Когда на все лето привозили мне мою любимую питерскую внучку, то я, идя у нее на поводу, перестраивала, на некоторое время, правильное питание и кормила ее тем, что она привыкла кушать в Питере. От моей еды она каждый год в начале отказывалась. Так было и в этот раз. На завтрак она предпочитала готовые завтраки, в виде шариков, мишек или звездочек. Его не надо было готовить, а просто залить молоком. Еще она съедала йогурт и Барни- пирожное в виде мишки. Ни о каких моих кашах и речи быть не могло. Но, постепенно я ее перетягивала на домашнее питание. И в этом мне помогала ... вареная сгущенка. Я пекла блины и ставила к ним эту сгущенку, заправляла молочные каши то же этой сгущенкой. А еще я ей покупала булочки французские в виде полумесяца, которые назывались круассанами.
Как-то вечером, накормив Ангелину ужином, я пошла готовить для нее ванну. На столе на утро для завтрака лежал целый пакет круассанов с вареной сгущенкой. Минут через десять, зайдя в кухню, я увидела совершенно пустой пакет из-под круассанов. Даже ни одного маленького кусочка на столе не было. Зная, что моя внучка раньше прятала или выбрасывала еду в мусорное ведро, я посмотрела и там. Признаков круассанов в кухне не было. Да и внучка мне клялась, что она все сама съела, никуда еду не прятала и не выбрасывала. Не очень поверив ей, я пошла ее купать и укладывать спать. Улучив минуту, снова зашла в кухню, с мыслью о том, что не может ребенок съесть всухомятку целый пакет булочек. И была права. За шторкой стояла полуторалитровая бутылка из-под минералки и она до верху была набита круассанами. Показав бутылку шестилетней внучке, я потребовала объяснить, зачем она испортила столько вкусных булочек. А она молчала, как воды в рот набрала. Тогда я ей начала приводить страшные примеры, как люди умирали с голоду во время войны и блокады. Как их мечта была вдоволь наесться простого черного хлеба, а еще рассказала, какую огромную работу проделывают люди, чтобы потом кушать такие вкусные круассаны. Как трудно вырастить хлеб, перемолоть его в муку, эту муку привезти на хлебозаводы и испечь эту вкусную еду. Много чего я еще наговорила своей маленькой внучки. Она, не проронив ни слова, слушала мои рассказы, затаив дыхание.
Спали мы с Ангелиной в одной комнате. Ночью я сквозь сон услышала какую-то возню в кухне. Включив свет, я и подумать не могла, что увижу свою крошку, которая стоя в темноте, в пижаме и босиком, выковыривала своими маленькими пальчиками кусочки круассанов и запихивала себе в рот, запивая водой из чайника. Бутылка была уже почти пустой. Я помогла ей достать остатки булочек, а когда она доела, то рассказала, что она так дома уже делала, выкусывала серединки булочек, где была сгущенка, а остальное выбрасывала. А после того, как бабушка ей рассказала про булочки и вообще про еду, то ей стало стыдно и она решила пойти и доесть все остатки круассанов.
Мне так было жалко свою внучку. Ведь она не спала и ждала, пока усну я, чтобы пойти в кухню. Но, вслух я не стала ее жалеть, только сказала, что хвалю не за поступок, а за то, что она сумела исправить свою ошибку.