Лучи солнца светло-желтыми трубками прокалывают кроны сосен, берез, осин, и от этого создается такое впечатление, что туман в лесу начинает оседать, воздух становится светло-серым, свежим. Именно сыровато-свежим, пролезающим в рукава, за шиворот, и от этого немножко знобит. Илья застегивает на все пуговицы свою телогрейку и смотрит на удаляющийся пень, муравейник, гнилое бревно, кустарник.
Лесная дорожка местами заросла травою, а там, где глинистая, земля пересохла и потрескалась. Телега при тряске скрипит, а может это и не ее доски скрипят, а колеса. Не послушали ребята Демьяныча, хорошенько смазать солидолом их втулки, вот и скрипят, перемалывая попавший в них песок, думает Илья. А может это и вовсе не колеса скрипят, а доски на бричке рассохлись.
Кацап остановился, Илья обернулся, Юрка и Виктор спят. Соскочил с телеги, обошел ее, и удивленно посмотрел на лошадь. Дорога чистая, ничего не мешает, а Кацап остановился, как вкопанный и шагу вперед не хочет сделать. В чем причина? Пены у него на губах нет, да и поверить в то, что этот пятилетний красавец, владимирский тяжеловоз, за два часа хода смог устать - невозможно. И одышки у него нет.
Может что-то напугало его? Может, змея проползла по дороге, может, учуял волчий запах, или медвежий, росомахи или рыси. Тогда бы он так спокойно, как сейчас, себя не вел. Попятился бы назад, задрав стремена, заржал с испугу, на дыбы бы встал, или еще что-нибудь бы сделал. А тут стоит и все. Спокойный, хвостом сгоняет со своего крупа мух. И кожа у него сухая.
Кацап поднял свою крупную голову и, поймав губами ладонь Ильи, лизнув ее, и смотрит прямо в глаза. Илья поморщился, а Кацап на это в ответ замотал головой.
- Что, красавец, устал? - Илья потянул руку к гриве коня, чтобы погладить, но тот в мгновение ее ловит, и легонечко прикусывая своими огромными зубами, опускает ниже, и, лизнув ладонь, снова смотрит Илье в глаза, словно что-то спрашивая или выпрашивая. Секунд через десять ударив мордой по руке Ильи, он снова замотал головой.
- Что-что? – Илья, словно понимая, что этим движением Кацап что-то хочет ему сказать, переспросил у коня Что-что, повтори, Кацап.
Но тот в ответ опять прихватил своими губами ладонь Ильи, и, бросив ее, поднял свою голову, фыркнул, и заржал.
– Не понял?
- А че здесь не понять, - спрыгнул с телеги проснувшийся Юрий, - Кацап у тебя сахару или краюху хлеба просит.
- Вот как?
- Дед приучил его, как в свой лесной дом с Кацапом едут, здесь останавливаются. Слышишь, вода бежит? Вот, это ручей. Дед здесь любит себе воды набирать, речную не любит, говорит грязная. А здесь – серебряная.
- Как так? – спросил Илья.
- Да, кто его знает. Наверное, потому, как в народе говорят, серебро воду чистит. Здесь она такой прозрачности, как воздух, холодная, как лед, и вкусная, не оторвешься, - Юрий спустил с повозки на землю два бидона. – Пойдем за водой. Вить, ты, что там разоспался, давай вставай, найди в моем рюкзаке краюху, а то
Кацапа и не сдвинем отсюда.
Подняв бидон, Илья ускорил шаг и, догнав Юрку, спросил:
- А чего коню такое имя дали?
- Дед мой, натуральный хохол. Хотя, кто знает, так бабка, когда серчает на него, хохлом обзывает, и не просто, а каким-то западняньським. Мол, только те русской мовы не разбирают, пока им помощь не понадобится. А когда понадобится, еще лучше наших по-русски размовляють.
- Ну.
- Ну, вот тебе и «ну». Дед, когда выпить хочет, а у бабки каждый бутыль самогону под запись, брал Кацапа, когда тот еще жеребцом был, и уводил его, вместе с егоной мамкой - Тонькой в ночное. Ну и там с Макарычем, костер разведут, да потчиваются. А Макарыч без закуски, самогон ни-ни, даже не пригубит. Вот они с дедом сала с луком нарежут, закусят хорошенько, а как нужно домой собираться, дед залезает на Тоньку, и едет с песнями.
- Тонька, это мама Кацапа?
- Да, лошадь, - смеется Юрка. - Так вот, один раз дед перебрал, да вместо того, чтобы на кобылу залезать, на жеребца взобраться попытался. А тот ни в какую, даже ногу закинуть на себя не дает деду, брыкается и все. Ну, дед руками разводит, и ничего не понимает, вот конь, а не поддается хозяину. Что с ним стало?
Раз попробовал, другой, а потом взял его за морду, да поцеловать, видно, хотел, а жеребчику дедовский запах изо рта не понравился, да как боднул его в нос. Дед свалился, очухался, встал на карачки, и давай материть жеребца: «Ах ты, Кацап, ну настоящая моя жинка. Ах ты, Кацап. Вот я тебе дулечки после этого дам хоть капельки самогоночки».
Ох и смеху было.
Я в то утро, как раз с дедом на ночном был, насмотрелся на этот спектакль. До хрипоты насмеялся. С тех пор его так и назвали, Кацапом. Кацап, значит русский, так хохлы русских между собой называли.
- Понятно, - Илья опустил с плеча бидон и поставил его среди корневищ сосны, на берегу ручья. А вода в нем действительно чистая, как утренний воздух, каждый камушек на дне ручья просматривается, каждый корешок. И вода в нем холодная и вкусная.
Минут через пять пришел к ним и Виктор, помог Юре поднять бидон, и они понесли его к телеге. Илья же, не дожидаясь товарищей, взял обеими руками второй бидон приподнял его, на плечо поставил, и придерживая, пошел за ними.
- Ты что? - увидев Илью, несущего бидон, вскрикнул испуганно Виктор.
- А что? - не поняв товарища, спросил Илья. – Он уже полный, или его нужно было сначала помыть?
Но Юрий и Виктор не промолвив в ответ ни слова, вытаращенными глазами проводили Илью до телеги, и, дождавшись, пока он поставит на нее бидон, Виктор сказал:
- Илья, так в него нужно было сначала набрать воды.
- Я так и сделал, - ответил Илья, вытирая пот со лба.
- Правда, что ли? – Юрий первым подошел к бидону, открыл крышку и заглянул в него. – Вить, а он действительно полный. Илья, ты что сдурел! Он же не меньше тридцати килограммов весит, а ты его так нес, как буд-то пустой он. Да мать твоя с Демьяном, если что случится с тобою, меня же с Витькой со свету сживут.
Илья, еще не понимая, что имеет ввиду Юрий, приподнял бидон и поставил его чуть подальше от края телеги.
- Во! Или ты не понимаешь о чем я тебе только что сказал? - с нервной ноткой вскрикнул на Илью Юрий.
- Юр, извини, - приложил руку к груди Илья, - так он же не тяжелый, - и, взявшись за ручки бидона, снова приподнял его с телеги и, подержав в вытянутых руках, поставил на место.
- Ничего себе! – облокотившись на телегу, сказал Виктор. – Бывает же такое, а? Всякое слыхивал, что наши деды ударом кулака быка с ног валили, но такое сделать, и вчерашний инвалид, нет. Илья, ты, как богатырь, - и залез на телегу, и тут же взявшись двумя руками за ручки бидона, поднял его, да резко опустил, схватившись за поясницу. – Тяжеловато, не по мне это.
Смущенный Илья покраснел и сел на телегу.
- Илюш, - Виктор пожал ему руку, – молодец! Не у каждого такая сила есть. Видно, правду тогда следователь говорил, что видел, как ты молотом в кузнице машешь, словно, легкой палочкой.
- Да, это разве плохо?
- Да ты не тушуйся, - успокаивающе похлопал его по плечу подошедший Юрий. – Каждый человек имеет что-то свое, чем-то отличается от других. Я просто не готов был такого увидеть, а понять тем более? Ладно, Илюш, еще одно испытание, - и, улыбаясь, протянул ему кусок хлеба, - угости Кацапа и поедем. Здесь до плота километров пять осталось.
С ручья дорога без травинки, видно дед Юркин, здесь часто ездит за водой, подумал про себя Илья.
- А там вон, - Юрий, приостановив коня, показал в сторону кустарника, - там дробилка дедовская, чтобы шишку молоть. Так что, Илья, можно не только дров заготовить на зиму, а и шишки, смотри, кругом кедр, - и, спрыгнув с телеги, шагнул на обочину и провел ногой по траве, словно что-то разыскивая. – Вот, я же говорил, - и, нагнувшись, поднял шишку и подал ее Илье. – Огромная!
- Смолистая, - ощупывая ее пальцами, сказал Илья. – Может, тогда сразу и наберем их?
- Не торопись, - осадил его Юрий, - давай до дому доберемся, а там чего только не увидишь, главное, что бы избу не попортил кто. Дед уже месяц там не живет, слег, да и не пущу я его больше жить сюда. Стар уже. Да и что он сделает бандитам, если деревья начнут рубить, лося бить, соболя.
- Юр, что ты их все бандитами зовешь? - спросил Виктор. - В городе нынче их, участковый говорит, новыми русскими кличут.
- Кого? Этих сволочей? – неожиданно вскипел Юрий. – Да для меня русский, это я, ты, Илья, а не те сволочи. Гадость это, сорняки наши, были б силы, всех их повыдергивал бы, да растоптал?
- Хватит, хватит, извини, - единственное, что нашел сказать в этот момент Юрию Виктор. – Ты прав. Это как чирье на теле, где хочет там и вылезет, и выдавить его нельзя, а только лечить. Знать бы как.
До реки ехали молча. Илья все вокруг рассматривал с интересом. Ровные, уходящие в небо, стволы сосен, кедры – пониже их. Вон на одном из них набиты доски, как лестница - шишкарей работа. А вон вдвое согнулась к земле и своей кроной уперлась в землю молодая сосна. Жаль, не смогла выстоять, болеет, чего-то ей не хватает видать, вот и заболела. А вон кустарник полосой идет, это, наверное, и есть берег реки?
-2-
Дом егеря Илья увидел еще с реки, когда на небольшом пароме, накручивая на колесо трос, перебирались они вместе с конем и бричкой на другой берег. Стоит он на бугре, как сказал Юрий, чтобы в половодье не затопило его. В два этажа, сложен из толстого бревна, как и баня, сарай, хлев. Двор небольшой, огорожен изнутри заборами.
- Здесь дед картошку растит, ведер по пятьдесят-шестьдесят собирает, - рассказывает Илье и Виктору Юрий. – Там – лук, морковь, да свекла растут, - показывает на другую часть огорода, - а там, вон у калитки…
- Табак, - вставил Виктор, увидев широкие листья незнакомого ему растения.
- Да это какая-то колючка, вовремя не срубишь, все вокруг забьет, - засмеялся Юрий, - а вон за ней – хрен растет.
- О-о, - воскликнул Виктор, - его величество Хрен!
- Правильно, - смеется Юрий.
- А медведь не заходит сюда? – поинтересовался Илья.
- Раньше, рассказывал дед, заходил в гости, да Демьян ему какой-то секрет рассказал, теперь сюда ни волк, ни медведь не ходоки. Даже метров на сто не приближаются
- И что, дед носит воду из реки, чтобы полить огород? – спросил Илья.
- Пойдем вечером в баню, увидишь, - Юрий моргнул Илье. – Ладно, Вить, загоняй Кацапа в стойло, вон, между сараями, а сено вон с того стога, за забором принеси, но это ему на ночь. Думаю, сейчас ему той травы хватит, что у забора растет.
- Илюш, - Юрий вынес из сарая лопату, - если не устал, то давай картошки накопай, почисть, сейчас пожарим, пообедаем и обсудим все дела.
Нарубленные дрова сложены в ровную кладку и с одной спички легко разгорелись.
- Здорово, - наблюдая за Ильей, сказал Виктор. – Кто научил?
- Кузнец, - сказал Илья.
- И что под дрова положил?
- Две бересты, да несколько мелких веточек, и все. Дрова то сухие, а между ними по сантиметру расстояние. Своего рода поддувало получилось, как в кузнице, как труба в печи.
- Хм, сколько лет прожил, а костер, когда развожу, с мелких веток начинаю, потом ветки потолще подкладываю и так далее.
- Господин профессор, - окликнул Виктора с чердака Юрий, - давай лекции на вечер оставим. Посмотри, к чему коня привязал.
- Фу ты…
Вместе с Юрой от души рассмеялся и Илья. Конь был привязан к стойке крыльца в баню.
- А вдруг на эту стойку и стена бани опирается? А? Волк ночью завоет, Кацап с перепугу как сиганет куда-нибудь вместе с этой стойкой, ох и неплохая отбивная из нас получится.
- Да ладно тебе, пристал как банный лист… - отмахнулся Виктор, - только дай ему языком за что-то зацепиться и сутки не остановится.
Картошка заскворчала на сковороде, Илья прикрыл ее крышкой, взял лопату и пошел в огород за луком...
Земля рыхлая, песчаная, перемешанная с дерном, мелкими веточками, шишкой, копается легко. …И лук, что надо, головки с кулак. А вот морковь помельче, с большой палец, ну может чуть-чуть потолще. Обтер ее об рукав Илья, попробовал. Сладкая! Правда, лучше ее вначале помыть, а то песок похрустывает на зубах. Набрал собранных овощей в ведро и пошел по тропке к речке. За калиткой остановился у огромной каменной глыбы и, попытался рассмотреть, что на ней выбито. Или буквы, или какие-то надрезы сделаны. Встал к солнцу спиною, тень упала на это место, и прочел: «Ст. Ег.»
- Юра, - окликнул товарища Илья, - а что здесь написано? Старый егерь?
- Нет, - ответил тот, - это мы так это место называем, «Старый егерь». То могилка Степану Егорычу. Не знал, что ли? Твой дед с ним, кстати, крепко дружили. Он старший брат моего деда был, егерем здесь служил, да сволочь одна его прямо здесь застрелила, - сказал Юрий и перекрестился.
- За что?
- Эх, Илюшка, старая история то, - Юрий вышел из огорода и уперся в забор, - Короче, раньше здесь заказник был. А Степан Егорович старшим егерем работал, а мой дед ему помогал.
- А твой дед тоже егерем был?
- Нет, плотником сначала работал. Мы с ним частенько к деду Степану сюда в гости приезжали, порыбачить, грибов, шишку собрать, или просто в баньке попариться, отдохнуть так сказать.
- А-а…
- Так вот, приехали к нему, а он вот здесь и лежал, кровью истек, увидел нас и говорит деду, мол, здесь и похоронишь меня, только с Горыном не связывайся, большой человек, а то и сам… И все, умер.
- Это не тот ли Горын, который у нас разбойничает?
- Да нет, это его сын, говорят, бандитствует. А отец его сейчас большой шишкой стал. Гадостный человек такой, и сынка таким же на себя похожим вырастил.
- Так за что он деда твоего убил-то? – спросил Илья.
- Браконьерил со своим областным начальством здесь. Лося бил, кабана, оленя. Дед припер как-то его, а тому чего бояться, все вокруг куплено. Когда дед его в очередной раз поймал с лосем убитым, тот предупредил его, что это в последний раз он ему спускает. И вот, - вздохнул Виктор. - Горын, председателем райисполкома тогда работал.
- Так что, его за это убийство не посадили в тюрьму?
- Доказать не смогли, что это Горына дело. Вот так, теперь его сынок по стопам отца пошел, месяца полтора назад деда моего здесь чуть не застрелил, - Виктор сломал поднятую с земли ветку и, бросив ее под ноги, растоптал. – Сволочи!
- А за что? – спросил Илья.
- Как за что. Дед, как совхоз развалился, заменил здесь своего брата. За копейки никто не хочет лесничеством заниматься. А недавно здесь молодой Горын появился…
- Эй, мужики, - окрикнул их со двора Виктор, - кто повар сегодня? Забыли что ли, а то картошка сейчас сгорит.
- Так ты поставь сковороду на землю, - откликнулся Илья, - сейчас морковь с луком помою и приду.
- Юр, - Илья посмотрел на товарища, - он браконьерит здесь?
- Хуже, - махнул рукой Юрий, - хочет дом этот забрать себе. Нравится ему, видишь ли, чужое добро прибирать к рукам. Своими ручками собрать такой дом лень, вот и лезет сюда со своими дружками, как мухи на говно.
- Да, - вздохнул Илья, - куда не глянь, одни проблемы.
- Ничего Илюшка, давай, встанешь на ноги, тогда об этом и поговорим, - и, остановившись, в упор посмотрел на Илью, - третьим будешь?
- Как понять?
- Да это я так, не о самогоне же, - смеется Юрий.
- Я понял, о чем ты говоришь. Конечно, буду. Только нужно как-то по-тихому все это делать.
- Поговорим потом, - похлопав по плечу товарища, сказал Юра. – У нас здесь и две берданки припасены. Спроси у своей бабушки, ружье твоего деда не выкинула, случайно?
- Хорошо, - сказал Илья и спустился к реке.
-3-
Вечерело быстро. Спиленные сосны решили оставить на месте, не тянуть их к дому, а вот срубленные ветки собрали в огромную кучу, - и, порубив их и погрузив на телегу, привезли к избе.
- Утро вечера мудренее, - сказал Виктор, и, спрыгнув с телеги, пошел к реке.
- Так баньку сегодня будем топить? – спросил у него Юрий, остановив коня.
- Неохота что-то, до такой степени вымотался, что сейчас бы пожрать и спать, - ответил тот, и, обернувшись к Илье, махнул, - пойдем, морду вытащим, может, что и попалось в неё? Юр, а ты, давай, все-таки за хозяина здесь остался, стол пора накрыть, печь затопить, рюмочку чаю приготовить. Как-то же надо гостеприимство к нам проявить, а то мы с Ильей тебе и лес вали, и рыбу лови…
Речка здесь не широкая, и в то же время не бурная, спокойная. Даже удивительно, кто имя ей дал такое, несвойственное её характеру – Ручей.
- Вить, так мы же ее не ставили, - догнал товарища, спускающегося с бугра, сказал Илья.
- Ну и что, так поставим.
- А из чего она?
- Из веток. Юркин дед ее в июне собрал, сразу после половодья, но так и не опробовал.
Илья с интересом рассматривал морду. Обычная длинная клеть, плотно сбитая из тонких нестроганых бревен.
- И что с ней делать будем?
- А ты ее бери за палки, это ее ручки, и потащили.
У реки Виктор остановился, залез на вбитые в дно Ручья бревна, и, не отпуская ручки морды, как по мосту сделал несколько шагов по ним и переступил на следующие, вбитые с того берега. Повернулся к Илье:
- Вот сюда и вставим эту морду, между этими колышками, - указал он на отдельно торчащие бревна, - давай, только потихонечку, чтобы ручки не сломать, а то дед вместо веревки их ольховыми ветками связал, не знаю, выдержат ли.
Илья, как мог аккуратнее опустил свою часть морды в Ручей, и внимательно следит за товарищем.
- Молодец, - похвалил его тот, - а теперь вон ту ветку, что под березой лежит, тащи сюда, будем воду мутить.
- Зачем? - с недоумением посмотрел на Виктора Илья.
- А ты, думаешь, рыба просто так полезет в нашу морду? Нет, конечно, а как замутим воду, постучим палками по ней, пугнем рыбку, она сюда кинется и попадется.
- Здорово! - удивился такому способу рыбной ловли Илья, и потащил к реке ветку.
Минут через десять подняли морду, и удивлению Ильи не было границ, когда увидел в ветках клетки бьющуюся большую щуку и пару язей:
- Вот это да! – воскликнул он.
- Еще утром придем, проверим, может и побольше будет рыбы, - сказал Виктор и, установив на свое место морду, прыгнул к Илье. – Вот это будет настоящий ужин. С детства люблю уху из щучьих и язевых голов, - и, взяв под жабры двух серебристых язей, пошел впереди.
-4-
Костер начал тухнуть, Илья поелозил по его углям веткой, вытолкав наружу несколько картофелин, проткнул их: кончик ветки мягко уходит под кожуру:
- Готовы.
В этот момент где-то вдали кто-то заухал, да так протяжно, что Илья инстинктивно с испугу ноги поджал под себя.
- Не бойся, - заметив его движение, сказал Юрий, - это куропач свое семейство созывает, мол, спать пора. А может лисы испугался, а может еще кого...
- А может и… - Юрка мазнув по своему лицу рукой, оставив на коже золу, прошептал,
- привидения.
- Какого? – Илья, обжигаясь горячей картофелиной, перебросил ее на другую ладонь.
– Что и они здесь есть?
- Про старого химаря разве не слышал? – спросил Юрий.
- Про кого это?
- Это было лет двадцать назад, - разломив напополам картофелину, сказал Виктор. – Работал мужик здесь, ученый говорят какой-то. Сначала химарил здесь. Знаешь, что это такое? Значит, сок с сосны собирал, с кедра, с пихты. Говорят, секрет какой-то знал, как из этой смолы сделать янтарь, сразу, чтобы не тысячи лет ждать, а смола у него каменела за день. Кроме этого, слух пошел, что и золото в нашем Ручье нашел. Не слышал?
- Да уж. Кто б мне эту весть донес бы, побыстрее может и встал бы тогда с постели, - ответил Илья. – А то двадцать лет в кровати параличом разбитым пролежал, а кому я такой нужен, - в укоризну, посмотрев на товарищей, сказал Илья. – Если хочешь рассказать, так рассказывай, а не спрашивай, знаю или нет. Откуда мне знать? Кому из вас было интересно смотреть на мое иссушенное тело.
- Извини, Илюш, жизнь так закрутила, что и, - попытался защитить товарища Юрий.
- Так что же там произошло, рассказывай, - надкусывая картофельную мякоть, спросил Илья.
- Так вот, этот Горын и зачастил к нему сюда. Нет, не молодой, старый Горын, с дружками. Все перевернули в его избе, ничего не нашли, только бочки со смолою. Продолжали следить за ним, но ничего им это не дало. Ученый смолу только весной и летом собирал, по растущей Луне, и то не со всех деревьев, а с особенных каких-то. Надрезы сделает, под стоками банки консервные подвесит, через неделю, заделает надрезы каким-то цементом, так он глину с какой-то смесью называл. Но её состав, так и остался не разведанным, а может, это и никому не нужно было: если ученный, значит, химик.
А осенью ходил по болотам, что-то искал по Ручью, а что, так никто и не узнал. Всегда приходил в избу с пустым рюкзаком.
- А, когда за ним начинали следить, то теряли его, - прикурив папиросу, продолжил свой рассказ Виктор. - Просто так, на виду исчезал, словно, растворялся в воздухе. Раз и все, даже на песке следа не оставлял. И также появлялся неожиданно и вдруг, у того камня, что у калитки, где деда моего убили.
- Ну, а дальше что было? – спросил Илья, забыв о своей обиде.
- А ничего. В октябре соболятника Прошку, наняли с соседней деревни, знаменитый в нашей округе охотник был. Он в любом следе мог разобраться без ошибки, когда зверь прошел, какой, сколько ему лет, и нюх у него был, как у собаки. К магарычу вообще был равнодушен, как и к куреву, а охотник, что попросишь, то и принесет, - Виктор понюхал кусок разломленной картошки, скривился и отбросил ее в сторону, - гнилая. Ладно. Короче, пошел тот за ученым, и сам пропал. Думали погиб где-то, на медведя может вышел, а может его этот ученный перехитрил и прикончил где-то. Много чего говорили тогда, придумывали, а через месяц он в деревню нашу пришел. Говорил, что заблудился.
- А ученный? – спросил Илья.
- Пропал. Больше нигде не появлялся, - ответил Юрий.
- А эти хоромы, кем были сделаны? – Илья не отстает от товарища.
- Дедами моими, - Юрий налил чаю в кружку и протянул ее Илье. – Будешь?
- Нет.
- Не ломайся, - Юрий всунул горячую кружку в руки Ильи.
- Вот история! - вздохнул Илья. – А искали?
- Кому это нужно было, тот и искал, только скрытно так, - наливая чай в другую кружку, тихо сказал Юрий. - Многим хотелось разгадать секрет, которым владел тот ученный. А может он ученным и вовсе не был, а так – выдумщиком каким-нибудь. Дед говорил, что тот много знал о нашей деревне, былины какие-то древние читал на старорусском языке, переводил их. Страшные то истории были, о демонах. Я даже не знал, что были такие, и сказки о них никто в деревне не рассказывал. Может ты слышал, что либо о Касьяне, Даждьбоге, о Роде? - Юрий смущенно посмотрел на Илью.
- Значит ученый, - подвел итог Илья, - а может писатель какой-нибудь?
- …И расспрашивал дедов наших не о зверях, - как бы не услышав ответа Ильи Юрий продолжил, - а о камнях, о глине и все это записывал в блокнот себе. Кроме этого носил с собою две стальные спицы, с помощью их что-то выискивал, какие-то волны. Вот и думали, он или ученый, ну геолог какой-нибудь, или из дурдома сбежал.
- Почему?
- Так он говорил, что вода и земля одно и то же. Представляете, вода и земля одно и то же? А когда пропал, его не раз видели здесь, как привидение, появится и в ту же секунду исчезнет.
- Да-а, - вздохнул Илья, - и ты туда же, все пытаетесь запугать меня. Что, вам больше делать нечего?
- Да и вовсе не думал об этом, - усмехнулся Юрий, - сам ехал с вами сюда и думал, а если увидим того мужика, то что делать будем?
- И мне самому хочется не верить в этот рассказ, - пряча свою зевоту, шепчет Виктор. – Мой дед с бабкой тоже говорят, что нашу деревню раньше называли Кощья Навь. Еще при царе, а при коммунистах назвали ее «Красным Октябрем», да политическими ее заселили, которые из тюрем возвращались. Вот. А, когда мода по стране пошла, возвращать старые имена своим деревням, городам, так и нашей деревне учителя решили вернуть это имя, уговорили селян, но на этом все так и осталось.
- Ребята, - перебил товарища Илья, - может хватит, а? А то я уже сам не пойму, где живу. То у меня утром у забора, где раньше ведьма жила, бабка стоит, скрючившаяся в три погибели, еле дышит. Подошел к ней ближе, а то совсем не бабка, а женщина лет пятидесяти, а когда та пошла к себе в дом и обернулась – совсем молодухой стала, лет тридцати.
Виктор с Юрием переглянулись.
- То у Ручья, что за огородами, - продолжал свой рассказ Илья, - мужик какой-то появился, повел за собой меня в лес, в какую-то лужу завел из набитого стекла, а то и не стекло оказывается, вода обычная. Думал с вами в лес поеду, передохну, а и вы туда же, - Илья бросил в костер сорванную сухую траву, она тут же вспыхнула ярким пламенем.
- Да, Илья, и не одному тебе такое видится, - сплюнув в угли, сказал Юрий. – Третьим будешь.
- Как это понять?
- Да так, нам с Витькой в последнее время чего только не кажется. Если ты, конечно, не сбрехнул? – Юрий повернулся к Илье, и смотрит ему в глаза.
Илья засмущался и отмахнулся:
- Опять начинаешь.
- Ты-то правду про соседку колдунью нам сейчас рассказал или от мамы это слышал? – спросил Виктор.
- А вот, как тебе сказать, - Илья ломает на мелкие кусочки сухую веточку. – Или дураком посчитаете, или поверите?
- Да, - встал с земли Виктор, - неделю назад ни одному, Юра, твоему слову не поверил бы. Да сам на такое во сне насмотрелся, что боялся на следующую ночь и спать ложиться. А когда без сил уже под утро усыпал, чего только не видел, вот и поседел от этого, - и, стянув с себя шерстяную шапку, показал волосы, словно посыпанные мелом.
- А наяву тоже видел? – спросил Илья.
- Хочу узнать, правду Юрка говорит или нет, о том, что ему здесь привиделось.
- За этим и меня сюда потащили? - Илья встал. – А то, тетя Марфа, мы для вас с Ильей там дрова заготовили, картошку дедову выкопаем, а то все пропадет на заимке.
- В принципе за этим и поехали, - приобняв Илью сказал Юрий, - это мы так, тебя на пушку хотели взять. И взяли, сдрейфил-то? А? Илья, сдрейфил? – и громко, как-то натянуто усмехнулся. – А за дрова, картошку, че врать, сам видишь, полно здесь этого добра, на телегу сколько можем нагрузим и отвезем тебе.
- Вот черти, а, - махнув рукой на друзей Илья и пошел в дом. На веранде остановился, - а бревна завтра очищать будем?
- Осина всегда в доме пригодится, - поливая костер водою из ведра, ответил Юрий.
– Фундамент в моем доме нужно менять. С мужиками договорился, вот и поехал сюда, да и за домом деда нужно следить, не охота его Горыну отдавать. Может и сам сюда весной жить перееду, да пойду по его стопам.
-5-
Проснулся Илья от того, что ему очень хотелось пить, а озеро, к которому он бежал во сне, все оставалось на том же от него расстоянии - далеко. Во рту пересохло. Осмотрелся, темно, кто-то из друзей похрапывает. На улице Кацап заволновался, копытом бьет по земле, ржет. Половица на втором этаже дома заскрипела, протяжно так, словно кто-то крадется по ней.
Илья спрятался с головой под тонкое одеяльце и замер. Может ему это все снится? Тихонечко стянул с головы одеяло и прислушался. Тишина. Это, наверное, Кацап на дворе уснул, что-то ему приснилось и давай копытом по земле стучать да ржать, подумал Илья, а наверху доски из-за сухости трещат. Надо завтра их хорошенько водою намочить, пусть пропитаются, тогда и скрипеть перестанут.
И зачем он сейчас о воде подумал, и так пить охота. А, где же она? Витька ведро с водою на скамейке у крыльца, кажется, оставил. Илья приподнялся с топчана и заглянул в окно. Несмотря на то, что оконные стекла пыльные, звезды, усыпавшие небо, огромными золотистыми бляшками кажутся, и каждую из них рассмотреть можно. Только без Луны, она видно где-то в стороне.
«Да хватит бояться, - подтолкнул себя Илья, - и, встав с топчана, мелкими шажками, вытянув руки вперед, пошел в сени. Нащупал там ручку от входной двери, крючок, и, сняв его, приоткрыл дверь.
На улице свежо. Конь, услышав его, фыркнул. Поеживаясь, Илья сделал несколько шагов вправо, и уткнулся коленкой в скамейку. Провел рукою над ее досками – ведра нет, оно стояло чуть дальше, и воды в нем мало, только на донышке, видно Юрка Кацапу остальную вылил, подумал Илья и, подняв ведро, сделал несколько мелких глотков, еще и еще. Утолив жажду, уперся спиною в дверной косяк, потянулся, и замер.
Как здесь хорошо, так спокойно. Небо усыпано звездами. Кацап фыркает в своем стойле, наверное, доедает остатки принесенное ему вечером травы. И никаких приведений. Эх, молодцы мужики, спасибо им, что вытащили его сюда и дров на зиму заготовит, и картошки, только бы удалось все это вывезти до дому.
Напала зевота, глаза начали смыкаться, но Илья не стал торопиться в дом, чтобы лечь в постель, хватит, належался за двадцать лет. Интересно, что там летит, всматривается он в мигающую и двигающуюся желтую точку. Может метеорит, а может комета.
- Нет, - сказал сзади вышедший из дома Юрий, - нет, это, скорее всего, самолет.
- Почему так думаешь? – спросил Илья.
- А звезды - это пришитые к небу золотые пуговицы.
- Пуговицы!? Может и так, - не желая спорить, Илья согласился и, зевая, пошел в дом.