- Сейчас, Сем, еще секунду, - и сержант наклонился над мотоциклом, - где наши карбюраторы? Ага, вот они…
С участковым, сержантом Петром Аркадьевичем Андреевым, Семен познакомился в середине девяностых, когда тот в очередной раз пытался поступить в их университет на юридический факультет. Но и эта попытка не удалась ему, завалился на сочинении, слабоват человек был не только в грамоте, но и в умении высказывать письменно свою мысль.
В принципе, полученные им тройки уже не давали возможности выстоять в будущей конкурентной борьбе за высокий средний балл по другим предметам – истории, английскому языку, которые по школьной программе он знал на том же уровне, как и литературу, не выше.
Когда Петр искал в списке абитуриентов свою фамилию, первое, на что обратил внимание, семнадцать человек из поступавших на этот же факультет с ним, имели красные дипломы, около двадцати человек закончили школу с отличием, остальные – крепкие хорошисты. И средний школьный бал Петра – 4,2 среди его коллег-абитуриентов был самым низким.
Петр в смятении чувств зашел в кафе, взял какао с булочкой и сел за столик, за которым сидел, похоже, в таких же чувствах, как и он, мужчина по возрасту чуть постарше, а может и нет. Познакомились. Оказывается это был бывший работник того же университета, в который пытался поступить Петр, бывший преподаватель кафедры марксистко-ленинской философии и научного коммунизма, кандидат исторических наук Семен Геннадьевич Якимов. Человек, который год назад попал под сокращение, и теперь жил на скудную копейку, которую зарабатывал, где придется. То на рынке поможет коммерсантам убрать мусор вокруг магазина, или принесет им мешки, ящики со склада с товаром, которым они торгуют. Но и там ему долго удержаться не удалось, конкурентная борьба идет во всех слоях общества за выживание. А толчком этому стало, когда местная шантрапа узнала, что Якимов бывший преподаватель марксизма-ленинизма, и выгнала его как больную собаку с рынка, пинками и угрозами.
Разговорились. Семен рассказал Петру, как жил в последние годы, с какой ненавистью новые русские капиталисты, вчерашние двоечники, лезли во власть, растаптывая и вырывая с корнями сложившиеся старые традиции, губя все то доброе, что было накоплено в социалистические времена.
Молодой милиционер посочувствовал ему и, когда пришло время расставаться, предложил Семену переехать жить в их деревню…
-2-
- Ну, что, Семен, - смахнув с ладоней мусор, Петр Аркадьевич пристально посмотрел на своего друга, - своим помощником в пастухи возьмешь?
- Не понял? – с удивлением смотрит на Петра Якимов.
- Да все, сегодня у меня последний день службы был, и ваш уважаемый участковый уполномоченный милиции сержант Петр Аркадьевич Андреев с завтрашнего дня является пенсионером внутренних войск.
- Зачем? Неужели надоело служить?
- Даже не стали смотреть в мой рапорт, - со вздохом сказал Андреев. – И самое что интересное, эта должность теперь сокращена, и все это произошло из-за того, что нет больше нашего населенного пункта на карте района.
- Как так?
- А вот так, Семен. Нет его. Был наш совхоз государственным сельским хозяйством, не стало его, а с ним и деревни. А земельку, на которой находится наша Кощьи Нави, приберет к себе кто-то из верхушки районной или бандитов – тот же Горынов Петр Юрьевич, сын главы администрации района, или наш бывший директор совхоза Михаил Федосеевич Одинцов. Вот так!
- А разве так делать можно?
- А как ты думал? Одна школа в деревне осталась работать, детский сад и клуб закрыты, почта - тоже. Не рентабельны, видишь ли, не окупаются, и поэтому финансирование на них закрыто. Вот и получается, что мы есть, а на самом деле нас нет. Нужно Президенту письмо писать. И понимаешь, - прохожие начали оглядываться на громко говорящего милиционера, - что потом будет? Наше письмо отправят в область, оттуда – сюда, Горынову Юрию Петровичу, и пойдет от него в Правительство отписка, что все нормально, людей переселили в соседнее село и они там живут хорошо. И все. А на самом деле нас возьмут и повышвыривают из этой деревни, насильственно, в бичей или рабов своих превратят.
- Петр, ты потише-то, говори, - попытался остеречь своего товарища Илья, - так кричишь громко, что сейчас точно люди милицию вызовут.
- Да пусть вызывают, думаешь им легче, чем нам с тобой? - и, осмотревшись по сторонам, чуть сбавил голос, и продолжил. - Семен, просто сейчас места себе не нахожу. Что-то нужно делать. А что не знаю. Сколько у нас дворов жилых-то в деревне осталось – тридцать шесть. Остальные дома на замках, ждут своих хозяев, а вернутся ли они, вот в чем вопрос. Вот и все.
Петр завел мотоцикл:
- Ну, что, поехали?
- Только по ухабинам потише едь, пожалуйста, а то сам понимаешь...
- Хорошо! – ответил бывший сержант.
Через полчаса, когда они выехали из города на проселочную дорогу, Петр остановился и заглушил мотоцикл.
- Двигатель перегрелся, пусть остынет, - сказал Петр. – Ты уж извини меня, Семен, что вот так наехал на тебя около больницы. Это так, сорвалось. Сам пойми, есть ребята и постарше меня, и продолжают служить в милиции, а здесь рапорт взяли, даже не посмотрев в него, разорвали и в корзину. Понимаешь?
- А может это все из-за того, что ты вступился за меня? – предположил Семен.
- Думаешь? – Петр пристально посмотрел на Семена. – Все может быть, и скажу тебе, правильно я сделал. Правильно! Мы люди, а не рабы! Не рабы мы! Сейчас бы сюда твоего Ленина со Сталиным, тогда всех бы этих к стенке поставили, или в концлагеря бы отправили.
Семен вылез из коляски мотоцикла и сделал несколько шагов. Постоял, потянулся, и тихонечко, похрамывая, пошел вперед по дороге.
- Ты куда это? – окликнул его Петр.
- Да пройдусь немножко, а то ноги совсем затекли, неудобно в коляске долго сидеть.
Петр догнал его и пошли вместе.
- Извини, что испортил тебе настроение, Сем.
- Да ладно, - отмахнулся тот.
- Новость одна есть, - как бы невзначай сказал Петр.
- Ну, что там, мое общежитие развалилось? – остановился Семен.
- Почти, - ответил Петр. – Марфа попросила, чтобы я тебя к ней привез. – Знаешь об этом?
Семен мотнул головой, пожал губами, и улыбнувшись спросил:
- Правда или…?
- А ты, что, против?
- Да мне как-то неудобно перед ее сыном. Илюшка только жить начинает, а тут я к ним припрусь, мешать начну.
- А вот здесь-то, дорогой, и другая новость есть. Илья меня попросил тоже так сделать, мол, пусть твой приезд для Марфы будет сюрпризом.
- Во как!
- Вот тебе и «во», а он с тобой возьмется потихонечку за ремонт дома. А сам будет жить у Ленки, дочери кузнеца. Так что, дорогой, с новосельем тебя! – и Петр, сделав шаг вперед, повернулся к Семену и протянул ему руку для пожатия. – С новосельем!
-3-
Последняя новость, сказанная Петром, обрадовала Семена.
Да, Марфа, ему уже давно нравилась. Спокойная, уравновешенная, несмотря на то, что на нее обрушилось такое большое и неподъемное горе – сын лежал прикованный параличом к постели. Но она свое горе никому не показывала, как могла, так и крепилась. Люди это видели, некоторые стремились не только поддержать ее словом, но и, как бы невзначай, чем-то помочь. Например, угостить чем-то съестным, или ссыпать немного дров у ее двора.
Но со временем, когда в деревне молодежи почти не осталось, и старики взвалили на себя бремя одиночества, ни кто уже не мог помочь Марфе, как раньше. Да и разве кого-то за это было можно осуждать?
Единственным, кто продолжал оказывать помощь Марфе, был пастух Семен. Не брал он с нее денег за выпас коровы, старался помочь ей по дому: крышу залатать и залить смолой, печь переложить, в солнечный и теплый день Илью перенести во двор, а потом – назад, в дом.
Видно было, что и Марфе он нравился, но она старалась этого не показывать, ни на людях, ни при личных встречах с Семеном. Таким же был и Семен. Но, несмотря на это, они всегда оставались внимательны друг к другу, Марфа не отторгала от себя его чувств, но и сохраняла в отношениях между ним и собою какую-то дистанцию, правда без холодка.
И все-таки, она решилась сойтись с ним, с Семеном. Как это прекрасно...
-4-
Петр остановил мотоцикл, причина та же, двигатель перегрелся, нужно минут пятнадцать-двадцать постоять, чтобы он остыл.
Семен, для Петра, был уважаемым человеком. Тот ценил в нем многое, как, в том числе, и умение анализировать, не торопиться делать короткие выводы, как говорится с горяча. А каких только в деревне ситуаций не происходило, и ссоры между супругами и соседями, даже из-за животных, если чья-то коза забрела в чужой огород и испортила посадки. Это обычное деревенское явление.
Но при этом, выслушивая людей, Петр старался не торопиться готовить документы для административных наказаний, а придерживался, как он говорил «Соломонова решения». Сводил между собой ссорящихся людей и старался подвести все к тому, чтобы они без горячки смогли выслушать друг друга…, за чашкой чая, так сказать, и помириться.
И, в принципе, как показывало время, такой подход милиционера, людям больше нравился, и они через какое-то время при чаепитии, уже жали друг другу руки – это чаще происходило, чем продолжение ссоры. А если сразу не удавалось добиться перемирия, то Петр продолжал свое расследование, и подключал к себе уже в помощь пастуха Семена. С тем быстрее удавалось все расставить на свои места, и в конце концов поссорившиеся люди мирились.
Да, пастух в деревне, уважаемый человек. Это благодаря его усилиям у коров молоко становится вкусным и жирным. Это он знает каждую их животину, и если что не так, предупредит хозяев о болезни. Это благодаря ему, дневная дойка коров проходит рядом с деревней, а не где-то на дальних пастбищах. Это он разрешает выводить с коровами на пастбище овец, лошадей. И все деревенские люди старались с ним дружить, поэтому, если уж милиционеру не удавалось помирить между собой «сорных» людей, то подключался к этому делу Семен.
К тому же Семен, человек рассудительный, выслушает всех, а потом неожиданно скажет, мол, а зачем нужно было идти к колодцу через лес, когда он у вас во дворе, а? Как, удивлялись люди? А так, вместо того, чтобы брод не искать друг к другу, уберите мусор с моста, так же легче болото или реку перейти. Ну, было дело, сорвался мужик или женщина, сгоряча ляпнули, что в голову им пришло, а может и не о вас он так думал, а вы сразу на себя все приняли. А зачем? Если уж что-то начинает не ладиться в отношениях по какой-то больной для обоих причине, так другой темы коснитесь, пообщайтесь, а потом так, легонечко и больной вопрос задайте, и все. Поговорите, разберитесь без ссоры. И все!
Бывает же, а, да так все просто, и где ж вы раньше-то, Семен Геннадьевич, были. Обнимаются бывшие враги, «мост» построили друг к другу или почистили.
Вот и сейчас Семен, попытался пойти по тому же пути, и взвесить все плюсы и минусы ухода своего товарища Петра из службы в милиции на пенсию.
- Петр, а ты в каких отношениях с Горыновыми? – спросил он товарища.
- Сам знаешь, - вопросительно посмотрел на Семена Петр.
- А может, стоит их наладить?
- Вот еще! - тут же взорвался Петр.
- А ты и не торопись с выводами, ишь, легко ему все рубить с плеча, - продолжил размышлять Семен. – Может из этих отношений и будет зависеть сохранение нашей деревни.
- Как так?
- А очень просто. Станешь нашим человеком у него.
- Хм, - удивился Петр.
- И второе, - продолжил Семен, - не раскручивай дело против его сынка.
- Не понял, ты это к чему, Семен? – словно не поняв, о чем идет разговор, насупился Петр.
- А к тому, что у нас за это время будет возможность разобраться, был это тот человек в действительности, или нет. А то тот Горын и вовсе не тот, кем себя назвал, а так, чтобы тень на плетень перенести назвался им. Это раз! И второе, нужно сделать все, чтобы восстановить наше село, как населенный пункт, и сделать его муниципальным. Понимаешь? Что бы средства выделяли на инфраструктуру села.
- Интересно девки пляшут, как говорил мой тесть, - усмехнулся Петр. – А вы, сударь, грубо говоря, в тысячный раз повторяю – умный человек!
- Начинается, - усмехнулся Семен. – Так ты согласен?
- Есть, товарищ генерал. Разрешите, грубо говоря, приступать к порученному делу?
- И чем быстрее, тем лучше, - рассмеялся Семен. – А теперь прошу вас доставить меня на вашем прекрасном мотоцикле «Урал» до дому.
-5-
Закончилась проселочная дорога, с обоих сторон которой тянулась лесополоса из квелых сосен, берез с осиной, кустарника, а за ними – болота, болота с редкими островками.
Дорога, изрытая местами глубокой колеей, поднялась на бугор и пошла через лес огромных елей и сосен, лиственниц и кедрача, и на душе стало как-то спокойнее. И воздух здесь свежее.
«Километров через пятнадцать буду дома, - думал Семен. – А там ждет Марфа. Как все-таки прекрасна эта жизнь, когда на ее пути встречаются вот такие люди, как она. На первый взгляд - незаметный человек, прошел бы мимо и не обратил внимания: одета, как все, в платье в мелкий горошек или цветочек то ли красного, то ли бордового цвета, волосы вечно спрятаны в туго затянутой косынке, на ногах – тапки или галоши. И всё. А вместо лица какая-то обычная деревенской бабы маска, заветренная и обожженная солнцем. И как только он в ней мог распознать ту красоту, которая была спрятана под этим камуфляжем. А какое у нее доброе и прекрасное сердце, а душа».
Мотоцикл мотнуло раз, другой, Петр снизил скорость, впереди дорога изрыта гусеницами тракторов.
Мотоцикл заглох. Петр развел руками и попросил Семена вылезти из коляски. Из заднего бардачка вытащил десятилитровую канистру с бензином и залил его в бак.
- Все, сейчас двигатель остынет, и двинемся дальше, - сказал он.
- Слушай, Петр, а это уже район наших Кощьих Навей или еще нет? – поинтересовался Семен.
- Уже наш. Вон там, где за болотом бугор начинался, раньше стелла стояла – совхоз «Первомайский». Да беда в том, что она была сделана из меди и бронзы, весила килограмм под триста, не меньше. Так вот, кто-то недавно ее и сбондил. Нашли ее среди цветных металлов. Вот такие пироги.
- Да, - покачал головой Семен, - так скоро и всю Россию разворуют.
- Все к тому и идет, - согласился Петр. – Вот, я сам же видел, как на этом месте пилят лес. Подъехал, попросил, чтобы показали документы, лицензию. Показывают, есть у них все, и лесной билет на спил этой деляны, и разрешения разные. Все есть, ты представляешь, а ведь этот участок к заказнику относится, и производить такие работы в нем нельзя, а только в том случае, если будет в нем вестись какое-то строительство, или лес, в крайнем случае, сгорел. А на документах везде подпись Горынова, главы администрации района стоит, значит можно.
Я дежурному в РОВД по этому поводу позвонил, отправил рапорт, а меня вызвали и говорят, занимайся своей Кощеевкой, так они наши Кощьи Нави называют. И не лезь, говорят, на чужой огород. И все. Вот так.
Заело это конечно меня, позвонил в лесхоз, поинтересовался, а там руками разводят, не давали, мол, они такого разрешения, лес на этом участке вырубать. Понимаешь, не давали! Вот так и работаем, форма у меня есть, и должность милицейская есть, но, оказывается, не всегда я должен выполнять требования должностной инструкции, в которой черным по белому сказано, что участковый уполномоченный обязан пресекать факты нарушения законодательства об охране окружающей среды.
- То есть, - Петр, смотря в глаза Семену, и взяв его под руку, продолжил, - если бы я тебя встретил здесь, в заказнике с топором, то ты мне хоть что показывай, но я должен пресечь вырубку тобою леса, понимаешь? А если будешь заниматься этим, имея бумажку, подписанную Горыновым, то извините, я должен вообще забыть об этих требованиях, и помочь тебе даже ветки срубить с этих деревьев, и на себе тащить это добро до склада.
- А, вот в чем дело, - поднял руку Семен, как бы прося Петра остановиться. – Так ты у них слишком честный был? Понятненько, понятненько. Зато теперь не понятно другое, кто выиграет от того, что они тебя от себя подальше отодвинули. Петр, когда ты был у них в подчинение, то тобой было можно спокойненько управлять, а теперь – нет, не получится.
- О чем это ты? - спросил Петр. – Думаешь, как ушел на пенсию, так у меня теперь стало больше полномочий? Откуда? Или мне теперь можно спокойненько на них с кулаками бросаться, или с ружьем? Ага, нашел Шварцнегера.
- Да, здесь ты тоже прав, - согласился с товарищем Семен. – Но ты хоть знаешь, если что произошло, в какие инстанции нужно обращаться. А то мы что, нам сказали, пошел отсюда подальше, то так и сделаем.
- Ладно, - усмехнулся Петр, - как в том фильме «Свадьбе в Малиновке» было, помнишь: «Власть переменилась».
-6-
При въезде в деревню Петр остановил мотоцикл у дома кузнеца. Зашли с Семеном к нему во двор, и на слух, под бой молота, в кузницу.
Демьян Демьянович стоял к ним спиной и изредка наносил короткие удары молотком по какой-то детали, а Илья, закрытый его фигурой, работал молотом, как машина - БАМ-БАМ-БАМ.
Петр и Семен замерли, наблюдая за работой кузнецов. Это была захватывающая картина: Демьян из горна берет, раскаленный до бела прут, накладывает его на другой и «склеивают» их с Ильей на наковальне... Получилась решетка.
Петр дождался пока Демьян Демьянович из горна достанет последний прут и «приварит» его таким способом к решетке, и только тогда поздоровался.
Демьян Демьянович положив молоток на тиски, и стерев пот со лба, обернулся и кивнул ему в ответ, и с Ильей пожали руки своим гостям.
- Все ребята, закончилась моя служба, я теперь вольная птица, - сказа Петр.
- Как же теперь быть? – удивился кузнец, - привыкли мы тебя в деревне звать участковым, а ты теперь гражданский человек. Да-а, вот такие дела. Теперь тебя невзначай будем путать с новым участковым.
- Да не будете, - как бы успокаивая Демьяна Демьяновича, сказал Петр, - не будет больше здесь участкового. Если хотите, то, конечно, как в старые времена, можете в деревне создать добровольную дружину и меня поставить старшим над ней, тогда согласен, чтобы меня продолжали звать участковым.
- Так и сделаем, - улыбнулся Демьян. – А у тебя как здоровье, Семен?
- Да спасибо, Демьян Демьянович, поправляюсь.
- Вот и хорошо. Давай, мы сейчас небольшой перерыв сделаем, да чайком побалуемся,
- сказал он, посмотрев на Илью. – Организуй, что ли?
- Хорошо, - сказал Илья, - и вышел на улицу.
- Как он? – поинтересовался Петр.
- Да все нормально, как будто ничего и не было с ним. Силы набрался, видел, как молотом машет, и боюсь даже остановить его, - положив руку на сердце, сказал Демьян Демьянович. – А вдруг так и нужно ему, чтобы мышцы быстрее силою наполнялись, оживали. И, где он этой силы набирается, даже не знаю. Хороший кузнец будет.
- А зять? – с подтрунивающей улыбкой спросил Петр.
- И зять будет не хуже. Слышал, Семен, - обратился он к пастуху, - сыграем-ка мы скоро сразу две свадьбы, Ильи с моей Ленкой, и Марфы с тобою, как на это смотришь?
- Ой, - только и сказал Семен. – Да мы бы и так с Марфой, без этого жить будем.
- О, без «этого», - помотал головой Демьян Демьянович и выставил вперед указательный палец. – Без «этого» можно вон, сметану с тарелки жрать, или без «этого» – блины уписывать, горяченькие с маслицем. А вот жить без «этого» у нас, у людей, как-то непристойно! Это хоть ты и интеллигентный человек, а понимать должен. А то ты так будешь жить, Илья за тобой потянется, а потом и другие, так что получится, кругом бабы будут общими, что ли?
Не-ет, нечего взваливать на них всякие наши «хочу» и «не хочу», давай всё будем продолжать делать, как положено, как ты говоришь по-интеллигентному.
А за деньги не бойся, как и за продукты - тоже, все это найдем. Так, что оставьте все эти вопросы женщинам – Марфе и моей Вере. А жить Илья будет у меня, а вы там как-нибудь сами с Марфой живите, но в гости, чтобы обязательно приходили. И только смотри мне, чтобы все у вас было, как ты говоришь, по-интеллигентному, парочку детей нарожали, она еще женщина молодая, выноситься ей нужно, да нормальных детей вырастить.
Семен в ответ только смущенно улыбнулся.
- Вот, и молодец, - поддержал его Демьян Демьянович и похлопал по плечу. – Илья о тебе много хорошего говорил, а сейчас, если что, ничего не выдумывай про него, устал парень. Большая работа пришла в мой дом, первые заказы появились. Заживем, только дай Бог нам силы молодецкой, да заказчиков побольше, - и Демьян перекрестился.