Две души в родительский день сидели на ветках старой березы, росшей посреди кладбища среди множества других берез и тополей и, глядя на копошившихся среди могил людей, рассуждали.
- Вот скажи мне милая душа, что ты думаешь о том, что делают люди внизу? – спросила первая душа.
- А что тут думать, душенька, это действие сравнимо с ухаживанием за пустой бутылкой из-под напитка, - ответила вторая душа. – Люди вместо того, чтобы выбросить эту бутылку, или оставить дома для коллекции, что положительно невозможно, из-за скорого гниения сосуда, о котором мы говорим, закапывают ее в землю и поклоняются ей.
- И я того же мнения. Вот смотри, мы с тобой тут сидим, как квинтэссенция того, что было заключено в двух телах, из похороненных на этом кладбище, но к нам нет никакого внимания, - согласилась первая душа. – Люди ухаживают за своими произведениями, за своими материальными вложениями, заключенными в надгробия и скромную территорию могил, а мы, души умерших, их не интересуем. А ведь в нас вся суть, а не в наших останках.
- Ну, тут ты не совсем права, нас поминают добрым словом, глядя на наши лики на скорбных надгробиях, - подхватила разговор вторая душа. – Но, с другой стороны, разве эта скорбность была главным нашим качеством? Лично в моем фотоальбоме есть куда интереснее фотографии, куда оптимистичнее и жизненнее, но я точно знаю, что в этот фотоальбом никто и не заглядывает. Я боюсь, как бы его не выбросили за ненадобностью.
- И точно, нас здесь поминают не теми, кем мы были при жизни, - согласилась первая душа. – Лично для меня гораздо важнее, чтобы они пользовались всем тем, что я создала и поминали меня добрым светлым словом, благодарили, чтобы вспоминали мои поступки и слова, а не ухаживали за могилой моего тела. Как мне приятно, когда они ходят по даче, которую я выстроила своими руками. О сколько сил на это ушло! Это и есть мое настоящее надгробие, где весело смеются мои внуки, где мои повзрослевшие дети и их близкие готовят шашлыки, выпивают… - вот это мне по душе.
- Да, тут есть зерно истины, - согласилась вторая душа. – Если сам себе при телесной жизни не сделаешь надгробие, то будешь быстро забыт, или вечно будешь печально вспоминаем, потому как они умеют делать только печальные надгробия. Но ты знаешь и это не панацея. Забывается все. У нас впереди вечность, а люди очень конечны. Несколько конечностей их поколений и твоя дача придет в негодность, могилки забудут, фотоальбомы выбросят… и нас ждет совсем иная жизнь. Мы опять умрем.
- Не будем о грустном, - сказала первая душа. – Этих перерождений, видимо, будет еще немало, а пока посмотрим за людьми. Смотри, с моей могилки всю траву вырвали, как будто мне трава чем-то мешает. Да я всегда любила зелень! Ну что за люди, о ком бы ни заботились, все делают под себя.
- А на моей могилке цветы искусственные воткнули, - подхватила тему вторая душа. – Да я всегда искусственные цветы ненавидела! Смотри, что делают! Обмыли мой памятник! Будто меня…
Тут обе души до того расхохотались так, что окружавшие их птицы, испугавшись, взлетели, а люди, ухаживавшие за могилками подняли головы, устремив взоры куда-то к верхушкам деревьев.
- Ну вот, наконец-то, обратили на нас внимание, - сказала первая душа.
- Нет, не на нас, и не рассчитывай. Это они ищут, что же спугнуло птиц, - сказала вторая душа. – А некоторые испугались. Они же боятся кладбищенских привидений до смерти. Они вообще боятся всего необъяснимого их науками, в том числе и нас.
- Это да, - согласилась первая душа. – Я как-то зашла домой, где когда-то жила, и случайно потревожила сон моей дочери. Захотела узнать, что ей снится, но, видимо, и сама приснилась неудачно. Та вскочила, и давай молиться, а следующим вечером с горящей церковной свечой прошла по всем комнатам. Это так неприятно. Будто я чертовщина какая-то. Да и чертовщину, таким образом, сложно вывести, это надо менять себя, свой образ мыслей. А они думают, будто один раз сходил в церковь, зажег свечу и этого достаточно.
- Их просто жизнь учит гнаться за материальным, - подхватила тему первая душа. – Им вдалбливают с самого детства, что дважды два – четыре, что хлеб, то есть материальный достаток, – всему голова, что Бог предметен, то есть с ним можно общаться, обращаясь к предметам, и можно приблизить его к себе, окружая себя религиозными предметами и заходя в религиозные дома, что технологии, облегчая труд, создают все. Они – дети цивилизации, именно поэтому, как это ни печально, они общаются с нами через наши могилы. Печалятся, хотя нам это совсем не нужно. Будто наше с тобой рождение и освобождение от материального мира – это печальное событие. Да мы впервые почувствовали настоящую свободу, а они страшатся этого и печалятся за свое будущее, вместо того, чтобы радоваться за нас.
- Это точно. Я в первый раз вылетела из тела еще при его жизни. Боже, какое счастье мною овладело! Они же меня принялись возвращать назад. Я вернулась, и в первое мгновенье я даже не узнала родных и ненавидела всех окружающих за это возвращение, в том числе и врачей. Но мгновенье божественной искренности быстро прошло, и я вновь полюбила это рабское состояние жизни. И вот, наконец, настало время, когда никто меня не загонит назад в это ужасное тело. А они печалятся!!! Причем печалятся смерти близких даже те, кто верит в бессмертную жизнь, - огорченно вздохнула вторая душа. – Скажу тебе больше, многие приходят на кладбище из подсознательного страха, что мертвые восстанут и придут к родным выяснять отношения. Будут ругаться, что за их могилками не ухаживают.
- Знаю, знаю, эту давнюю историю, когда люди уж слишком прямолинейно верили в воскресение после смерти, когда легко и даже намеренно шли на смерть, полагая, что когда воскреснут, естественно не душой, а телесно, то отомстят своим врагам. Тогда и стали людей хоронить в гробах, в своеобразном домике, чтобы им хорошо, так сказать, жилось, оставлять еду на могилах, чтобы восстав из мертвых, им было чем подкрепиться после пробуждения, - подхватила тему первая душа. – Они – материалисты до мозга костей. Они еще только пытаются поверить в то, что нельзя пощупать и купить. Даже самые заметные их верующие из них не гнушаются большими зарплатами, более того, считают их божественным даром!
Тут обе души опять рассмеялись так, что спугнули окружающих птиц, заставив опять людей поднять головы к небесам.
- Обожествлять дьявольское – это в их натуре, - подтвердила вторая душа. – Поклонение деньгам, диктаторам, всему материальному и силе – вот, что их увлекает. Правят ими страх, любовь и выгода, но поскольку любовь – это редкий и краткий дар, то, как правило – страх и выгода.
- Не будем о плохом, все же такие как мы получаются именно из них, как бабочки из личинки, - переключилась на другую тему первая душа. – Поэтому пусть живут своей жизнью, каждый из них скоро поймет, кем является на самом деле и в чем состоит смысл жизни, а мы просто подождем…
На том души и согласились, прекратили этот разговор и полетели на берег реки, где было гораздо красивее и интереснее, а в таких местах, собственно, а не на кладбищах, и проводили время души умерших.
Мораль: люди, обожествляя небесное, почему-то вечно всматриваются в землю, а не в небеса.