"Скоро пойдёшь - беду нагонишь, тихо - она тебя нагонит" (русск. пог.)
Молодая семья Поротиковых в Боголюбово – Пелагея Дмитриевна (в девичестве Лепёхина) и Михаил Андреевич – была не лучше и не хуже других: трудились, не покладая рук, заводили детей. Это было время первых комсомольцев, время коллективизации. Ещё свежи были в памяти годы революции, Гражданской войны, колчаковщина, бесчинствующие банды Анненкова, кода односельчан в Боголюбово, не желающих идти в Белую армию, закапывали живыми в землю. Но жизнь же не остановить!
Это я помню тётю Полю – Пелагею - пожилой добродушной женщиной с белой-белой головой, но были в её биографии и другие времена, когда Поля, как деревенская активистка, носила красный платок! Михаил сумел приобрести тогда, во времена почти всеобщей безграмотности, профессию бухгалтера, кем и работал в Боголюбово. Хоть был у них хороший родительский дом на высоком фундаменте и большое хозяйство, но их не раскулачивали: трудились-то только свои: три сестры Пелагеи и три брата Михаила. Жили большой семьёй. Только-только появился первый ребёнок - Аня.
Потом Михаила послали работать в Киргизию на сахарный завод. Он поехал пока один. А тут начались коллективизация, голод. Хозяйство разорилось, нечего было есть, нечем кормить большую семью, Полиных молоденьких сестёр. И Поля пошла по деревням – понесла вещи на обмен, чтобы раздобыть продуктов. Это был 1920-й год…
Однажды она привела домой отбившуюся, истощавшую корову с одним рогом и санками – неизвестно, чью. Её зарезали и съели. Потом опять стало нечего есть, надо было раздобыть продуктов.
Как-то она шла от деревни к деревне – а расстояния немаленькие даже сейчас, когда я еду автобусом, - и попала в пургу. Борясь с сырым снегом и ветром, обессилев, потеряв направление, Поля упала на дорогу и стала замерзать, уснула. На её счастье ехал какой-то мужик, поднял молодую женщину на сани, накрыл сеном, привёз к себе домой, отогрел.
Только через два дня вернулась Поля к сёстрам и дочери. А в то время пошла страшная зараза – чёрная оспа. Мгновенно она находила новых и новых жертв! Два дня, которые отсутствовала Полина, никто не подходил к заболевшему ребёнку – полугодовалой Анечке. Сёстры Пелагеи ещё подростками были, то ли работой были заняты, то ли развлечениями, не перепеленовывали ребёнка, не поили, не кормили, не остужали разгоревшийся жар. Девочка покрылась чёрными струпьями, которые чесались. Ребёнок неимоверно мучился. Но тут вернулась мать…
Наверняка Анечка была бы красивым ребёнком, как все в семье Поротиковых и Лепёхиных, но глубокие язвы навсегда искалечили её лицо, как бывало при оспе! Этого Поля никогда не простила сёстрам! Весной она уехала к мужу в Киргизию, где семья проживёт четыре года. Там, в Киргизии, Поля сильно болела малярией. Однажды ей стало так плохо, таким тяжёлым был очередной приступ, что пришлось срочно уехать – муж Михаил даже не успел уволиться. Вернулись в Петропавловск - жизнь в деревне была бесперспективной. Приобрели низенький домик-халупу на улице Абая, между городским парком и Колхозным рынком. Сейчас она называется улица Токсан Би – кто такой?..
Девяностолетняя Ида, когда я приехала повидаться с ней в Одессу в ноябре 2017 года, вспоминает, что атмосфера в семье была очень тёплая, душевная. К тому времени в семье уже было трое детей – Аня, Вася и Ида. Родители хорошо ладили между собой, и дети росли в любви и взаимопонимании.
- Когда мы, дети, сильно шалили и надоедали, мать ворчала: «Когда вы угомонитесь?» А отец говорил: «Вот почешите мне пяточку, я вам что-то дам!» – и давал детям несколько копеек на невиданное раньше лакомство - мороженое! Дети убегали на базар за ним, и в доме ненадолго наступала тишина.
- Отец был очень хороший, уважаемый всеми человек, душа любой компании, продолжает вспоминать Ида. - Когда приходили гости или «справляли» праздник, выпивал один раз водку - неполный гранёный стакан, и больше к выпивке не прикасался. Болтуном не был, любил петь. Ему было тридцать восемь лет, когда началась война.
- Я помню, как мы его провожали на вокзал, и папа нёс меня на плечах. А в декабре под Курском, куда он попал, когда были сильные бои и насёлённые пункты, без конца, переходили из рук в руки. Не успевали собрать ни убитых, ни раненых, письма от отца перестали приходить, и никаких известий о нём не было. Матери, Полине, никаких льгот, как жене фронтовика, не было, и неизвестно – где искать сведения о пропавшем отце, кого запрашивать? Полная неразбериха! Так одна, без помощи, Пелагея и вырастила всех своих детей, дала им образование, дождалась внуков...
Только позже, уже в наше время, придут сведения, что Михаил Поротиков похоронен в Славуте Хмельницкой области, в братской могиле…
Такова история семьи Михаила Поротикова из Боголюбово, что под Петропавловском-казахским. Хоть каждый – и Михаил, и Пелагея - были из многодетной семьи, сами они завели троих: Анну, Василия и Иду. Последняя, Ида, родилась 28 апреля 1928 года, она сейчас жива. Позже у Анны и Василия будет по одному ребёнку, как и у их детей позже – по одному, а Ида вообще не захочет иметь детей. Сейчас ей 90, и за ней присматривают чужие люди – за её квартиру в Одессе.
А историю семьи брата Михаила, Леонида Поротикова – моего отца, мне ещё предстоит написать. Хочу только сказать – до революции семьи были огромные, все общались между собой, поддерживали друг друга. Помнили и знали дедов, и прадедов… А я, родившаяся в 1947 году, не застала ни бабушек своих, ни дедушек – всех «прибрала» революция и следствие её – Гражданская война раным-рано, ещё до Великой Отечественной Войны - намного раньше срока. Революция, столетие которой я недавно отпраздновала в Москве с таким энтузиазмом!..
Нелогично? А в жизни её, ЛОГИКИ, никакой и нет…
На фото семья Михаила Поротикова, моего дяди,отсутствующего по уважительной причине - убит на войне. Его жена Пелагея с детьми Аней (старшей), Васей и Идой. Все прожили достойную жизнь, в живых сейчас младшая Ида, ей 92 года, живёт в Одессе.