I grant thou wert not married to my Muse,
And therefore mayst without attaint o'erlook
The dedicated words which writers use
Of their fair subjects, blessing every book.
Thou art as fair in knowledge as in hue,
Finding thy worth a limit past my praise,
And therefore art inforced to seek anew
Some fresher stamp of the time-bettering days.
And do so, love; yet when they have devised
What straind touches rhetoric can lend,
Thou, truly fair, wert truly sympathised
In true plain words by the true-telling friend;
And their gross painting might be better used
Where cheeks need blood; in thee it is abused.
Я признаю, что ты не связан браком с моей Музой,
и, значит, можешь без позора для себя прочитывать
слова посвящений, которые пишущие употребляют,
говоря о своих прекрасных предметах, чтобы благословить каждую книгу. Ты так же совершенен умом, как и внешностью*,
и, находя, что твои достоинства превосходят мою хвалу,
ты вынужден поэтому искать снова
какую-то более свежую хвалу, несущую печать этого усовершенствованного времени. Так и делай, любовь моя; но все же, пока они придумывали,
какие неестественные приемы может дать риторика,
ты, истинно прекрасный, был истинно отображен
в простых истинных словах своего истинного друга;
а их густую краску [грубую живопись] лучше бы применять там,
где щекам недостает крови; для тебя она неуместна.
Я признаю без тени возмущенья:
Не обручен ты с Музою моей...
Читай других поэтов посвященья,
Что каждый труд их сделали ценней.
И внешностью и разумом, конечно,
Ты совершенней всех моих похвал,
И ищешь вновь, порой небезуспешно,
Свежее, современней мадригал.
Что ж делай так, любовь моя, но все же,
Пока другой безумствовал поэт,
Ты, истинно прекрасный, что дороже,
Моим стихом был истинно воспет.
Густая краска, огрубив мазок,
Убьет живой красы твоей цветок...