Третий день на всю деревню из кузницы Демьяна уходит эхом гул от ударов молота. Третий день Илья, забыв о своей любимой Елене и матери, не отходит от своего наставника, пытаясь предугадать, что ему в данный момент сейчас может понадобиться: молот или молоток, щипцы или подача воздуха в горн, железо или какая-то присадка. Кузнец, как волшебник, из куска черного металла или какой-то запчасти, накалив ее, начинает превращать эту железяку, то ли в клык для бороны, то ли в крюк.
Вот и сейчас прямо на глазах у Ильи происходит новое действо, торец с трещинами лемеха плуга начинают краснеть. Кузнец не сводит с него глаз, наблюдая за окрасом железа.
- Темно-красное, значит еще рановато, - рассказывает он своему подмастерью, - а вот как начнет превращаться в червоное золото, самый раз. А ну ка, Илюш, поддай ка воздуха, вот, - и опять как завороженный железом не сводит с него глаз.
И вот металл становится ярко-желтым, и начинается…
- Илюш, вода на месте? Вот и хорошо, наковальню очисть…
Демьян поднимает плуг с горна и переносит его на наковальню:
- Придержи его конец, дорогой, да не бойся, не бойся, это так на всякий случай, чтобы не съезжал…
И тут же несет в ложке расплавленное в жидкость железо и заливает его в трещину лемеха, от одного края к другому, и начинает легонечко постукивать молотом по детали, как бы торопя «красную воду» войти во все трещины, до самой глубины.
- Так, так-такулечки, железная водичка. Заливай-твердей, заливай-твердей, - поет Демьян, как шаман, протяжно, горлом. – Так-так, такулечки…
И через некоторое время, которого хватает только, чтобы вытереть пот со лба, начинает молотком поменьше стучать по рубцу железному, сбивая окалину.
Переворачивает плуг, приседает и, прищурившись, просматривает его плоскость и, видно чем-то не доволен, покачает головой. Потом, моргнув Илье, показывает рукой, мол, посторонись, и переносит плуг на горн. А Илья, видя его силищу, про себя завидует наставнику, плуг-то не меньше двух пудов весит, вот богатырище Демьяныч.
А тот уже распевает:
- Грейся, грейся-нагревайся. А ну ка, Илюшка, помоги ему согреться, а то совсем замерз, поддай ка воздуха.
Илья берется обеими руками за рычаг поддувала и начинает его накачивать, вверх-вниз, вверх-вниз. Огонь только и ждет этого, взметнулся в своем веселом хороводе и начал новый танец, по углю пляшет, в присядочку, с прыжками до самого поддувала. И уголь с ним распаляется в этом неведомом танце, раскаляется, как утреннее солнце, и потрескивает, прыгает, посылая во все стороны искры, жар. Красота!
- Илья, там, у третьего от двери плуга раму открути. Там болты на двадцать четыре, ключ над верстаком должен висеть, посмотри…
- Есть! – по-военному выкрикивает подмастерье и вихрем оказывается у верстака, и в одно мгновение – у плуга.
- Молодец. А потом для скобы на металлоломе подбери что-нибудь типа прута иль валика, диаметром на шестнадцать-двадцать миллиметров, длиною - с локоть.
- Хорошо, - выскочил Илья во двор, перешагнул тракторный плуг, и чуть не упав, зацепившись за раму ногой, но, к счастью своему вовремя оперся рукою за винт. Второй и третий плуги уже переступал, внимательно смотря перед собой.
Гайку с заржавелого болта прокрутить хоть на миллиметр не удалось. Еще рывок, еще… Чувствует, что сзади кто-то за плечо его трогает, обернулся – Ленка подкралась, молоток ему сует.
- А ты молотком по ключу стукни, так тятька делает, если свернуть не может.
- Спасибо, - стушевался Илья, но к совету любимой прислушался.
Вставил ключ в гайку, насадил на него трубку, которую тоже подала Лена, и легонечко пристукнул по ней молотком, потом – сильнее, еще сильнее, и сдвинулся ключ.
- Здорово! Спасибо тебе, - и поцеловал девушку в щечку, а та тут же оттолкнула его от себя и убежала в дом. Оказывается ее мать, Вера Ивановна, наблюдает за ними в окно, чем и смутила дочь.
- Илья, - кричит из кузницы Демьян, - давай угля!
Только и поспевай за кузнецом. Оставил Илья ключ и бежит с ведром за углем. Наполнил его, назад в кузницу, а там уже пар из глубокого таза вовсю валит: в нем борона, охлаждается.
- Демьян Демьяныч, - какой раз просит Илья, - ну дайте мне, хоть что-нибудь попробовать сделать.
- Обязательно дам, - успокаивает его кузнец, - а так глаза не закрывай, запоминай, что делаю и как. А вот раму, смотрю, которую сейчас снимешь, сам будешь клеить, там ушко одно разорвалось, болт крайний срезало. Давай, тащи ее.
-2-
Еще день прошел. Работу закончили поздним вечером.
Александр Дмитриевич Колосов с трактористами не одну сигарету под окном Демьяна выкурили в ожидании, когда кузнец три последние плужные навески отремонтирует. Ну, вот и последняя готова. Все работы ими оценены на отлично, да вот настроения, видно, у их начальника, Колосова, нет.
- Здесь такое дело, - начал Александр Дмитриевич, потирая рукой заросшее седою бородою лицо. – Сегодня эти, бандиты, короче, опять под утро нагрянули мне в дом. Собаку убили, всех свиней забрали, корову…
Демьян присел рядом с Колосовым:
- Значит, уже второй раз. Что ж молчал, Петру тогда не сказал? – и посмотрел на него. – Ты, брат, запомни, если каждый по себе так и будет жить, то разнесут они нас по косточкам.
- А как?
- Не знаю. Думаешь, это те, что Семёна тогда с Илюшкой избили?
- Не знаю, один из них мосел такой, бугай, стукнул по стойке крыльца, аж треснуло, из пятидесятки все-таки. Говорит, что это последний его предупреждение. Платить нужно с прибыли. А откуда она у меня, - Колосов поднялся со скамейки. – Триста тысяч в год требует.
- О-о! – удивился Демьян. – Что за машина у них, номер-то запомнил? – спросил кузнец.
- Да какой там, как двинул по плечу, - Дмитрич погладил ладонью правое плечо, - не заметил, как и в цветочник влетел, если б жена не завыла…
- Да, так глядишь и к тебе, Демьян, нагрянут, сказал один из трактористов.
- А ты, Михей, может быть и прав, нужно как-то объединиться, - согласился Демьян, - а то, как бабы, поговорили, поохали и ждем с моря погоды.
- Вот и я говорю! – цыкнул слюной в сторону Михей.
- Он хоть как-то назвал себя? – повернулся Демьян к Колосову. А на того и смотреть уже не хочется: лицо серое, осунувшееся и дрожит, словно от холода.
- Не помню, одного вроде Соловьем звали, а другой сказал: «Возьми мясо Горному». Или Горыну, не расслышал…
- Дядя Саша, - подошел к Колосову Илья, - а у того Горного или Горына не было на лице шрама, на носу – бородавки?
- Да что-то, - и сплюнув на землю сигаретный бычок, помотал головой, - нет вроде. Морда чистая, заросшая, нос, вроде, тоже.
- А свиней-то, куда грузили? – допытывается Демьян.
- На свой трактор загнал их, и почти до города отвез. До федералки метров пятьсот осталось, а там по башке чем-то тюкнули, да сбросили. Пришел в себя, в кустах у дороги, ни трактора, ни свиней, ничего нет.
- А вас, что, никто не сопровождал? Ведь на чем-то они доехали до нашей деревни? – спросил Демьян.
- Да машины такой никогда и не видывал, больше УАЗика, черная, колеса широченные, а красивая какая и что-то иностранными буквами на ней сзади написано.
- Да, - прошелся Демьян до плуга, поставил на него ногу. – Да! Но за эту работу как платить будешь, Дмитрич?
- Чем? - слезливо проскулил Колосов.
- У меня уголь заканчивается, а у тебя, видел, целая гора его около мастерской навалена.
- Когда привезти? - спросил Михей.
- Да хоть сейчас.
- Ладно, - согласился он. – Только у меня он даже не знаю, какой, и сколько его. Завтра к обеду загружу на трактор, привезу. Куда высыпать-то?
- Туда, - махнул рукой Демьян за кузницу. – С той стороны, с фермы дорога хорошая. У шиповника высыпи, только калитку не завали. А ты, - посмотрел он на Колосова, - давай сейчас же, к сержанту иди. Только не перекладывай до завтра, может, поднимет своих, и трактор найдут твой. Какой он?
- «Беларусь».
- Так что давай, ребята, крепите свои плуги и катите их отсюда. Потом рассчитаетесь.
- А уголь?
- Уголь – это уголь. Сколько там его, и на месяц не хватит, может с металлом еще поможете? Там вроде у вас и медь есть, и олово, и бронза какая-нибудь?
- Хитер же ты, Демьян, - смеется Михей, - и, вытерев свои огромные руки от грязи о штанину, протянул руку кузнецу.
- А что, один хлеб не еда, - прищурился Демьян, закрывая ворота. - Вот, Илья, и заработали, называется, - Демьян развел руками. - Вот тебе пятьсот рублей, матери отдашь, на хлеб там, сахар.
- Демьян Демьяныч, так они же ни копейки вам не заплатили, - спрятав ладонь за спину начал отказываться от денег Илья.
- Заплатили, не заплатили, а ты их заработал, и, обняв за шею Илью, всунул деньги ему в боковой карман рубашки.
- Это твой первый заработок, парень, первый! Я, когда первую зарплату получил, купил своей матери шерсти у соседки, представляешь, - улыбается Демьян, - а она из нее мне шарф связала, вот такой длины, - размахнул во всю ширину свои руки кузнец. – На эти деньги, конечно, шерсти не купишь, лучше отдай их матери, она быстрее найдет, куда их применить. И, - прихватив Илью за локоть, продолжил, - только, давай так договоримся, о том, что бандиты нашу деревню обкладывают данью, нашим бабам сегодня ни гу-гу. Дело серьезное, наше мужское. Давай, Илья, - и, пожав ему руку, сказал. - Давай, сегодня отдохни, а завтра к обеду тебя жду. Только не торопись, пообедаем, после этого и отпущу.
Иди, Илья, мой руки.
-3-
В эту ночь уснуть Илья так и не смог. Дождался, когда мать закончила глажку белья и легла спать, потихонечку поднялся, вышел из дому. Звездное небо, луна с пол монеты, располагали к размышлениям, мечтам.
Ночью деревня тоже не спит. Звучит музыка из лая собак, квинтетов сверчков и цикад, шипения и мяуканья кошек, мычания коров, хлопанья крыльев вспугнутых где-то гусей или уток. И это все как-то успокаивает, отвлекает от горьких мыслей, даже наоборот, подталкивает к приятным воспоминаниям. Так сейчас было и у Ильи.
Вот-вот, кажется, откроется калитка и вспорхнет во двор его любимая Ленка. Но отец ее не отпустит, если он сказал, что Илья за эти дни «каторжной» работы очень устал и должен хорошенько выспаться, то все так и должно быть. И не из-за боязни его ослушаться, а просто Лена понимает, что ее любимый Илья должен от-дох-нуть.
Ну и пусть!
Да, Демьян Демьяныч себя бы вспомнил, каким он был в молодости, когда влюбился в свою Веру. Наверное, он не знал тогда, что такое усталость, и в любую свободную минуту мог бы сорваться и полететь, как на крыльях, к своей любимой.
Илья подошел к калитке и посмотрел на улицу, видны только ее некоторые части со стороны освещенных дворов, окон домов. Облокотился на калитку и задумался, и было о чем. Да, он с первого дня, как встретил Лену, влюбился в нее до безумия, и, кажется, она - тоже. Но пока он останавливает себя от признания ей в этом, так как тогда должен предложить ей жениться, но этого, пока, сделать он не может. Не может, так как у него кроме любви еще ничего нет. Хорошо если ее отец научит его кузнечному делу, тогда хоть какая-то профессия будет у него. Но сможет ли он зарабатывать, вот в чем вопрос?
Илья вздохнул, да, а какое он имеет сейчас право предложить Елене жить вместе, когда он сам сидит на шее матери. Вот, принес сегодня ей пятьсот рублей, много это или мало? Дом без своего подворья, огорода – ничто, только на сахар, соль и муку этих денег хватит.
Илья в очередной раз заставил себя выкинуть из памяти эти воспоминания о встрече с бандитами. Но, хотеть это одно, а сделать невозможно, а 15 сентября не за горами, скоро они напомнят о себе. Обязательно напомнят. И с ними в шутки лучше не играть: пилораму подожгли, сегодня Колосова обобрали, чувствуют в деревне, как у себя дома. И как это все не к месту сейчас, и как это все не вовремя. Где же найти силы, чтобы оградиться от них?
Открыв калитку, Илья вышел со двора и присел на скамейку. Но, тут же встал, нет эти мысли о бандитах все больше и больше его начинали не то что раздражать, а гнести. С трудом удерживая растущую внутри себя злость, Илья представил, как они с Демьяном поймали бы этих бандитов и заставили бы их землю жрать, и запрягли бы их вместо лошадей, да заставили бы их поле вспахать.
Да, прав Демьян Демьянович, нужно просто собрать всех деревенских мужиков, поймать этих бандитов и проучить их, как полагается, да еще и в тюрьму посадить.
Илья вышел на дорогу и пошел в сторону озера.
Но не успел и нескольких шагов сделать, как услышал он голос матери.
- Илья, иди домой!
- Хорошо мама, - откликнулся он и повернул назад.
И зачем сейчас ему идти к этому озеру? Лучше лечь спать и попробовать уснуть, да отдохнуть, как следует, может завтра у них в кузнице еще, какая работа появится.
Илья, прибавил ходу и перед самой калиткой обо что-то споткнулся. Ногой ткнул во что-то твердое, нагнулся, пощупал рукой – это небольшое корневище от куста или деревца. Отбросил его в сторону, но - сделав следующий шаг, наступил опять на что-то непонятное, то ли на кусок дерева, то ли - железа. Нагнулся, отдернулся в сторону, удивительно, это что-то также мерцало серебристым оттенком, как тот ключ в кузнице.
Пошевелил этот предмет ногой, свет не пропал. Нагнулся, дотронулся до него, поднял тот самый плоский кусок железа, по очертанию точь-в-точь напоминающий то плоский светящийся кусок железа, что в кузнице выронил и не нашел, ключом его тогда назвал. Удивительно, откуда он здесь мог оказаться?
В летней кухне Илья зажег керосиновый светильник, его желтый свет, набирая силу, осветил ключ. Да-да, он очень сильно похож на ту, кованую полосу с двумя бородками, и выбитыми на нем какими-то непонятными знаками, то ли подковой. Присмотрелся к ним, да это самые настоящие подковы отпечатаны на железе с какими-то завитушками на концах. Не рассмотреть, нужно очистить хорошенько железо от ржавчины… Погоди ка, а это вовсе и на ржавчина, а вмятина, видно от молота… Что же на их концах? Вроде как буква «Л»? К чему она тут? С одной стороны вверх смотрит, с другой – вниз…
-4-
Илья хотел тихонечко открыть дверь, но она не поддалась. Достал ключ из кармана, провернул его, и дверь без скрипа отворилась.
Удивительно, подумал он, мать его звала домой, а сама дверь на ключ затворила, а может ему показалось, что она его звала?
- Илья это ты? - спросила Марфа из своей комнаты. – Что, Лена приходила?
- Да нет, мам, бессонница напала, вот вышел на улицу.
- Только не кури, не бери пример с тех, кто этим занимается, это такая гадость, так гробит здоровье, - слышно, как мама с трудом произнесла последние слова, зевая.
- Не беспокойся, мама, не закурю. Спокойной ночи, - прошептал Илья и, прикрыв дверь, прошел в свою комнату. Включил ночник, положил найденный ключ в тумбочку, разделся и лег в постель. Веки наливались тяжестью, думать больше ни о чем не хотелось и, проваливаясь в сон, Илья укрыл голову одеялом.
…Луна была яркая, освещала все озеро. Илья остановился на его берегу, достал ключ и показывает его отцу, но вместо него, почему-то стоит теперь какой-то старик в светло-сером балахоне, в надетом на голову капюшоне, с длинною седою бородою. А, это тот старик, который к Илье часто приходит в гости. Он рассматривает найденный Ильей ключ, и, перекрестив его, говорит:
- Это, Илья, твоя судьба, твой путь.
- Куда? - спросил Илья.
- С тобою я… - сказал Старец.
- Как тебя зовут?
- Иди, - сказал Старец и пошел.
Но Илью что-то держит сзади и не отпускает, а Старец все удаляется и удаляется от него, и исчез.
Илья открыл глаза и, понял, что все это сон. И ночь куда-то делась, в комнате светло, солнечные лучи зайчиками бегают по стене.
- Илья, проснулся? – спрашивает мать из другой комнаты. – Может, сегодня не пойдешь к Демьяну, отдохни!
- Ой, мама, а сколько уже времени?
- Одиннадцать.
- Нет, пойду, пойду. Спасибо, что взял к себе в подмастерье, главное научиться, а потом и сам кузнечным делом займусь.
- Ой, это такая тяжелая работа, Илья.
- Мам, а твоя? У доярки, мне кажется, еще тяжелей труд, раз в сто. А у меня что, железо разогрел, стало мягким как глина, пристукнул его, форму ему дал и все.
Зато, мам, какие работы красивые можно сделать, ты бы только видела. Даже птичку, как живую, можно выковать, посадить на деревце, и будут люди смотря на нее ломать голову, живая она или нет.
- Ой, тогда иди умойся, кушать пора, сейчас борщ подогрею.
- Хорошо! – Илья встал, еще раз потянулся и направился к двери. У нее остановился, вернулся к тумбочке, и заглянул в ящик, ключ - это не сон, он на месте, и ни капельки не ржавый, а цвета интересного, местами белый как бумага, местами коричневый, будто кора березовая, с щербинками. Но щербинки не настоящие, проводишь по ним пальцем – железо ровное, скользкое, кожа ни одной выщербинки не чувствует. Интересное железо. Удивительно, вчера, вроде показался медным, потому что от него отражался свет луны, а сейчас – из непонятного совсем железа, может на него какая-то кислота попала и так подействовала на этот металл? Что же изображают на нем эти рисунки в виде подковы? И что этим хотел сказать кузнец, когда выбивал это клеймо? Клеймо, это точно, оно самое, клеймо! И, задумался Илья, и почувствовал, как ключ становится тяжелее. Приподнял его, взвесил в руке, вроде показалось, еще раз взвесил, грамм триста не больше, хотя в длину сантиметров тридцать, и тонкий. Засунул его назад в тумбочку.
С крынки налил полную кружку молока, но и хлебнуть его не успел.
- Илья, не перебивай аппетита, - смеется мать, - после борща пей его сколько душе угодно, и подает ему блюдце с горячими шкварками. - Твоя красавица мне сегодня целый шматок сала принесла.
- Правда? – воскликнул радостным голосом сын.
- Да-да, а ты выгляни во двор, кто к тебе в гости там пришел? Гостью на обед зови.
- Ух ты! - увидев в окно, стоящую у колодца Лену, и тут же выскочил во двор. - Леночка, милая моя!