С Эламом Авиталь познакомилась прошлым летом, почти сразу после их переезда в Иерусалим.
Той весной старший брат её отца серьёзно заболел: дом и земля остались без присмотра. Жену Элиашив схоронил лет десять назад; сына Всевышний ему не дал, а послал трёх дочек. Две старшие давно были замужем и жили в домах своих супругов, а младшая, Хатифа, была двумя годами старше Авиталь. Она-то и ухаживала за отцом и по силам занималась хозяйством.
Шамай, отец Авиталь, человек обязательный и мягкий, узнав о болезни брата, оставил свой дом в пригороде на присмотр родственников жены и, к нескрываемой радости супруги, перебрался в дом брата в столице. Здесь он, как умел, принялся приводить запущенные дела брата в порядок; освоился в общине, и ему по субботам начали доверять читать Тору в местной синагоге. Вот там и увидела Авиталь Элама впервые.
В ту субботу они с матерью сели у задней стены женской половины зала. Авиталь с интересом принялась осматривать пришедших, когда взгляд её невольно задержался на девушке, сидевшей сбоку от Ханы: профиль точёный, изящный, а глаза огромные и чёрные-чёрные — красавица! Серьёзное лицо с плотно сжатыми губами казалось несколько надменным. Авиталь так и уставилась на неё. Та почувствовала чужой взгляд, быстро повернулась и пристально посмотрела в ответ. В любознательном взгляде красавицы Авиталь заметила настороженность: так смотрят на возможных соперниц.
Она отвела глаза и очень удивилась: на её взгляд, собственная довольно обыкновенная внешность не выдержала бы никакого соперничества с удивительной красотой незнакомки.
Не сказать, чтобы Авиталь была недовольна своими волнистыми с рыжинкой волосами, пухлыми губами и узкими светло-карими глазами, но и красавицей она себя не считала. Она и не могла, глядясь иной раз в зеркало и со вздохом его откладывая, увидеть в нём того очарования, которое притягивало к ней взгляды.
Что-то заразительно озорное колыхалось в резвых светлых глазах, в улыбке, на которую Авиталь была беспечно щедра, в гибких стремительных движениях. Всего этого Авиталь о себе не знала, только доверчиво слушала мать. Хана, мудрая женщина, с детства внушила дочери, что та привлекательна.
После богослужения, когда народ вышел на улицу, Авиталь заметила, как к красавице подошёл высокий молодой человек. Это и был Элам; но в то время Авиталь этого ещё не знала. Она только облегчённо выдохнула: раз у черноглазой уже есть жених, то ей не будет помех, если вдруг случится, что незнакомка и она обратят внимание на одного парня.
В том, что высокий был женихом чёрноглазой, она и не подумала усомниться: смотрел он на свою подругу с таким нежным вниманием, что только слепой не распознал бы в этом взоре любви.
Ни в тот день, ни после девушки не сказали друг другу ни слова, но в конце месяца Авиталь ещё два раза видела черноглазую рядом с Эламом и другим молодым человеком, а немного позже Хатифу пригласили к красавице на свадьбу. Двоюродная сестра взяла Авиталь с собой.
Но к большому удивлению обеих, женихом оказался не высокий Элам, а тот другой, пониже ростом бесцветный юноша, которого Авиталь никак не могла бы предположить избранником такой на редкость красивой девушки. Ещё больше она удивилась, когда узнала, что жених родом из Иерихона, а свадьбу против обычая играют тут, в Иерусалиме, потому что так захотела невеста.
***
Элам сидел далеко от новобрачных, в их сторону не смотрел и медленно тянул вино из глиняной чашки. Гости шумели, суетились, пели, смеялись, а он сидел тихо, ни у кого ничего не спрашивал, никому не отвечал, только больше и больше краснел от выпитого вина.
Авиталь скорее всего и не заметила бы его, не сиди они с Хатифой так от него близко. Она и сама сидела тихонько и скромно, потому что почти никого из приглашенных не знала — они были новыми в этом месте — и от нечего делать считала чашки вина, которые медленно перетекали из кувшина в горло загрустившего высокого парня. После трёх с половиной, Элам заметил любопытный взгляд незнакомой девочки и удержал недопитую чашку перед губами. Авиталь встала и неслышно пересела на скамью напротив него, а он всё держал чашку у рта и во все глаза разглядывал незнакомку. Несколько мгновений они так смотрели друг на друга, потом Авиталь робко спросила:
— Тебе совсем плохо, да?
Из-за выпитого вина или ещё почему, он так и остался сидеть без движения, глядя на неё пьяными, но умными глазами. Когда смысл вопроса был понят, он отставил вино и наклонился к ней:
— Ты с чего взяла?
— Я видела тебя рядом с ней у синагоги месяц назад. Я думала, ты её жених.
— Я тоже так думал, — он вздохнул и снова взялся за чашку.
— Не пей больше, ты и так весь красный, — ей стало его совсем жалко. Он поставил вино на стол и поднял на неё глаза.
— Ты кто?
— Авиталь. Мы сюда переехали полтора месяца назад.
— Элам, — он положил руку на стол ладонью вверх. Наверное, это обозначало приветствие, поэтому девушка улыбнулась и положила поверх свою ладонь. Он ее сжал совсем легонько, как-то по-женски мягко, хотя вся его фигура нисколько не походила на женскую. Авиталь высвободила руку из его горячей липкой ладони и отодвинула от него и чашку, и кувшин. Затем снова подняла на него глаза, и так они сидели, глядя друг на друга.
Его лицо, издалека неприметное и даже, на её взгляд, непривлекательное, вблизи оказалось совсем другим. Особенно Авиталь удивила его кожа — совсем как у девушки, белая и нежная, хотя на вид ему было уже за двадцать. Под тёмными бровями влажно блестели большие серые глаза, а губы были почти такими же полными, как у неё. Единственной «мужской» особенностью на этом лице был крючковатый нос, не считая редких волос на верхней губе и подбородке, заметных только вблизи.
Авиталь первая отвела взгляд, а Элам так и буравил её лицо покрасневшими из-за выпитого вина глазами. Вдруг над ухом девушки раздался звонкий и нагловатый женский голос:
— Элам, ты что такой грустный? На свадьбах полагается гостям быть весёлыми. Мы ещё не загадывали загадки! Элам, моя первая загадка тебе! — это была она, чужая невеста со жгуче-красивыми чёрными глазами, обходящая гостей под руку со своим невысоким женихом:
— Вечером ночевало в холоде, а утром умчалось с лучами солнца; угадывай, Элам! — она расхохоталась и вызывающе наклонила голову набок.
«Она и так его поранила своим выбором и — кто знает, что между ними там было — предательством, наверное, так зачем же ещё и издеваться, тем более при всех?», — пронеслось у Авиталь в голове.
— Не знаю, — отрезал Элам и придвинул к себе вино.
— Элам, это облако! Маленькое облако, какие бывают весной в горах. Эх ты, не смог разгадать такую простенькую! — расхохоталась она, положила руку ему на плечо и наклонилась к самому уху: — Поцелуешь потом за меня эту девочку, так уж и быть! — и пошла дальше, вернув внимание своему избраннику и больше не глядя на Элама.
«Наглая, бесстыжая... и страшно красивая, — думала Авиталь, — зачем они все, такие как она, так делают? Разве ей мало её красоты? Разве ей мало того, что он только о ней и думал до этой свадьбы, да и ещё будет думать? Такую, как она, не скоро забудешь... Зачем же она до последней минуты мучает его своими выходками?»
Тут Авиталь вспомнила последние слова красавицы о поцелуе и догадалась, что они были сказаны о ней. Девушка покраснела и оглянулась: никого, кроме неё, возле Элама не было; значит, черноглазая «разрешила» ему поцеловать её.
«А может она до того привыкла быть его единственной царицей, что, увидев возле него другую, наговорила ему гадостей от ревности? Ведь она ещё тогда, в синагоге, так странно на меня смотрела...» — но Авиталь тут же отогнала эту мысль — ревность к другому мужчине на собственной свадьбе показалась ей нелепостью.
«И всё-таки, несмотря на обидные слова, которые она наговорила Эламу, и наглый этот голос... какая она всё-таки смелая и властительная по сравнению со мной, такой трусихой. Интересно, я тоже такой когда-нибудь стану?..»
Авиталь повернулась к Эламу. Тот угрюмо водил пальцами по лбу и упорно смотрел в недопитую чашку, как будто спрашивал себя — пить ему ещё или нет. Щёки его всё гуще розовели, с виска кривой дорожкой стекал пот. Авиталь было жалко его, такого ненужного здесь, несуразно напившегося, однако она встала, чтобы вернуться к сестре. Элам поднял глаза:
— Ты где живешь?
Она снова присела и подпёрла лицо рукой.
— Недалеко.
— Недалеко от чего?
— Отсюда.
Он решительно отодвинул от себя чашку и криво улыбнулся её коротким ответам.
— Я тоже живу недалеко отсюда. Все гости на этой свадьбе, ну разве кроме немногих, живут недалеко отсюда. Так где именно?
— С Хатифой в одном доме. Ты знаешь Хатифу? Она моя двоюродная сестра.
— Понял, — молодой человек разглядывал её лицо, — мы почти соседи. От вашего дома до моего шагов двести, — он упёрся ладонями в стол и ещё раз улыбнулся, — значит, мы с тобой будем часто видеться.
Гости стали вставать из-за столов, чтобы идти во двор танцевать; наевшиеся музыканты доставали из-под лавок свои свирели, рожки и бубны. Хатифа подошла к сестре и потянула её за рукав, увлекая следом за остальными. Авиталь встала, а Элам подвинул к себе кувшин.
— Ты не идёшь танцевать? — спросила она уже на ходу.
— Нет, — он одним движением вылил в рот содержимое, поставил чашку на стол и на прощание взглянул на неё красными пьяными глазами. "А-ви-таль", проговорил он по слогам. Она отвернулась и пошла танцевать, чувствуя на спине его взгляд.
http://www.proza.ru/2017/12/17/191