, а это не вода, а кислая, как лимонный сок жидкость, и тягучая, как кисель. Второй раз глотнул, и оторваться от стакана не может, и льется эта вода в глотку, пузырится, как сода в варенье. Но идет эта вода не в желудок, а куда-то в голову газом бьет, пьянит, туманом глаза закрывает, и тут же словно тряпкой запотевшее стекло очищает и такое видит Илья! Да не просто глаз следит за Ильей с листа бумаги, а Лико, то самое Лико, которое он недавно на доске вырезал. С клыком, с огромными черными бровями и пронзительным взглядом. Да это тот Идол. Что за Идол?
А кузнец не спускает глаз с Ильи.
- Илья, что с тобой? – спрашивает он. – Что, совсем опьянел? Вот не знал, что моя лава медовая так даст тебе в голову.
- Да нет, - попытался замахать руками Илья, - это не брага ваша, а вот эта вода, она, как водка какая-то.
- О-о, - сказал кузнец и прыснул в лицо Ильи холодной водой с кружки, - приди в себя, а то как-то неудобно перед бабами будет.
И снова свежесть в сознание пришла, стряхнул Илья с головы всю грязь, мешающую ему думать, и она как смола потекла вниз…
- Сам не знаю, что со мной сейчас было, - вздохнул Илья и умыл лицо остатками воды из ведра, стоящего на скамейке. – Фу, видно ваша лава медовая дала в голову, хотя мне показалось, что это вот этот глаз мною управляет, - и пододвинул листок с рисунком кузнецу.
- Какой глаз? – удивленно переспросил Илью Демьян Демьянович.
- Да вот этот, - глянул Илья на лист, а там вовсе и не глаз нарисован, а какие-то памятники или монументы с головами, то ли стариков, то ли колдунов стоят, а посередине, то ли памятник, то ли изваяние согнувшегося в пояснице старика стоит с тем самым ликом, которое только что видел Илья.
Отпрянул Илья в сторону от картинки.
- Это идолы, - сказал Демьян Демьянович, - которым издревле молились и приносили в жертву свой скот наши пращуры, - сказал кузнец.
- Тот пацаненок, Мишка говорил, что он нарисовал на этих листах то, что ему приснилось, - прошептал Илья.
- Вот это и стало концом моему терпению, - стукнул рукой по столу кузнец. – Неужели… - и, не досказав своей мысли, встал из-за стола Демьян Демьянович. – Ладно, Илья, надо идти женщин встречать, полночь скоро.
- Демьян Демьянович, я сам пойду на ферму, встречу их.
- Угу, - согласился с ним кузнец. – А в коленках-то не трясет? Ночь, приведения?
- Да ладно, не смейтесь надо мною, - сказал Илья. – Это все ваша лава медовая, - улыбнувшись, сказал Илья.
Вышел со двора на улицу, осмотрелся по сторонам, и, привыкнув к ночной темноте, пошел по еле различимой дорожке, освещенной полукругом сырной луны.
Осень, еще не поздняя, но дверь свою уже готова открыть матушке зиме. Свежий воздух, дуновением, забирается под воротник, покусывая холодком кожу. Чтобы сбить дрожь, Илья напряг мышцы спины и быстрее пошел, пританцовывая. Вроде теплее после этого стало.
Вышел на мост реки, остановился у его края, посмотрел на отражение мерцающих звезд в воде, нагнулся и зачерпнул их в ладонь и обрызгал ими лицо. Холодная вода сразу же сняла напряжения. Хотел еще раз зачерпнуть воды, но тут же отдернул руку, почувствовав чье-то холодное, скользкое прикосновение к своей ладони у самой воды.
Почувствовав это, Илья вздрогнул и отпрянул назад, от края моста. Может это не что иное, как бревно моста, покрытое водяной слизью, но проверять так ли это не решился, перекрестился, и пошел быстрым шагом к ферме, не оглядываясь назад.
Удивительно, все начинает повторяться, неполная луна своим светом озаряет все, и дорожку, по которой Илья идет, и кустарники, и камыш, шелестящий от ветра.
Еще раз вытерев ладонь об штаны прибавил шагу, стараясь при этом внимательнее смотреть под ноги, но все равно не заметил то ли корневище дерева, то ли камыша, проползший через тропку, зацепился за него ногой и упал на колено.
- Все торопишься, - услышал он незнакомый женский голос. – И куда? Такой молодой и красивый, сильный, а к той бежишь, что мозги твои затуманила, – говорит невидимая женщина, как шипит, и не словами говорит, а ледяным паром обволакивает, опьяняя.
- Что вы сказали? - переспросил Илья, и тут же услышал вдали женский смех. Поднялся, прислушался, ни кого вроде рядом и нет и, перекрестившись, прибавил шагу. Навстречу ему, с бегающим светом от фонаря шли доярки из фермы.
- Кто-то идет, девочки, нам навстречу? – раздался звонкий голос одной из них, и когда Илья с ними поравнялся, та же женщина, засмеявшись, сказала. – Марфа, да это же твой сын…
- Он самый, - ответил Илья и, поцеловав мать, Лену, пошел вмести с ними назад.
- Вера Ивановна, - опять начала голосить та же женщина, - а ты че зятька своего обходишь.
- Да, Настька, рот не разевай слишком, - приструнила ее Вера Ивановна, - а то глядишь, мухи в него залетят, да нагадят.
Лена потихонечку потянула Илью за рукав, к себе, и, приостановив его, и, подождав, когда женщины прошли подальше, прошептала:
- Твоя мамка, кажется, беременна?
- Так это же здорово, - обняв Лену, прошептал Илья. – А ты?
- А что видно? – прижав к своим губам ладонь Ильи, спросила Лена.
Услышав это Илья, чуть не задохнулся от радости, но удержал себя от крика и, приподняв на руки свою суженную, прошептал:
- Как я счастлив, милая! Как я счастлив! Спасибо тебе, Дева Мария, за такой подарок! – и начал целовать свою любимую в щеки, в глаза…