Назад, к части пятой: http://www.proza.ru/2017/12/16/447
ГЛАВА6
Так кто информировал Таню о моей судье до 1983 года? Кандидатуру бабушки я тут же и отвёл — Таня выразила соболезнование, что нет больше моей Бабушки. Значит, не бабушка.
Я перелистнул очередную страничку дневника. Прочёл к тому моменту уже много. Записи датировались 1982, 1983 годом. Я прошу прощения у читателя: многое я упускаю, не имею морального права публично выкладывать о жизни человека. В основном пишу о том, что касалось меня и Тани. И касаюсь порой личной жизни Тани, так только потому, что во многом эти записи помогали мне разобраться в Тане, как в человеке.
Так вот, переворачиваю страничку, в глаза бросается имя Оля. Буквы имени дважды обведены и подчёркнуты. Читаю первое предложение и понимаю, что речь идёт об Оле из моей юности.
Волнение набежало на меня. Засуетился. Ещё пара предложений и я понимаю, что Оля и была тем осведомителем. Я судорожно искал сигареты в прихожей, ушёл курить на балкон. Что-то пугало продолжить чтение.
В голове начали выстраиваться догадки. Как и когда Оля стала информатором у Тани? Как могла Таня «завербовать» Олю? Как Оля согласилась на это, ведь она возненавидела Таню. Все те годы после армии, когда мы снова общались с Олей, она только и дело, что поминала мне Таню. Было от этого неприятно на душе.
Оля, с которой я был снова в тесном контакте сразу после армии. Перед Олей я извинялся, стоя на коленях, за измену с Таней. Это ей я плакался в «жилетку», что не получается наладить контакт с Ириной. И ещё раз просил у неё прощения и предложил выйти за меня замуж, когда казалось, что с Ириной отношения навсегда разорваны. А Оля в это время успевала общаться с Таней.
Ещё в феврале 2017 я разыскал Олю в соцсетях. Как-то не сразу нашёл. Теперь, зная, что Оля была «информатором», решил объявиться на её страничке.
Я вовсе не надеялся, что Оля пойдёт на контакт. При последней нечаянной встрече года три назад она просто кивнула головой. Слишком много раз я причинял Ольге боль.
Ольга согласилась на встречу. И вот мы в той же кафешке, где Виталик передал мне Танино письмо.
Оля напомнила мне о том давнем последнем коротком разговоре, когда мы ещё жили в одном подъезде. Выше я писал, что показалось, будто она хотела тогда что-то мне рассказать, да раздумала.
Я опять удивился её проницательности. Она как почувствовала, что неспроста я захотел устроить эту встречу.
— Ты что-то хочешь сказать мне? Я догадываюсь, похоже! Между нами так и осталась стена по имени Таня. Ты что-то знаешь про неё?
— Она умерла, — сказал я, — умерла очень давно, ещё в 1995 году.
Мы смотрел друг другу в глаза. У Оли потекли слёзы.
— Виталик, я когда-то хотела тебе рассказать, но не решилась. Ты тогда совсем недавно женился. Не рискнула….
Я прервал Олю:
— Я знаю, что ты виделась с Таней в мае 1983 году в посёлке аэропорта. Я достаточно подробно знаю, о чём вы говорили.
Ольга вздрогнула, услышав это, всё ещё утирала платочком слёзки.
— Значит, ты встречался с Таней уже после свадьбы? Виталик, зачем? Вы продолжали отношения? У тебя же Иринка такая красавица и добрая.
— Нет, Оля. У меня есть Танин дневник. Мне дал его Танин сын, который разыскал меня.
— Извини, что плохо подумала про тебя. Я ведь знаю, что ты не такой. А со мной так обошёлся, так ты просто не любил меня. А ты умеешь любить. Ты верный, правда, не мне. Прости ещё раз.
— Я из дневника узнал, что ты виделась с Таней. Знаю, что случайно ты столкнулась с ней у магазина в посёлке аэропорта. В дневнике Таня писала об этом. И вот теперь я понял, почему тогда Таня решилась позвонить мне и через соседа с первого подъезда пригласила меня к телефону.
Я рассказал Оле про тот телефонный звонок в 1983 году.
— Таня вела дневник? Ты говоришь, что сын Тани передал тебе дневник? Ему сколько лет?
— Он с 1974, июньский. Значит сорок два уже. Я тоже не знал про её дневник.
Оля напряглась вся, будто прерывала всю свою память. Слёзки уже высохли, но глазки остались красными, казались уставшими, будто не спала ночь накануне.
— Я тогда приехала в тот магазин на учёт от торга. Столкнулись с ней метрах в пяти от выхода. Ты знаешь, я не придала тогда значения, но ведь при Тане был мальчик, как мне показалось тогда, лет восьми. Значит, это мог быть тот мальчик, который сейчас передал тебе дневник.
Оля замолчала, крутила в руках стакан с соком. Он упал, и сок разлился по столу.
Рассказала Оля мне всё о той встрече, что вспомнила. Оля решила отыграться на Тане. Упрекала Таню за то, что так жестоко обошлась со мной, с человеком, который многие годы мучился, что его бросили как ненужное животное. Так Оля мне рассказывала то, о чём был разговор:
— А ты знаешь, что Виталик институт бросил, в армию ушёл, чтобы не вернутся оттуда живым. Ты разрушила нашу юношескую дружбу. Кто тебя просил строить ему глазки бесстыжие?
Упрекнула Оля и за Сашу и Лёшку. Пристыдила, что не дело было ухлёстывать за юношей будучи замужней женщиной с ребёнком.
Оля сказала Тане, что в тот январский вечер 1973 года всё видела в окно, как Таня «висела» у меня на шее….
Рассталась Оля с Таней, разумеется, не дружелюбно.
Всё это написано у Тани, ещё тогда по горячим следам.
Оля сказала Тане и о том, что я женился совсем недавно. Этим известием Таня была удивлена: она была удивлена, что мы с Олей не вместе. Что я женился на другой девушке, а не на Оле. Не поверила Таня.
Оля сказала, что выследила, где живёт Таня. До подъезда выследила.
— Значит ты все эти годы знала, где проживает Таня? — спросил я.
— Виталь, только не упрекай, что не сказала тебе. Хотела, да не сказала, — Оля потупила взгляд в стол.
Я вовсе не собирался упрекать Олю.
— Виталик, не думала я о мести. Выговорилась только. Ты веришь мне? — у Оли ручьём по щекам бежали слёзы.
— Верю! Оленька!
Я поделился с Олей тем, что уже узнал из дневника. Счёл, что она имеет право знать всё о тех годах нашей жизни. Оля была одной из вершинок того любовного треугольника. А потому, как женщина, может дать свою оценку тем событиям. Ведь для этого я хотел с ней встретиться.
— Оля, не поверила Таня тебе, что я женился, женился не на тебе. Судя по дневнику, это и побудило Таню сделать тот звонок. За который сама себя потом ругала.
— Почему? Я не знаю — почему не поверила. Я ведь назвала ей имя твоей жены и не раз. Сказала, что совсем молоденькая она и на неё похожа. Красавица, — рассказывала Оля.
— Как Таня могла тебе поверить, что я на другой женился, а не на тебе? Подумай!
— Подумала, — растерянно сказала Оля, — не поняла.
— Ты такие тонкости выложила Тане, вплоть до того, что в армии я смерти себе искал. Такое я мог рассказать только очень близкому мне человеку. А Таня таковой тебя и читала. Она знала же о наших с тобой отношениях в юности.
— Значит, ты считал меня близким человеком? — с грустной иронией сказала Оля, — ты мне никогда прямо не сказал, что любишь меня. Хотя, перед уходом в армию ты сухо шептал на ушко об этом. Наверно, за то что я тогда позволила тебе сделать меня женщиной.
— Оля, не иронизируй. Я звал тебя замуж. Два раза предлагал. Ты отказала. Тебя смутило, что где-то за горизонтом была Ирина.
— Я боялась очередной измены. Шансов мало было: боялась, что Таня твоя вернётся, а потом Ирина у тебя на уме была. А увидела её, поняла что похожа она на твою Таню. Потому и тянула время, но и отпускать тебя не хотела. Трудно мне было. Давай оставим эту тему. Что уж теперь.
— Оля, это твой вымысел, что похожа, — попытался разубедить Олю в её устоявшемся мнении.
Помолчали.
Я снова рассказывал Оле, а она только утирала слёзки.
Есть в дневнике фраза: — «Я поторопилась родиться, а теперь опоздала навсегда».
Можно подумать, что Таня собиралась вернутся ко мне. Но ведь запись эта сделана почти через десять лет после нашей разлуки.
А ниже слова из известной в те годы песни:
Пусть ничто не вечно под луной
Но ни на час
Я не забуду дня, когда ты был со мной
В последний раз.
Время пройдёт и ты забудешь все, что было
С тобой у нас, с тобой у нас.
Нет, я не жду тебя, но знай, что я любила
В последний раз…
Когда я читал эти строчки и вспоминал, что не принял мой мозг эту песню. И глаза мои опять налились слезами. Не забыл я.
Я распрощался с Олей. Час с небольшим пролетел, как пять минут.
— Я обещала тебе не мстить и не мешать твоей жизни, не вносить смуту в твои семейные дела. Потому ничего тебе решила не говорить про этот случай. А к Ирине у меня претензий нет. Она очень хороший человек. Мне много про неё рассказывали. Да и самая я по соседски поворковала как-то. Специально за солью зашла, — Оля хихикнула, — а скажи я тебе тогда про Таню, удрал бы ты к своей ненаглядной Танюшке.
— Не знаю. Сейчас не берусь даже рассуждать про это.
Оля вдруг как-то глянула на меня. Мне показалось, что в глазах её мелькнула какая-то искра догадки. И также быстро угасла.
Я промолчал.
— Виталька, ты не теряйся. Я не обижаюсь! Я ведь знаю, что ты однолюб. Я во многом сама виновата. Не надо было мне в армию то письмо писать. И вредничать потом.
— Оля, девочка, ты уж прости меня! — хотел было ещё сказать банальную фразу о том, что сердцу не прикажешь, но сам испугался этой банальности.
Я шёл домой и подумал, что наломала Таня дров ещё по молодости. Не разберёшься. В голове мелькнуло:
— Зачем мне всё это надо теперь? Что толку, что я буду знать про тёмные дела уже взрослых тогда людей. Какая мне разница, кто есть, кто. Зачем я опять накручиваю себя, взявшись читать Танин дневник?
Всё опять стало походить на какой-то жестокий розыгрыш. Только зачем?
Молодой человек, представившись Антоновым Виталием Витальевичем, даёт мне настоящее письмо, написанное рукой некогда любимой мною девушки Тани. Теперь в руках у меня её дневник. Сомнений нет — её рука, описаны, порой, детальные подробности наших первых контактов при знакомстве.
Самое главное, что я хотел с уверенностью знать, я теперь точно знаю. Достаточно этого неотправленного письма, в котором Таня подтвердила свою любовь ко мне ещё в 1993 году. И главное: Сын наш носит моё имя и отчество.
Достаточно той строчки из песни в дневнике, сделанной ещё в июне 1983 года:- «Нет, я не жду тебя, но знай, что я любила…". Значит, была уверена Таня, что не буду я искать её. Никто: ни я, ни Таня не сделали шаг на встречу почти за десять лет с момента, как она молча оставила меня. Позже Таня опять прибегнет к тексту упомянутой песни. Песни, которую я не хотел даже слушать.
А какая теперь разница, почему она так поступила тогда, оставив меня, переполненного любовью и нежностью к ней, на произвол судьбы в мои семнадцать не полных лет. Ничего не изменить. Какой теперь смысл читать дневник?
Я даже в паспорт молодому человеку не заглянул. Он дал мощный намёк на наше тесное родство. Теснее не придумать. А паспорт, вообще то, мало что бы дал. Ну, мало ли, что тёзка.
Мною уже сделан шаг навстречу, когда речь зашла о предпочтении на марки авто. Но он не принял мои намерения. Отец и сын! Нужен ли я сыну?
— Не дурак ли я? — мелькнуло в голове.
Чтение дневника я отложил. Пожалел, что напрасно всколыхнул Олю. Как она терпит меня? Показалось мне, что её чувства ко мне так и не угасли. Глазки у Оли полны тоски. Счастлива ли эта девочка?
Тогда, после того, как она выставила меня за дверь, я вовсе не надеялся на продолжение наших отношений. К Ирине я ехать не решался. Тогда я считал это веской причиной: я никто, студент с родительской стипендией. Что я могу дать Ирине? Считал, что она мне точно укажет на дверь.
Случилось так, что я напился с Толяном в ноябрьские праздники. Разгулялся тогда, вынес гитару. Окоченевшими пальцами пытался играть, но получалось плохо. Виделась Таня, будто стояла также, как в 1972 году и слушала Битловскую «Девушку». Не получалось играть. Порвал струну. Распсиховался и разбил гитару об скамейку.
Очнулся на диване. Помнил только, как Толян до подъезда довёл… А дальше…. Очнулся, кто-то "валетом" лежит. Присмотрелся. В Олиной квартире. Оля в спортивном костюме спит.
И сейчас я тоже напился. И решил для себя, что я ухожу со «второго круга» и беру курс на «родной аэродром».
Продолжение, седьмая часть: http://www.proza.ru/2017/12/18/780