Время для меня остановилось. Мои глаза перестали видеть, мои уши отказывались слышать. В голове была пустота. Я не знаю, сколько я находился в таком состоянии. В себя меня привели тихие шаркающие шаги. Я не узнал бабушку, она больше не улыбалась, и кажется, постарела на добрый десяток лет. Она подходила к людям, говорила какие-то слова.
- Я рада, что ты пришёл, - едва слышно произнесла она, подойдя ко мне.- Видишь, как всё обернулось.
На её лице лежала печать усталости. Красные глаза и осунувшееся лицо говорило о бессонной ночи. Я знал, всё, что было ценного в библиотеке, они уже надёжно спрятали. Так делали всегда, но никогда это не помогало. Решение нужно искать в другой плоскости. В другой плоскости… У меня появилась мысль.
- Вот вы переписываете историю, - начал я тихим голосом издалека.
Бабушка пристально посмотрела мне в глаза.
- Да.
- Как это происходит? Я имею в виду сам процесс.
- Есть специальная бумага. Бумага строгой отчётности. Всё, что на ней пишется, переходит в жизнь.
- То есть, и свою собственную жизнь переписать можно?
Бабушка задумалась. Я не мог ей ничего объяснить. Или она поверит мне, или нет. Так мне ничего и не ответив, она удалилась. А жаль. Очень жаль. Всё можно было решить одним росчерком пера. Теперь всё усложнилось. Найти решение в другой плоскости не получилось. Я окинул взглядом помещение. Идти на своё место рядом с девушкой-арабисткой мне не хотелось. Я пересек зал и присел за свободный стол.
Собственно свои дела здесь я уже завершил, и мне можно было уходить. Я просто решил собраться с мыслями и продумать план дальнейших действий. Я смотрел на мужчин в кафтанах и женщин в элегантных сутанах, насколько элегантными могут быть сутаны, я смотрел на массивные деревянные столы, причудливые витражи и тяжелые медные канделябры. Я смотрел на все это и изо всех сил боролся с внезапно нахлынувшим чувством ностальгии. Мне нельзя было расслабляться. Мне предстоял трудный день. И кто знает, когда и как он закончится. Впрочем, для меня он закончится в полдень на пристани. В этом у меня сомнений не было. У города всё будет по-другому. Городу предстоит долгий и мучительный процесс очищения.
В зале вновь появилась бабушка, она замерла на пороге и стала искать кого-то взглядом, потом направилась ко мне.
- Вот где ты спрятался, - она говорила шёпотом без тени улыбки.
На мой стол лёг лист бумаги. Одного взгляда на него хватило, чтобы понять, это она самая - бумага строгой отчетности. На поле ослепительной белизны были нанесены едва заметные линейки серого цвета, строгие узоры по углам, а вверху и внизу надпись на латинском. Omnia in manibus tuis. Не спрашивайте меня, что это значит. Полагаю «Все в твоих руках». Но может быть все, что угодно.
Бабушка удалилась. Я взял в руки перо. Черный цвет, только черный цвет, это я хорошо помнил. Ну, вот и все, Пират. Сейчас мы всё исправим, и вылетишь ты отсюда как пробка из бутылки вместе со всей своей чёрной свитой. И навсегда забудешь сюда дорогу. Я задумался. Самый простой способ - это сделать так, чтобы я никогда не попал сюда, тогда и он не найдёт дорогу в этот город. Но в этом случае мы никогда с ней не встретимся. У умных людей это называется дилемма. Время шло, нужно было писать. А я всё не мог решиться.
Какое-то движение в другой стороне зала привлекло мое внимание. Девушка-арабистка поднялась со своего места. Она, видимо, начала понимать, что происходит. Девушка направилась ко мне, её глаза метали молнии. Расстояние быстро сокращалось. Вдруг две тени выросли у неё на пути. Двое молодых людей преградили ей путь. Словно дикая кошка девушка рвалась вперёд. Но из-за столов поднялись ещё две тени, потом ещё. Город меня защищал, город учился защищать себя. Выходит, я его недооценил.
Я не стал терять время и макнул перо в чернила. Первые буквы ровно легли на белоснежную бумагу:
«Я хотел попасть в этот город летом…»
Солнце стояло в зените и нещадно палило иссохшую землю. На горизонте словно мираж появились одноэтажные постройки пригорода. Но я знал это не мираж. Еще час пути, и я буду на месте. Я так давно мечтал попасть в этот таинственный город. Как я его нашёл? У меня есть компас. Он не указывает на Север. Он указывает мне куда идти. Он и привёл меня в этот город. Вдали на горизонте появилось небольшое облако пыли. Навстречу мне двигался путник. Вскоре я стал различать очертания. Это была женщина. Определенно женщина. Она шла по пыльной дороге легкой упругой походкой, за ней следовало какое-то животное. Ослик, да это был ослик. Мы встретились, когда до города мне оставалось полчаса пути. Мы долго смотрели друг на друга.
- Ну что, давай обнимемся, Странник, - она первой нарушила молчание.
- Давай.
В город я так и не попал. Почему? Компас указал мне в другую сторону. И ещё. Бытует мнение что, Странникам противопоказаны женщины. Не знаю. Поживем - увидим.