Ловлю себя на мысли, что последнее время, после того, как я начал сотрудничать с газетой, стал замечать то, мимо чего раньше проходил не оглянувшись. Так по дороге из аэропорта Мыса Каменного в посёлок Геологи обратил внимание, что обочины дороги тщательно убраны, придорожный хлам собран в аккуратные кучки, прикрыт и придавлен чем-нибудь тяжёлым, чтобы его не разнесло ветром до той поры, пока он не будет вывезен. Впрочем особого удивления это не вызвало, поскольку знал об осуществлении экологической программы «Генеральная уборка», о нанятых ООО «Газпромнефть - Ямал» местных жителях, и о привлечённых к ней предпринимателями школьниках. Оттого и подумалось, что этот добрый почин – дело их рук.
Тем сильней было моё удивление, когда позже я узнал, что всю эту придорожную уборку (четыре километра с лишним) произвела какая-то женщина из местных, как мне сказали, со своими детьми двумя родными и двумя приёмными, причём добровольно и, естественно, совершенно без-воз-мезд-но, как говаривала учёная сова из мультика о Винни-пухе.
Мне захотелось познакомиться с ней. Впрочем, как выяснилось, я знал её уже более десяти лет – это ненка Татьяна Худи. Хотя пару лет назад она со своим семейством переехала из аэропорта в посёлок Геологи, она по-прежнему работает уборщицей служебных помещений аэропорта. Поэтому застать Татьяну на её рабочем месте не составило особого труда.
Перво-наперво, я поинтересовался, что заставило её взять на себя этот неблагодарный труд по очистке дороги от мусора, чем привёл её прямо-таки в изумление:
– Как, что заставило?! Ведь это же наш дом! Мы здесь живём. А в доме должно быть чисто. Мы каждый год убираем вдоль дороги, а когда жили в аэропорту, то убирали ещё и вдоль лагуны, а Женя (муж) вывозил мусор. Вы наверняка помните об этом.
К своему стыду, я не только не помнил, а просто не обращал на это внимания. Как в школьные и студенческие годы не замечаем мы старательно выглаженную одежду и начищенную обувь – неприметный материнский труд, что делали её руки, пока мы ещё сладко посапывали в постели.
– Что, и все четверо детей, родные и приёмные, постоянно помогают тебе?
– Почему четверо? Восьмеро. Родной сын в армии, дочь в Салехарде заканчивает зооветеринарный колледж. Помогают все восемь приёмышей, а иногда и чужих удаётся привлечь. Я, в качестве поощрения, – лукаво улыбаясь, продолжает она, – приплачиваю им небольшую денежку, и они покупают себе шоколадки, или какую-нибудь другую вкуснятину.
– А деньги-то откуда?
– Как откуда, – удивилась она, – из своей зарплаты, конечно. Детей надо приучать к труду, а труд нуждается в вознаграждении.
– Но ведь твоя зарплата-то, не ахти какая!
Татьяна улыбается:
– Что деньги…?! Деньги пришли, деньги ушли…, а доброе дело, оно остаётся.
Я ещё хотел продолжить разговор, но она строго прервала меня.
– Хватит болтать! Мне работать надо, – и снова принялась за уборку.
Восемь приёмных детей, поразился я, однако. Тут со своими двумя, и то не всегда лад дашь, а то восемь. Шутка ли сказать?! Захотелось поближе взглянуть на их житьё-бытьё.
***
Оказавшись по делам в посёлке Геологи, я выкроил время и, не договариваясь заранее, зашёл к ним. Первый раз взрослых не застал дома: Татьяна ушла по ягоды, а муж уехал на квадрацикле к родственникам в стойбище. На второй раз, однако, повезло: почти всё семейство было в сборе, за исключением двух младшеньких – детсадовских.
Татьяна пригласила в дом, заранее извинившись за ещё незаконченную приборку в квартире, хотя, по моим меркам «холостяцкой жизни» на Каменном, в доме был исключительный порядок.
Впечатлял непривычный размах: от самой двери по левую руку во всю длину коридора размещалась вешалка для верхней одежды, а по правую – стеллаж, от пола до уровня глаз, аккуратно заставленный рядами обуви. Двенадцать членов семьи, однако. Моё внимание привлекла стена прихожей увешанная грамотами.
– Ещё полный чемодан этого «добра», – смеётся Татьяна.
Приятно поразило полное отсутствие специфического запаха свойственного, как правило, жилищам ненцев – характерного душка давно немытого тела, плохо выделанных оленьих шкур и ворвани, к чему я привык с давних времён ещё на полярных станциях. И это притом, что в квартире обитал ещё и пёс, и ни какая-нибудь там мелкая шалупонь, а огромный, ездовой, с тщательно вычесанной огненно-рыжей гривой. Во всех комнатах был идеальный порядок, поддерживаемый, естественно, и детьми (одной Татьяне ни в жизнь бы не управиться), что ещё раз подчёркивает их правильное трудовое воспитание.
Меня пригласили на кухню к чаю. Размер помещения, конечно же, маловат для такого семейства, так что им приходилось трапезничать по очереди. На кухне, как и во всей квартире, идеальный порядок.
– Отведайте, чем мы кормим детей…, ну и сами, конечно тоже едим. Эту кашу сварил муж.
«Каша» оказалась вкуснейшим пловом, так что я не смог отказаться и от предложенной добавки.
– Только вот на этот раз без моркови, – извинялся её муж Женя.
На столе появился и искусно приготовленный малосольный пыжьян.
– Специально для гостей припас, с Войварето от родственников привез, как и мясо. Хорошо, что хоть помогают. А то, как прокормить такую ораву, одной только рыбы мешок в неделю уходит, – пояснил хозяин семейства.
Потом пили чай с сушками и беседовали.
– Приходите 23-го сентября на День посёлка, мы будем ставить чум, – пригласили на прощанье гостеприимные хозяева.
– Обязательно приду, – пообещал я.
***
На День посёлка невдалеке от сцены и развевающихся знамён возвышался чум, в котором у длинной железной печки в национальной одежде хлопотала Татьяна. В программе праздника было обильное угощение и чаепитие всех желающих. От дела Татьяну отрывали дважды: то глава администрации вручал ей очередную грамоту с памятным подарком, то для участия в жюри конкурса «Девушки-красавицы», конкурса с представлением национальной одежды, рукоделия, кулинарии и исполнения песен. Татьяна, естественно возглавляла жюри. Для меня ново и неожиданно было наблюдать её преображённой в этой ипостаси.
Потом мы сидели в чуме на оленьих шкурах, поглощая наваристый бульон с кусками отварного оленьего мяса. Затем следовал вкуснейший плов, а там и ароматный чай с блинами и оладушками…, да со сгущёнкой.
– Это Вася пёк, – хвалила Татьяна приёмного сына.
Мы пили чай, и мне вспомнилась далёкая Антарктида, когда в День празднования середины зимы (21 июня), приглашенный в гости к нам на Новолазаревскую, начальник немецкой антарктической станции произнёс тост:
– За то, чтобы мы отсюда ничего не увозили, кроме фотографий, и ничего не оставляли, кроме следов на снегу…!
Немцы так и поступали: гидролог Гюнтер Шварц собирал и упаковывал всю стеклянную тару. Метеоролог Томас Шуман ручным прессом сплющивал металлические банки из-под напитков. А их набиралось не мало, поскольку каждому из них полагалось на зимовку по несколько ящиков пива, не говоря уже о всяких там мириндах и прочих напитках. Начальник же станции паковал все остальные бытовые отходы, и их ледокол «Polarschtern» вывозил всё это на утилизацию.
А мы…??? А мы, весь бытовой мусор просто вывозили за территорию станции и сваливали на краю ледника.
Там были немцы, здесь – ненцы. Почему же они так остро воспринимают местность, где живут, своим домом…? Для нас же дом – лишь собственное жилище, да ещё несколько прилегающих метров, где мы и стараемся поддерживать маломальский порядок. Хотя, по правде говоря, чего греха таить, некоторые из нас и собственную квартиру превращают если не в хлев, то уж в лавку старьёвщика.
Великие идеи вдохновляют людей на героические поступки, вплоть до самопожертвования. Татьяна же, не совершает ничего героического. Она просто делает то, что мог бы сделать каждый из нас…, должен был сделать, но не делает, однако, не делает…!
Многие из нас считают аборигенов малообразованными, примитивными, чуть ли не полудикими. И они же нам, таким цивилизованным, таким высокообразованным преподают уроки радушного гостеприимства, душевного участия в судьбе чужих детей, которые становятся для них родными и бережного отношения к хрупкой и ранимой природе – дому, где все мы живём.
П-ов Ямал, Мыс Каменный, октябрь 2017г.
Репортаж в несколько изменённой редакции опубликован в газете «Время Ямала» от 20 октября 2017г.