Не выдержало сердце старого солдата
Бежали дни за днями. Работа на полторы ставки занимала все Катино время.
Шурка учился в двух школах. Учился по прежнему хорошо. В каникулы ездил в деревню к отцу, за одним повидаться со старшими друзьями.
За два года учебы в музыкальной школе он прошел программу четырех лет обучения и теперь учился в восьмом классе общеобразовательной школы и пятом музыкальной.
Все шло хорошо.
После сбора урожая, в колхозе назначили перевыборное собрание.
Весной в деревню прислали нового агронома. Молодого, энергичного выпускника Свердловского университета. Говорил он много, двигался быстро, казалось, он занят постоянно делом, но дела почти не двигались с места. Была сплошная видимость работы, без результата.
На собрание приехал представитель из района, один из работников сельхозотдела.
- Укрупнение колхозов началось два года назад, – заявил он. – Вас объединяют с соседним колхозом. У него три деревни и три отделения. Ваш колхоз будет четвертым отделением. Вместо председателя будет заведующий. Нужен молодой, энергичный человек. Кузьма Иванович неплохо потрудился в свое время, но нужен более грамотный и знающий человек. Райком партии предлагает Плеханова Павла Сергеевича. Он агроном, специалист знающий работу.
- И лодырь, - кто-то прикрикнул из зала.
- Нет, мы хотим оставить Пищулина.
- Павел Сергеевич еще опыт не нажил.
Собрание было горячим. Спорили, доказывали, только Кузьма Иванович сидел молча. Он смотрел на всех, каким-то отсутствующим взглядом.
- Кузьма Иванович, ну скажите, что ни будь.
Пищулин поднялся, зал затих.
- Спасибо. Я рад, что вы мне доверяете. Мы с вами хорошо потрудились и нам есть чем годиться. Только вот видно кому-то не угодно, чтоб я возглавлял колхоз дальше…
Он побледнел, опустился на стул, поднял руку к сердцу и тихо охнув, закрыл глаза. Голова склонилась на грудь, он повалился со стула. Его подхватили. Из зала выбежала на сцену фельдшер. Она расстегнула ворот, нащупала пульс, припала ухом к сердцу. Ни дыхания, ни пульса не было.
- Он мертв, - тихо произнесла она.
- Не выдержало сердце старого солдата, - сказал Матвей Фролов.
- А где Людмила Семеновна?
- Она дома.
- Его надо в район везти – сказала фельдшер.
Кто-то побежал за Людмилой Семеновной, кто-то за машиной.
- Пусть полежит два часа, только тогда можно везти.
На другой день Катерину пригласили в учительскую.
- Вас к телефону, Катерина Ивановна.
- Кто?
- Не знаю.
Катерина взяла трубку.
- Алло, Катя, это Клавдия. У нас несчастье. Вчера на собрании умер Кузьма Иванович.
Трубка чуть не выпала из рук Катерины.
- Ты чего молчишь? Приедешь на похороны?
- Нет. Я не могу.
- А Шурке-то скажешь?
- Не знаю.
- Ну, ладно! Я тебе сообщила, а ты сама решай, как поступить.
- Спасибо.
Катя положила трубку.
- Что случилось? – участливо спросила одна из учителей.
- У Александра отец умер, - прошептала она и вышла из учительской.
«Что делать? Что делать?» - мысль как сверло жужжала в голове. Слезы душили ее, но она крепилась, чтобы не разрыдаться.
Александру шел пятнадцатый год. Он был уже вполне самостоятельным человеком, но для матери это еще дитя.
Я не могу ехать. Там и без меня такое горе. Людмиле Семеновне будет неприятно. Кто я ему? Не жена, не любовница, не сестра, не мать. Одна короткая встреча, а связал нас, как канатом. На одном конце я на другом он, а посередине наш сын. Боже, прости мне и ему этот грех. Что же делать с Александром? Он придет из школы, скажу! А там будь, что будет», - так рассуждала Катя, возвращаясь с работы.
Дома она дала волю слезам. Вспомнила все. И поняла, что сейчас ей будет очень трудно. Ведь Кузьма Иванович, чем мог помогал сыну. Летом он жил в деревне и зарабатывал кое-какие деньги. Кузьма, то костюм, то еще что-нибудь да купит сыну. Все у Катерины экономия, а сейчас, когда так много надо, все ляжет на ее плечи. Ведь никто больше не поможет ей.
Александр вернулся из школы поздно.
- Что случилось? Почему ты плачешь?
- Не знаю, как тебе сказать.
- Да что с тобой, мама?
- Кузьма Иванович… - Катя запнулась, не зная, что говорить дальше.
- Что с отцом? Заболел?
Нет. Он… - язык не хотел говорить. – Он умер – наконец произнесла она.
- Что ты сказала? Мама! Этого не может быть. Когда это случилось?
Вчера на собрании.
Александр заметался по дому.
- Что мне делать? – спросил он мать.
- Не знаю. Решай сам. Я не поеду, а ты…
Он обхватил мать за шею, прижался к ней, как ребенок и заплакал.
Ушел из жизни человек, но что изменилось? Также шли дожди, облетали с деревьев листья, сыпал снег, шли на работу люди, все шло своим чередом.
Схоронили Кузьму Ивановича, выбрали нового председателя. Людмила Семеновна осталась одна-одинешенька.
Училище.
Александр продолжал учебу в двух школах и мечтал о поступлении в музыкальное училище. «Но как я буду учиться?» - думал он – «Раньше думал, отец поможет, а теперь?»
Пролетела зима. Александр успешно сдал экзамены и решил: «Буду десять кончать. Лето в колхозе поработаю».
Его действительно взяли прицепщиком и помощником комбайнера. За лето он заработал приличную сумму денежек. Купил учебники, новый школьный костюм и отправился в девятый класс.
Прошло две недели занятий. Александр заглянул к матери на работу.
- Ты что здесь делаешь? Ты разве не поступил в училище? – спросил, увидев его, директор музыкальной школы Леонид Леонтьевич.
- Нет, я пошел в девятый.
- Ты должен немедленно ехать учиться, иначе подрастеряешь навыки игры. Приходи завтра, я переговорю с директором училища.
-Хорошо, - только и сказал Александр.
Вечером Катерина уже собирала вещи. Шура ехал в областной город на учебу. Директор сдержал слово, Александр был зачислен на первый курс отделения народных инструментов.
Дали ему место в общежитии, дали стипендию – восемнадцать рублей в месяц. Дали в руки баян, балалайку, домру и гармонь. Все это надо было осваивать в совершенстве.
На первом занятии учитель по классу баяна попросил сыграть. Александр заиграл. Глаз учителя почему-то округлились, и он тихо сказал:
- Кто же это тебя учил так играть?
- Иван Иванович – гордо ответил Шура.
- Как же ты умудряешься так пальцы изворачивать.
- Как? – удивился Александр.
- Ну, дружище, придется нам начинать все сначала.
И начались упражнения для пальцев.
Сколько бессонных ночей стоило Александру эта работа, прежде чем он смог правильно научиться играть. И насколько легче и быстрее стал осваивать каждую вещь.
Балалайка и домра – от их струн пальцы были порой в крови.
Не хватало стипендии, и часто приходилось жить впроголодь. Только желание стать настоящим артистом-баянистом не покидало Шурку.
А тут еще Наташка приглянулась. Жила она с родителями. Отец у нее был большой начальник и мать кем-то в обкоме работала. И сама Наташка, казалась Александру избалованной куклой.
Белокурая с жидкими мягкими, как шелк волосами, голубыми, как вечернее небо глазами. Хрупкая, худенькая. мраморная кожа с рисунком просвечивающих сосудов. Она была похожа на фарфоровую куклу, которая говорила, двигалась и даже пела. Вот голос совсем не подходил к ее внешнему облику, мягкий альт, был грудным и очень теплым.
Она была старше Александра, училась уже на третьем курсе дирижерско-хорового отделения. Много разговоров ходило о ней по училищу. Но любовь зла. Он поглядывал на нее, и сердечко его трепетало.
Перед Новым годом, они столкнулись в гардеробе. Она получила свою шубку, он только подошел.
- Помоги, пожалуйста, - она протянула ему шубу. Он взял и растерялся не зная, что делать. Очень не умело помог ей одеть ее.
- Спасибо. Вы первокурсник, да?
- Да.
- Хорошо играете. Я слышала. Живете в общежитии?
- Да.
- Какой-то вы очень робкий, - она засмеялась своим бархатным смехом. Он смущенно опустил глаза, такое с ним было впервые.
Она вышла из гардероба, направилась к выходу. Одевшись он поспешил за ней. «Смелость города берет» - подумал он – «Приглашу в кино». Она не спешила, он догнал ее.
- Тебя Наташа зовут? Да?
- Да.
- А меня Саша. Может в кино?
- В другой раз. Сегодня я спешу.
И махнув рукой, она направилась на автобусную остановку.
Они столкнулись в гардеробе снова дня через два. Она словно его поджидала.
Снова он помог ей надет шубу. И они направились к выходу.
- В кино? – спросил Шура.
- Нет. Пойдем ко мне. Посидим, музыку послушаем, телевизор посмотрим, наконец пообедаем.
Александр обрадовался. Денег у него осталось полтора рубля, а жить до стипендии еще неделю.
Квартира куда привела Шуру Наташка, поразила его. Высокие потолки. Красивая лепнина на стенах и потолке. Мебель какой он еще не видел. Необыкновенно мягкие кресла и диван. Телевизор и проигрыватель самого последнего выпуска. Большая кухня-столовая. Стол накрыт белой скатертью, на столе подтарельники и ваза с фруктами. Вокруг очень удобные стулья.
«Как в кино», - подумал Александр. – «Сколько же у них комнат?» Тут Наташка взяла его за руку и повела.
- Это моя спальня, – сказала она. Обняла его за плечи и потянулась к нему губами.
Такое было с ним впервые. Он еще не разу не целовался с девчонками. Из ее рта ему ударил в нос очень неприятный гнилостный запах. Шурка не вольно отстранился. Быстро повернулся и бросился к двери. Он схватил свое пальто, сумку и выскочил на лестницу, чуть не сбил с ног молодого человека.
«Позорник», - ругал он себя. – «Испугался поцеловаться. Фу! Как от нее пахнет». Он почти что бежал от Наташкиного дома. «Как я с ней встречусь? Она засмеет меня. Может вернуться? Нет».
Только испуг спас Шурку от более страшного позора.
Наташка долго не появлялась в училище. Молодой человек, которого Шура чуть не сбил с ног, шел тоже к Наташке. Он набил ей фарфоровое личико, а потом за руку отвел в вендиспансер. Она была больна сифилисом и умудрилась заразить семнадцать человек. Шура чудом избежал ее очарования.
Узнав об этом, он лежа в постели вспоминал деревню. Вспоминал Олю Гашкову, ее зеленые глаза-изумруды. Веселые кудряшки, ямочку на щеке, звонкий голосок. Она стояла перед его глазами веселая, чистая, немножко озорная. «Где она сейчас? Зубрит наверное уроки. Собирается в медучилище. Поеду на каникулы, обязательно побываю в деревне».
Каникулы были не за горами. Он успешно сдал все экзамены и подхватив небольшой чемодан покатил домой, к маме.