- Ой, Илья, домой пора, а то загулялась. Приду, мама с тятькой, заругают, ведь волнуются.
- А батька твой, так и работает в кузнице?
- Да, - Лена крепче прижалась к Илье и смотрит ему в глаза.
- Удивительно.
- Ты о чем? - Лена улыбается. – Скажи.
- Нам уже за тридцать, а родителей боимся.
- А-а, как бы ты на их месте был? Дочка гусей на поле повела и пропала.
- Ты права? - Илья присел перед Леной и заглянул в ее глаза. - А ты мне такая и в школе нравилась, - шепчет он. - На меня смотришь, а второй глаз, как гладит.
Лена смутилась, провела ладонями по голове Ильи, схватила его за чуприну и потянула к себе:
- Не ври!
Илья обнял её:
- А с отцом и матерью сегодня познакомишь меня?
- А ты хочешь? – Лена гладит Илью по вискам. - Даже боязно как-то, - сдавив губы шепчет она, - лучше не торопись. Одумайся, а то так сразу и…
- Боишься, что опять заболеть могу?
- Дурак! - махнула ладошкой Лена по его шевелюре. – Придумал глупость? А что боюсь, так это правда, а вдруг это всего лишь сон? Или сказка? Цыганка мне снилась, что-то об этом говорила.
- Ой, смотри, - Илья показал рукою в сторону лесополосы. – Что-то не пойму, коров загоняют на машину. Вроде наших, здесь же Семен их пасет? Пойдем, посмотрим.
Лена зашла впереди Ильи и остановила его:
- Ой, Илюшенька, наверное, воруют, побежали в деревню собирать народ.
- А зачем воровать? – удивился Илья. – Ты, давай, в деревню, а я послежу за ними. Давай, давай, Леночка, прослежу и если что, хоть узнаю, в какую сторону поедут. Ну, поторопись же, - и, дождавшись, пока Лена не скрылась за стогами сена, крикнул:
- Эй, мужики, а зачем же вы наших коров в машину грузите? – и пошел к ним. Три парня, сгонявшие стадо к КрАЗу, увидев Илью, идущего к ним, о чем-то между собой переговорились и двое из них пошли навстречу к нему.
- Зачем вы наших коров грузите в машину? – повторил Илья свой вопрос.
Но те не отвечали, шли к нему с улыбками, оглядываясь по сторонам, а когда поравнялись, тот, что помельче, резко, без взмаха, кулаком ударил Илью в лицо. И подняться с земли ему не дали, начали ногами бить, один - плетью. Илья, сжавшись, как мог, пытался уклоняться от их ударов, и если бы один из этих мужиков со всего маху не ударил плетью по ноге своего напарника, взвывшего от боли, то, скорей всего забили бы они Илью до смерти.
-2-
Илья пришел в себя, когда машина тронулась. Вначале он никак не мог понять, где находится. Руки его с одной стороны обхватывали бензобак машины и были чем-то связаны в запястьях с ногами. Над ним стучали копытами о деревянный настил кузова мычащие коровы. Заливное горлышко бака больно било железными ребрами по костям грудной клетки, и любая попытка Ильи хоть на сантиметр отодвинуться от него, не удавалась и, сжав зубы, он стонал от боли. Грязь, летящая из-под колес машины, больно била по лицу, и прищурившемуся Илье, больше ничего не оставалось, как терпеть и ждать дальнейших событий.
Через какое-то время грузовик остановился, хлопнула дверь и Илья услышал:
- Ну что, парниша, осина тебе в рыло, понял, кто здесь хозяин?
Илья почувствовал, как кто-то резко освободил его руки от веревок, и он сполз вниз, и упал под бензобак машины лицом прямо в лужу. Подняв подбородок из нее, чтобы не захлебнуться водою, попытался отползти в сторону, но сил не хватило и снова упал лицом в грязь. Но тут же почувствовал, как кто-то вытащил его из под машины и перевернул на спину.
- Ну что, мужик, осина тебе в рыло, жив?
Лицо говорившего мужика Илья рассмотреть сразу и не смог, мешала грязь, прилипшая к глазам. Но очистить ее не дали, кто-то, схватив его за отворот куртки, приподнял:
- А жить хочешь, да, осина тебе в рыло? – и хохочет ему прямо в лицо. – Через месяц приведешь сюда, вот сюда именно, где мы тебя сейчас бросим, осина тебе в рыло, десять коров, и будешь ждать нас. Понял? Если все так и будет, жить будешь, осина тебе в рыло, смотрящим сделаем в деревне. Смотрящим, понял, осина тебе в рыло? Как зовут?
Илье, наконец-то удалось рукавом куртки стереть с лица грязь, и открыть глаза.
- Как зовут? – перед ним стоял невысокого роста, плотного телосложения, с бритой головой и курчавой черной бородой, лезущей из-под носа, мужик. А на кончике его широкого носа, как черная пуговица, родинка, а правую щеку стягивал снизу до верху, широкий, рваный шрам.
- Я, Илья, - прошептал он.
- Молодец! Смотри паря, жить хочешь хорошо, осина тебе в рыло, тогда выполняй, что скажу.
- Да, - просипел Илья.
- Правильно, осина тебе в рыло, - и рука, держащая за ворот Илью, потянула вверх, помогая ему встать на ноги. Но силы в них не было и, не удержавшись, Илья с размаху сел на землю.
- Только смотри, осина тебе в рыло, Горына, а значит меня, здесь знают все. Понял, осина тебе в рыло? И все боятся, понял? А кто не боится, осина тебе в рыло, тот – в земле червей кормит. Га-га-га-га, - грубо рассмеялся мужик с пуговицей на носу. – Леха, сфотографируй его рожу, чтобы потом долго не искать его здесь.
Илья моргнул от молнии-вспышки, второй, третий раз. Попытался встать, но ноги ватные, не слушаются.
- Так вот, осина тебе в рыло, слушай, у меня здесь все в кулаке, осина тебе в рыло. Сегодня 15 августа, через месяц, осина тебе в рыло, 15 сентября, в три часа дня, чтобы стоял здесь с десятью коровами, понял, осина тебе в рыло?
Илья кивнул.
- Смотри! Мое имя запомнил? И – забудь его, осина тебе в рыло. Когда разрешу, тогда и скажешь. Запомни, каждому свое! А тех, кто об этом забывают, медленно убиваю, осина тебе в рыло. Медленно так, медленно, наступлю ему на яйца и давлю, осина тебе в рыло, а он корчится, просит пощады, - все громче и громче рычит Горын, и приближает свое лицо к Илье, как гадюка, готовящая укусить. – Понял?
А с его рта такая вонь идет, кислая до рвоты…
- Да брось его, и так паря обосрался, - кто-то из подельников Горына смеется тонким, писклявым голоском.
Илья, почувствовав, что его больше никто не поддерживает, снова потерял силу, и упал на спину.
-3-
- И кто тебя сюда привел? Сам дорогу нашел?
Смотрит Илья, перед ним тот самый Старец, которого у озера видел, в длинном белом балахоне с капюшоном, с седою бородою по грудь, с большими и широкими седовласыми бровями и мерцающими от огня свечи глазами, сверлящими его.
- Говорил тебе, рано вставать, не по силам еще тебе горечь людская, - обвел он свечою вокруг лица Ильи. - А время идет и ничего не меняется, до познания, - и опять Старец обвел свечою вокруг лица Ильи. – Иди домой, сила в твоем бессилии,
- и Старец, перекрестив Илью, пошел вдаль, растворяясь в ночной мгле, как туман.
Проводив взглядом Старца, Илья чувствует, что ноги окрепли, не знобит так, как раньше, а вот в ребрах тупая боль остается, в груди тяжесть не дающая глубоко вздохнуть. Развел, что есть силы, свои руки в стороны, потянул через ноздри в себя воздуха, и легче стало. Сделал шаг, второй, уже перестало шататься его тело со стороны в сторону. Еще сделал шаг, и пошел к еле видной линии огней своей деревни.
Через минуту остановился, помутнение в голове какое-то началось. Присел, закрыв глаза, лоб отяжелел, тянет вниз, но удержался, чтобы не свалиться на землю, и делает легкий вздох, до тех пор, пока тяжесть не ушла и свежесть в голове не появилась. Поднялся…
Идет, и все крутится у него перед глазами, то бензобак, врезающийся своим горлышком в грудь, то лицо того лысого бородача со злой усмешкой, и черной пуговицей на носу: «Осина тебе в рыло, осина тебе в рыло…»
«Каждому свое, говоришь, - Илья до боли сдавил ладони. – Ну, ничего, только дай Боже силушки, я вам покажу, что у кого своё».
И дрожь от утренней свежести холодком забила по всему телу, рубашка мокрая, не согревает, как и лучи только поднимающегося солнца…