Вот, что интересно, Даурия, казалось бы, совсем на отшибе, вдали от
цивилизации, с неблаговидным ландшафтом и условиями жизни, но только за мою
восьмилетнюю бытность здесь побывало столько интересных и под разными флагами
людей, что на зависть и местам обетования. Поделюсь тем, что знаю. Об
исторической составляющей этого феномена уже было сказано. Другое дело конец
семидесятых (с плюсом) прошлого столетия, брежневские времена, страна жила
размерено, а время называли красноречиво - застойным.
Смотря как посмотреть, правда. Внутри СССР мы чувствовали себя спокойно, а на
границах и за пределами творилось несуразное. Китай ополчился не на шутку, Европа
готовила "подлянку" замедленного действия, начиная ещё с шестидесятых, Америка
под руководством президента Р. Рейгана навязывала своё понятие о правах человека.
В то же время в стране, партии и обществе нарастала инертность, усиливался
бюрократизм, идеологическое воспитание приобретало всё более формальный характер.
Советская молодёжь начинала роптать. Даже коммунист в моём лице вдруг стал
идеологически меняться. Виктор Цой в 1988 году выступит с песней "Хочу перемен",
а у меня внутри, за десять лет до этого, уже звучало его пророчество. Перемены
назревали естественным образом.
Всё это я к тому, что Даурия, маленькая точка на карте СССР, жила в той же
атмосфере. Китайские флаги со своей "культурной революцией", разумеется, не
заходили в гости, но вынуждены были считаться с мощным соседом на границе. Здесь
в 1965 году развернулась 122 мотострелковая дивизия, готовая отстоять каждую пядь
земли. Остерегаться было чего - конфликтовали не только по идеологическим, но и
пограничным претензиям с обеих сторон. Редко, но вагоны "Пекин-Москва", по
старому договору 1954 года, проскальзывали на нашей одноколейке, так и не находя
дружеского понимания даже в вагоне-ресторане, где иной раз приходилось
отовариваться дефицитным продуктом.
Улучшение наступило позже. Приведу пример, когда в 1981 году из Москвы прибыло
должностное лицо ГЛАВПУРа. Командование дивизии решило показать полковнику
границу по реке Аргунь. С Китаем отношения складывались всё ещё непростые, но мы
побывали в Хинганском погранотряде. Помню, как с осторожностью проехали
пограничную "колючку" вдоль реки и остановились у берега - на другой стороне
китайская территория. Гость, расслабившись, даже пошутил: "Жаль, не взял
удочку". Река известна своим богатством - около 60 видов рыб (самых почтенных).
Разумеется, наш вояж был возможен лишь потому, что граница на замке, а наряды
обеих сторон предупреждены.
Другой сосед наведывался в Даурию как старый надёжный друг. Общеизвестно,
например, что МНР всегда поддерживала СССР, а мы отвечали взаимностью. Особенно в
военных конфликтах и в годы войны на западе и востоке - разгром японцев на реке
Халхин-Гол в августе 1939 года, а ровно через 6 лет с выгодных рубежей Монголии
нанесено сокрушительное поражение этим же захватчикам в самом Китае. В
Маньчжурской наступательной операции участвовал наш 5 гвардейский танковый корпус
(см. миниатюру "Газета-фронтовичка..."). После войны он преобразован в танковую,
а затем мотострелковую дивизию, расквартированную (последовательно) в Борзе,
Цуголе и Даурии. В новом тысячелетии воинские части выведены в город Алейск на
Алтае.
Монгольские товарищи частенько наведывались в Даурию, а мне приходилось их
встречать и сопровождать в дивизии. Сохранилось немало фотоснимков и впечатлений.
Помнится, к примеру, прибытие коллег-иностранцев именно в редакцию. Девизом такой
встречи, разумеется, было "Встречаем не только чаем!". В кабинете редактора
хранился запас спирта-ректификата, в строжайшей тайне припасённый для гостей и
праздничных выходов на пикники. А к столу всегда соображался отменный шашлычок,
благо - баранина ходила рядом и с друзьями-чабанами находили общий язык. Всё это,
естественно, после плодотворной работы.
К 1975 году уже действовал Музей боевой славы, расположенный в военном городке
между ДОСами. Когда-то, в 1932 году, контора колхоза стала магазином с приёмом
стеклотары , затем военторгом (до 50-х). В мою бытность это главный портал
знакомства с прославленной дивизией. Много своего труда в его оформление вложили
фронтовик Козлов В. И. (художник), умельцы рядовой М.Осланов, младший сержант А.
Гильдерман, сержант В. Парубец, рядовой В. Букур, ефрейтор А. Пронякин.
Ознакомившись с историей 5 гвардейского танкового корпуса (1943-1945 г.г.),
гости посещали исторические места 20-30-х годов, к примеру, памятник в так
называемой Долине смерти. Он расположен в восточной части даурского гарнизона, а
копия - непосредственно в военном городке. Создатель проекта - председатель
сельсовета в 50-е годы, офицер, учитель, выпускник Щукинского художественного
училища, краевед Воронков В. М.).
До сих пор не умолкают споры о правомерности надписи на памятнике. Дело в том,
что реально здесь в 1918-1920 г.г. от рук семёновцев погибло, как утверждается,
более 3 тысяч красных партизан. Однако даурская история намного сложнее. Скорее
всего, сюда причислялись и жертвы барона Унгерна-Штернберга, известного своими
притязаниями не только на Забайкалье, но и Монголию. Его причудой было носить, в
чине семёновского генерала азиатской дивизии, красно-вишнёвый халат, белую папаху
и ташур в руках, а главным помыслом считал возрождение своего величия времён
Чингизхана. Тысячи подчинённых, не пожелавших бежать в Маньчжурию, были
расстреляны из пулемётов. В Даурии взорвана оборудованная под пороховой склад и
боеприпасы двуглавая церковь православия.
Потомок красных Михаил Шестаков утверждает: "Я храню письма из даурского
застенка от моего деда, служившего в бригаде КопЗорГаз (каваллерийская бригада,
сформированная в 1918 г. из казаков станиц Копуньской, Зоргольской и
Газимуровского завода) и казнённого в Долине смерти в январе 1919. Летом 1918
года казаки выбили семёновцев из Забайкалья в Маньчжурию. Подчинялись Лазо С. Г.,
командиру Даурского фронта. Мой дед был у него порученцем". Таким образом можно
увековечить на памятнике не только общие слова, но имена Ивана Платоновича и
Василия Ивановича Шестаковых, Григория Андреевича Пешкова. Михаил называет и
братьев Баженовых - Фёдора и Нила Михайловичей, также расстрелянных по приказу
Унгерна.
Ещё одно поучительное свидетельство Н. Пьяникова, нашедшего на чердаке старого
саманного дома записку участника гражданской войны, написанную в 1937 году в
даурской тюрьме (той самой, что у нас в гарнизоне была гауптвахтой), когда
арестовали почти всех бывших красных партизан. "Товарищи дорогие, за что нас так,
ведь мы же честно, вместе воевали за советскую власть в Забайкалье..." Есть и
другие показания расстрела людей органами НКВД. Под молохом гражданской войны и
репрессий гибли белые и красные - многое увековечено на этом клочке
многострадальной земли.
По дороге в музей Боевой славы с гордостью показывали монголам домик комбрига
К. К. Рокоссовского, ставшего ныне магазином. Однако далеко не всё полагалось в
моё время рассказывать и показывать дорогим гостям. Обходили стороной
простенькую, выложенную из стройблоков пирамидкой копию уцелевшего памятника
австрийского кладбища. Эта страница местной истории стала известной благодаря
краеведу Виктору Андреевичу Глищинскому. Он сообщает: "Изваяние установлено в
1922 году. Ставила международная организация Красный крест и полумесяц в знак
массовых захоронений военнопленных австро-венгерской армии 1915-1918 г.г.
Буквально рядом было их кладбище. По разным источникам умерло и захоронено от
2500 до 3000 пленных (из 6 тысяч). Умирали от чёрной оспы, тифа, голода и
прочего. Когда узнаёшь историческую правду, становится понятным, почему
окрестность Даурии носит такое удручающее название - Долина смерти.
О Даурии можно рассказывать часами. Идут споры - вполне вероятно, что она, как
населённый пункт, существовала гораздо раньше. Общеизвестно, что даурами в 17
веке называли народность жившую от Байкала до Амура, дальнейшее заселение велось
казачьим войском. Некоторым посёлкам, разбросанным вокруг в сотне километров, уже
по 300 лет. Гарнизон построен в 1903-м, а село или станица, возможно,
существовали с более ранних времён. В пользу этого говорит недавняя находка -
чугунная надгробная плита, датированная 1820 годом. Её обнаружили в 568 ДОСе,
когда делали ремонт бетонного пола. Сюда она могла попасть с находившегося рядом
погоста у взорванного в 1919 году Храма. Разговоры на эти темы с монголами,
разумеется, вести не могли, хотя бы потому, что приходилось изъясняться буквально
на пальцах. А вот спиртное под шашлычок развязывал языки, и мы понимали друг
друга.
Главным у гостей считалось ознакомиться с передовым опытом гвардейского Порт-
Артурского полка, ставшего зачинщиком всеармейского социалистического
соревнования. Л. И. Брежнев в 1974 году лично обращался к нам с призывом показать
пример в деле овладения воинским мастерством. Отсюда и поломничество в Даурию.
Прежде всего это руководство Вооружённых сил, Забайкальского военного округа и
гражданских органов власти. Кого только тут не было! Полк буквально холили,
превращали в образцовое состояние. Казарма, парк техники, клуб, территория, кафе
и, вообще, солдатский быт были под опёкой самых высоких инстанций. На его базе
проводились встречи, конференции, обмен передовым опытом. Сюда приезжали ветераны
войны, комиссии, гости. Наконец, полк удостоен в 1976 году Вымпела "За мужество и
воинскую доблесть". Вручал Министр обороны СССР маршал Д. Ф. Устинов.
Можно, конечно, и посмеиваться сегодня на всю эту идеологическую подоплёку. Но
давайте говорить о сути. Я только здесь, в даурском гарнизоне, осознал, насколько
серьёзна была подобная забота о солдатах, сержантах, прапорщиках и офицерах,
насколько правильно было подать пример всем частям и соединениям. Воинская
доблесть воспитывается именно так. Когда приводят гостей в роту Героя Советского
Союза гвардии старшины Н. Шолуденко, где существует памятный уголок его имени с
аккуратно заправленной кроватью, беседуют с современными бойцами, хорошо знающими
о подвиге однополчанина, а потом показывают реальные занятия в полевых условиях -
сразу видно, не зря.
Есть мои фотографии прибывших в дивизию призывников, как правило, с
разных уголков страны, многих национальностей. И не скажешь, что они
станут достойными наследниками боевой славы героев. Но проходит год, два -
меняется сознание солдата, растут его выучка и мастерство. Уезжают в родные края
возмужавшими, прошедшими через горнило ратного труда в суровых условиях, с
чувством исполненного воинского долга. На станции Даурия видел прощание
"дембелей" со слезами на их глазах. Завершаю эту страничку своих воспоминаний
навеянными той атмосферой стихами.
"Грусть"
За окнами зима - унылая картина, деревья голые, замёрзшие стоят. Свою печаль они
в молчании таят. И нас засасывает грусти тина. Что вспомнил, друг? В окно
глядишь,невесел. И здесь печаль, среди вокзальных кресел, как-будто бы с любимой
распрощался вдруг. Но знаю я, друзей ты вспоминаешь лица, своих товарищей по
службе. Скажи, приятель мне по дружбе - я прав, об этом тебе мнится? Пусть в
сердце остаётся грусть - гвардейцу это не помеха. В пути житейском для него
утеха, она на годы остаётся пусть!