Я был до скуки заурядным мальчиком и юношей, все же была одна странность. Я любил переодеваться в женскую одежду. Тянул магнит секса и силовое поле запретного, постыдного. Только запретный плод сладок. Я испытывал сладкую жуть недозволенного, втискиваясь в скользкое, тонкое, полупрозрачное белье. Причуда не исчезла с годами, однажды в таком измененном виде меня застала жена. ( Да, мы женились по любви и все такое, как в романе девятнадцатого века). Сначала возмутилась, шок, потом рассмеялась. Я оправдывался, ей казалось, подруга разыгрывает. В дальнейшем она поощряла такие шалости. Все обернулось как нельзя лучше.
Той роковой зимой мы поехали во Флориду. Домик у небольшого озера. Пальмы, обширный газон, переходящий в ничейное болото. Кофе с молоком по утрам, иногда гольф, рюмочка бренди на ночь.
Однажды утром в дальнем углу газона я заметил посторонний предмет. Не то громадный коричневый таз, не то зеленоватая шина от грузовика. Подошел. Таз зашевелился, я увидел змеиную голову с блестящими круглыми глазами. Мгновение и питон исчез в кустах. Я не успел разглядеть как следует.
Питон стал появляться ежедневно, меня зачаровали его темно-зеленые и коричневые узоры. Я не мог оторвать от них взгляда. Знакомое сладкое чувство чего-то недозволенного. Жена возненавидела могучую рептилию. Впрочем, его интересовали мыши, белки и ящерицы на нашем газоне. Завидев нас, он обычно ретировался. Лишь однажды переполз черту дозволенного, взобравшись непонятным образом на крышу.
Жена требовала уничтожить его. Впервые за долгие годы я сказал твердое «нет».
Позвонил Борис (учился у нас, кафедра легкой атлетики), пригласил на любительский турнир по гольфу.
Когда я вернулся, мой питон перестал появляться. Жена молчала, я не думал плохого.
В почте на мое имя оказался счет охотничьей компании за уничтожение питона. Хотел заплакать как в школе, когда в баскетбольной раздевалке украли мою обувь и мне не в чем было идти в класс. Но стальной удав беды сдавил горло. Жена позвала обедать. Я не ответил. Она все поняла. Засунув счет в карман, я ушел к себе. В сейфе лежал старый револьвер, в кого стрелять?
Полуторалитровая бутыль бурбона пустела. Пол кабинета забросан недоеденными раздавленными апельсинами. Струя виски из-под моей руки уже не попадет в стакан. Не раздеваясь, рухнул. Заснул? Не заснул? Пришло наконец облегчение. Стало хорошо. Мерещилось, что я натягиваю на себя запретную, стыдную одежду. Такую узкую, нежную, тонкую. Я втискиваюсь в нее и холодею от сладкого стыда. Делаюсь гибким. Но что это? На мне зелено-коричневые узоры! Руки втянулись, ноги слились, в меня вошла невиданная гибкая холодная молниеносная стальная беспощадная сила.
Я в спальне жены. Ее от ужаса и отвращения утратившее выражение лицо. Не закричала, она всегда была сильной женщиной – что есть мочи полоснула меня маникюрными ножницами. Боли нет. Бросок! Нежный хруст ее костей. Какое объятие!
...
Утром похмелье, тошнота. Смутные воспоминания. Простыни в крови, во весь левый бок глубокая кровавая царапина. Где это меня так угораздило? С трудом выползаю в кухню. Кофею бы. Жены нет. Зову, нет ответа.
Поднимаюсь в спальню – и возвращаюсь в ночной кошмар. На полу растерзанная, кровавые ножницы, все перевернуто. Поверите ли, стало легче. Я знаю, что делать. Набираю 911, «Полиция! Срочно! Я убил человека».
Кажется, сирены зазвучали до того, как я положил в трубку. Сержант провел меня в кухню, обычные вопросы. Никаких наручников. Сержанта сменил психолог. То есть сменила. Женщина и, видно, разбирается. После трех минут разговора знала обо мне все, что только один человек может знать о другом.
«Успокойтесь, успокойтесь! Мы вам поможем. Страшная трагедия. Но прежде всего, поймите, вас никто ни в чем не подозревает. Такие повреждения мог нанести только питон, никак не человек. Его уничтожат»
«Уже раз уничтожили», - отвечаю и достаю из кармана злополучный счет. Пятна крови, бурбона, еще что-то налипло, но разобрать можно.