Несмотря на предостережение Брика, утром я все же отправился в школу. Внешне поводом для этого послужили разглагольствования матери о том, что мне обязательно нужно хорошо учиться, чтобы сдать Великий и Ужасный ЕГЭ. На самом же деле я больше не мог сидеть дома. Всю ночь то валялся на кровати, то садился за письменный стол и пытался читать. После пережитого уснуть не получалось.
То я вспоминал, как чуть не загнал "УАЗ" под грузовик, то улыбался, воскрешая в памяти радостные слезы и объятия Маши. И еще я думал о Жанне. Внезапно она стала такой далекой, будто и вовсе никогда не существовала. Перед тем как исчезнуть, она сказала, что останется для меня Звездочкой. Так и вышло. Жанна была прекрасной сказкой, в которой мне довелось поучаствовать. И, вспоминая наш невинный поцелуй, я снова и снова переживал это чувство, когда радость, страх, отчаяние и любовь, сплетясь воедино, разрывают сердце на части.
Когда тьма за окном посерела, я понял, что не вынесу целого дня наедине с воспоминаниями.
До школы меня проводил новый Разрушитель. На этот раз – здоровенный амбал, взгляд которого, наверное, и до всех этих происшествий не отличался осмысленностью. Бессонная ночь притупила во мне чувство страха, и я даже попытался завести разговор со своим конвоиром.
– Как служба? – спросил я.
Он промолчал.
– Тяжело, наверное, всегда что-то разрушать? Представляю... Носишься в космосе, как дурак, планеты пинаешь, звезды тушишь. Вы тут, наверное, как в отпуске. За месяц только одного Мартынку угробили.
Амбал снизошел до ответа:
– Где Брик?
– "Break on through to the other side", – пошутил я.
– Врешь, мы бы почувствовали, – ответил амбал, чем изрядно меня удивил.
– Какие вы чувствительные... Ну ладно, спасибо, что проводил. Если увижу Брика – сразу скажу, что вы его ищете. Обещаю.
Как будто ситуация была недостаточно дурацкой, амбал с важным видом кивнул.
Класс встретил меня враждебной настороженностью. Настя отвернулась, придав личику выражение вселенской скорби. Петя выпятил губу, демонстрируя презрение. Остальные просто игнорировали меня, некоторые перешептывались. Я, зевая, прошел к своей парте.
Софья Николаевна весь урок казалась печальной, а когда прозвенел звонок, подошла ко мне и сказала, что на последнее заседание кружка пришло только два человека.
– Маша была? – спросил я ради маскировки.
– Нет. Из десятого класса двое, – вздохнула учительница. – Ты придешь сегодня? Будем обсуждать "Гарри Поттера".
– Извините, но у меня сегодня не получится.
Софья Николаевна совсем поникла, и я решил ее подбодрить.
– На следующей неделе приду обязательно. И Маша тоже.
– Она нашлась? – встрепенулась Софья Николаевна.
Я мысленно обругал себя за эту оговорку.
– Да, нашлась. Звонила мне. Сказала, что завтра вернется в поселок. Там какие-то обстоятельства у нее были, но теперь, вроде, все хорошо.
Я поспешил выйти из класса.
На большой перемене ко мне вразвалочку подошел Петя.
– Извиниться не хочешь? – поинтересовался он.
– Не-а, – подумав, сказал я.
– Лучше бы переступил через гордость. Тебя весь класс игнорит, если что.
Я усмехнулся:
– То есть, все как обычно?
Петя нахмурился. Разговор явно шел не по плану.
– Настюху зачем обидел? – продолжал он гундеть. – Она плакала вчера. Из-за тебя. И мне тоже, знаешь, неприятно, когда такое высказывают.
– Правду всегда неприятно слышать. Особенно если привык врать сам себе.
– Знаешь, иногда правду лучше не говорить. Так в жизни бывает, что...
– Ты сейчас что делаешь? – Я впился в него взглядом, с трудом подавляя желание устроить драку.
– В смысле? Жизни тебя, дурака, учу!
– Нет, Петя. Ты пытаешься вспомнить все те фразы, которые слышал в идиотских фильмах, и выдать их за свою мудрость. Кто ты такой, чтобы учить меня жизни? Ты ее знаешь хоть немного, эту жизнь?
– Я-то знаю! – Петя вздернул подбородок.
– Ничего ты не знаешь. Потому что ты ничего никогда не терял. Когда у тебя отнимут самое дорогое, ты узнаешь, что такое жизнь. И тебе никого не захочется учить жизни. Сдохнуть захочется – вот это да!
– Чего ты мелешь? – сморщился Петя. – Тебе, может, по роже настучать?
Я встал, с грохотом отодвинув парту.
– Пошли.
Глаза старосты забегали.
– Не боишься? – спросил он, потеряв всякую воинственность.
– Ты меня ничем напугать не сможешь. Пошли, время есть.
– Ни фига, ты смелый какой стал! Что ж с тобой такого Жанна сделала?
Только глухой не услышал бы ревности в его словах, но мне было плевать на его чувства. Я размахнулся и ударил его по лицу. Петя успел отклониться, и удар настиг его на излете.
– Задний двор, – процедил он сквозь зубы и вышел из класса.
Я огляделся. Да, опять все таращатся. Даже Рыба с Семеном смотрели на меня, как ни странно, без смеха. Я вышел вслед за Петей.
***
Он ждал меня на заднем дворе. Стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока.
– Короче, так, – сплюнул он. – Последний шанс извиниться. Сейчас, передо мной, а потом – перед всем классом.
– Я не извиняться пришел, – сказал я, усиленно загоняя робость в самый глухой уголок души.
– Хочешь драться? – прищурился староста. – Я же тебя урою.
– И что? – Я пожал плечами.
– В смысле, "и что"? – Петя нервничал, не находя ожидаемого отклика.
– В том смысле, что мне плевать, – пояснил я. – Уроешь так уроешь. Встану.
Я сжал кулаки. Петя, закатив глаза, принялся демонстративно закатывать рукава рубашки. Хлопнула дверь черного хода. Я обернулся. К нам приближались Семен и Рыба.
– Здорово, пацаны! – улыбнулся им Петя. – Я его попинаю чуть-чуть, а потом вы развлекайтесь.
Семен стал по левое плечо от меня, Рыба – по правое.
– Это чего такое? – опешил староста.
– Это ты берега попутал, мажор, – улыбнулся ему Семен.
Петя посмотрел на Рыбу и развел руки в стороны.
– Саня, вы чего? – В этот момент староста выглядел жалко.
Рыба повернулся ко мне и заговорил. Впервые за все школьные годы он говорил со мной, не пытаясь унизить.
– Он с Жанной замутил, чтобы тебя опустить, – сказал Рыба то, о чем я и сам уже догадывался. – Жанна над тобой стебаться не стала, и он взбесился. Заплатил нам, чтобы мы тебя тогда избили.
Вот это уже новость. Заплатил? Петя?! Я посмотрел на него, отказываясь верить в этот бред, но побледневшее лицо старосты не оставляло сомнений.
– Если хочешь, – продолжал Рыба, – мы его сейчас накажем, как полагается.
– Бил-то ты! – взвизгнул Петя, отступая назад.
– Бил я, – кивнул Рыба и снова повернулся ко мне. – Ну, что?
Я еще никогда не чувствовал такой силы и такой злости, как сейчас. Нас было трое, и мы могли бы, наверное, убить Петю, если бы я этого захотел. Но я сдержался. Закрыл глаза и покачал головой.
– Свалил отсюда, – скомандовал Рыба.
Петя не торопился. Он показал на меня пальцем и закричал:
– Ты слышал, что он вчера в классе говорил? Он не только на меня наехал, он весь класс в дерьмо натыкал носом!
– Он что, не по делу высказался? – пожал плечами Рыба. – Я про тебя еще и добавить могу.
– Я так сделаю, что ты ни по одному предмету экзамен не сдашь, – прошипел Петя, выбрасывая последний козырь.
– Базару нет. А я так сделаю, что тебе сегодня вечером ноги сломают. А завтра – руки. И мама твоя может домой не вернуться однажды. Шепну кой-чего одному уважаемому человеку. Что задергался? Пошел отсюда.
Больше Петя ничего не сказал. Скрипнув зубами, он прошел мимо нас и всего лишь громко хлопнул железной дверью. Я повернулся к Рыбе.
– Почему? – спросил я.
Рыба отвел взгляд. Помолчал, будто собираясь с мыслями, а потом сказал:
– Ты не смеялся тогда надо мной.
Они ушли. Я опустился на корточки, уступая дрожащим коленям. В голове путаница. Я не верил, не мог поверить в то, что Рыба внезапно решил меня защитить. В памяти всплыли сцены, которые я увидел в голове Рыбы тем вечером. Наверное, он тоже был там. Как я чувствовал его страх, так и он чувствовал мой. Неужели этого оказалось достаточно, чтобы изменить отношение ко мне?
***
Уроки закончились в три часа. Я медленным шагом направлялся к дому. Все, что мне нужно было сделать, это набраться терпения и ждать. Когда утром встанет солнце, все вернется на круги своя. Я буду по-прежнему ходить в школу, готовиться к экзаменам. Маша придет в себя и забудет обо мне. Отец подыщет ей прекрасного мужа, и они будут жить долго и счастливо. Я поступлю в институт, выучусь какой-нибудь специальности и стану работать. Копить на машину, копить на квартиру, потом на еще одну машину и еще одну квартиру. Так же, как все.
Дома тихо и пусто. Я слонялся из комнаты в комнату, включал и выключал телевизор. Выпил чаю, умылся, потрогал учебники. Поставил на зарядку телефон. Попытался вздремнуть, но не мог сомкнуть глаз.
В половине шестого пришла с работы мама. Я успел пожарить картошки и удостоился похвалы.
– Как в школе? – спросила мама, садясь за стол.
Я поставил перед ней тарелку, достал из холодильника молоко и майонез, потом сел напротив.
– Испортил отношения с классом. Высказал все, что накипело, и они от меня отвернулись. А человек, которого я считал врагом, внезапно стал на мою сторону. Софья Николаевна переживает за книжный клуб. Туда почти никто не ходит, и она сейчас как маленькая девочка, расстроенная такая. Пообещал, что приду...
– Ты что за ерунду городишь? – нахмурилась мама. – Наполучал чего?
Я смотрел в глаза собственной матери и видел в них пустоту. Может быть, Брик попался раньше, чем планировал, и все уже закончилось? Или так было всегда, просто я не замечал?
– Ну? – не отставала мама.
Я встал.
– Мне нужно идти.
– Куда это? – Она округлила глаза, отложила вилку в сторону.
Я не ответил. Мама кричала, потом, сообразив, что крики не работают, начала плакать. А когда не подействовали слезы, снова закричала о том, что я сдохну на улице в нищете и забвении, но еще прежде загоню ее в гроб.
"Какая разница? – думал я, обуваясь. – Жить так, как вы мечтаете, или умереть? Умереть хотя бы можно с достоинством". Мне снова вспомнился хриплый сигнал проезжающего мимо грузовика. Лучше бы мне погибнуть тогда. Я бы умер со счастливым осознанием того, что сделал все возможное. Теперь же я в этой истории – лишь ненужный придаток, от которого никакой пользы.
Уже стемнело. Дул ветер, и я пожалел, что не надел шапку: с каждым днем холодало все больше. Возле подъезда сидел Разрушитель. Тот самый, что преследовал меня утром. Сделав несколько шагов, я убедился, что он плетется за мной и остановился. Ну да, он хочет, чтобы я вывел его на Брика. А я что собираюсь сделать?
Жесткие подошвы осенних ботинок отчетливо стучали по растрескавшемуся асфальту. Шаги Разрушителя звучали более увесисто и гулко. Кроме нас двоих на улице никого – после заката поселок словно вымирал. Сегодня не слышалось даже молодежных посиделок, которые обычно проходили на пустеющем рынке.
Я пошел в сторону, противоположную дому Брика. Просто наугад, надеясь, что амбал устанет и пойдет своей дорогой. Глупая надежда, но другой не было. Мы вышли на окраину поселка напротив больничного городка и поплелись по огибающей дороге. Я начал зевать. Почему-то прохладный воздух заставил меня почувствовать, как я устал и хочу спать. Чтобы взбодриться, я решил поиграть: заложил руки за голову и немного наклонился вперед. Теперь казалось, что здоровенный милиционер действительно меня куда-то конвоирует.
"Чего ты пытаешься добиться?" – Голос Брика не послышался, но просто как-то возник у меня в голове.
"Ты знаешь", – подумал я.
"Глупо".
"По-другому я не могу".
Голос помолчал. Потом вздохнул: "Ладно. Справа от тебя дом. Видишь пожарную лестницу? Забирайся на крышу! Быстро, но без суеты. Как будто это – часть твоей прогулки".
Я повернул голову и увидел лестницу. Нижняя ступенька находилась высоко, но я прикинул, что смогу допрыгнуть. А уж подтянуться один раз я точно смогу – это и физрук Федор Семенович подтвердит под присягой.
Я подошел к лестнице, по пути трансформировав позу подконвойного в элегантное потягивание. Подпрыгнул и повис на нижней ступеньке. Подтянулся и, несколько раз больно стукнувшись, неуклюже начал карабкаться вверх.
– Зачем тебе на крышу? – послышался унылый голос амбала.
– Ну как зачем? – Я пожал плечами, насколько это было возможно. – Искать приключений.
– Зачем?
– За сахаром!
– Там нет сахара.
– Ну, значит, положу, чтобы был.
Я почувствовал, как содрогнулась металлическая лестница – амбал полез следом. "Быстрее!" – прошелестел голос Брика. "Легко тебе говорить!" Не то чтобы я боялся высоты. Скажем, однажды я спокойно смотрел с крыши девятиэтажки. Но туда я выбирался через чердак. А тут, когда жизнь зависит лишь от того, насколько крепко ухватишься за следующую ступеньку, ощущение совсем другое. Я старался не смотреть вниз и считал окна. Вот, наконец, минуло пятое, и я, перебравшись через низенькую оградку, оказался на крыше.
"Что дальше?" – спросил я. Голос ответил немедленно: "Один удар. Потом беги на другой конец крыши". "Что? Удар?" – удивился я. "Да. Бей ногой, когда он отпустит одну руку.
Не было времени рассуждать – над крышей показалась фуражка. Амбал поднялся еще выше, отпустил одну руку и потянулся к ограждению. "Бей!" Позиция оказалась чудовищно невыгодной. Я мог бы ударить его носком ботинка, но, учитывая комплекцию противника, вряд ли это привело бы к чему-нибудь путному. Поэтому я упал на бок, одновременно выбросив ногу вперед, вложив в удар все тело. Каблук врезался в лоб Разрушителя. Тот отшатнулся и взмахнул руками. Фуражка слетела с головы, а мгновением позже следом полетел и ее хозяин.
"Беги!"
Я, стараясь не думать о том, что секунду назад, наверное, убил человека, побежал вдоль края крыши. "Теперь прыгай!"
"Что?!"
"Прыгай вниз, я замедлю твое падение!"
Я стоял. Секунды шли.
"Дима, доверься мне. Я не брошу тебя больше".
И тут я ощутил словно какую-то щекотку в затылке. Страх исчез, стало легко и приятно.
"Это так ты меняешь сознание, да?"
"Да. Извини, просто времени нет. Ты сам решил вмешаться".
"Ладно, потом ты мне за это ответишь!"
Я прыгнул вниз и почувствовал, как моя одежда и обувь словно тянутся вверх, действительно замедляя падение. Я приземлился спустя несколько секунд, даже не согнув коленей.
"Иди ко мне через лес. Я буду вести тебя".
Так же, как вчера, я шел лесом, прячась от Разрушителей. Только теперь непроглядная тьма скрывала все ориентиры, и если бы не спокойный голос Брика, направлявший меня и предупреждавший об особо опасных канавах и ветвях, я десять раз успел бы переломать все конечности.
Дорога заняла двадцать минут, показавшиеся мне двадцатью часами. Я вышел к дому Брика со стороны леса и перелез через забор.
– Отдаешь себе отчет в том, чем рискуешь? – Ко мне приближался живой настоящий Брик с его неприятным голосом и до смешного круглым лицом.
– Ага! – улыбнулся я. – Я рисковал больше никогда тебя не увидеть.
Он остановился в паре метров от меня и нахмурился.
– Зачем тебе это?
– Ты мой друг.
– До сих пор? Несмотря на все, что я сделал?
– Будь у меня десять друзей, наверное, сейчас я спал бы дома. Но у меня один друг.
Брик улыбнулся и махнул рукой.
– Пошли. Я только что вскипятил чайник.
***
В доме все тот же бедлам, что и во время моего последнего визита. Только в кухне Брик немного прибрался.
– Чай или кофе? – спросил он, ставя на стол кружки.
– Кофе.
– Ты сколько уже не спишь?
– Высплюсь завтра.
Он налил кофе и сел напротив меня. Я сидел спиной к окну, из которого сочился тусклый свет фонаря.
– Не включишь свет? – спросил я.
– Нет. Дорога каждая секунда. Я завершаю восстановление и не хочу привлекать к себе внимание раньше, чем нужно.
Я отхлебнул кофе и чуть не поперхнулся – сахара там было ложек десять, не меньше.
– Тебе не повредит глюкоза, – сказал Брик.
– Ну да, наверное. Скажи, а что будет с тем милиционером, которого я скинул с крыши?
Брик на секунду прикрыл глаза.
– Его тело умирает.
Я потер лоб рукой. Ко всему прочему, теперь я еще и убийца. Убил милиционера.
– Я немного облегчу тебе груз ответственности, – сказал Брик. – Его мозг необратимо изменен, практически уничтожен Разрушителем. Так же, как и мозги всех остальных. Когда Разрушители уйдут, процессы жизнедеятельности остановятся в любом случае. Считай, что они уже мертвы.
Вспомнились слова дяди Миши. Как он их называл? Зомби. Видимо, недалеко ушел от истины.
– Он сейчас лежит там?
– Нет. Ходит по поселку, ищет тебя.
– Разве он не умирает?
– Технически, да. Своя энергия уходит из тела, но остается энергия Разрушителя. Он может управлять даже разлагающимся телом носителя, просто это требует больших усилий.
Я не хотел вдаваться в подробности. И без того мерзко.
– Какой у тебя план?
– Очень простой. Довольно скоро в отделение поселка поступит анонимный звонок. Женский голос сообщит, что я нахожусь у себя дома. Разрушители ринутся сюда, и я приму бой. Оставлю это тело, когда смогу восстановиться по максимуму. И попытаюсь бежать.
– Звонить будет Катя?
– Да, с телефона-автомата. Прости, но мне пришлось в последний раз повлиять на ее сознание. Утром это сотрется из ее памяти.
Я вспомнил знакомство с Бриком. Тогда он казался совсем другим. Смешным, ничего не знающим о людях. Постоянно попадал в нелепые ситуации и при этом умудрялся сыпать советами направо и налево. А теперь передо мной сидел суровый солдат, досконально изучивший поле грядущей битвы. Я много чего хотел ему сказать. Просто поболтать, вспоминая былое, но все темы казались глупыми и несоответствующими моменту.
– Помнишь, как ты боялся заснуть? – спросил я.
Брик усмехнулся.
– Помню. Наверное, это была первая твоя серьезная услуга. Продолжи я бороться со сном – сошел бы с ума. Речь не о Брике, а обо мне.
– Ты можешь сойти с ума?
– В этом теле – да. Мозг стал бы порождать галлюцинации, неотличимые от реальности, а я начал бы изучать их, получая неверную информацию. И попался бы так же, как этот ваш Мартынка.
Я хотел сказать что-то еще, но Брик меня оборвал:
– Сегодня ты не сможешь мне помочь, Дима.
– Почему ты так уверен?
– Вижу, что ты настроен остаться до конца. Но смысла в этом нет, поверь. Ты не сможешь драться с Разрушителями и, скорее всего, умрешь. Лучше всего тебе...
Брик вдруг осекся, встал и подбежал к окну.
– Что случилось?
– Замолчи.
Слышалось только тиканье часов где-то в глубине дома.
– Беги, – глухо сказал Брик.
– Что?
– Они идут. Уходи отсюда. Перелезай через забор и беги в лес, у тебя не больше минуты.
Где-то далеко заорала сирена, потом еще одна и еще. Я поднялся со стула. Дыхание перехватило от страха.
– Что ты стоишь? – крикнул Брик. – Беги!
– Только с тобой, – сдавленным голосом сказал я.
– Я не буду бегать.
– Тогда и я останусь.
– Дима!
– Я решил!
Брик скрипнул зубами.
– Дурак, – прорычал он. – Ладно, пошли на чердак.
В общей комнате мы остановились под люком в потолке. Брик посмотрел на него, и крышка отскочила внутрь, обнаружив черный прямоугольник.
– Обними меня.
Я обхватил Брика, не задавая вопросов. Спустя мгновение подошвы моих кроссовок рванулись вверх. Колени подогнулись, я будто подпрыгнул, но очень высоко. Глазом не успел моргнуть, как мы оказались на полу чердака. Брик захлопнул люк, и мы оказались в темноте.
– Открой окно!
Я завертел головой и увидел чуть заметный квадрат, обрисованный тусклым светом. Вытянув руки вперед, двинулся к нему. Несколько раз споткнулся, прежде чем упереться в ставень. Нащупал крючок, откинул его и рывком отворил створки. Свет фонаря, стоящего у дороги, проник в помещение. Брик тут же схватил увесистый с виду ящик и перетащил его на люк.
Сирены замолкли рядом. Я услышал хлопанья дверей, негромкие голоса. Из чердачного окна не видно ворот, поэтому я мог только догадаться, что ломали их. Слышались удары и треск дерева.
– В угол! – Брик показал пальцем в сторону.
Я перебежал туда и присел на корточки – слишком уж сильно дрожали колени. Внезапно пришло осознание, что меня могут убить.
– Не вздумай вмешиваться, – повелел Маленький Принц. – Тебя они раздавят, не заметив.
– Ты же не сможешь справиться со всеми!
– Попробую, – пробормотал Брик.
– Почему ты не взорвешь их так же, как...
– Потому что я не вижу их машин! – повернулся ко мне Брик. – Не прикасался к ним! Дима, поверь, тебе больше нечему меня учить!
Он говорил в запале, но я все равно почувствовал обиду. В который уже раз мне указали на то, что я лишь отработанный материал, не больше. Голоса раздавались уже в саду. Загромыхал мегафон:
– Борис Брик! Дом полностью окружен! Выходите с поднятыми руками и никто не пострадает!
Брик приблизился к окну. Я видел его профиль, освещенный фонарем.
– Вот он! – закричали снаружи.
Тут же громыхнул выстрел. Брик отскочил назад, и пуля проделала дыру в крыше.
– Эй, ты что творишь? – рявкнул кто-то знакомым голосом. – С ума сошел? Это безоружный подросток!
Еще один выстрел и чей-то сдавленный крик. Я вспомнил этот голос. Дядя Миша все-таки решил вмешаться и поплатился. Закрыв глаза, я пытался успокоить дыхание.
Все затихло на минуту, и снова голос, усиленный мегафоном:
– Эй ты, беглец! Мы здесь попусту теряем время. Может, покинем гнилые тела и разберемся? Не хотелось бы устраивать штурм, убивать твоего любимого зверька.
Боря посмотрел на меня.
– Лучше бы ты убежал, – одними губами сказал он.
Я услышал нечто вроде порыва ветра, и в окне очутился человек в милицейской форме. Боря выбросил вперед руку, будто пытаясь инстинктивно защититься. Доска под ногами Разрушителя хрустнула и вылетела наружу. Разрушитель повис на руках. Он попытался подтянуться, но Брик подбежал к нему и ударил каблуком по пальцам сначала одной руки, а потом – второй. Разрушитель, вскрикнув, упал вниз. Что-то сверкнуло, и в руке Брика оказался пистолет.
– Ты выбрал, – прорычал усиленный голос.
Снизу послышался грохот, но ломились явно не в дом.
– Что они делают? – шепнул я.
– Ломают сарай, – мрачно сказал Брик.
– Зачем?
– Сам как думаешь?
Я вспомнил тот единственный раз, когда был в сарае у Брика. Что там было? Цепь, мотоцикл, канистры...
– Бензин? – пролепетал я.
Брик кивнул.
– Чего мы ждем?
– Двух процентов. Я брошу это тело не раньше, чем восстановлюсь полностью. Иначе нет никакого смысла вступать в борьбу. Я заведомо проиграю.
– А если...
– Тогда есть шанс сбежать. И воплотиться где-то еще на этой планете. Быть может, в другой раз все получится.
– А ты успеешь набрать эти два процента?
– Не знаю. – Брик поджал губы. – Чего-то не хватает. Мне нужно что-то познать, что-то фундаментальное, с чем я еще не сталкивался.
До меня донесся запах дыма. Дом горел. Вскоре стало слышно, как потрескивает дерево. С грохотом ящик, которым Брик заблокировал люк, отлетел в сторону, и на чердак выскочил Разрушитель. Мгновение он стоял над люком, освещаемый снизу сполохами огня, словно сам дьявол, вырвавшийся из преисподней. Этого мгновения Брику хватило, чтобы нажать на курок.
Разрушитель упал, одной рукой сжимая простреленное колено, а другой хватаясь за край люка. Пистолет вылетел из его кобуры и шлепнулся мне на колени.
– Защищай себя, – бросил Брик, оборачиваясь к окну. Я взглянул туда и задохнулся от неожиданности. Еще один Разрушитель уже проник на чердак. Они с Бриком выстрелили одновременно. Боря резко присел, схватившись за левое плечо. Между пальцами потекла кровь. Не раздумывая, я схватил пистолет и нажал на курок. Разрушитель, взревев, упал.
Пистолет у меня в руках дрожал. Рука заныла от непривычного чувства отдачи. Ни мгновения передышки. Проломился пол и, объятый пламенем, из пробоины выскочил еще один. Он бросился на Брика, которого отвлек Разрушитель с простреленным коленом, пытавшийся встать. Я выстрелил опять, услышал еще выстрелы. Огненное тело дернулось, но упало не назад, как бы мне хотелось, а вперед – на Брика. Он успел увернуться, но сзади ему в горло вцепился другой. Я не мог стрелять.
Огонь перекинулся на чердак. Становилось трудно дышать, глаза слезились от дыма. Но я все же успел заметить еще двоих Разрушителей, проникших через окно. Я прицелился и несколько раз нажал на курок. Не знаю, достигли ли цели мои выстрелы, потому что в тот же миг я услышал яростный вопль Брика. Крыша разломилась надвое, оставив нас всех под ясным безоблачным небом. Поток свежего воздуха заполнил пространство и позволил языкам огня взметнуться еще выше. Затем рухнул пол. Я почувствовал, что падаю вниз, в огонь, и закричал.
От падения я ненадолго потерял сознание. Когда же сумел вновь открыть глаза, то обнаружил, что лежу на бетонном чуть теплом полу. "Фундамент", – промелькнула догадка. Брик стоял неподалеку, расставив руки в стороны. Я огляделся. Огненный ад бушевал со всех сторон, оставляя нетронутым лишь маленький пятачок, на котором находились мы с Бриком. Он будто воссоздал вокруг нас какое-то поле, преграждая путь огню и демонам, бесновавшимся в нем. Так они и выглядели. Разрушители горели, но продолжали прыгать, бросаться на воздвигнутую Борей защиту. Некоторые стреляли.
– Беги, – сквозь зубы крикнул Брик. – Я сейчас не выдержу! Как только рухнет – беги!
– Нет. – Я уже поднимался на ноги, и колени совсем не дрожали.
Брик взревел на том самом языке, который я уже слышал однажды. Звуки взлетели вверх и растаяли в бездонном небе. Защита исчезла. На меня пахнуло дымом, жар опалил лицо. Ко мне бежал Разрушитель. Я поднял пистолет и выпустил в него оставшиеся пули. Без толку. Он продолжал бежать, хотя должен был умереть. На объятом пламенем черепе почти не оставалось кожи. Я швырнул в него пистолет и успел отступить на шаг, прежде чем он сшиб меня. Подняться уже не удалось. Горящий ботинок вдавился мне в грудь. Даже через куртку я почувствовал, как течет расплавленная резина подошвы, и заорал от боли. Ботинок приподнялся, и вновь ударил в грудь, вышибив остатки воздуха из легких. Я уже не мог дышать.
– Хватит! Остановись, или я убью его! – прогрохотал ужасный голос.
Я скосил взгляд на Брика. Разрушители приближались к нему, сбивая пламя с остатков одежды и кожи. Брик стоял без движения, глядя на меня расширившимися глазами.
– Дерись! – Я хотел крикнуть, но лишь без толку выпустил последние крохи воздуха. Боль и удушье помутили мое сознание. Наступила тьма, и в тишине явственно слышался стук вагонных колес.
***
– Кажется, конечная станция, – сказал Брик, глядя в окно купе.
– Что теперь? – прошептал я. За окном видел себя, лежащего под сапогом горящего скелета. Видел и Брика, окруженного другими Разрушителями.
– Я говорил тебе. Придется покинуть тело Брика. И будет битва, в которой я проиграю.
Я заметил черную дымку, окутывающую скелет, нависший над моим телом. Истинная сущность Разрушителя готовилась выйти наружу.
– Ты ведь сможешь прорваться!
– Я – да. Ты – нет.
– И что? С каких пор тебя волнует это?
Брик улыбнулся, и в его руке снова появился карандаш с привязанной гайкой. Он раскрутил гайку и посмотрел на меня.
– Может быть, гайка – это я, а карандаш – это ты. И как бы я ни старался оторваться от тебя, нить слишком крепка. Наверное, я стал чересчур человеком. Не смогу пожертвовать тобой, хоть и понимаю, что все это глупо.
Я сжал кулаки и вскочил.
– И что, тогда все зря? – заорал я на него. – Все эти люди умрут! У каждого мента есть семья. А я? А Маша? Все мы что, зря страдали? Только для того, чтобы тебе под конец приспичило поиграть в благородство?
– Это не игра.
– Я знаю. Так давай пойдем до конца. Дай мне шанс. Подними немного его ботинок, чтобы я смог вдохнуть!
– Дима...
– Быстрее!
Мой крик эхом раскатился в пустоте, а в следующий миг я открыл глаза, набрав полные легкие воздуха. Вонючего, ядовитого, но – воздуха.
Я рванулся вперед. В этот рывок я вложил не только все силы, но, кажется, всю свою жизнь. Горящий скелет упал на землю, и я пробежал по нему, круша ребра. Не было времени на построение плана, поэтому я просто врезался плечом в ближайшего Разрушителя и повалил его на другого. Оба упали. Моя куртка горела, а на ладони я боялся даже смотреть.
– Беги! – прохрипел я, сам испугавшись своего голоса.
Я увидел улыбку Брика.
– Сто процентов! – сказал он, и мне почудилось многократное эхо.
Внезапно черты его лица обмякли, ноги подкосились, и он упал. Но я не проследил взглядом за его телом. На том месте, где он только что стоял, осталась серебристая дымка. По ней то и дело пробегали электрические разряды, или что-то вроде того. Послышался шум. Обернувшись, я увидел, как тела Разрушителей падают, оставляя наверху черные туманности. В этой битве я уже никак не мог помочь.
Я схватил тело Брика и оттащил на несколько метров, подальше от огня и грядущего сражения. Сбил пламя со своей куртки.
Шесть черных сгустков одновременно рванулись вперед и облепили серебристую туманность. На миг она исчезла в этом клубке тьмы, но вот что-то сверкнуло, и сдержанное сияние будто выплеснулось наружу, постепенно окутывая черноту. И чернота зашевелилась, изогнулась. На моих глазах эти непонятные субстанции переплетались в немыслимые фигуры.
Минуту спустя серебристое сияние стало меркнуть. Реальность странным образом искажалась. Я все так же видел развалины дома, частично рухнувший забор, сарай, объятый пламенем, но все это стремительно меняло очертания, изгибалось и вытягивалось. Все сущее трещало по швам. Я слышал невероятный грохот – не ушами, а мозгом, сознанием. Тряслась земля, воздух становился жидким, а земля превращалась в пар. Кто-то громко и отчаянно кричал, но крик тонул в звуках рушащейся Вселенной.
– Нет, – прошептал я. – Ты не можешь проиграть сейчас!
Чернота стискивала серебристую материю, душила ее. И вдруг сверкнуло что-то еще. Ярко, как прожектор. Я не успел обернуться, потому что все произошло мгновенно. Снова сверкнуло серебро, но его стало гораздо больше. Чернота боролась, пытаясь окутать собой все, ей противостоящее, но тщетно. Серебряная дымка побеждала. Вот она поглотила тьму, замерла – огромный серебряный шар – потом дрогнула, и в сторону будто бы высыпался серый порошок.
Шар сейчас же разделился. Передо мной парили не меньше двух десятков одинаковых серебряных сущностей. Одна из них приблизилась.
– Вот и все, – раздался в голове знакомый голос. В дымке возникло улыбающееся лицо Брика.
– Ты победил? – прошептал я.
– Мы победили.
– Вы?
– Мы все. Я, ты и они.
Я посмотрел на серебристые сгустки, застывшие в ожидании.
– Кто они?
– Такие же, как я. Они почувствовали мою силу и силу Разрушителей, когда мы покинули тела, и успели прийти на помощь. Я предполагал такой исход, но не мог на него рассчитывать. Тем не менее, все сложилось на редкость удачно. Спасибо тебе, Дима.
В душе поселилась какая-то пустота. Будто из жизни уходит нечто очень важное. Я концентрировался на своей боли, упивался ей, чтобы не думать, не анализировать это страшное чувство: мой друг уходит навсегда.
– Не за что, – шепнул я.
– Нам пора лететь, – прошелестел голос Маленького Принца. – Прости за все, что я сделал тебе и твоим близким. Поверь, я буду сражаться, чтобы вы жили в прекрасном мире.
– А я? – вдруг вырвалось у меня. – Мне что делать? Теперь...
– Идти вперед, – тут же ответил голос.
– Конечно, – усмехнулся я. – Легко тебе говорить.
– Дима! – Я посмотрел в глаза ненастоящего, дымчатого Брика. – Запомни: ты можешь идти один. Даже когда все против тебя – можешь. Если тебе покажется, что противник слишком силен, вспомни эту ночь. Ночь, когда ты столкнулся с воплощением вселенского зла и не отступил.
Они исчезли. Не улетели, не растворились в воздухе – просто исчезли, будто ничего и не было. Я остался один в окружении догорающих трупов, наполняющих воздух сладковатым противным запахом.
Я со стоном принялся отрывать от груди пригоревшую одежду. Медальон с танцующей парочкой вжарился в тело так, что когда я его отодрал, из раны брызнула кровь. Стиснув зубы, я боролся со слезами. Медальон сунул в карман куртки. Разумеется, он тотчас же выскользнул и упал на бетон, глухо звякнув. Я наклонился поднять его и замер. Тело Брика исчезло.
Я поднялся, пряча медальон в карман джинсов. Закрутил головой и увидел неясную тень возле забора.
– Брик! – крикнул я, двигаясь к нему. – Постой!
Он побежал. Я бросился следом. Мы выскочили из разломанных ворот, и я понял, что бежать бесполезно. Ноги меня не слушались. Избитый, обгоревший и усталый, я не мог преследовать Брика, стремительно удалявшегося в лес. Да простит мне бог эту слабость.
Возле забора пяток "УАЗов". Я вскарабкался на капот одного из них, оперся спиной о лобовое стекло и закрыл глаза. Хотелось так же, как Маленькому Принцу, покинуть это обожженное, измученное тело и улететь куда-нибудь, в прекрасное далёко.
Я услышал чей-то стон, потом – шаги. Кто-то подошел ко мне, но я не мог даже открыть глаз. Будь что будет. Где-то далеко слышался вой сирен. Еще милиция? А может, пожарные? Пора бы, а то огонь вот-вот перекинется на лес.
– Ну и что это было, Дима?
На миг забыв об усталости и боли, я открыл глаза. Передо мной стоял дядя Миша и, морщась, потирал грудь.
– Вы живы?
– На задержание всегда надевается бронежилет. Эти придурки даже устав забыли на радостях, когда звонок поступил. Ничего не хочешь мне рассказать?
Я прикинул все "за" и "против".
– Вы видели эти серебряные и черные дымки?
– Еще бы не видеть!
– Тогда расскажу. Только мне нужно где-то привести себя в порядок.
Дядя Миша посмотрел на свой опаленный простреленный китель и закашлялся.
– Да, мне тоже.
***
Эту ночь я провел в доме дяди Миши. Жена его оказалась молчаливой и доброй женщиной. Она обработала наши ссадины и ожоги, а потом, покопавшись в шкафу, дала мне одежду своего сына.
– Вот видишь, мать, тебе лишь бы выбрасывать все! – сказал дядя Миша, дымя сигаретой в кухне. – Выбросить никогда не поздно, а вдруг пригодится?
Потом он настоял, чтобы я позвонил домой. К счастью, трубку взял отец. Я объяснил, что ночую у друга, что со мной все в порядке. Выслушав небольшую нотацию на тему правильного общения с матерью, я повесил трубку и вернулся в кухню. Дядя Миша отослал супругу спать и заварил чаю.
– Ну, теперь рассказывай.
Я рассказал ему все, с самого начала. Дядя Миша дослушал до конца, не перебивая, и только курил сигареты одну за другой, да подливал чаю. Когда же я закончил, он задал всего один вопрос:
– Значит, теперь Вселенная в безопасности?
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/18/282
Хотите читать в удобном формате? Полную версию романа можно приобрести здесь: https://vk.cc/7rUsQD